Читать книгу Профессор Башарин. Переписка с историками (1943-1989 гг.) - - Страница 8

Якутск. 8 августа 1953 г.

Дорогой Николай Михайлович!

Это пишет Вам Георгий Прокопьевич Башарин. Думаю, что Вы помните меня и знаете то, какой оказалась моя судьба после успешной мною защиты докторской диссертации (5 июня 1950 г.)

В феврале 1952 г. за книгу о трёх ранних якутских писателях, написанную и изданную 10 лет назад, меня исключили из партии, сняли с должности зав. кафедрой истории СССР Як[утского] пед[агогического] института, лишили возможности работать преподавателем и в научном учреждении. ВАК отменил постановления заседаний учёного совета Вашего института от 10 сентября 1943 г. и 5 июня 1950 г. о присуждении мне учёных степеней кандидата и доктора исторических наук. За несколько дней до появления статьи «За правильное освещение истории якутской литературы» (10 декабря [19]51 г.) заседание учёного совета Як[утского] гос[ударственного] пединститута единогласным голосованием 30 членов совета ходатайствовало перед ВАК’ом о присвоении мне учёного звания профессора. ВАК, конечно, отклонил и это ходатайство, а членам учёного совета пришлось только раскаяться в своей ошибке.

Я испытал слишком тяжёлый удар критики. Мои критики выдумали даже какое-то «башаринское» течение и «башаринцев». Около года шло беспрерывное шельмование меня в печати. В то же время меня постигло огромное семейное несчастье – от воспаления лёгких скоропостижно умер мой горячо любимый сын Вовочка, который бегал, разговаривал, играл в прятки… Он в первый же день заболевания был доставлен в детскую больницу. Не смогли вылечить его…

Однако всё это я перенёс, более того, продолжал работать. Моя горячая любовь к нашей советской родине, к нашему родному советскому народу, к нашей великой Коммунистической партии вдохновляла меня на жизнь, работу. Полностью сознавая все действительные свои ошибки, трезво анализируя их, я всё время стремился извлечь уроки из критики, как бы она ни была суровой. В последнее время стали говорить, что никакого «башаринского» течения, никаких «башаринцев» не было в природе, что Башарин не буржуазный националист, что в его работе оказались только невольные извращения и ошибки.

В конце июля я представил в Министерство просвещения Якутии свою докторскую диссертацию, написанную во многом заново в свете трудов И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», «Экономические проблемы социализма в СССР» и директив XIX съезда партии. Министр просвещения ЯАССР Захар Прокопьевич Саввин решил обратиться к Вам, А.М.  Панкратовой, М.К. Рожковой и С. А. Токареву с просьбой дать объективные развёрнутые отзывы об этой моей работе. Есть постановление ВАК’а от 12 апреля [19]52 г. о разрешении мне защиты диссертации на степень доктора без наличия степени кандидата наук. Если будут положительные отзывы о высылаемой Вам моей работе, то Министерство просвещения ЯАССР намерено командировать меня для её защиты или в Институт истории АН или в один из институтов Минпроса РСФСР. Ваши отзывы играли бы большую роль и в рассмотрении моего заявления в ЦК, между нами говоря, о восстановлении меня в партии.

Свою докторскую диссертацию я выстрадал трудом и переживаниями в течение десяти лет (1943–1953). Убедительно прошу Вас, Николай Михайлович, найти возможность прочесть и оценить эту мою работу. В данный трудный для меня момент я не могу скрыть от Вас, что на исследование истории якутского крестьянства вдохновляли меня труды русских учёных, особенно труды Б.Д. Грекова и Ваши труды по истории русского крестьянства. Мой товарищ Ф.Г. Сафронов в свою бытность в Москве узнал, что Борис Дмитриевич тяжело болен. Это сообщение явилось тяжёлым ударом для меня…

Я полон мечты о дальнейших исследованиях. На очереди у меня стоит исследование истории аграрных отношений в Якутии второй половины XIX – начала XX вв. Но беспокоит меня моё материальное положение. Работаю методистом-историком Детской экскурсионно-туристской станции при Минпросе ЯАССР. Получаю 700 рубл[ей] в месяц. У меня дети, жена, 80-летний отец, 70-летний отец погибшего на фронте двоюродного брата, двое больных неграмотных сестёр. Я сам давно потерял одно лёгкое, страдаю воспалением средних ушей. Имея такое здоровье и столь много иждивенцев, и не имея минимума средств существования, я очень беспокоюсь за дальнейшее продолжение своей научной деятельности. Я слишком глубоко убеждён в правоте дела нашей партии, в закономерности и неизбежности победы коммунизма, чтобы мог смотреть равнодушно на свою судьбу как полезного для этого человека. Я должник государства и народа, которым обязан всем.

С полным к Вам уважением и надеждой на Вашу помощь.

Г.П. Башарин

Якутск, Каландарашвили, 16.

АРАН. Ф. 1604 (Н. М. Дружинин). Оп. 4. Д. 283. Л. 3–4об.