Читать книгу Повесть о Сером Лисе: семейные ценности - - Страница 4

В назначенный час в доме господина Лефрида раздался звонок. Бьерн, облаченный в строгий вечерний костюм, уже был в холле, спешил встретить свою гостью. Но когда Эсперанса легким движением скинула плащ на руки подоспевшему дворецкому, инквизитор застыл и несколько минут мог только потрясенно молчать, скользя по ней голодным и восхищенным взглядом. Дворецкий же пребывал в немом шоке.

Сегодня она была поистине великолепна. Пышная корона локонов венчала ее голову, а несколько прядей призывно горели на ее обнаженных плечах. Причудливое порождение парикмахерской фантазии, казалось, могло рассыпаться от малейшего прикосновения. Так хотелось прикоснуться к ней, чтобы ускорить неизбежное.

Платье же заставило инквизитора судорожно втянуть воздух. Так любимый ею огненно-алый переливчатый шелк, подчеркивал холодное сияние белоснежной кожи. Изящные обнаженные руки. Глубокое декольте, оставляющее так мало простора для фантазии. Узкий шелк, приподнимая грудь, очерчивал тонкую талию и обрушивался к полу шуршащим водопадом. Легкое облако газа, колышущееся при каждом вдохе, как магнитом, притягивало взгляд к ложбинке между ее безупречно округлых грудей. А в волнах юбок представал дерзкий разрез, бесстыдно открывающий ногу почти до середины бедра. И при каждом шаге в облаке красного тумана дразняще виднелась обнаженная кожа и крошечная алая туфелька на каблуке.

Эсперанса наслаждалась произведенным эффектом, который несколько помог ей самой справится со слабостью в коленях, от приветственной улыбки Бьерна. Инквизитору только профессиональная выдержка позволила совладать с собой и предложить даме локоть:

– Рад видеть вас, ужин уже ждет.

Когда они оказались в столовой, Эсперанса снова отметила для себя, что его дом хотя и был довольно элегантен, отдавал холодной безликостью и легким налетом равнодушия. Тем не менее, повар оказался весьма неплох, да и прочая прислуга производила, на первый взгляд, хорошее впечатление. И хотя присутствие, о боже, действительно жениха, изрядно ее будоражило и мешало думать, какой-то частью сознания она отметила, как в ней просыпались с детства привитые навыки. Она оценивала окружение с придирчивостью будущей хозяйки.

– Вы сегодня великолепны, – инквизитор не сразу смог подобрать слова, – надеюсь, ваш день прошел хорошо?

– Да, вполне, – они оба снова чувствовали некоторую скованность спустя практически сутки после безумной ночи.

Неловкость только усиливалась от взаимного притяжения. А потому так соблазнительно было скрыться за правилами хорошего тона и светской беседой.

– А ваш? – Эсперанса сама не заметила, как прикусила губу, задавая вопрос, чем еще больше отвлекла Бьерна от попытки сформулировать ответ. Но хорошее воспитание пока побеждало:

– Вполне неплохо, хотя было много работы. Нам вместе с господином Ригориусом необходимо было отчитаться о ночных событиях и справиться с общественным шоком из-за подноготной лорда Дарвина и сестры Анжелы.

– О, надеюсь, ничего серьезного? – В ее глазах мелькнула тень тревоги, – никому из вас это ничем не грозит?

Даже намек на ее страх вызывал у Бьерна острую реакцию, и потому он, не задумываясь, тут же нашел и сжал ее руку:

– Не переживайте, все под контролем, – от этого простого прикосновения у них обоих перехватило дыхание, – собранные доказательства более чем достаточны для подтверждения вины лорда.

– А сестра Анжела?

– К сожалению, о ней пока ничего неизвестно, но Тифус занялся ее поисками.

Эсперанса благодарно улыбнулась и с явной неохотой, аккуратно высвободила свою ладонь. Потом, чтобы немного скрыть волнение, сделала глоток вина.

– Рада, что эта история осталась в прошлом. Но мне хотелось бы поговорить о будущем. Ваше предложение я все еще нахожу опрометчивым. Оно потребует серьезных изменений в жизни. Мне бы хотелось обсудить детали.

– Но вы, тем не менее, его приняли, – Бьерн испытующе посмотрел на нее, чуть откинувшись на стуле.

– Вы меня заставили, – игривость ее тона и легкая хрипотца в голосе противоречили строгости слов, – Но вы правы. А потому я считаю, что нам необходимо больше знать друг о друге.

– Не могу с вами не согласиться, – он кивнул в ответ на нее многозначительный взгляд поверх бокала.

– Тогда, с вашего позволения, начну я, – певица выпрямилась и бросила короткий взгляд на бывшую в комнате прислугу. – Вы уже знаете, что я происхожу из аристократической семьи из Южных Колоний и получила надлежащее для леди воспитание и образование, позволяющее должным образом исполнять обязанности супруги человека вашего положения.

И Бьерн, и Эсперанса были слишком сосредоточены друг на друге, и не заметили тени удивления, скользнувшей по лицу дворецкого при ее словах. Она между тем продолжала:

– Но вам следует понимать, что в Южных Колониях семья де ла Серна весьма значима. Мои родители – крупные землевладельцы, с именем и состоянием.

Инквизитор бросил на гостью еще один восхищенный взгляд:

– Это не так важно для меня, как я уже говорил вам, в том смысле, что ни малейшим образом не повлияет на мое решение. Но мне хочется знать больше о вас и вашем прошлом. Прошу вас, продолжайте.

– Мои отношения с семьей, – Эсперанса сделала глубокий вдох, прежде, чем продолжить, – сложные. У меня есть надежда, что мои родители были бы рады видеть меня, но мое возвращение принесет семье только позор. В мое же отсутствие отец волен объявить меня пропавшей без вести и назначить наследника по своему желанию. Поэтому я не давала о себе знать. Теперь же, – еще один долгий зачарованный взгляд на Бьерна, от которого у него перехватило дыхание, – брак с вами вернет мне утраченную респектабельность. И в качестве вашей супруги я могла бы и хотела бы восстановить отношения с родителями.

По волнению в ее голосе он понял, как болезненна и важна для нее эта тема, и тут же откликнулся.

– Конечно, я с удовольствием сопровожу вас на вашу родину, как только вы будете готовы. В конце концов, это может стать прекрасным свадебным путешествием, вы не находите? – Мимолетный обмен улыбками, и, смущенная его поддержкой, она отвела глаза и снова заговорила:

– Мне кажется, вы пока не до конца осознаете мои слова. Если я вернусь к родителям, и у нас будут дети, старший сын унаследует все состояние де ла Серна. Семья, род и его процветание всегда были важны для моего отца. Тоже он внушал и мне. И сейчас, благодаря вам, впервые у меня есть шанс исполнить свой долг перед семьей.

Неожиданная и яркая признательность в ее словах и взгляде, заставила Бьерна снова поймать руку невесты и на этот раз коснуться ее почтительным поцелуем.

– К вашим услугам, мадам.

Но и это легкое прикосновение, и разговоры о наследниках пробуждали мысли о том, как ими обзавестись. С этой потрясающей женщиной в алом платье. Инквизитор чувствовал, что ему все сложнее держать в узде плотские желания, которые она будила в нем с момента своего появления. Эсперанса, как будто чувствуя это, снова прикусила губу и чуть наклонилась над столом, открывая ему вид на почти обнаженную грудь.

– Но нам нужно будет пожениться до того, как мы встретимся с моим отцом, – в ее голосе слышалось то же неприкрытое желание, что терзало ее собеседника.

– Почему?

– Не хочу оставлять ему пространства для маневра в этом вопросе, – призыв в ее глазах становился почти болезненным.

– А он может быть против?

– Нет, скорее может захотеть показать свою значимость. Но, я думаю, если оставить ему вопросы с приданым, его гордость это удовлетворит, – она снова потянулась к вину, а Бьерн не мог оторвать взгляда от того, как тонкая цепочка рубинового браслета скользнула по ее обнаженной коже, когда она поднесла бокал к губам. Через пелену желания до него донеслись ее слова:

– Не уверена, захочет ли мой отец выделить приданое с учетом моего прошлого, но надежда, что мне простили мой побег, есть. И мне хотелось хотя бы таким образом компенсировать ваши потери от нашего брака.

– Потери? – Грусть в голосе Эсперансы разрезала туман желания и позволила ему собраться с мыслями, – поверьте мне, что наша свадьба ни малейшим образом не создаст для меня проблем, и для меня не имеет значения, кто ваша родня и есть ли у вас приданое. Но я готов поддержать вас в отношениях с вашей семьей, потому что это для вас важно.

– Это вовсе не мелочи, – Эсперанса надула губки от той легкости, с которой он отмахнулся от ее попыток найти что-то, что она могла бы привнести в их союз, – когда вопрос о моем приданом обсуждался последний раз, речь шла о сумме в пятьсот-шестьсот тысяч золотом.

При этих словах Бьерн поперхнулся и устремил на нее удивленный взгляд, послуживший ей наградой. В конце концов, они оба понимали, что его дом со всем содержимым вряд ли стоили больше, чем тысяч пятнадцать.

– Действительно, это сложно назвать мелочью. Но это не меняет того, что самое ценное сокровище семьи де ла Серна – вы сами.

Его слова подействовали на Эсперансу успокаивающе, как и то внимание, которое он проявлял к любой ее эмоции.

Она расслабилась и тут же почувствовала острое желание сильнее провоцировать его, распаляя то пламя, которое ему пока удавалось обуздывать, но которое она прекрасно чувствовала, как отблеск ее собственного желания.

Весь опыт и привычка, выработанные годами, для ублажения патронов, пришли сейчас ей на помощь. Но давно заученные движения теперь приобрели жизнь и смысл, наполненные ее томлением. Эсперанса потянулась на стуле, с удовольствием наблюдая, как глаза мужчины темнеют, и взгляд не может от нее оторваться.

– А как вы представляете себе нашу дальнейшую жизнь? Чего ждете от меня в качестве жены? И может быть, даже важнее, в качестве невесты, пока длится помолвка? Хотите ли вы, чтобы я немедленно завершила свою карьеру, или я могу провести те концерты, которые обещала? – Теперь она уже осознанно провела языком по губам, устремляя на собеседника долгий и многозначительный взор.

– Нашу жизнь, – Бьерн неотрывно следил за каждым ее движением, – я не хотел бы становится на пути вашей карьеры. Но вынужден признать, что общество этого действительно не примет, да и мне бы не хотелось, чтобы вы надолго уезжали из дома. А гастроли – важная часть вашей профессии, насколько я могу судить. Единственное, ваше пение в “Пяти углах”, – он на секунду замолчал, – мне показалось, вы выступаете там не столько ради заработка. Возможно, если вы сумеете скрыть свою личность, вы могли бы иногда петь там. Только прошу вас, не ходить туда без меня.

– Конечно, – его нежность и тонкое понимание ее натуры поразили Эсперансу не менее остро, чем физическое влечение, которое она к нему испытывала.

– В остальном, – он продолжил, все больше поддаваясь магии взаимного очарования, – я безусловно обеспечу вас всем необходимым на весь срок нашей помолвки и, естественно, после. Боюсь, я не настолько богат, как ваш отец, но способен содержать семью. К тому же, я уверен, что могу положиться на ваш вкус и благоразумие, поэтому просто адресуйте все ваши счета мне.

Она снова с благодарной улыбкой приняла мужскую заботу, но все же сочла необходимым сообщить:

– Сейчас у меня более чем достаточно своих средств, но хотелось бы понимать, какой объем светских обязанностей у нас появится, к этому мне надо будет подготовиться.

– Не думаю, что их будет слишком много, – Бьерн поморщился, словно мысли о светской жизни не доставляли ему особого удовольствия, – конечно, я должен буду представить вас своей семье, и нам придется посещать самые важные мероприятия, но в целом, я никогда не был их большим поклонником. По правде говоря, большую часть времени я уделяю службе и потому надеюсь, что у вас будут свои занятия. Если, конечно, вы не настаиваете на том, чтобы мы вели более публичную жизнь.

– Ну что вы, – ее пальцы как будто невзначай скользнули по его руке, лежащей на столе, – я отнюдь не склонна лишний раз дергать льва за усы, и не юная девушка, мечтающая о балах и вечеринках.

Легкая тень скользнула по лицу Эсперансы при воспоминаниях о той юной девушке, обожающей балы и вечеринки, которой она была давным-давно. Но она быстро развеялась, когда певица впервые по-настоящему задумалась о том, чем она займет свое время в качестве респектабельной супруги обеспеченного буржуа, которой не подобает работать.

– Надеюсь, вы не будете против домашних занятий музыкой? – подавив тревогу, спросила она.

– Отнюдь, я искренне восхищаюсь вашими музыкальными дарованиями, – ответил Бьерн.

– А если говорить о занятиях более существенных, я подумала, что теперь в качестве невесты духовного лица, мне пристало занятие благотворительностью? – продолжила Эсперанса, но тут же осеклась, заметив знакомую тревожную складку, пересекающую лоб инквизитора, она поспешила смягчить неблагоприятное впечатление, – это не обязательно потребует больших денег, и, по крайней мере, пока не решится вопрос с приданым, я могу помогать более непосредственно.

– Я не против самой идеи, это достойное занятие, и я не ограничиваю вас в средствах, – возразил Бьерн, – но мне бы не хотелось, чтобы вы рисковали, самостоятельно отправляясь в трущобы или иные подобные места. Пожалуй, будет лучше всего, если вы присоединитесь к благотворительному комитету моей матушки, как только появится такая возможность.

– Как пожелаете, – согласилась она чуть более серьезно, но ей и самой хотелось развеять эту ноту и вновь утащить их обоих в огонь, пылающий между ними.

Поэтому спустя мгновение инквизитор вздрогнул, ощутив, как ее ножка легко коснулась его лодыжки под столом. Их взгляды столкнулись, и то пламя, что они сдерживали весь вечер, вырвалось на волю, подхлестнутое воспоминаниями о вчерашних танцах и мыслью об обнаженной коже ее ноги, мелькающей в волнах алых юбок. Именно этот момент дворецкий выбрал, чтобы привлечь внимание:

– Прикажете подавать десерт, сэр?

– Нет. Позже. – Голос Бьерна прозвучал как сдавленное рычание. Он вскочил из-за стола, пытаясь сохранить хотя бы иллюзию дистанции, но лукавый взгляд Эсперансы удержал его на месте.

– Оставьте нас, – последовал кивок прислуге.