Читать книгу Во имя себя - - Страница 11

Баронесса Врекова попросила о перерыве. Всё же рассказ её был не короток. Высокое общество воспользовалось возможностью размять ноги, покурить да посплетничать, в зале заседания остались немногие. В том числе и молодой служивый, сидевший за министерскими креслами в нише у самой стены. Сейчас никто не мешал ему рассматривать отошедшую к родным Ульяну Петровну.

Ярин Танич вспоминал те дни, когда и правда думал, что ему в этой истории отведена куда более важная роль, чем благовоспитанной девице из истинно благородного рода, вынужденной считаться со своим предназначением.

17 травня 7393 г. от с.м.

Сужгородский уезд, имение Горлицы

В вечерних сумерках на лугу у ручья нынче было зябко. То и дело хотелось потереть ладони, по спине пробегали мурашки. Подумалось, что София Петровна, верно, и вовсе замёрзнет. Я передёрнул плечами. Нужно было где поближе свидание назначить. Уже хотел плюнуть, да пойти навстречу, дорожка-то одна, да на тропе через луг показалась девичья фигурка.

София сошла в траву и побрела к нашей иве. Она явно торопилась, то и дело спотыкаясь, да ещё эти сумерки. Тонко крикнула сова, девушка замерла.

Дурная птица!

– София? – Я поднырнул под свисающие ветви и сделал пару шагов вперёд.

– Слава Ваятелю! – Она вновь споткнулась и шумно выдохнула. – Чего мы на тропе-то не встретились? Далась тебе эта ива!

– Я как-то не подумал.

Поспешил подойти и поддержать девушку под руку.

– А лошадь свою на тропе оставил. Её ноги, значит, пожалел?

И правда, вот дурак!

София дышала тяжело, словно после бега.

Сто раз дурак.

Вновь вскрикнула-пискнула птица.

– Как Ваша сестра?

– Неужто не разузнали ещё?

София прятала руки в концах широкой шали, но пальчики были холодные. Я снял шинель и сзади накинул ей на плечи. Обнял. А она положила голову на моё плечо, и в мыслях не осталось места для вопросов. Показалось, что если не нарушать этого покоя, то так можно простоять и до самого утра. Вдыхая тонкий ночной запах остывающих трав, слушая шелест ивы, ловя взглядом каждую просыпающуюся звезду. Но скоро, слишком скоро София вздохнула, завозилась, пытаясь сильнее закутаться в шинель.

– Нехорошо ей. Врач полагает, это нервное. Оно и не удивительно.

Да. Всё же пора о деле.

– Я пытался разузнать о произошедшем, но даже слухов о случившемся в обществе не ходит. Врекову это, понятно, невыгодно, а Ваш батюшка, видно, не хочет омрачать помолвку Ульяны Петровны. Могу ли я просить Вас о подробном рассказе?

– Раз просите, значит, можете. Всё о деле печётесь, Ваше Благородие? – София дёрнула плечиком и отвернулась, но от груди не отстранилась. – Знала, что Вам будет интересно, и матушку расспросила. Обед прошёл чинно, после разошлись по комнатам. Беседы вели.

У самого лица зазвенело комариным писком. Я пару раз махнул рукой, чтобы убрались.

– После в сад пошли, барон хвалился своими ровными кустами да заморскими растениями. Я, конечно, знала, что Врековы не бедствуют, но по матушкиным отзывам в том саду не одно состояние зарыто. Сестра с женихом вроде как отстали, чтобы приватно беседу вести. После барон всех повёл конями своими любоваться. У них же конезавод свой, Вы знаете, верно. Ну а в сарае у плаца в тот момент коня какого-то рубили. Вот Ульяна и увидала.

Да уж.

В ответ на Софиин рассказ в душе насторожила уши и так уже давно дремавшая в полглаза совесть. А всему Фёдор Федотович был виною. Он, конечно, правильно говорил: к барону нужно было незаметно подобраться, потому что к следствию тот ключик подберёт. На своей шкуре довелось проверить. Но свести знакомство с предводителем губернского дворянства – это одно, а вот без его ведома его же дочь на авантюру подбивать… И с балом нехорошо получилось. Кмет Цаплевич верно просчитал и барона Врекова, и благодарность Быстрицких, и что Ульяна Петровна в танце не откажет, но вот пусть бы он этим и занимался. Так нет же, слишком приметная фигура!