Читать книгу Принцесса Трои - - Страница 10

Майра заскулила, когда мы добрались до восточных ворот. Я потрепала ее за мягкие уши и дала мясистую косточку из корзины для пожертвований, которую сегодня несла в руках.

Проигнорировав угощение, она смотрела, как я ухожу. Однако, оказавшись в нескольких ярдах от ворот, я оглянулась и увидела, что она уже радостно вцепилась зубами в косточку.

Четверть часа спустя, немногим позже полудня, я добралась до священной рощи, где жрецы наводили порядок вокруг алтаря Гермеса, бога-посланника. Кивнув им в знак приветствия, я отправилась на поляну Аполлона. Стоило мне там появиться, как три ворона приземлились на статую бога.

Я поставила миску с солеными зелеными оливками на алтарь, затем опустилась на траву в глубоком поклоне. Мой голос был напряженным.

– Аполлон, защитник детей, молю тебя о прощении.

Никакого ответа.

– Если ты не хочешь простить меня, – взмолилась я, – хотя бы спаси остальных. Передай мой дар кому-нибудь другому, кто сможет предупредить моих родителей так, чтобы ему поверили.

Я ждала, но затем, заглянув в будущее, опять увидела пылающую Трою.

Его вороны закаркали:

После Аполлона я оставила дары на алтарях Геры, Афины и Афродиты, трех богинь, которые явятся в пещеру к человеку по имени Парис. Я долго обращалась к каждой, рассказывая, как сильно я ими восхищаюсь, воспевая чудеса и красоты Трои, а также справедливость и мудрость моего царственного отца. После чего молила их оставить Париса в покое. Мне казалось, что это положит всему конец, хоть я и не знала наверняка почему.

Но никто не явился и не послал мне знак.

Я перешла к другим великим богам и богиням, оставляя им виноград, изюм, сушеный и свежий инжир, медовые лепешки, вяленую свинину и кувшины с козьим молоком. Каждого я умоляла заступиться за меня перед Аполлоном. Солнце уже начинало клониться к горизонту, а моим единственным ответом оставалась тишина, только более глубокая, чем обычно.

Звуки вернулись, когда я перешла к малым богам и богиням, чьи поляны располагались на самой окраине рощи. Там пели птицы и шелестели листья. У меня оставалось одно-единственное подношение – шерстяной сверток с тремя головками чеснока.

У алтаря Эвра, бога восточного ветра, я почувствовала освежающее движение воздуха. Именно он вчера успокоил меня и вернул к Аполлону. Из благодарности я положила сверток на его алтарь, рядом со статуей, изображающей бога. В отличие от других, она была деревянной, а не мраморной. Я бы села на скамью, но здесь ее не было, так что я просто встала в паре шагов от алтаря.

Насколько же он – или его статуя – отличался от прекрасного Аполлона. Красота Эвра была другой, грубой и суровой, его изобразили коренастым, с явно выделяющейся мускулатурой.

Бог стоял, широко расставив ноги и раскинув руки, словно для равновесия. Его густые волосы казались спутанными, подбородок скрывала кудрявая борода. Нос и щеки у него были круглыми, а левая бровь казалась немного выше правой, и эта асимметричность почему-то успокаивала.

Я собралась было уходить, так и не помолившись о помощи, потому что малый бог вряд ли смог бы повлиять на Аполлона, но, услышав за спиной смех, тут же обернулась. Живой бог сидел, скрестив ноги, на собственном алтаре и смеялся. Его туника развевалась на ветру, вот только я его не чувствовала.

Я побежала. Пусть он был малым, но все же богом.

Когда я уже приблизилась к местам, посвященным великим богам, ветер принес голос.

– Я глупец. Я не хотел тебя напугать.

Я остановилась, не зная, что делать.

Легкий бриз медленно кружился вокруг моей головы.

– Ты сделала мне подарок, а я тебя напугал. Поэтому я и глупец. Осел! Пустоголовый!

Этот бог ни капли не напоминал мне Аполлона. Я невольно задумалась, упрекал ли себя бог истины, хоть раз, хотя бы в те времена, когда он был действительно, а не навеки молод.

Я вернулась к алтарю Эвра.

Он расхаживал взад-вперед на том месте, где совсем недавно стояла его статуя.

– Она вернулась, и я наверняка снова сделаю что-нибудь до одури глупое. Она должна знать, что это я не со зла.

Все еще немного напуганная, я тем не менее сказала:

– Я больше не боюсь.

– Правда? – Его лицо мгновенно посветлело. Из-за широкой улыбки глаза превратились в маленькие щелочки, а круглые щеки стали еще круглее. Никогда прежде я не видела никого, кроме Майры, настолько счастливым.

Мой страх развеялся как дым, и я улыбнулась в ответ.

– О! – Его это явно удивило. – Ты улыбаешься.

Я не удержалась от вопроса:

– Вы с Аполлоном ровесники?

Он мотнул головой.

– Нет! Я – самый молодой ветер, немногим старше тебя. Ноту надоело дуть и на юг, и на восток, так что он попросил себе еще одного брата. Обо мне даже поэты еще не знают. Братья называют меня наименьшим богом.

Мы были равны, насколько только могут быть равны бог и смертная. Моя улыбка стала шире.

– Ты не наименьший!

Он выдохнул струю воздуха.

– Я же не поблагодарил тебя, отведав твое подношение. Глупец! Как я и говорил. – Отправив в рот головку чеснока, он несколько секунд жевал ее, а затем взмахом руки вызвал порыв ветра, отбросивший меня на некоторое расстояние.

К глазам подступили слезы. Я закашлялась, задыхаясь от ветра, в котором чеснока, кажется, было больше, чем воздуха. Ветер стих, и я снова смогла нормально дышать.

– Мне редко приносят дары. Этот был неплохим.

– Я рада.

– Почему ты делаешь подношения сегодня, хотя праздник был вчера? – Он наклонился ко мне.

Еще один порыв чесночного ветерка. Интересно, он любит мяту?

– Великим богам без разницы, что ты мне скажешь. И что бы ты ни рассказала, я не причиню тебе вреда. Ну как?

Он ведь может решить, что я заслужила наказание Аполлона. Может передумать, и тогда, где бы я ни оказалась, мне придется идти против его ветра.

– У тебя большая корзина. Должно быть, ты сделала немало подношений, прежде чем добралась до меня.

– Я принесу еще! Могу пойти прямо сейчас.

– Я не сержусь!

Вот только внешний вид его говорил об обратном.

Бог снова принялся расхаживать из стороны в сторону.

– Я бы не причинил ей вреда, даже если бы сердился! Я не сделал ей больно, когда привел ее к Аполлону. Разве она не заметила? – Он остановился передо мной. – Люди не обращают внимания на малого бога. Даже у бога вашей реки Скамандр есть несколько поклонников. Но думаете ли вы о нас, богах ветра, когда начинается буря?

Покраснев, я качнула головой.

– Вы думаете только о Зевсе и его молниях. Вам и в голову не приходит, что нам это может быть неприятно.

Мой рот приоткрылся от удивления.

Он закричал:

– Что Аполлон сделал с тобой? – Затем добавил, уже тише: – В смысле, если ты хочешь мне об этом рассказать.

Я снова улыбнулась. Эвр уселся на своем алтаре.

– У бога истины не хватает воображения.

Аполлон не смог представить, что я почувствую, когда увижу будущее Трои. Я объяснила богу ветра, что произошло.

– Я должна была понять, о чем он говорил, чего хотел.

– Это он должен был увидеть, что ты его не поняла.

– Из-за его проклятия ты не поверишь моим пророчествам.

– Аполлон не может околдовать меня. Наверняка он имел в виду только смертных.

Я не была в этом уверена.

– Между греками и троянцами разгорится война.

– Продолжай.

– Ты мне веришь?

– Войной сложно кого-то удивить.

Я переплела пальцы вместе. Не было похоже, что он именно верит.

Хотя, возможно, все было совсем наоборот. Мои сестры начали спорить с моим предсказанием о том, что Миртес сыграет нам сегодня, а ведь это происходило каждый день, и шансы были велики.

Я рассказала ему все, включая разговор с Геленом.

Каким-то чудом мне удалось сдержать слезы. Однако, к моему удивлению, услышав рассказ о моей смерти, Эвр обхватил голову руками и зарыдал. Я разжала пальцы. Передо мной находился бог, который не считал страдания смертных ничтожными. Напряжение в груди отступило.

Помедлив, я рискнула сесть рядом с богом. Теплый воздух, казалось, нагрелся еще больше. Я не знала, как его утешить, но все же попыталась:

– Я спасу свою собаку.

– Я рад. – Голос у него все еще дрожал, и руки по-прежнему сжимали голову.

– Это был бы хороший дар, если бы не проклятие. Я была бы рада возможности предупредить людей, – я сомневалась, что он способен на это, но все же спросила: – Ты можешь заставить других поверить моим пророчествам?

– Нет, – он посмотрел на меня, в его глазах до сих пор стояли слезы. – Я управляю только восточным ветром. Если я попробую выполнить твою просьбу, это наверняка вызовет гнев Аполлона. Тот может попросить Зевса низвергнуть меня, а повелитель богов ему не откажет. Тогда я не смогу поднять даже самый легкий ветерок и не принесу тебе никакой пользы.

– А если ты поможешь мне совсем немного?

– Не знаю. Возможно.

Как?

– Я не поняла самое начало, ту сцену в пещере с человеком по имени Парис. Боги и богини в моих видениях остаются незримы, и я не вижу ближайшее будущее других провидцев, включая свое собственное.

– Возможно, я могу объяснить кое-что из того, что произойдет в той пещере.

Я резко обернулась к нему.

– Прошлой ночью смертный король и морская нимфа играли свадьбу на Олимпе. Закатили настоящий пир. Я тоже был там, хотя к малым богам всегда пренебрежительно относятся на таких мероприятиях. – Он пожал плечами. – Но еда была превосходной, – бог ухмыльнулся. – Не только чеснок.

– Я принесу другие подношения!

– Нас угощали курицей, ягненком и бараниной. Сочными и прекрасно приготовленными.

Он в деталях описал каждое блюдо. Тени стали длиннее.

Наконец он сказал:

– Пир закончился, как всегда, распитием амброзии.

Амброзия была медовым напитком богов.

– Когда мы опустили наши кубки, на праздник ворвалась Эрида.

Богиня раздора, мастерица по созданию распрей и ссор.

– Эрида улыбалась, от чего у меня угощение поперек горла встало. Никто ее не приглашал. Да и кто бы стал это делать? Она бросила на стол золотое яблоко и умчалась прочь. Когда яблоко остановилось возле блюда с бараньими косточками, я увидел вырезанное на нем слово «Прекраснейшей». Все сразу захотели его получить. Даже я. Моя красота отличается от сиятельного величия Аполлона, но для внимательного взора прелесть моих фигуры и черт способна затмить всех прочих. – Спрыгнув с алтаря, бог встал в позу, наклонившись вперед и играя мышцами, бугрившимися у него на руках. – Как ты считаешь?

Я не засмеялась. Он был далеко не уродлив. В отличие от старших богов, его переполняла энергия, находившая отражение в его облике. Он воистину был полон сил!

И все же он был далек от абсолютной, совершенной красоты великих богов.

– Э-эм… – На помощь мне пришла вежливость, унаследованная от матери. – Сравнивать тебя с другими богами – все равно что искать сходство и различие между инжиром и грушей. И то, и другое очень вкусно.

– Вот именно! – Бог рассмеялся. – Эта Эрида! Но ты понимаешь.

Его смех поднял поток ветра, подхвативший мои волосы.

Он засмеялся еще громче.

– Нам даже не было нужно это ее яблоко. Гефест мог бы сделать золотой плод с такой надписью для любого из нас.

Гефест был богом кузнецов и скульпторов.

Начали сгущаться сумерки. Я уже с трудом могла различить лицо Эвра.

– Но никто об этом не подумал. – Его смех затих. – Боги и богини принялись кричать друг на друга. Стол перевернули. Жених с невестой сбежали. Арес ударил Посейдона. Началась потасовка.

Арес был богом войны, а Посейдон – богом моря.

– Наконец, мы обратились к Зевсу. Он отказался выбирать победителя, но сузил круг претендентов до трех богинь: Афродиты, Афины и Геры.

Афродита была богиней любви и красоты, но люди говорили, что Гера, жена Зевса, была еще прекраснее. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь превозносил красоту Афины. Она была покровительницей города, а также сводной сестрой Аполлона. Ее статуя в чем-то походила на его, хотя щеки богини были чуть пухлее.

Эвр продолжил:

– В качестве судьи Зевс назначил смертного – Париса, – потому что тот вынес честный приговор в состязании быков.

Ага. Это объясняло, почему Парис называл их имена.

Эвр фыркнул.

– От быков до богинь. Неужели он не подумал, что это разные вещи? Этот день и часть завтрашнего богини проведут, прихорашиваясь и подчеркивая свою красоту. Затем они собираются вместе посетить Париса.

Головоломка начала складываться воедино. Парис наверняка навлечет на себя гнев двух богинь, которых не выберет.

Но какое отношение он имеет к Трое?

– Я знаю, кто такой Парис, – сказал Эвр, – но уже темнеет, и тебе следует вернуться домой. Это я расскажу тебе завтра.

Может, он мог бы дать мне подсказку?

– Завтра, – повторил бог.

Он хотел убедиться, что я вернусь! Я едва смогла скрыть улыбку.

Эвр крикнул мне вслед:

– Я снова буду голоден!

В этот раз улыбку я не сдержала.