Читать книгу Тайны и Природа Поэзии - - Страница 7

Многое из того, что происходило со мной и вокруг за годы жизни за границей – в Англии и Норвегии – до середины 90-х годов прошлого столетия не поддавалось рациональному объяснению, отчего я и доверилась подсказкам изнутри. Тому, что в каждом конкретном случае советовала мне душа, которая и вела меня все эти годы по жизненному бездорожью ввысь – к истокам истинных, от Бога получаемых, знаний. До тех пор вела, пока я не вознамерилась попробовать свои силы и в прозе! Не подозревая того, что Проза, в отличие от Поэзии, нуждается не только в чудесных видениях души и духовных прозрениях сердца, но ещё и в выводах зрелого ума.

Не зная всего этого, я задалась целью написать очерк или повесть прозаическим слогом, и на протяжении нескольких лет удивлялась, почему проза так непослушна моему перу. Своё неумение обуздать поначалу трёх огнедышащих коней прозы – талант, воображение и многочисленные случаи из жизни, я объясняла тем, что у меня мало ещё литературного опыта.

Всё стало выправляться и приходить в норму, когда, желая докопаться до внутреннего смысла некоторых своих поэтических произведений, я стала предварять их пояснительными заметками. На эту спасительную мысль меня натолкнула опять же душа.

Но рождающийся из-под пера прозаический текст не отвечал требованиям внутреннего голоса. Чтобы подчинить прозу, добиться от неё такой же краткости, ясности и, в то же самое время, насыщенности внутренним содержанием, как это происходило при стихосложении, мне потребовались годы. И я стала склоняться к мысли, что писательский труд, пожалуй, гораздо более сложный и трудоёмкий, чем труд поэта. Что его можно сравнить разве что с трудом золотоискателя! С той только разницей, что, в отличие от последнего, писатель добровольно обрекает себя на ежедневные муки и страдания, не ожидая при этом получить в ближайшее время какое-либо вознаграждение за свой труд, – таково, по крайней мере, моё отношение к поприщу писателя.

Осмыслить все тонкости писательского ремесла и изложить их на бумаге я смогла только весной 2003 года, когда, по совету души, приступила к подготовке своих черновых записей об Адаме Адамовиче к печати. И вот как это происходило.

* * *

В один из ярких весенних дней в самом начале марта 2003 года я села за стол и, откинувшись на спинку стула, сидела так какое-то время, погрузившись в размышления. Голова была до предела заполнена мыслями, которые настоятельно требовали от меня материализации – воплощения в словах.

Пододвинув к себе дневник, я начала быстро-быстро записывать то, что само лилось на бумагу, едва поспевая пером за стремительным бегом мыслей.

«Как видно, – так начинается эта запись, – уже один процесс подготовки неутомимых внутренних работников к написанию прозой какой -либо крупной вещи, до последней степени изнуряет и истощает ресурсы каждого, вознамерившегося стать писателем. Если же он, игнорируя настойчивые требования души не насиловать её возможности на данный момент, продолжает трудиться, не обращая внимания на то, как нелегко ему даётся каждая написанная страничка, его подстерегают поначалу одни неудачи на писательской стезе. Ибо в подобных случаях на свет будут рождаться произведения рассудочного характера. Словесное же дитя, произведенное на свет без внутреннего горения – без участия сил души и сердца в творческом процессе! – никого не взволнует, не вразумит, не наставит на путь истинный. Оно в состоянии разве что до предела расслабить духовные и физические силы как самого автора, так и его читателей, если такое произведение увидит свет. И это в лучшем случае. В худшем же – до крайней степени озлобит чувства и автора, и его читателей».

Основные законы или азбуку писательского мастерства я постигала самостоятельно, шаг за шагом, учась на собственных и чужих ошибках. Этому в значительной степени способствовали мои многочисленные к концу 90-х годов жизненные, творческие и духовные опыты, многие из которых предстояло осмыслить.

В первой же половине 80-х годов я была очень далека даже от понимания сути собственных поэтических произведений.

Сегодня-то я знаю, что труд писателя наиболее плодотворен при условии слияния духовно зрелых сил души, сердца и ума. Тогда как поэту достаточно участия в творческом процессе одних сил души и сердца: сознание ему заменяет интуиция. Этим Поэзия и отличается от Прозы. И не только отличается, но и возвышается над ней! Не случайно она некогда верховенствовала над искусствами. Исключением является религиозная философия с уклоном в богословие.

Творческий путь поэта, по слову великого Пушкина, рождённого писать стихами, – в моём же сегодняшнем понимании – чтобы созидать себя, окружающую жизнь и наставлять уму-разуму других людей, – состоит не из одного, а из нескольких этапов, которые и ведут его извилистыми, едва различимыми поначалу внутренним оком тропами ввысь. При этом каждый очередной этап начинается и завершается очередным поэтическим произведением, в котором ему даются определённые указания. Но их суть постигается далеко не сразу. Равно как и то, что каждому из этих этапов отводится определённый срок, чаще всего в три года. И если поэт не сбился со своего пути, то есть неуклонно шел в заданном ему душой направлении, – по истечении каждых трех лет обязательно должно рождаться значительное по содержанию поэтическое произведение. По крайней мере, так происходило с пишущей эти строки, на протяжении трёх десятилетий.

* * *

Как-то весной 1985 года, спустя несколько месяцев после возвращения из Осло в Москву, оглянувшись мысленно на свою прошедшую жизнь, я с удивлением отчётливо увидела внутренним зрением, о существовании которого и не подозревала ещё тогда, целый ряд аккуратно расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга вех, схожих со столбами.

То, что каждая из этих вех указывала на очередной этап моего творческого пути, открылось годы спустя. Ещё больше времени мне потребовалось на то, чтобы назвать эти вехи по именам. Число их оказалось равно семи: дневниковые записи, лирический этап, исповедальный, научный, философский, религиозно-философский и…этап Божественных откровений. Поскольку же к двум последним этапам мне ещё предстояло перейти в будущем, – они тотчас исчезли из поля зрения, едва мелькнув перед мысленным взором.

Увы, не многие из современных поэтов в состоянии подняться до осмысления наличия этих вех или этапов на их жизненных путях-дорогах. Ещё меньше тех, кто, разглядев их, с терпением в сердце ожидал наступления дня и часа, когда к видениям души и прозрениям сердца начнут присоединяться и выводы зрелого ума.

Многие современные поэты застревают чаще всего на лирическом этапе своего творчества. Происходит это потому, что, как никогда прежде, ускорился темп нашей жизни. Вот почему, вместо того, чтобы шаг за шагом подниматься по духовной лестнице ввысь, многие из них останавливаются на полпути. Опустошая тем самым душу и озлобляя сердце, область же ума наполняя фантомами-мыслями – безобразными на вид миниатюрными созданиями, которые и ответственны за тот образ жизни своего носителя, который ожидает его после тридцати лет.

Поскольку же я только в этом возрасте занялась серьезно поэзией, моё отношение к ней было совсем иным. Я начала писать не с простеньких стихов, типа «Сама садик я садила, сама буду поливать», а… с сонетов! Приведу, в качестве подтверждения истинности этих слов, сонет, написанный в начале 70-х годов в Лондоне (всего сонетов создано больше двадцати пяти).