Читать книгу Моя жизнь. От зависимости к свободе - - Страница 9

В первый класс я пошел в 1947/48 учебном году в школу имени Д. Фурманова в Шамалгане. В то время в Шамалгане казахов было мало. Поэтому в школе было два русских класса и один казахский. В последнем училось всего семеро детей. С одной стороны, это было хорошо, потому что учитель больше внимания уделял воспитанникам, часто проверял их прилежность и успеваемость. Поэтому нельзя было давать себе слабинку, мол, вчера только отвечал, сегодня учитель наверняка не спросит…

Моя первая учительница – Такура Алгадайкызы Смаилова. Это она впервые научила нас держать ручку, обращаться с тетрадью, выводить в ней первые буквы. Между собой мы ее называли Такку-апай. Была квалифицированным учителем, окончившим Женский педагогический институт. Всю душу она вкладывала в детей. Как пословицы врезались в нашу память ее слова: «Не получив образования – не говори, что достиг чего-то, не потрудившись – не говори, что созрел», «Чем убиваться, плакать, что получил двойку, лучше стремись пролить достаточно пота, чтобы получить пятерку» и многие другие. Когда она скончалась в 1990 году, я в телеграмме выразил свои соболезнования. Дочь Такуры-апай Карлыгаш Смаилова в книге «Одноклассники Елбасы» написала: «Думаю, нет счастливее учителя, который впервые вложил ручку в руки будущего Президента страны. Стало быть, моя мать Такура на самом деле счастливый человек!» В школе имени Карасай-батыра в Шамалгане в небольшом музее висит фотопортрет Такуры-апай. Наше уважение к ней было особенным. Где бы ни встретили ее, мы всегда здоровались с ней, сняв головной убор. Вообще, справедливости ради надо сказать, что бывшая коммунистическая партия уделяла школе максимальное внимание. Школу она рассматривала не просто как учреждение образования, а прежде всего как очаг формирования, воспитания человека. С учителей требовали не только повышения успеваемости учеников, а учиняли спрос о том, как они закладывают в юношах и девушках основы человечности, держали этот вопрос под строгим контролем. Об этом следует помнить и сегодня, и завтра, и всегда.

Запомнился мне и учитель математики Жылкыбай Карасаев. Он был очень требовательным. Говорил: «Если не хочешь оставаться несчастным человеком, ты должен любой ценой постичь математику». Он разбудил в нас стремление решать математические задачи. Если бы не он, я вряд ли стал бы инженером-металлургом. Ибо математика нужна везде. Она развивает мыслительные способности любого человека.

Одним из педагогов, оставивших особый след в моей жизни, был Сейтхан Исаев. Он был специалистом с высшим образованием – окончил Казахский педагогический институт по специальности «учитель истории». Сейтхан-агай был секретарем школьной партийной организации, а я – секретарем комсомольской организации. Поэтому он относился ко мне не просто как к воспитаннику, а как к помощнику. Это он заметил во мне склонность к общественной работе, способствовал тому, чтобы я ею активно занимался. Прожил он долго, скончался в 102-летнем возрасте. Оставил после себя хорошие воспоминания. В одном из них он написал о моем отце так: «Мне хорошо запомнилось то, что Абиш-аксакал был мудрым, трезвомыслящим человеком. Для семерых детей из Шамалгана в интернате при средней школе имени Абая за счет государства были выделены места, решен вопрос питания. Но потом выяснилось, что Абиш-аксакал договорился с одним из родственников о проживании у него за определенную плату Нурсултана. На наш вопрос, почему он так поступил, отказался от положенных льгот, ведь у него дома есть и другие дети, он ответил: «В интернате среди сверстников сын может увлечься играми, другими делами, что может негативно отразиться на его учебе, успеваемости». Это была подлинно отеческая забота о будущем Нурсултана, о создании ему надлежащих условий для получения качественного образования, несмотря на любые трудности, чтобы сын соответствовал требованиям жизни».

Благодаря урокам Сейтхан-агая во мне проснулся интерес к истории. Иногда я делился и своими сомнениями по тому или иному вопросу. Мы изучали мировую историю, историю России, советскую историю, но история Казахстана не преподавалась. Мы знали героев мира и задавались вопросом: разве в нашем народе их не было? Не может же быть такого. Если бы не было, то разве казахи могли иметь такую огромную землю? На подобные мои вопросы агай ответил: «На историю выделяется мало часов, если их увеличат, то будем изучать и историю Казахстана». Затем на перемене подозвал меня к себе и добавил: «Свои вопросы задавай мне лично, после уроков можешь приходить ко мне домой».

Мы, ученики, никогда не забудем таких своих наставников, как Тоты Сейтжанова, Панар Есимкызы, Жылкыбай Карасаев, Мырзатай Ихамберлин, Кылыш Омаров, Каматай Сафаргалиев. С большим уважением относимся к учителям У. Игельманову, А. Сарыбаеву, К. Кошбаеву, Б. Кенжекееву и другим. Русский язык преподавал Талап Султанбеков, который впоследствии стал известным журналистом, писателем, первым редактором журнала «Білім және еңбек» («Знание и труд»). Он организовал шахматный кружок и учил нас премудростям этой игры. Хорошо помню и Николая Шлыкова, учителя физкультуры. Он был участником войны. Николай Федорович на уроках начальной военной подготовки заставлял нас бегать минимум пять километров. И это было только на пользу, мы выросли закаленными.

Наши учителя очень тепло относились к детям. Прощали наши шалости. Со мной вместе до пятого класса училась соседка Гульсум Аскарбаева, в своих воспоминаниях она писала: «Как-то Нурсултан положил в сумку учительницы (Тоты Сейтжановой, которая преподавала географию) маленькую черепаху. Открыв сумку, она напугалась и вскрикнула. Дети сказали, что это сделал Нурсултан, она отругала его, сказала, что поведет к директору». Но Тоты-апай тогда не повела меня к директору, отругала, и все, а для меня это послужило уроком. Впоследствии аналогичную ситуацию я видел в известном фильме «Меня зовут Кожá» и сильно удивился. Но там Кожá положил в сумку лягушку.

Мои одноклассники постепенно по разным причинам стали покидать школу, некоторые из них даже не окончили ее. Из нашего аула с первого класса до окончания школы доучились только трое: Кыдыргали Байбеков, Садуакас Есимбаев и я. Общаюсь и с другими, с кем учился в одной школе. Каждая встреча для нас, конечно, своего рода праздник. Они и между собой общаются хорошо. Я специально ездил на встречу одноклассников через сорок лет после окончания школы.

Когда учился в последнем, десятом классе, произошел один интересный случай. В школу пришло письмо из Китая. В то время Советский Союз крепко дружил с Китаем. В письме молодой человек по имени Чжоу Бай-Сяо писал, что хочет иметь советского друга, переписываться с ним. Хочет, чтобы ему ответил отличник учебы, активный член комсомола. «Я давно хочу всесторонне познакомиться с Советским Союзом. Для этого мечтаю иметь связь с комсомольцем из Советского Союза. Но эта мечта до сих пор не сбылась», – писал он. Выбор пал на меня. Мой ответ был отправлен в Китай, а также опубликован у нас в районной газете «Коммунизм үшін» (1958 г., 16 марта). В предисловии редакции говорилось: «Ниже мы публикуем письмо и фотографию товарища Чжоу Бай-Сяо, а также дружеский ответ ученика казахской средней школы имени Абая, молодого комсомольца Назарбаева».

Вот мой ответ:

«Далекому китайскому другу

Здравствуйте!

Центральный комитет ВЛКСМ Советского Союза, выполняя Вашу просьбу, направил мне Ваше письмо, чтобы я переписывался с Вами, установил дружескую связь. Я получил Ваше письмо, Ваше фото и фото моста через реку Янцзы.

Хочу выразить свою радость за возможность переписываться с Вами, быть в дружеских взаимоотношениях и свою готовность по мере сил помочь в исполнении Вашей мечты – глубже познакомиться с Советским Союзом.

Прежде всего хочу извиниться за запоздалый ответ и сказать, что в этом моей вины нет.

Я учусь в десятом классе средней школы имени Абая села Каскелен Каскеленского района Алматинской области Казахской Советской Социалистической Республики. Начиная с первого класса учусь хорошо. С 1956 года член комсомола. Мои родители – члены колхоза имени Ворошилова этого же Каскеленского района.

Для каждого из нас является большой радостью познакомиться, установить тесные взаимоотношения с комсомольцами великого Китая, народ которого добивается значительных успехов в деле строительства социализма. А для меня двойная радость, что именно на мою долю выпала такая возможность.

Молодежь нашей советской Родины, испытывая огромную заботу любимой Коммунистической партии, всегда стремится принести пользу своей Отчизне. Сам я думаю после окончания средней школы поступить в одно из высших учебных заведений и стать одним из сознательных строителей коммунизма.

Я бы хотел задать Вам много вопросов, но невозможно сделать все это в одном письме, поскольку это письмо только ознакомительное. Надеюсь, в следующих наших письмах мы будем иметь возможность больше узнать друг о друге. На этом заканчиваю это письмо. Искренне желаю Вам добиться отличных успехов в Вашей преподавательской деятельности.

С нетерпением жду письма. Ваш советский друг Назарбаев Нурсултан.

Мой адрес: СССР, Казахская Советская Социалистическая Республика, Алматинская область, Каскеленский район, село Каскелен, средняя школа имени Абая. Назарбаев Нурсултан».

Хотя это было обычное письмо, но то, что оно было написано мной, а затем опубликовано в газете, – все это произвело на меня большое впечатление. Я стал задумываться над такими вопросами: что происходит в мире, кто кому друг, а кто враг, почему враг и т. д. Не только зачитывался художественными книгами, как раньше, а стал больше читать газеты.

Много полезного было оттого, что наш аул располагался недалеко от столицы Алматы. До райцентра рукой подать – всего пять-шесть километров. Если решиться, то можно было пешком добраться и до Алматы – это километров тридцать. Иногда мы ездили туда на автобусе, чтобы увидеть городскую жизнь. Оттуда возвращаемся, уже глядя другими глазами на свое поведение, одежду, разговоры, прочитанные книги. Хорошее влияние на нас оказывала и многонациональность населения Шамалгана. Еще одно свойство моих родителей – они были очень близки к людям. Поскольку выросли в многонациональной среде, с представителями любой национальности они умели находить общий язык, дружно жили со всеми соседями. Это оказывало на меня только положительное влияние. Во время войны отец отдал одну комнату нашего двухкомнатного дома депортированной семье балкарцев. Позже мы подружились со всеми их детьми (их сын Хусейн был моим ровесником), многие годы переписывались. Жизнь в многоязычной, многоконфессиональной среде воспитывает в человеке широту души, стремление к согласию. В Шамалгане соединились судьбы людей самых разных национальностей. К давним жителям – казахам, русским, украинцам – в годы войны добавились эвакуированные в Казахстан балкарцы, чеченцы, немцы, турки-месхетинцы, карачаевцы, курды. Всем им казахи нашли уголки в своих непросторных домах. В нашем доме, как я уже упомянул, жили балкарцы. В школе учителем начальной военной подготовки был Рагим Дурсунов – из семьи, депортированной во время войны в Казахстан. Выселенные с Кавказа турки-месхетинцы, чеченцы, балкарцы, карачаевцы до конца войны находились под контролем военной комендатуры. Помню, им запрещали даже выезжать из аула.

Такая политика проводилась издавна. При царском правительстве Столыпина с целью увеличения численности русских на колониальных окраинах многих людей переселяли на восток страны, в казахские степи, выделяли им земли. Им предоставляли самые плодородные, лесистые, обильные водами районы. Так, на правом берегу реки Шамалган, что в нашем ауле, обосновались переселенцы из европейской части России. Казахов переселили на левый берег. Позже, знакомясь с историей, убедился, что такое положение имело место и в других краях. Например, на обеих сторонах реки Жайык обосновались переселенцы. Когда они рыбачили, казахам не разрешали даже поить лошадей в реке. Так было и в Кокшетауском регионе: самые красивые, удобные для жизни места отдавались переселенцам, а казахов вытеснили в другие края. Такое было время.

В какой местности имелась школа, на языке той школы и шли учиться дети разных национальностей, проживающие в этой округе. Помню, и в нашей казахской школе учились дети украинцев и чеченцев. Мой отец хотел, чтобы я с малых лет рос вместе с детьми других национальностей, свободно владел русским языком. Сам он хорошо говорил на русском, потом даже овладел балкарским, турецким языками. Думаю, дело не только в расхожем в ту пору выражении «не зная русского языка, не проживешь». Отец, похоже, заботился не просто о том, чтобы я в будущем лишь «мог прокормить себя», а чтобы ставил перед собой в жизни более серьезные цели. Именно из этих соображений он специально переехал на другую улицу, где жили в основном русскоговорящие. Так мы, жители бывшей улицы Колхозная, на которой проживали только казахи, стали жителями улицы Панфилова. Отец купил у русского по фамилии Карманов его обветшалый дом, на месте которого мы позже построили новый.

Учиться я начал в казахской школе, затем после шестого класса перевелся в русскую школу. Но через три года вернулся и завершил учебу на казахском языке. В результате, хотя я и окончил сельскую школу, разговаривал и писал на русском языке грамотно. Свободно читал и русскую классическую литературу, и мировую литературу, переведенную на русский язык. Всю жизнь испытываю пользу параллельного владения обоими языками. Дело тут не только в знании собственно языка. Владение языком ведет к знанию менталитета. А знание менталитета, то есть понимание души и сердца, ведет к познанию человека, к познанию народа. Удивляюсь, как многие до сих пор не понимают эту простую истину.

В целом нельзя не сказать о том, что в советский период под одним шаныраком дружно жили самые разные народы и нации, пусть порой силой администрирования, но в основном сохранялось межнациональное согласие. Говорю «в основном», потому что нельзя забывать и о недоверии к целым народам, об их выселении с насиженных мест и содержании долгие годы под комендантским контролем, о передаче и возвращении определенных территорий из одной республики в другую, что создавало поводы для будущих конфликтов. Но как бы то ни было, несправедливо представлять советский интернационализм как выдумку идеологии того времени. Интернационализм был, есть и будет. И это хорошо. То, что Казахстан в самые тяжелые годы независимости сумел сберечь единство, – результат сохранения в людях чувства братства, основа которого была заложена в советский период.

В Каскеленской средней школе имени Абая появилась реальная возможность заниматься спортом. Именно в те годы я стал увлекаться борьбой, боксом. Могу сказать, что всю жизнь ощущаю пользу дружбы со спортом. Спорт закаляет не только тело, но и душу, учит бороться за личное достоинство, стремиться к победе.

Могу сказать, что в школе я учился очень хорошо. Окончил ее с серебряной медалью. В аттестате оказалась одна четверка. Конечно, было обидно. Ведь каждый класс я оканчивал с грамотой. Но для обиды было основание. В надежде на похвалу со стороны районного отдела образования за то, что подготовили медалистов, руководители нашей школы неожиданно для себя испортили дело. Оказалось, что при отправке в область моего сочинения один пожилой учитель, которому было поручено сделать, где надо, исправления, сам допустил ошибки, поэтому мне поставили оценку «четыре».

Мое окончание школы совпало с еще одним, если можно так выразиться, «историческим» явлением. К известной ленинской формуле о том, что «коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны», приплюсовали химизацию. Видимо, Н. С. Хрущёв посчитал, что, поскольку у советской власти электричества вроде бы уже достаточно, а коммунизм все не наступает, надо срочно найти еще какой-то компонент.

В итоге я принял решение поступить на химический факультет Казахского государственного университета. На этот раз отец меня сразу же поддержал. Судя по всему, из разговоров и радиопередач он тоже успел наслушаться о химизации.

О том, что в мире творится всякая несправедливость и люди поступают в институт в том числе и за взятку, я услышал от отца лишь накануне, так сказать, вместо напутствия. В комнате общежития нас было шестеро абитуриентов. Трое, включая меня, – простые парни, а трое – дети руководителей. У одного из них отец был секретарем обкома, кажется, одной из западных областей, у другого – секретарем одного из райкомов Алматинской области, у третьего – точно не помню, но тоже крупным начальником. Мы, сельские ребята, готовились к экзаменам, как говорится, день и ночь. Зато наши соседи гуляли круглые сутки, денег у них было много. То они в парке, то на танцах. А между прочим, сразу же стало ясно, что по крайней мере двое из них совершенно ничего не знают.

Думаю, излишне говорить, что вся тройка «гуляющих» детей начальства успешно сдала экзамены и была зачислена. Меня же на первом, профилирующем экзамене гоняли по полной. Но все равно по химии получил пятерку. Однако явно предвзятое отношение сказалось и на других экзаменах. В итоге я до проходной суммы один балл. Не помогло на приемной комиссии и ходатайство профессора химии, который, видимо, за полтора часа смог убедиться, что у меня действительно солидные знания.

Потерпев неудачу, я шел по Алматы в скверном настроении, и тут случилось непредвиденное. Навстречу попались трое парней с полными продуктов авоськами, видимо только что купленных на базаре. Стройные, бравые ребята, красивая летная форма ладно сидела на них. Казалось, передо мной появилась сама детская мечта. Кто в детстве не мечтал стать летчиком? Некоторое время я следовал за ними, потом решил завести разговор. «Как мне стать летчиком? Где есть такое учебное заведение? Какие экзамены там надо сдавать?» – засыпал я их вопросами. Остановившись, они стали рассматривать мой аттестат. Потом сказали: «Да ты, парень, с таким аттестатом можешь поступить в любое учебное заведение! Пошли с нами». И повели меня с собой. Пришли мы в республиканское управление гражданской авиации. Что интересно, эти ребята должны были в тот день лететь в Киев, а именно в тот день, оказывается, начинались вступительные экзамены в Киевский институт гражданской авиации – повезло мне. Хотя первоначально я обрадовался, но потом стал с тревогой думать: как об этом сказать отцу? Поэтому решил пока ничего не говорить. Придумывая разные причины, несколько раз приезжал в Алматы и успешно сдал все экзамены. Меня приняли!

Как подумаю о последовавших за тем событиях, так до сих пор сердце ноет. Мое намерение ехать в неведомый город Киев, учиться на профессию летчика, о которой наши предки и понятия не имели, всколыхнуло не только нашу семью, но и всю родню. Особый гнев родителей вызвало решение, принятое мной без их согласия. Такой поступок, конечно, и сегодня обидел бы любого родителя, а в то время это вообще было неслыханным делом. Словом, у нас собрались родственники и отговорили меня ехать в Киев. Мать по-настоящему ругалась, говорила: «Ты что, хочешь раньше времени умереть?!» Дело оказалось вот в чем. Много лет назад в районе Алматы потерпел крушение пассажирский самолет и погибли все люди, в том числе, естественно, летчики.

Конечно же, я не мог перешагнуть через мнение родителей, родственников. Но что самое удивительное, мне все равно пришлось побывать на земле Украины. Спустя несколько дней в комсомольской газете прочитал объявление о приглашении молодежи на открывающийся в Темиртау новый металлургический комбинат. Так я оказался в Темиртау. Оттуда нас сразу же отправили на учебу на Украину, в город Днепродзержинск.