Читать книгу Исповедь русской американки - - Страница 5

Командировка мужа в Ирак. Трагедия

Мы с мужем работали, у нас уже подрастала дочка, а материальный уровень нашей молодой семьи оставлял желать лучшего.

Муж работал в Кремлевской больнице, лечил и оперировал пациентов высших чинов советского общества, некоторых с неограниченными возможностями (за счет высоких занимаемых постов); они его обожали и были полны благодарности.

Лирическое отступление

Одним из Сашиных знаменитых пациентов был академик Александр Иванович Опарин, автор известнейшей в мире теории происхождения человека. После Дарвина, конечно. Мировой популярности человек.

Мы дружили с ним и его женой Ниной Петровной и часто навещали их в московской квартире или на даче.

Нам несказанно повезло близко общаться с такими человеческими глыбами… Много интересного навсегда осталось в памяти.

У них в гостях мы слышали о невероятных событиях и людях. Так, например, Опарин с женой были на приеме у Кеннеди в Вашингтоне, куда Мэрилин Монро пришла в роскошном платье… без белья под ним. Все, и Александр Иванович в том числе, это заметили. И он, большой ценитель женщин, отметил, как она была блистательна!

У них дома мы держали в руках бесценные раритеты и предметы, подаренные Опарину мировыми лидерами и знаменитостями. Помню на ощупь каменный наконечник стрелы ацтеков, подаренной ему в Мексике, кусочек невероятно тяжелого обгорелого металла с Марса, подаренного советскому академику американскими космо – навтами.

Я, возможно, одной из первых в Москве держала в руках огромный тяжелый альбом репродукций картин Сальвадора Дали в серебряном переплете, подаренный самим Дали, когда Опарины гостили у Дали и его жены.

Александр Иванович много рассказывал о Дали, и я с тех пор являюсь ярой поклонницей Дали во всех его ипостасях. В частности, запомнился мне рассказ о картине Дали «Тайная вечеря». Все гениальные художники рисовали этот сюжет из мифов о Христе. Картина Дали отличается от всех: Христос там с женским лицом. Возможно, художник изобразил свою жену, Елену Дьяконову, с детства прозванную Гала за любовь к конфетам.

Почти на всех картинах Дали присутствует ее не очень красивое лицо (на мой взгляд) и роскошные пропорции тела. Опарин рассказывал, что в музее Вашингтона картина «Тайная вечеря» висела одна в зале – ему поставили там кресло, и он шесть (!) часов рассматривал эту картину. Он лично мне об этом рассказывал.

Потом я увидела эту картину в Вашингтонской галерее искусств.

Александр Иванович Опарин был отличным рассказчиком.

И он живописно описывал свои впечатления и наблюдения. Они гостили на ранчо у Дали, много разговаривали, и когда Опарин спросил Дали о сюрреалистических мотивах его живописи, Дали ответил просто: «Я люблю морочить публику!» У него действительно было много чудачеств. История любви его к жене и их жизнь удивительна.

Обо всем этом можно писать отдельную книгу. И многое уже написано.

Будучи большой его поклонницей, я много читала и узнавала о нем, видела его работы во всех музеях мира, бывала в музеях Дали в Испании, в Лондоне. И мне очень повезло: сейчас, когда я живу в Америке, в штате Флорида, посещаю чудный музей Дали в городке Санкт-Петербург (да-да! Когда-то этот американский городок был основан русскими), в 40 минутах на машине от места моего проживания. Музей основан самим Дали. Но много позже неподалеку был построен новый музей с уникальной архитектурой и маленьким парком.

Я считаю, что он лучше, чем в Лондоне: великолепная архитектурная постройка в стиле модерн, дизайн и наполнение. В музее много его ранних работ – без непонятностей, ухищрений, сюрреализма, которые отражают большой талант Дали-живописца.

Вспоминается одна старинная история с композитором Арамом Хачатуряном (кстати, он был пациентом моего первого мужа, и судя по его рассказам об этом незаурядном человеке, могу сказать, что история похожа на персонажа).

Эту историю озвучила на русском радио в Америке одна журналистка, работающая в сфере искусства. Фамилию ее не помню, а история более чем забавная.

Когда Хачатурян был с визитом в Испании, он получил приглашение от самого Дали посетить его дом. Честолюбивый композитор (он таким был, и заслуженно – его музыка гениальна) был весьма польщен и с волнением, тщательно одевшись официально, прибыл по указанному адресу.

Его любезно провели в дом и разместили в огромной пустой гостиной. В центре расположились удобное кресло и столик, на котором стояли бутылка великолепного коньяка и ваза с фруктами.

Композитор долго ждал аудиенции и приложился к коньячку.

Проходит полчаса, час – никого. Официальный пиджак был снят, воротник расстегнут… Бутылка опустошалась в течение весьма длительного времени (не помню, сколько просидел, бедняга, в ожидании, но долго!). Алкоголь «запросился на выход». Бедный гость попробовал открыть хоть одну из многочисленных дверей по периметру огромной гостиной, но все были заперты. Увы!

Он заметил в углу большую вазу и, за неимением никаких других емкостей, использовал ее по срочному поводу.

Ему полегчало, но ситуация была очень странная. Вдруг одна дверь резко распахнулась, из нее вылетел верхом на метле голый Дали и, «проскакав» крупными прыжками, скрылся за дверью в другом конце гостиной.

Гость не успел опомниться, как вошел мажордом и объявил, что аудиенция окончена.

На выходе композитору вручили в подарок огромный альбом в серебряном переплете, скорее всего тот самый, что я видела и держала в руках в Москве, дома у другого гостя Дали – академика Опарина, тоже пациента моего мужа.

Поэтому при воспоминании об альбоме вылезла из недр памяти эта забавная история.

Она не была веселой для несчастливого гостя. Хачатурян был оскорблен и не любил вспоминать этот эпизод.

Кажется, даже никогда не хотел более посещать Испанию.

Возвращаюсь в свое прошлое.

А тогда мой муж, лечивший знаменитых и важных людей в стенах Кремлевской больницы, после 13 лет брака нашел возможность через кого-то из своих могущественных пациентов поехать в Ирак врачом, кажется, при посольстве или при госпитале (точно не помню).

Командировка на год за границу очень мощно поправляла финансовое положение любой семьи, и уж конечно, подняла бы нашу молодую семью на небывалый жизненный уровень и удовлетворила наши смешные и амбициозные потребности. Помните комплект зажиточного советского человека? Мебель, машина, дача, шуба, зимние сапоги…

Всего хотелось, но не моглось. А многие друзья, регулярно выезжающие за рубеж или работающие там, гордо демонстрировали высочайший жизненный уровень, благоухая ароматом Запада после возвращения из даже не очень длительных поездок.

И вот мой муж уехал в Ирак на год – там шла война, он очень тяжело там приживался, трудно работал, недоедал, копил на машину, что было почти неосуществимой мечтой советского человека с нищенской зарплатой.

Саша писал тоскливые письма, скучал по дочке и жил надеждами на возвращение и достижение главной советской мечты: приобрести свой личный автомобиль.

Я в это время от тоски и необычного одиночества (мы были женаты с 19 лет и уже долгое время прожили вместе) неожиданно для самой себя стала наивно, неумело писать стихи, чем невероятно взволновала мужа.

Саша правдами и неправдами посылал мне что-то из Ирака через дипломатов, эти посылки отправлялись в комиссионный магазин, и выручалась приличная сумма на жизнь нам с дочкой.

Возвратившись из Ирака, Саша привез кучу зарубежных диковинных подарков и сэкономленные деньги. И сразу по приезде начал хлопотать о покупке машины.

По правде сказать, хлопотать – слово неверное. Он работал врачом, и один из его могущественных пациентов давал указания и разные разрешения самому Моссовету. Он же подписал прошение или распоряжение (не знаю той иерархической лестницы) ПРОДАТЬ такому-то автомобиль «Волга 24», новую модель. Она так и называлась – «Новая Волга».

То был выигрыш на миллион!

Автомобиль марки «Волга» считался престижнейшей машиной. Только для избранных, нужных, высоко посаженных или звезд советской техники и культуры. Я не относилась ни к какому из кругов высшего общества и даже среднего. Я была в строю простой советской интеллигенции.

Мой муж был рядовым хирургом-урологом, но пациенты его боготворили. Это были не простые и не рядовые люди, а люди, которые могли всё! Или почти всё…

Пример: моя мать жила в подмосковном городе Химки, в новых домах, где еще не был проложен телефонный кабель. А в соседнем доме жил химкинский прокурор. Ему провели «воздушку», то есть кабель по воздуху, и у него был телефон.

И когда пациентом мужа оказался министр связи, по его просьбе протянули «воздушку» для любимой тещи доктора.

Ждали всего месяц, в то время как люди ждали установку телефона годами в домах, где кабель был проложен.

Телефон был роскошью! Но не для всех!

Интересно, что к этому же Сашиному пациенту приходили с просьбой «на получение квартирки» Владимир Высоцкий и Марина Влади, и этот чуткий человек, чиновник высокого ранга, лежа на больничной койке, вершил добрые дела. Он им подписал ходатайство, и знаменитая пара скоро получила квартиру.

Чтобы оформить покупку машины, Саша должен был поехать в какой-то важный отдел (НЕ в магазин), где и заплатить деньги за автомобиль. Мы очень волновались, и он взял с собой приятеля.

Сумма была очень большой. Взяли вместительную сумку, положили туда деньги, а приятель еще и прихватил с собой топорик!

Они приехали в какой-то исполкомовский отдел, в бухгалтерию, с необходимыми бумагами-разрешениями, и молодые сотрудницы завороженно и удивленно смотрели на молодого высокого парня (мужу было всего 34 года), оплачивающего автомобиль «Волга».

Приятель, кудрявый парень на несколько лет постарше, в кожаной куртке, игравший роль разбитного водителя важного покупателя, небрежно бросил: «Вы что, не узнали? Это же следующий космонавт, ему скоро в полет». Девицы радостно засуетились.

Машину оплатили и пошли к моему отцу (он жил рядом, напротив Моссовета) рассказать, как всё прошло. Отец открыл дверь, впустил Сашу, а его спутника принял за шофера и попросил подождать за дверью. Тот с готовностью согласился, а Саша расхохотался: приятель был заместителем генерального конструктора большого важного засекреченного института, который возглавлял сын министра обороны Устинова. Так забавно они «сходили на дело».

* * *

Из Ирака муж вернулся изменившимся, подхватив там стафилококковую инфекцию, от которой его стали лечить в Кремлевской больнице республиканского масштаба (а не союзного), и только как сотрудника, а не «контингент». Зато после этой годовой командировки он купил автомобиль «Волга», ГАЗ 24, самый престижный в то время в СССР.

И вот мы владельцы «Волги»! Нам по 35 лет. Представьте наш восторг и гордость, зависть окружающих цветет махровым цветом, автомобиль – любимое дитя мужа, только о нем разговоры и забота…

В Ираке, задолго до возвращения, Саша брал курсы вождения и был полон грандиозных планов. Он серьезно и ответственно подходил к делу. Волновался.

И в одном из писем вдруг написал страшную фразу: «Чует мое сердце – угробит меня эта машина!»

Я вздрогнула, но восприняла это не как предчувствие, а как неудачную шутку и страх, который свойственен многим начинающим автомобилистам. Увы, та фраза мужа оказалась пророческой.

И мне было тоже очень страшно сидеть за рулем поначалу.

Помню, когда я сдавала экзамен по вождению, инструктор сказал мне, вытирая лоб: «Я 40 лет за рулем, и мне никогда не было так страшно!»

На новой, битком набитой машине мы едем в отпуск «на юга». За нами следует тот самый приятель с топориком, сопровождавший Сашу с деньгами на оплату машины.

Приятель тоже с семьей, он отличный водитель со стажем, и на привале он просит Сашу не торопиться.

Едут за нами и смеются, наблюдая вождение новичка.

Саша в нервном возбуждении, взвинчен. Я и даже дочка, сидящая сзади, посередине, просим его не гнать так быстро. Он грозится нас высадить. Мы замолкаем, тревожно поглядывая в окна и назад, на друзей.

Дорога пустая и вдруг одна встречная машина обгоняет другую, приблизившись к нашей полосе, Саша резко крутит руль вправо, и мы летим с откоса.

За две секунды до полета вниз – метра три – я как наяву увидела картину: дочка летит с сиденья сзади вперед и головой пробивает ветровое стекло… осколки, кровь… и «услышала» крик моего ребенка!

Я успеваю на лету повернуться назад и разворачиваю руки на всю ширину, левой рукой придерживая голову дочки, а правой закрываю пространство впереди, тем самым, как бы в распорку, застреваю сама и закрываю пространство для полета ребенка с заднего сиденья.

Упали мы в мягкое болотистое место. Мою дверь заклинило, но я, ободравшись, вылезла в узкую щель. Со всех сторон к нам бежали какие-то люди и наши друзья, ехавшие за нами.

Дочка, кричавшая потому, что на нее упал транзисторный приемник и разбил до крови голень, сидела в шоке; между мной и водительским креслом стоймя стоял столовый нож лезвием кверху, что было необъяснимо! Возможные последствия этого могли быть чудовищны. Мои раскинутые руки спасли дочку и меня, потому что я как бы застряла и благодаря этому мы не полетели головами вниз.

Помню я все плохо. Был шок, да и десятки лет стерли следы из памяти.

Саша вылез из машины и даже с трудом встал. Обошел вокруг и посмотрел, как сложился лонжерон. У него были сильно разбиты губы и кровоточил нос: он ударился о руль. Встал и тут же упал…

Приехала милиция, скорая помощь, и нас увезли в госпиталь. Алину, дочку, забрал к себе домой кто-то из местных городских начальников, видимо, по просьбе моего отца.

У дочки были разбиты лоб и голень. У меня – только синяки и царапины от того, что я вылезала в узкую щель помятой двери машины. Меня спасла моя позиция боком, потому что я держала руку поперек машины, чтобы дочка не выскочила головой вперед в стекло при падении машины вниз (как мне привиделось за несколько секунд до падения), и я удержалась.

Я провела с мужем в госпитале несколько дней, у него был диагностирован компрессионный перелом позвоночника, и транспортировку в Москву не разрешали.

Со временем с этой травмой возможно было справиться и восстановить здоровье.

Но при лечении стафилококковой инфекции в Кремлевской больнице при переливании крови его «наградили» вирусом гепатита Б. Оказалось, что во время нашей поездки он уже заболевал, находился в продромальном периоде и ситуация дала резкий толчок болезни. В состоянии продромы (начало заболевания) он не справился с управлением той самой вожделенной машины, ради которой так тяжело работал и жил в разлуке с семьей.

От стресса и травмы болезнь резко обострилась, и Саша впал в кому, из которой врачи Брянской областной больницы не смогли его вывести, хоть и старались. Рядом с ним постоянно находились врач и глубоко беременная медсестра, хотя он, возможно, был заразен.

Мой свекор смог отправить группу медиков из Кремлевской больницы, но погода была нелетная и они выехали на машине. Приехали к утру, когда пациент уже остыл.

Я в определенный момент увидела и поняла его смерть и отошла от его кровати.

Врач и медсестра беспомощно сидели рядом.

Я валялась на какой-то каталке в коридоре в беспамятном сне – двое суток я от Саши не отходила ни на шаг и не спала совсем.

Медицинская бригада, приехавшая с опозданием из Москвы, забрала меня из больницы.

Перед отъездом ко мне подошел главный врач и сказал, что я могу подать на них в суд, так как они не справились (они даже не смогли поставить подключичную капельницу – то ли от неквалифицированности, то ли от недостатка чего-то).

Я вяло промямлила, что могу, но это мне мужа не вернет.

Привезла я тело назад в Москву на машине московских медиков.

Ему было 35 лет и на похоронах кто-то сказал, что он спешил жить… Ведь в 35 лет у него уже был весь комплект успешного (или удачливого) советского человека: квартира, машина, дача.

Мы остались с дочкой одни.

Мы прожили вместе с первым мужем 17 лет. Работали, растили дочку. Он был очень ревнив, что омрачало наши отношения. Я – кокетлива, но безгрешна! Может, по нравственным, но и по медицинским причинам: боязнь заразы, беременности, интриг и лжи, и других негативных моментов, разрушающих брак, душу и саму жизнь, как правило!

Довольно долго я восстанавливалась; продала, что можно было продать, привыкала к роли вдовы и главы семьи, ответственной за всё. Было нелегко!

В 36 лет я осталась вдовой.

Похороны помню плохо. Очень помог отец – взял на себя все хлопоты.

Дочка была у него на даче и узнала, что папы больше нет, уже после похорон. Очень кричала: она его сильно любила, а он души в ней не чаял.

Я тяжело переживала его уход: не могла есть и спать дома, ходила к соседке-подруге в соседний подъезд.

Приходили люди, я с ними молча ела; не могла открывать шкафы долгое время, не могла находиться одна дома, и однажды нянька моей дочери, неграмотная баба Стеша, вывела меня на улицу, взяла за плечи и сказала: «Сегодня девять дней, как ОН ушел. Повернись на все четыре стороны, кланяйся и говори: уходи, уходи, я справлюсь».

Помогло!

Я долго не могла ходить на кладбище и не водила туда дочь. Ходила сомнамбулой. Приходила к кому-то домой и могла заснуть, сидя на стуле… Меня ловили, я долго спала после этого.

«Охранительное торможение» спасло мой рассудок. Выживала! С трудом выплатила все наши долги, продав всё, что могла. Нужно было самой быть для дочери матерью и отцом. Я до этого времени не занималась ни счетами, ни жилищными проблемами.

Теперь всё лежало только на моих плечах.

Надо было продавать эту новую, престижную и несчастливую «Волгу». Мечту жизни погибшего на ней человека.

У нас были долги, и я все равно не смогла бы на ней ездить, да и средств на ее обслуживание не предвиделось.

Продавать эту машину мне следовало только по спекулятивной цене. Чтобы надолго хватило денег. Официальная цена была невелика, но купить даже подержанную, тем более битую машину можно было по формальной разнарядке, по блату, по знакомству и так далее. А так продажа считалась средством наживы.

Желающих купить по высокой спекулятивной цене было навалом. Но жуликов было еще больше, и становиться их жертвой я не собиралась.

На эти деньги мне надо было жить, растить дочь, оплачивать репетиторов для ее поступления в институт.

Я изучила все способы обманов при продаже машин: можно было столкнуться с подложными бумагами, фальшивыми деньгами, стать жертвой грабежа и даже убийства. Могли налететь в момент передачи денег и милиция, и цыгане – и денежки «тю-тю».

Я продумала всё и подготовилась. Знакомый посоветовал мне комиссионный автомагазин, и его директор, заинтересованный в купле-продаже, обещал безопасный сервис.

Я нашла покупателя, богатого узбека, и он оплатил в кассу нужную официальную сумму, а мой приятель с огромными деньжищами должен был благополучно доехать домой и отзвониться директору, после чего тот выдал бы документы новому владельцу нашей «Волги».

Всё получилось удачно. Узбек оказался классным дядькой, научил меня делать настоящий узбекский плов и даже подарил мне огромную шкуру степного волка, мех которого украсил мое новое кожаное пальто.

Кожу для пошива пальто прислал тот же узбек, и я несколько лет щеголяла в этом тяжелом «самостроке».

Надо сказать, что он хотел за мной поухаживать, несмотря на многоженство, но обнаружив, что во мне есть еврейская кровь, ретировался с искренними извинениями. Эпизод был невероятно смешной.