Читать книгу Тирания экспертов. Экономисты, диктаторы и забытые права бедных - - Страница 15

В 1955 году правительство Швеции назначило Альву Мюрдаль, супругу Гуннара Мюрдаля, послом в Индию. За женой последовал и Гуннар, вскоре получивший заказ на проведение масштабного исследования по вопросам развития Южной и Восточной Азии. Эта работа продлилась до 1968 года и завершилась опубликованием 2200-страничного труда под названием «Азиатская драма». То был итог масштабного проекта по диагностике и лечению «синдрома экономической отсталости» в азиатских странах.

Против картины Индии в описании Мюрдаля как наглядного примера мышления «с чистого листа» выступил американский антрополог Клиффорд Гирц, назвавший это описание «грешащим стереотипами… на удивление отвлеченным… лишенным нюансов и конкретики… Казалось бы, нельзя написать книгу в миллион слов о стране со столь насыщенной историей, богатой культурой и сложной социальной системой – и не отразить ее своеобразия и жизненного духа. Тем не менее профессору Мюрдалю это удалось»[27].

Мышление «с чистого листа» игнорирует историю и рассматривает слаборазвитые страны как бесконечно пластичный материал в руках эксперта, предлагающего технические решения проблем развития. В качестве альтернативы можно было бы извлечь уроки из истории, чтобы понять, почему одно общество бедно, а другое – богато и, соответственно, как преодолеть бедность. Поскольку мышление «с чистого листа» не интересуется историей бедных стран, а технические специалисты в каждой стране начинают с нуля, то все развивающиеся страны представляются им одинаковыми. Ярким примером такого мышления в среде экспертов является само понятие слаборазвитости (underdevelopment). Принятые термины (например, «слаборазвитые страны» и «страны третьего мира») сводят в единую категорию такие – во всех иных отношениях разные – страны, как Китай, Колумбия или Бенин.

Концепция «чистого листа» популярна отчасти в силу того, что отражает некую реальность. А именно ту, что уровни дохода на душу населения в странах третьего мира гораздо ближе друг к другу, чем к уровням в развитых странах. С низкими доходами связаны другие характеристики общества, например: низкий уровень здравоохранения и образования, высокий уровень коррупции и т. д. Кроме того, страны третьего мира сильно отличаются от развитых стран, но во многом похожи друг на друга. Это привело Мюрдаля и его сторонников к той мысли, что слаборазвитым странам – прежде чем их жители смогут заботиться о себе сами – необходимо в первую очередь покончить с неграмотностью, недоеданием и массовыми болезнями.

Таким образом, «мышление с чистого листа» позволило экспертам по развитию отрицать, что связь между правами личности и экономическими успехами Запада не является случайной. Если развивающимся странам нечему научиться у собственной истории, то не стоит изучать и историю Запада. Позже Мюрдаль напишет, что «все консультанты развивающихся стран» согласны в том, что все они «сегодня применяют к социальным и экономическим проблемам стран третьего мира не тот подход, который исторически применялся к развитым странам»[28].

Вместо необходимости изучать конкретные исторические условия каждой страны «мышление с чистого листа» позволило технократам предлагать универсальные решения, подходящие ко всем случаям жизни. Легко понять привлекательность решений, обещавших быть эффективными сразу во всех слаборазвитых странах. Обратясь к анализу подобного мышления в «Дороге к рабству», Хайек подверг критике убеждение, будто в жизни можно разрушить старое и начать все заново, и будто «только приверженность старым принципам стоит на пути прогресса»[29]. В подтверждение он привел традиционный пример, как торжество индивидуальных прав и свобод обеспечило развитие науки. «Быть может, самым значительным результатом высвобождения индивидуальных энергий стал поразительный расцвет науки, сопровождавший шествие идеологии свободы из Италии в Англию и дальше… И только когда свобода предпринимательства открыла дорогу использованию нового знания, все стало возможным – лишь бы нашелся кто-нибудь, кто готов действовать на свой страх и риск – начинается бурное развитие науки, изменившее за последние сто пятьдесят лет облик нашего мира»[30].

Однако тогда, в 1944 году, в «Дороге к рабству» Хайек опасался новых поводов для пренебрежительного отношения к историческим урокам, допускающим возможность «прогресса на изведанных путях». Хайек не мог не видеть и альтернативы – возможности «начать с нуля», допускающей «полную переделку общества». Его беспокоили те, кто не желал учиться у истории: «речь шла при этом не о совершенствовании старого механизма, а о том, чтобы полностью его демонтировать и заменить другим»[31].

В начале карьеры Гуннар Мюрдаль уже являл миру пример «мышления с чистого листа», типичного для богатых стран и порицаемого Хайеком. После успешного старта академической карьеры, что позволило ему в 1933 году занять престижную кафедру в Стокгольмском университете, Мюрдаль был готов к своей новой роли, которую сегодня мы назвали бы «интеллектуал на службе обществу» (public intellectual). Гуннар и его жена Альва лелеяли большие планы переделки шведского общества. Летом 1934 года, укрывшись в небольшом домике в горной Норвегии, они написали книгу «Проблемы народонаселения в условиях кризиса». Авторы рассматривали феномен, тогда казавшийся кризисом: резкое замедление роста численности населения в Швеции. Сегодня детали этой проблемы и предлагавшиеся решения менее важны, чем готовность ученой четы Мюрдаль приступить к тому, что Хайек назовет «полной переделкой общества».

Книга Альвы и Гуннара советовала шведам отказаться от «едва ли не патологической», по слову авторов, традиционной семьи, с ее преувеличенной заботой о детях. То, что каждому ребенку оказывалось избыточное родительское внимание, для типичной семьи оборачивалось малодетностью. Вот почему авторы предложили создать в Швеции своего рода «общенациональную семью» (great national household), т. е. единую систему детских учреждений, где воспитание было бы в основном организовано государством. По словам авторов, они хотели, чтобы все это «сформировало более совершенный человеческий материал»[32].

Гуннар Мюрдаль увлекся, как он сам это называл, «социальной инженерией», т. е. был готов отбросить все предшествующие институты и традиции независимо от свидетельств их исторической эффективности. Новые институты и традиции предполагалось создавать с нуля, силами экспертов, с опорой на чистый разум. В 1932 году Мюрдаль пояснил, что новая идеология социальной политики является «рациональной, тогда как старая …была довольно сентиментальной». Эксперт-реформатор должен быть «свободен от бремени» преклонения перед историческим наследием. Мюрдаль воспринял новый технократический подход как «чисто технический анализ проблем социальной политики». Такой подход «имеет определенную тенденцию развиваться в крайне радикальном направлении». Это объяснялось тем, что технические решения действительно разрабатывались «с нуля» и отбрасывали предыдущие институты «просто потому, что в структуре чисто технического анализа нет места институциональным традициям»[33]. Это было то самое мышление, которое привело Гуннара и Альву к идее поменять в Швеции традиционную семью на государственную систему воспитательных учреждений.

Технократические претензии на построение нового общества «с нуля» не могли не ужаснуть Хайека. Истоки «мышления с чистого листа» он увидел в «одержимости технологическими решениями». Это было своего рода «пробным вариантом» мышления экспертов по развитию, существующего по сей день и стремящегося решать проблему бедности техническими способами, почерпнутыми у естествоиспытателей и инженеров. Согласно Хайеку, технократия представляет собой «некритический перенос в общественные науки методов и интеллектуальных привычек, выработанных в науках технических и естественных». Технократы «пытались дискредитировать результаты многолетнего изучения процессов, происходящих в обществе, которые не укладывались в прокрустово ложе их предвзятых представлений» о том, каким должно быть верное техническое решение. Децентрализованное решение [социальной] проблемы усилиями свободного общества, где нет конкретного ответственного лица, не является аналогом инженерного решения технической проблемы, находящейся под контролем соответствующего специалиста[34].

Относительно роли индивидуальной свободы в экономическом развитии у концепции «чистого листа» имелось два важных последствия. Во-первых – как мы покажем в следующих главах – в ней отбрасывались позитивные свидетельства того, насколько велик был исторический вклад индивидуальной свободы в процессы развития. Забвение уроков прошлого сделало возможным отрицание принципов свободы в современном экономическом развитии [стран третьего мира].

Во-вторых, чтобы заставить людей отречься от старых институтов и принять новые технические решения, навязываемые экспертами, принцип «начинать с чистого листа» требовал более жесткого подавления личной свободы. В западных странах технократия в основном провалилась, поскольку там демократические традиции позволили людям сохранить традиционные институты и отвергнуть предложенные экспертами альтернативы. Шведы, например, не отказались от семьи, которую супруги Мюрдаль назвали «патологически» традиционной, и не пожелали отдавать детей в единую «общенациональную семью». Возможность постепенного развития, в основном согласно традиции, не является результатом принуждения – оно происходит естественным путем.

Хайек защищал тех, кто хотел вместо экспертных новаций сохранить собственные институты, и не требовал от них исчерпывающего и рационального обоснования каждой социальной практики. Технократы не понимали, что институты (например, семья) являются сложными решениями сложных же проблем; они развивались без участия каких-либо специалистов. Это были «результаты социального процесса, никем не планировавшегося и происходившего по причинам, никому не известным»[35]. Урок был не в том, чтобы всегда избегать перемен, а в том, чтобы эксперты проявляли больше смирения перед лицом традиций, которые они не способны до конца понять. Располагая знанием местных условий, простые люди – в отличие от заезжих западных технократов – могут лучше оценить полезность собственных традиций. В меняющихся условиях традиционные институты не теряют способности развиваться самостоятельно. Важный урок состоит в том, чтобы дать людям возможность самим выбирать, что им нужно.

Отказ от подхода «с чистого листа» на Западе стал возможным благодаря наличию там демократических институтов. В странах же третьего мира автократы и их советники из числа экспертов имели неограниченную власть, позволявшую им навязывать населению подобные подходы. Споры между любителями начинать «с чистого листа» и желающими учиться у истории, происходили на Западе, но не могли произойти в остальном мире. Сторона, проигравшая этот спор на Западе, в странах третьего мира победила без всякого спора.