Читать книгу Зеркало души - - Страница 5

В коридоре висели белые тканевые халаты, резиновые фартуки, перчатки и прочие рабочие вещи. Роберт вырядил нас как санитаров, пригрозил нам смертной казнью, если мы занесем сюда хоть одну пылинку с улицы. Спасибо, что разрешил не разуваться.

Стоило нам зайти в секционную, сначала Джереми сразил запах, а стоило ему бросить взгляд на выкатывающееся безголовое тело Джейн, тут же припал к белой кафельной стене и слился с ней цветом. Даже волосы его побледнели.

– Потому, что головы нет! – Роберт рассмеялся на весь холодный зал.

Я откинул простыню, покрывавшую все ниже шеи, и обнаружил, что кроме головы не было рук и ног. На столе лежало только туловище. Весь живот был покрыт синюшно-фиолетовыми растекшимися пятнами. Даже можно было заметить очертания подошвы в середине гематом.

– А. – Роберт почесал затылок. – И конечностей тоже.

– Так понимаю, ничего не найдено?

– Все претензии к Департаменту полиции Чикаго, – буркнул Роберт и подошел к Джереми. – Нашатырного? – Джереми, из последних сил борющийся с тошнотой и обмороком, покачал головой, не поднимая глаз с пола.

– Иди вон.

– Я должен…

– Выйди сейчас же, если кишка тонка взглянуть людской жестокости в глаза. Твоя работа как раз и заключается в том, чтобы бороться с ней и не допускать такого, я правильно понимаю? Если недоумок папаша устроил тебя, не значит, что ты достоин этой профессии.

«А ты, Кит?»

– Бояться надо не мертвых, а живых, – подхватил Роберт, активно кивая.

Джереми медленно поднял глаза. Посмотрел минуту на обезображенное женское туловище, сделал три шага к телу.

Резко развернулся и побежал из секционной со словами:

– Я подожду вас в машине, детектив, иначе сейчас упаду в обморок.

Только дверь за ним захлопнулась, я опустил голову к трупу.

– Детский сад.

– Это довольно сильный поступок. – Роберт подошел к столу, встал напротив меня. – Знать, что сейчас грохнешься без чувств, но собрать в себе остатки сил и выйти на своих, пусть и трясущихся, ногах. А тебя я попрошу больше здесь не орать. Распороть? – Он указал на шов от шеи до паха, буквой «Y».

– Не хочу наблюдать фарш из органов. Лучше расскажи, что ты выяснил. Только без терминов.

– Гм. Ну, там, в принципе фарш и есть, все внутренние органы повреждены, за исключением сердца и поджелудочной железы – они вырезаны и украдены. Убийца сильно прыгал на животе всем своим весом. Видишь, тут и следы, ух! Насчет этого, – Роберт поочередно перевел пальцы с шеи, на те места где должны быть руки и ноги, – отрубили топором.

– По прошлым жертвам. Задушены были бархаткой? – сказал я, не подумав. – С круглой планшеткой посередине?

– С планшеткой? – Роберт очень удивился. – Круглой? Я не видел такого на других телах.

– Первая жертва, двадцати лет, была задушена именно таким нашейным украшением.

Он странно посмотрел на меня. Но я добавил, пытаясь выпутаться:

– Я не утверждаю, что задушены обе были бархаткой. Но первая, да.

– Ты не видел ее тела! А в отчете, да, я указал, что прослеживалась четкая странгуляционная полоса в горизонтальном направлении, как и на последующей, умершей от удушения. След от пряжки я бы точно заметил.

– Если же жертва имела сердечно-сосудистые заболевания, то выраженность механической асфиксии может быть минимальной или совсем отсутствовать, – монотонно заметил я, не зная, что еще выдумать, – так как сердце остановилось до остановки дыхания.

Роберт ушел в себя, продолжая смотреть на меня как на дебильного.

– Они были полностью здоровы. Никаких проблем с сердцем. Тогда бы и полосы не было, Кит. Откуда ты это взял? Тела уже переданы на захоронение, хочешь повторное вскрытие, чтобы на нас родственники всех собак спустили? Все, что сейчас имеем, это вот этот обрубок, на котором ничего не видно. – Он провел пальцем в перчатке по срезу.

– Я видел след. На снимке.

– Хочешь сказать, я настолько слепой, что вживую заметить не смог, а ты умудрился на фотографии это разглядеть? – Роберт демонстративно подтянул очки.

«Проболтался? Ха-ха-ха-ха-ха!»

Пожалуйста, заткнись.

– Знаешь, опустим это. Меня больше интересуют порезы и срезы. Чем их нанесли?

– Этим – порезы, – Роберт с гордостью положил на грудь трупа скальпель. – А отрубали мясницким топором. Но его у меня нет.

– И глаза вырезали скальпелем?

Он с широкой улыбкой кивнул.

– Как думаешь, убийца может быть связан с медициной? – я поддался к нему. – Например, быть судмедэкспертом или патологоанатомом?

– Или мясником. – Роберт придвинулся ко мне, перегнувшись через труп. – Думаешь на меня?

– А ты мог бы это сделать?

– Ты же знаешь, что нет. – Он осмотрел тело. – Если тебе интересно мое мнение, то я думаю, что тело стоит укатить в холодильник немедленно. Оно уже источает запах. Так что, осматривай поскорее все, что тебе нужно.

Осматривать, по сути, было нечего. Самое интересное просматривалось на лицах жертв. Все же, я обошел труп со всех сторон. Руки были ампутированы до локтя, а ноги выше колена. Срезы были идентичны с первой жертвой, которую мне довелось осмотреть.

Придется трогать.

Как только пальцы через перчатку соприкоснулись с окоченелой плотью, я увидел то, что и полагалось.

На затертом кафельном полу, почти подле ног Роберта, отошедшего к стене, лежало нечто в женском платье. Остатки ног, рук и шеи были прекрасно видны; из них фонтаном била кровь, заливая все вокруг, даже Роберта, который и не подозревал, какой сюжет мне открылся. Когда «нечто» вдруг зашевелилось, поползло ко мне, скользя культями по гладкой поверхности, распластывалось на своей же крови, но потом опять силилось приподняться на остатках конечностей, и продолжало двигаться, окропляя все вокруг кровью, мне стало крайне мерзко наблюдать это. Впервые за службу. Однако, его движения и одновременно завораживали. По мере приближения туловища, приближались ко мне шипящие и булькающие звуки, утопающие в пузырях крови.

Оно силилось мне что-то сказать.

– Кит?

Я стал наклоняться к телу, которое доползло до моих ног, чтобы расслышать хоть что-то. Но, вовремя заметив, что ко мне подходит обеспокоенный Роберт, убрал пальцы с трупа, и ожившее туловище пропало.

– Приступ мигрени. Можешь закатывать в холодильник.

– Да, вид у тебя и правда… больной. – Он уставился на мои синяки под глазами. – Подожди, я провожу тебя.

Выйдя в знойный сентябрьский день, я увидел Джереми, стоящим у машины; он был расстроен, погружен в мысли, и даже не заметил нас. Стоило Роберту заговорить, Джереми рефлекторно повернул голову к нам, и тут же, одернув себя, поднял голову к небу, наблюдая за облаками.

Длинные костлявые пальцы схватили меня за локоть и резко оттянули влево. Роберт не дал мне наступить на коричневого продолговатого жука с усами-антеннами. Все такой же.

– Завидую твоей работе. Всегда так тихо. – Я остановился на ступеньках, наблюдая за ползущим по своим делам жуком.

– В этом я согласен, – Роберт рассмеялся, прикурил. Задумчиво уставился на этого же самого жука. Он быстро перебирал тонкими зазубренными лапками, спасаясь от нас. – Да только иногда как захочется с кем-то поболтать часами, а никого и нет. Только я и трупы. Чем старше становишься, тем быстрее возрастает потребность говорить. Толи хочется поделиться своим опытом, толи быть уверенным, что не сдохнешь в одиночестве. Это, наверное, и есть кризис среднего возраста. Кто-то вдруг разочаровывается в том, чем всю жизнь занимался, находит себя в чем-то новом, кардинально меняется, делает то, на что никогда не решался…

– Убивает, – предложил я.

– Убийцами не рождаются, а становятся, да. Ну, тут уж кому как повезет. – Он повел рукой с зажатой сигаретой. Пепел упал на мысок его туфли. – Разве вся прелесть в том, чтобы оставаться таким же человеком, каким был вчера? Разве интересно жить, когда ты годами не меняешься?

Это явно был камень в мой огород.

– А с Джереми тебе стоит быть помягче. Он все же сирота, пусть и при живом отце. Дэвид только спал и видел, на кого бы его повесить. И хорошо, что на тебя. Ты можешь многому его научить, а он, в свою очередь, научит еще десять человек. Того и глядишь, наша полиция станет лучшей в мире.

– Я спешу, Роберт. Спасибо тебе.

– Да за что же? – рассмеялся он. – Надеюсь, мы здесь больше не увидимся. Но я не прочь встретиться с тобой в неформальной обстановке. Ты, я, Дэвид, а?

Если я сейчас же не уйду, то останусь до вечера слушать тирады Роберта. Поправив шляпу, я развернулся к машине, махнул Джереми; он в мгновение ока оказался за рулем. Только опустившись на сидение, я велел ему уезжать отсюда как можно быстрее, закрывая дверь на ходу. Роберт наблюдал за нами в полном недоумении, застыв на том же месте, где я сбежал от него.

– Вы не могли бы закурить? – спросил Джереми, сбросив скорость, когда мы отъехали на приличное расстояние. – У меня в носу и во рту стоит этот убийственный запах. Ничем не перебивается.

Я исполнил его просьбу. Пришлось приоткрыть окно, иначе дым выел бы нам глаза.

Мне страшно не хотелось ехать на ковер к Дэвиду и трепаться с ним часами. Но приказ есть приказ. Джереми был очень сосредоточен на дороге или же, правильнее сказать, на своих мыслях. На нем не было улыбки, яркий рыжий цвет волос превратился в русый; веснушки, усыпавшие все лицо, больше походили на капли грязи; большие зеленые глаза стали карими и потеряли живость. Уж не знаю, почему терзалась и рвалась его душа, от моих ли слов или от других переживаний. Мое присутствие сыграло на нем? Что поделать, такая у меня аура, или как его там, энергия, пусть.

До самого департамента никто из нас не проронил ни слова. На мой вопрос, не соблаговолит ли он пойти со мной, Джереми ответил, что подождет здесь и отвернулся к окну. Мне-то все равно что у него творится в душе и в голове, но пока Джереми со мной, не хочу, чтобы он терял время, просиживая штаны в обиде. Я протянул ему материалы дела.

– Ознакомься. Соберешься блевать – куда угодно, только не на фото, хоть на них мало что видно.