Читать книгу Дорогой читатель. Заметки на полях - - Страница 20

Как не странно, но единственным человеком, который слышал пьесу Треплева, был (не считая, конечно, самого автора и Заречной) Медведенко.

В самом первом эпизоде с Машей он вдруг выпаливает тайну, которой она так долго добивалась: «Да. Играть будет Заречная, а пьеса сочинения Константина Гавриловича. Они влюблены друг в друга, и сегодня их души сольются в стремлении дать один и тот же художественный образ».

Нужно прочувствовать этот момент.

Он, в общем, чужой посторонний человек, который ничего не понимает в том, что происходит в имении Сорина, вдруг раскрывает ей, дочери приказчика, прожившей здесь всю свою жизнь, глаза.

Он допущен к тайне, а она нет.

Он все знает о Косте и Нине, а для нее их любовь – откровение (она подозревала, конечно, но оставалась надежда, что это только репетиции).

Он слышал пьесу, а для Маши новость даже то, что ее написал Треплев (а иначе, зачем ему говорить ей об этом).

Вот нерв эпизода: чужак, открывающий Маше кулисы привычной реальности, за которыми чужой вдруг оказывается она сама, а он там как дома.

Шок и трепет, следующие за этим откровением, поданы в истинно чеховском духе, приглушенными и почти задушенными сором как бы (как бы) мелочных пустяков и деталей, за которыми не видно до боли пронзительной сути.

Нужно сделать усилие, чтобы понять, что за нюханьем табака и разговорами о погоде скрыта крайняя степень отчаянья Маши.

Она хватается за слова и жесты, чтобы выдержать удар и не упасть. (А ведь Треплев вот-вот появится на сцене! Какими глазами она должна будет смотреть на него!).

А Медведенко оказывается связанным с Треплевым. Он посвящен и допущен к мистериям.

Его пустая и глупая болтовня в первой сцене, почти вся мимо главной темы, просто маскирует (по воле автора) этот факт.

Корешок, укореняющий учителя в реальность пьесы, найден. Они были знакомы. И в дом Сорина Медведенко ввел именно Треплев.

Вопрос только – когда и для чего?

Снова скрытый чеховский знак и снова развилка (а это только первая страница).

Повернем направо, туда, где Медведенко – близкий приятель Треплева, единственный из живых, допущенный слушать его бессмертное творение.

Этот поворот позволит ясно разглядеть ближайшую драматическую предысторию «Чайки».