Читать книгу Карл, Джордж и другие - - Страница 3

В жизни каждого человека бывают такие моменты, когда все чувства и эмоции вдруг сливаются воедино и рвутся наружу, когда испытываешь одновременно эйфорию и отчаяние, радость и страх, восхищение и ужас. Перед тобой новый горизонт – бескрайний и влекущий. Новое мироустройство – с радостями и тревогами. Новый кабинет – комната три на пять, в окно заглядывает ель: здесь будет стоять стол, там книжный шкаф. Погружаешься в процессы организации, формируешь свою мозаику реальности, создаешь новый мир, творишь. Но в самый неподходящий момент вдруг приходит вопрос: что я тут делаю?

Винегрет эмоций трансформируется в постоянную ментальную напряженность. В некоторых случаях беспокойство подогревается еще и Синдромом Самозванца, когда тебе кажется, что ты занял чье-то место, что твои компетенции не соответствуют занимаемой должности, что ты обманщик и твой обман скоро раскроется. В какой-то степени, этого синдрома не избежал и я, несмотря на то что стал директором Фонда «Сорос-Кыргызстан» в результате открытого конкурса.

Помню свою первую командировку в новой должности. Региональная программа собирала правозащитников из Евразии в Берлине. Это был поздний октябрь, мы заселились в небольшом и недорогом, но очень уютном отеле в восточном Берлине, который еще хранил в себе энергию социалистического лагеря, противостояния двух идеологий. В воздухе витал запах выпечки и корицы, и сама атмосфера лобби этого отеля погружала в странное состояние: одновременно и покоя, и предвкушения каких-то изменений.

В лобби отеля собирались очень разные люди – бизнесмены средней руки, командированные офисные сотрудники, туристы, но одна группа людей выделялась на общем фоне, эти люди не были похожи ни на кого из перечисленных. Они не были погружены в процесс осмысления прожитого дня, они не были отрешенными от того, что происходило вокруг них. Они делились новостями, бурно что-то обсуждали, было видно, что эти люди понимают друг друга с полуслова и очень соскучились друг по другу, им было что рассказать, чем поделиться. Я сидел от них чуть в стороне, но не мог избавиться от теплого чувства сопричастности к чему-то действительно важному, значимому и в какой-то степени рискованному.

Правозащитная деятельность – это не только большая ответственность, но и определенный риск. Я еще мало кого знал из правозащитного мира, поэтому держался особняком, смотрел и слушал. Мне было интересно наблюдать за этими открытыми, эмоциональными людьми, слушать их разговоры. Временами мой взгляд притягивал раскинувшийся за окном ночной Берлин. Помню ту осеннюю картинку в оконной раме как сейчас: мигают огни рекламы, с неба сыплется легкий снежок, рядами стоят аккуратные дома, по тротуару идут озябшие люди. Мой взгляд возвращается в лобби отеля, и я представляю, как много лет назад где-то на нейтральной территории встречаются диссиденты из Советского Союза – выдающиеся люди, имеющие свою четкую позицию, люди, несогласные с политикой партии, люди, которым не нашлось места в родной стране. В какой-то момент я представляю, как вот так же собирались Юлия Вишневская, Людмила Алексеева, Дина Каминская и Кронид Любарский в Мюнхене в 1978 году. Перед глазами знаменитая фотография в офисе Радио Свобода.

На первом этапе своей карьеры я очень слабо понимал природу правозащитного движения и гражданского активизма. Мой управленческий опыт формировался сначала в бизнес среде, потом в управлении неправительственной организацией. В большей степени я занимался управлением проектами по развитию. В Фонде Сороса я столкнулся не просто с управлением доверенными ресурсами, но и с целой философией и миссией по развитию открытого общества, где понятия общественного интереса, прав человека и социальной справедливости превращались из слов в действия. В тот момент я еще не осознавал, что стоял на пороге совершенно новой главы моей жизни, которая впоследствии займет десять лет и даст мне как в личном, так и в профессиональном плане действительно много.

Первым шагом в моем философском развитии стало более глубокое и практическое понимание концепции открытого общества. Эту концепцию отлично сформулировал австрийский философ Карл Поппер в книге «Открытое общество и его враги». Очень рекомендую этот фундаментальный труд о социальной науке всем интересующимся. Именно эту работу взял за основу Джордж Сорос, создавая Институт Открытого Общества в 1984 году в Будапеште. Оттуда деятельность Фонда стала распространятся по всему миру. Так, в одних странах фонды сохраняли название Фонда Открытого Общества, в других стали называться Фондами Сороса.

Можно попытаться перепаковать труды Карла Поппера в простой и понятный формат, но это будет неблагодарная работа, так как простота создаст широкое поле для интерпретаций и приведет к неверным выводам. Поэтому я лишь обозначу те элементы из работ Карла Поппера, которые помогали мне все эти десять лет, пока я стоял во главе Фонда «Сорос-Кыргызстан».

Основное отличие «открытого общества» от «закрытого» или «тоталитарного» заключается в свободе индивидуального выбора и свободе разнообразия. Данная концепция предполагает, что нет единого истинного знания, что путь развития – это путь проб и ошибок, которые возможны лишь в условиях свободы от догм, в условиях безопасности самого процесса поиска истины и права на ошибку. Право на ошибки и их исправление должно быть базовым в политической, экономической и социальной жизни. Демократию Поппер определял как способность смены власти без применения насилия. К сожалению, на постсоветском пространстве во многих странах, включая Кыргызстан сложилась ситуация, когда смена политического режима происходит преимущественно в насильственном формате.

Кыргызстан прошел через насильственную смену власти в 2005, 2010 и 2020 годах и несмотря на то, что эту страну называют «островком демократии в Центральной Азии», сам факт насильственных политических трансформаций говорит о том, что открытого общества здесь нет. Конструктивный диалог и приход к общему согласию не происходит и как результат, граждане выбирают наиболее радикальный инструмент смены политического режима. Предполагается, что в открытом обществе существует плюрализм групп и сил, и поэтому возникает необходимость поддержки многообразия. Стремление не допустить монополии не только в экономической, но и в политической и социальной сферах, предполагает наличие у открытого общества своих собственных институтов, которые выражаются в том числе в сильном гражданском обществе. И здесь появляется фундаментальный вопрос: каким образом формировать эти институты? Как сохранить разнообразие мнений и при этом построить институты и практики, способные из этого разнообразия и дискурса вычленять действительно эффективно работающие решения? Ну и, наверное, самый сложный вопрос ко всему этому, кто должен этим заниматься?

Наша постсоветская ментальность, которая декларативно базировалась на свободе и равенстве, на самом деле несла в себе очень мощную авторитарную культуру, где свобода слова и попытка выделиться из серой массы не приветствовались. Это проявлялось не только на уровне государства, но даже в личном восприятии действительности. Люди, которые задавали неудобные вопросы, уничтожались или в лучшем случае высылались из страны. Поэтому работа, которую взяли на себя правозащитники, до сих пор вызывает отторжение у большой части нашего общества. Эти люди выросли на убеждении, что противоречить власти нельзя, а если противоречишь, то ты антинародный элемент, враг. К сожалению, этот нарратив до сих пор существует и более того, часто поддерживается государственными СМИ, усугубляя проблему и сохраняя предпосылки для будущих насильственных форм политических действий.

Joel Westheimer, University of Ottawa и Joseph Kahne, Mills College, относительно недавно провели небольшое исследование на тему гражданского образования, чему обучают в университетах, относительно демократии и роли граждан в демократическом обществе. В рамках этого исследования, они определили три типа граждан.

Лично ответственный гражданин ведет себя ответственно в своем сообществе, например, собирая мусор, сдавая кровь, занимаясь переработкой отходов, занимаясь волонтерством и избегая долгов. Лично ответственный гражданин работает и платит налоги, соблюдает законы и помогает нуждающимся во время кризисов, таких как наводнения, землетрясения, пандемия. Лично ответственный гражданин, когда его об этом просят, вносит свой вклад в раздачу еды или одежды и добровольно помогает тем, кому повезло меньше, будь то столовая для бесплатного питания или центр для престарелых. Он/она может жертвовать время, деньги или и то, и другое на благотворительные цели. Другими словами, лично ответственный гражданин – это тот, кто жертвует деньги на еду бездомным.

Участвующий гражданин – это тот, кто помогает организовывать сбор денег на еду, закупает и раздает ее бездомным. Этот гражданин является активным организатором, который очень часто берет на себя функции государства в тех местах, до которых государство дотянуться не может или не желает.

Гражданин, ориентированный на справедливость – это гражданин, который задается вопросом о том, почему люди вообще вынуждены организовывать сбор денег для бездомных. Почему государство не выполняет свои базовые функции защиты граждан? Он/она требует пристального внимания к вопросам несправедливости и важности достижения целей социальной справедливости. Граждане, ориентированные на справедливость, критически оценивают социальные, политические и экономические структуры и рассматривают системные проблемы и когда это возможно, устраняют причины проблем.

Как вы понимаете, с первыми двумя типами граждан у государства нет проблем. Эти граждане снимают определенную нагрузку с бюджета государства, закрывают социальные дыры, и на самом деле являются хорошими гражданами, и любой, даже самый авторитарный режим будет достаточно лояльно относиться к этим двум типам граждан. Но для третьего типа, у государств в некоторых странах бывшего Советского Союза есть другое название – «иностранный агент». На самом деле, эти три типа граждан не являются взаимоисключающими, и я абсолютно не подразумеваю, что какой то из эти трех типов более ценный чем другой для общества в целом. Человек может проявлять все три типа гражданственности в зависимости от ситуации, от своего эмоционального состояния или от проблемы на которую он/а реагирует. Но практика третьего типа гражданственности, несет в себе определенные риски, так как ломает статус-кво людей во власти, задавая неудобные вопросы. Но именно эти вопросы и позволяют сохранить принципы демократии и формируют устойчивость государства, пусть даже это проявляется в общественных протестах, возмущении и требовании подотчетности.

В мире, где столько различных культур, идей и идентичностей, плюрализм мнений стоит в центре прогрессивного общества. Это не просто многообразие мнений, но уважение к каждому из них, признание того, что каждое мнение внесет свой ценный вклад в большую картину, даже если оно кому-то не нравится. Свобода слова и возможность выражать разнообразные взгляды и убеждения – это ключевой компонент демократического общества, который предоставляет основу для постоянного обогащения культурного и интеллектуального наследия. Когда люди чувствуют, что их голос слышен и уважаем, это способствует обсуждению и сотрудничеству.

Открытое обсуждение – это более чем просто обмен мнениями; это диалог, который позволяет нам видеть вопросы с разных углов зрения, переосмысливать собственные представления и приходить к более сбалансированным и целостным решениям. Эти открытые дискуссии ведут к разработке общественных политик, которые учитывают интересы широкого круга людей, а не только узкой элиты. Однако для этого процесса требуется наличие защитников, которые стоят на страже этих свобод. Правозащитники и гражданские активисты играют ключевую роль в защите прав граждан на высказывание своего мнения без страха перед репрессиями. Они служат мостом между уязвимыми группами и властями, поднимая на обсуждение темы, которые иначе могли бы остаться незамеченными. Без их смелости и решимости общество рискует замкнуться на себе, предоставляя пространство для несправедливости и дискриминации. Они напоминают нам о том, что за свободу слова и плюрализм мнений стоит бороться каждый день, чтобы каждый человек мог вносить свой вклад в создание справедливого и инклюзивного общества.

Тогда, сидя в лобби Берлинского отеля, я понял, что наконец-то стал частью чего-то действительно значимого. С наличием доверенных ресурсов на то, чтобы поддерживать работу этих людей, тех, кто вопреки угрозам со стороны силовых структур и некоторых политиков, вопреки игнорированию и даже пренебрежению людей, чьи права они защищают, продолжали свою работу.