Читать книгу Изгнанник. Книга вторая. Проснись, Хранитель Юга, я с тобой - - Страница 5

– Куколка, спустись к нам, угоди нерадивым, – противным писклявым голосом игриво пропел кто-то внизу под деревом. Следом послышались гогот нескольких парней и вопли недовольства.

– Еще раз придешь к моему дому – вылью кипяток, – крикнула Архана и вернулась в дом. Половицы скрипели от ее шагов, говоря о еле сдерживаемой ярости.

– Ты все равно будешь моей. Твой старый опекун скоро сдохнет, и ты не сможешь больше прятаться за его спиной.

До моих ушей донесся тяжелый вздох. Голова раскалывалась, и все тело болело, будто меня били толпой всю ночь. Каждый вдох и выдох сопровождался хрипом и невыносимой болью в горле.

– Как он? – встревоженный тихий голос Бенесты бальзамом разлился внутри меня. Значит, слепой старый рыбак притащил меня к себе в дом и заставил дочь ухаживать за мной, хотя сам же запретил к ней приближаться. Или не запрещал и мне лишь почудилось?

– Еще не просыпался. Что ты с ним сделал, отец? Уже три дня он лежит без движения. Я проверяю, дышит ли он вообще, и не понимаю, что именно должна лечить. Видимых ран нет. Но мука, которая отражается у него на лице…

– Так надо, дочка. Он наш спаситель. Он справится, не переживай. Понравился тебе, вижу?

Вместо ответа Арханы я услышал лишь вздох старика.

Пудовые веки не хотели слушаться и подниматься. Руки, будто прижатые чем-то тяжелым, лежали неподвижно. А ноги и того хуже – их я не чувствовал вовсе. В груди разрасталась паника – неужели я теперь калека?

Сам того не заметив, я стал чаще дышать, и гулкий свист вырывался из меня при каждом вздохе.

– Все-все. Успокойся. Все хорошо, – на лоб легла прохладная рука и провела по волосам, убирая их с лица. – Если бы ты открыл глаза… Юга – такое странное имя… – она говорила что-то еще, спокойно и тихо. Ее голос успокаивал меня и убаюкивал, и вскоре я снова провалился во тьму, но теперь мирную.

– Эту руку мы протрем, будет сильная рука… Этот палец мы помоем… И этот палец сполоснем… Здесь намочим и тут потрем… – девушка мелодично напевала шутливую песенку для детей, которые не любят купаться. Подобные прибаутки всегда раздражали меня, но голос Арханы зачаровывал. Хоть похабные портовые песни пусть горлопанит, лишь бы не замолкала.

Наконец, я смог приоткрыть глаза и стал следить за ее ласковыми движениями. Мокрыми тряпицами она обтирала мое ослабевшее тело. Медленно расправив руку, она приложила свою ладонь к моей и сравнила их, оценив различия в размере. Проведя по костяшкам моих пальцев, она призадумалась и положила руку на кровать. Пересев на другую сторону, она принялась за вторую руку. Когда дело дошло до ног, я не выдержал и задвигался, словно только проснулся.

– Почему ты замолчала? – я не узнал свой голос, надрывный сиплый, который на некоторых слогах пропадал вообще.

– Ой, сейчас, – она взметнулась испуганной птицей и куда-то унеслась, вернувшись через миг с кружкой какой-то дурнопахнущей настойки. Я попытался увернуться, но она настойчиво влила напиток мне в рот и зажала нос. – Вот так. Я думала, ты спишь.

– Я спал.

– Прости.

– За что?

– Я разбудила тебя?

– Нет, – усмехнулся я и попытался привстать, чтобы сесть. Она тут же засуетилась, поправляя подушку и одеяло. Румянец окрасил ее смущенное лицо. – Что не так?

– Все так.

– Говори.

– Ты там не одет. Не ерзай.

– А, ну да, – теперь к моим щекам прилила кровь, и я опустил глаза.

– Есть хочешь?

– Угу.

– Я сейчас.

– Постой, не уходи. Спой мне, пожалуйста.

Она растерялась и снова опустилась на край кровати. Сложив ладони на коленях, Архана закрыла глаза и начала мурлыкать себе под нос песню о любви.

О нежных чувствах: сначала детских, потом отроческих, затем юношеских и переросших в большую крепкую любовь.

Они любили друг друга, как небо и земля, как солнце и луна.

И неведомая сила забрала ее у него.

Он горевал и взывал к богам.

Велину не ведома тоска и скорбь, в его землях никто не скорбит по потерянной любви.

Значит, суженая его не в его владениях.

Или она его больше не любит.

Он не поверил богу и пошел к богине, к женщине.

Но Гума не позволила ему вернуть ее из царства теней.

И тогда он сам пошел в земли горя, скорби и печали, чтобы вернуть свою любимую.

Так они оба и погибли.

Песня закончилась, а я так и остался сидеть на кровати, замерев от чудесного нежного голоса Арханы. Все еще слыша в голове мотив песни, я так проникся ее смыслом, что загрустил.

– Еда! Я сейчас, – спохватилась девушка и вылетела из спальни.

Только сейчас я осознал, что нахожусь в спальне. Кому она принадлежит? Девушке, чей сладкий голос будоражил что-то внутри и заставлял струны души трепетать, или старому рыбаку, который мучил меня на острове несколько месяцев? Какая невероятная разница между их голосами!

По полкам, прибитым под невысоким потолком, были расставлены немногочисленные талмуды, склянки с разноцветными порошками, высушенные пучки трав и холщовые мешочки с вышитыми мелкими буквами надписями. Я присмотрелся, но ничего не разобрал.

– Ты ведьма, что ли? – устремил я взгляд на вошедшую девушку, которая несла в руках деревянный поднос. От моего вопроса она так и замерла на месте, ошарашенно уставившись на меня. Придя в себя, девушка прыснула со смеха и чуть не опрокинула мой скудный завтрак.

– И как же ты пришел к этой мысли? – она окинула полки быстрым взглядом и, улыбаясь, все же донесла до прикроватной тумбочки небольшую плошку с дымящимся черным варевом, густо стекающим по стенкам, блюдо с мутным бульоном и пару румяных яблок. Я недоверчиво покосился на неприглядную снедь и, сморщив нос, отвернулся.

– Не капризничай, сначала бульон – он восстановит силы – а потом каньо. Тебе понравится, обещаю. С щепоткой специй – это как раз то, что тебе сейчас нужно, – приободрила меня Архана.

– Каньо? Здесь? Где ты его достала?

– Я умею договариваться с портовыми, они и отсыпали немного зерен. Ты разве не знаешь, что это такое? Откуда же ты, странник?

Странник. Такое интересное слово. Оно настолько тонко описывало мое состояние. Я столько лет скитался, чтобы оказаться в спальне самой обворожительной девушки, которая даже не подозревает, кто я и как сюда попал.

– Я с юга.

– Юга с юга, – хихикнула Архана и придвинула ко мне тумбу. Взяв в руки тарелку и ложку, она изменилась в лице, и забота сменилась сосредоточенностью и готовностью сражаться за каждую влитую в меня ложку. Я забрал блюдо из ее рук и за пару глотков опрокинул в себя все ее содержимое. Наваристый бульон оказался на удивление вкусным: в меру соленым и жирным. Я кивнул девушке и отдал посуду.

Архана одобрительно улыбнулась и протянула руку за плошкой с каньо. Я перехватил ее ладонь и осторожно взял напиток сам.

– Не спеши, горячо, – она замерла и с надеждой посмотрела на меня. Я усмехнулся и втянул носом знакомый аромат. Мой настоящий отец часто пил каньо перед сном. Этот запах разносился по всему дому и напоминал о чем-то родном. Хотя с чего бы это?

– Я не ребенок, Архана, – я отпил большой глоток и поперхнулся. Горьковатая горяченная жижа растеклась по нёбу, обжигая. На глазах выступили слезы, и я закашлялся.

– Угу, не ребенок. А ведешь себя еще хуже.

На следующий день, после того как я встал на ноги и, покачиваясь, исследовал дом моего наставника, Бенеста снова повез меня на остров. Я пытался уговорить его отсрочить пытку, но он был непреклонен.

– Сначала дела, потом потеха, сорванец, – улыбаясь, глаголил старик. Я сидел в лодке хмурый, как грозовая туча. Завернутый в полотняное покрывало и стуча зубами от зяблого утра, я презрительно косился на старика и про себя проклинал его.

Почти всю дорогу Бенеста рассказывал про местные достопримечательности. Про порт, в который привозили рабов и диковинных животных. Про товары и искусных мастеров, которые искали особенные материалы для своих творений. Про времена года и смену груза на бортах огромных судов. Когда-то он сам ходил на грузовом корабле, но подвели глаза и пришлось осесть в Темном городе.

– Что заставило тебя поселиться в Теневых землях? – вдруг сменил тему рыбак. Я немного растерялся и не знал, что ответить.

– Меня заставило… Семья… – последним словом я подавился: еле выдавив его из себя, я поморщился. Злость на хранителей еще клубилась внутри.

– Ты расстроен? – удивился Бенеста. Меня накрыло волной неконтролируемого гнева. Расстроен? Разве это слово подходит, когда ты выброшен из дома, не нужен, отвергнут. И почему? Потому что ты не такой, как все? Ты иной? Слишком сильный? Слишком глупый? Слишком… Что? Что не так со мной?

Удар по голове оказался достаточно сильным, чтобы остудить бурлящую тьму и привести меня в чувства.

– За что? – потирая новоявленную шишку на лбу, я насупился и сгорбился.

– Не понравилось? Мне тоже не нравятся твои темные силы, которые норовят затопить все вокруг. Научись бороться и справляться с ними. Иначе быть беде. Ты пришел сюда, чтобы стать сильнее, понимаешь? Возьми себя в руки и начни учиться слушать. Меня. И себя. Чем скорее научишься, тем будет легче. Всем.

– О чем ты, старик?

– Когда чашка разбивается, ее сложно склеить. Но стоит лишь опустить ее в молоко – тут же все трещины заполняются, и ты не видишь разницы. Так и ты. Сломанный. Разбитый. Начни склеивать свои трещины и излечись. Пусть твои раны будут видны всем. Залатай их так, чтобы ты мог гордиться изъянами – пусть они станут твоей гордостью. Гордись своей силой. Только ты сам сможешь склеить разбитую чашку. Уразумел?

– Не-а. Чем больше ты говоришь, тем больше мне кажется, что ты старый чудаковатый…

– Дурак? Как знать, кто из нас дурнее, – Бенеста усмехнулся и, причалив к берегу, пихнул меня в спину, поторапливая. – Раздевайся.

В прошлый раз тени терзали мое тело, доводя до обмороков. Бороться со слабостью становилось все сложнее, и я перевалился через борт лодки, трясясь от озноба. Я распластался на острове, раскинув руки, и, смирившись, лежал, ожидая очередных выплесков тьмы.

Но, будто понимая, что мое тело на пределе возможностей, тени притихли и забились внутри, больно отстукивая в грудине.

– Юга, пора начинать, – тихо прогудел Бенеста где-то рядом. В этот раз он не перебрался через водоем и не остался за пределом болота. Он сидел в лодке и смотрел на меня.

– Учитель, я больше не могу. Сил нет. Я пуст.

– Такого просто не может быть! – удивленно выронил он и толкнут меня веслом. Я не отреагировал. – Возьми себя в руки и поднимись, паршивец. Рано ты решил сдаться. Самое время начать бороться! Тебе есть за что бороться, сопляк? Если ты сейчас же не подымешься, я вернусь домой, один. Склей свою чашку!

– Да сколько можно? – разозлился я. Я вскочил на ноги, сам того не понимая, и развел руки, возмущенно уставившись на старика.

В тот же миг тени рванулись из меня в сторону Бенесты. Тот даже не успел ничего понять и отпрянуть, как сгустки тьмы опрокинули лодку и начали кружить над водой в ожидании, когда старик вынырнет. Я бросился в воду. Темнота серого болота окутала меня. Только первые лучи солнца еле проникали под вонючую водяную толщу, столбами упираясь в темноту. Я пытался рассмотреть старика, но даже рук своих не видел. Вдруг что-то коснулось меня. Я схватил его, подтянул на себя и вытащил Бенесту на поверхность. Теней не было. Тишину разбивали только всплеск воды и тяжелое дыхание старика. Надрывно кашляя, он похлопал меня по плечу: – Молодец. Но больше так не делай.

Бенеста оставил меня в покое на два дня.

Я приходил с восходом солнца к его дому, а он отправлял меня обратно. Я злился и не мог понять, чего чудак пытается добиться. Архана тоже не выходила из дома: мельком увидев ее на кухне, я понял, что она не в духе. Девушка швыряла об стену полотенца и яростно натирала тарелки, чтобы расставить их на полку.

В башне я переставлял местами стеллажи с книгами и надстраивал этажи для новых тайн. Вторым ярусом я вырастил деревянный настил и сделал винтовую лестницу для детских надежд и мечтаний. Лучи света падали через витражи на яркие обложки и корешки книг, создавая иллюзию тепла и покоя. Теперь это был самый светлый угол в моей мрачной библиотеке.

На третий день я снова оказался возле дома Бенесты. Он, нахмурившись, тяжко вздохнул и направился к лодке.

– Сам придешь. Не кроха. Встретимся на границе тихого места, – прогремел он и оттолкнул меня, чтобы пройти.

– Да что происходит? – не выдержал я.

– Сегодня будешь учиться управляться с силой.

– Удивил. Что не так?

– Новую уловку придумал. Тебе понравится.

Больше ни о чем расспрашивать его я не стал. Я резко развернулся и тенью направился к границе болот.

Я ждал почти час, пока из-за деревьев не покажется нос рыбацкой лодки. Я хотел крикнуть что-то вроде «Старик, долго тебя ждать? Еще миг и я ухожу!», но внезапно услышал женский голос. Холод прошел по спине. Вот старый амха, он привел сюда Архану, чтобы учить меня управляться с духами тьмы.

– Что мне надо делать? – Архану старик высадил там, где обычно стоял сам, растопырив руки и вопя гадким голосом свои песнопения. Он завязал ей глаза темной лентой и развернул спиной к острову.

– Не снимай повязку и молчи. Что бы ни услышала – не снимай. Уяснила? А ты вперед, на остров и раздевайся.

Девушка напряглась. Я видел ее каменные плечи и дрожащий на ветру подол летнего платья. Да как такое возможно? Он хоть понимает, как это опасно? Я возмущенно уставился на Бенесту, совершенно забыв, что он не может увидеть выражения моего лица.

– Чего встал, как вкопанный? Двигай.

– А если…

– Сделай так, чтобы «если» не случилось.

Я переплыл болото без помощи старика, забрался на остров и разделся, сложив одежду кучей у своих ног. Если Архана ослушается и снимет повязку, то увидит меня распрекрасного посередине вонючих вод, абсолютно нагого. Раскрасневшись от негодования и смущения, я повел плечом, разминая мышцы, и расправил руки в стороны.

– Давай, старик, запевай, – скомандовал я.

Только Бенеста набрал в легкие воздуха, как первый, слишком рьяный выплеск силы полетел в сторону девушки. Распахнув глаза, я схватил его за хвост и притянул обратно, втлокнув в грудь. Мышцы рук и ног вопили от натуги, а пресс свело судорогой. Еще несколько теней бросились в разные стороны, но и их я поймал и удерживал, кряхтя и трясясь всем телом. Все разом вобрать в себя я не смог и, словно распятый, старался удержаться на месте.

– Юга? – Архана обернулась, но так и осталась стоять на большой земле с завязанными глазами. Услышав ее голос, тени обезумели. Свистя и вопя всеми голосами мира Гумы, они молниеносно рвались и выкручивались из моих рук, чтобы добраться до нее, яростно гремя в диком желании разорвать девушку.

– Вы. Ей. Не навредите, – скрежетал я зубами, стискивая кулаки и натягивая истончающиеся жгуты теней. Потеряв равновесие, я упал на колено и, упершись ногой в землю, намотал их концы себе на локти. Тени протащили меня лем по грунту и замерли, разворачивая ко мне свои мерзкие оскаленные лица.

Я тоже застыл, поняв, что сейчас они будут терзать мое тело, чтобы ослабить. Глубоко вдохнув, я приготовился к нападению.

Первым ударом меня отнесло назад. Вторым – приложило о землю, выбив из легких воздух. С третьим мое тело начало покрываться каменными наростами там, где кожа соприкасалась с тьмой. Тени застревали во мне, как в смоле, и дергались, словно в судорогах, пытаясь оторваться или отгрызть закостеневшие чешуйки. Я хохотал, не чувствуя боли. Лишь зуд под чешуйками сродни щекотке раздражал кожу.

Сложно сказать, сколько длилась моя борьба с тенями. Я лишь слышал где-то вдалеке голоса Бенесты и Арханы: «Юга! Сражайся! Все правильно! Ты все верно делаешь! Юга! Архана, подожди, не мешай… Нет! Не снимай! Отвернись… О, женщина! Юга! … Ю-га!

В голове кружились темные мысли, перебивая человеческие голоса: «Убить!», «Разорвать!», «Отдай ее!», «Отпусти!», «Сильнее!», «Свободу!»…

Когда я полностью покрылся броней, втянув в себя последнюю тень, я рухнул, словно подкошенный, на землю. Точка. Тишина. Тьма.

Очнулся я снова в постели Арханы. Тело зудело: кое-где еще оставались покрытые броней участки кожи. Я постучал по одному из них кулаком, вслушиваясь в глухой звук. Как долго я здесь нахожусь?

– Очнулся? Как самочувствие? – запах каньо и наваристого бульона заставил желудок сжаться и издать жалобный стон.

– Голодный? Хорошо. Если ты решил после каждого занятия с моим отцом отлеживаться пару дней, советую найти собственный дом, чтобы в нем жить, – достаточно грубо процедила Архана. Я нахмурился и потупил взгляд, боковым зрением наблюдая, как она осторожно поставила поднос на тумбочку и выпрямилась, поправляя перекинутое через плечо полотенце.

– А ты как? Сильно напугалась?

– Я? Я. Ничего. Не видела! – чеканя повысила голос девушка, бросая в меня рушник.

– Правда? – я недоверчиво изучал ее напряженное лицо. Когда румянец окрасил ее смуглые щеки, смутился уже я.

– Я не специально. Просто помогала отцу переложить тебя на кровать. И омывала. И укрывала. И…

– Достаточно. Пожалуйста, – взмолился я и закрыл лицо руками.

– Я не стану извиняться, – насупилась Архана и задрала нос кверху, – не привыкла отказываться от того, что нравится.

– Хм, – я отнял руки от лица и медленно опустил их на кровать, обдумывая ее слова. Архана неуверенно ежилась под моим пристальным взглядом. – Покормишь? Руки не слушаются, – я указан на похожие на запекшуюся кровь островки брони на ладонях и продемонстрировал, что пальцы толком не гнутся.

– Если расскажешь, что произошло, – попросила она. Я нахмурился. Стоит ли посвящать ее в свои тайны? – Ты явно не обычный человек, если покрываешься чешуей и каменеешь. Чему тебя учил отец?

– Значит, останусь голодным. Ничего страшного. Не могла бы ты отвернуться: я оденусь.

Ее возмущению не было предела. Уперевшись ледяными ладонями в мою грудь, она заставила меня остаться на месте. Я мог бы легко встать, но послушно откинулся на подушки.

– В другой раз?

– В другой раз, – кивнул я и вытянул ладони, чтобы она поставила на них блюдо с бульоном.