Читать книгу Изгнанник. Книга вторая. Проснись, Хранитель Юга, я с тобой - - Страница 8

Я настоял на том, чтобы Бенеста больше не брал с нами в тихое место свою дочь. Я готов был слушаться его и выполнять любые, даже самые глупые приказы. Временно поселившись в доме рыбака на кухне на жестком диване у окна, я помогал ему по хозяйству и учился управлять своими силами в стенах, как оказалось, весьма хрупкой постройки. Если моя башня подстраивалась под напор моих теней и готова была выстоять даже тогда, когда я был в ярости и расшвыривал все, что попадалось под руку, то мягкое дерево рыбацкой хижины сминалось под моими пальцами, словно масло.

Архана делала вид, что ничего не замечает. Когда в очередной раз я не справился и разнес кухонный стол в щепки, она, мурлыкая какой-то веселый мотив, окинула взглядом беспорядок, тотчас же проследовала к столешнице и принялась мыть принесенные овощи, по одному выкладывая их из корзины.

Словно нашкодивший дикий кот, сжавшись, я стоял в углу кухни, фыркал и шевелил пальцами за спиной, чтобы собрать щепки и труху в одном месте.

– Метла у выхода, совок под раковиной, – непринужденно подала голос девушка, продолжив напевать. Я крякнул и быстро подмел остатки древесной пыли. – Не хочешь прогуляться сегодня вечером? Закаты на пляже бесподобны, а я замучилась приводить в порядок дом. Твое обучение нервирует меня.

– Да. Я бы хотел. Но только… – когда она с любопытством обернулась, я вытянул руку и указал на рваный рукав рубахи, который болтался на запястье. На ногах обрывками висели штаны. Сражение с тенями вынудило меня цепляться за все подряд в замкнутом пространстве кухни. Теперь я ясно понял, почему Бенеста настаивал на том, чтобы я учился нагишом. – Нужно переодеться. Слетаю домой и вернусь.

Она кивнула и улыбнулась.

Встретились мы у ее дома, когда, отшвартовывая суденышко отца, Архана закидывала сумки на дно лодки.

– Чур ты на веслах, – весело припрыгивая, она опустилась на лавку, где обычно сидел я, когда Бенеста вез меня на пытку, и сложила руки на коленях.

– Само собой, – во мне взыграло самолюбие самца. Я забрался в уже отплывающую посудину и, расправив плечи, налег на весла. Архана поежилась и накинула на плечи палантин. Я залюбовался ее профилем и непослушными спиралями распущенных волос. Разглядывая ее, я так увлекся, что лодка воткнулась в берег и нас резко бросило в сторону. – Извини.

– Смотри лучше вперед, – она усмехнулась, наигранно закатила глаза и снова отвернула голову, чтобы рассматривать лес.

Обычно спокойное, сегодня взволнованное море шипело и пенилось, омывая песчаный берег. Вестники бури парили над барашками волн, призывно плача над мелкими рыбешками, которых носило по волнам силой стихии, и то и дело срываясь камнем в водную гладь за порцией еды.

На неширокое сухое возвышение, разделяющее мутную реку и море, волны вынесли водоросли и сухие опавшие ветви. Я нахмурился. Примоститься здесь было негде – слишком холодно, грязно и неудобно. Но Архана не отчаивалась: улыбаясь, она вручила мне пару сумок, корзину с припасами и направилась вдоль берега.

Поваленные деревья лежали полукругом длиной в полделема и создавали укрытие от ветра и нанесенного мусора. В центре было выложено кострище из крупных камней. Расстелив на круглых бревнах плед, Архана ждала, пока я разожгу костер. Она расправила полы покрывала, чтобы я сел рядом. Так, схватившись за его края с обеих сторон, мы сидели, плотно прижавшись друг к другу. Неловкость заставила кровь быстрее бежать по моим венам, а тепло мягкого женского тела –задавать мыслям неправильное направление. Или, может быть, правильное?

Я откашлялся, пытаясь найти тему для разговора, но Архана помотала головой и повернула ко мне лицо. Я чувствовал ее частое горячее дыхание. Ее рот приоткрылся в томном призыве, зрачки зеленых глаз расширились и остановились на моем лице. Только качни я головой – и наши губы соприкоснутся, но что-то меня удерживало, не давая сделать решающий шаг.

Это что-то было воспоминанием о разбитом сердце и съедающим меня чувством предательства и горечи.

Я отпустил голову и резко выдохнул.

– Прости… Я…

Но договорить Архана мне не дала: повернув мою голову на себя, она губами припала к моему рту в ожидании: оттолкну я ее или прижму?

Вначале я опешил и готов был броситься бежать – страх сковал меня, и растерянность часто-часто била молотком где-то в висках. Архана смотрела мне в глаза и, кажется, не дышала… Я что-то промямлил ей в рот – вроде бы это было слово «сумасшедшая» – и заключил в объятья, крепко прижав к груди. Плед сполз, но никто из нас не чувствовал холода. Кровь бурлила и разливалась по мне патокой, опаляя кожу изнутри.

Робкие первые поцелуи остались давно позади. Одежда цветными кляксами валялась на песке, а шум моря и вопли неугомонных вестников бури топили наши стоны своей громкостью.

– Ты давно мне понравился, – водила пальцем по моей груди Архана, опустив голову мне на плечо. Наши вспотевшие, разгоряченные тела успокаивались от быстрого напора дикой страсти.

– А почему раньше не говорила? – спросил я. Может, она ждала, что я тоже раскрою свои чувства. Но я не решился.

– Боялась, что ты откажешься быть со мной, – она повела плечом, привлекая мое внимание. Я провел рукой по ее нежной коже, увлекая за поцелуем.

– А сейчас? – снова спросил я после легкого касания наших губ. – Что изменилось сейчас? – Еще поцелуй. – Не боишься?

– Неа, теперь ты мой! – она игриво отпрянула и потянулась за платьем так, что перед моим лицом качнулась ее грудь. Я гулко втянул воздух и закусил губу. Добраться до одежды она не успела: я перехватил ее руку, перевернул на спину и впился в опухшие раскрасневшиеся губы.

– А ты моя, – прорычал я и принялся осыпать ее тело яростными поцелуями. Она выгибалась мне навстречу, запуская пальцы в мои волосы и притягивая меня ближе к себе. Закинув ноги мне на спину, она раскрылась мне навстречу, распаляя мое желание с новой силой.

Домой Архана вернулась под утро.

– Моя дочка – девочка умная, но слишком ветреная, – Бенеста сидел на веранде за столом и раскуривал костяную трубку. Горьковатый дым забивался в нос, щекоча и раздражая. Громкие затяжки говорили о том, что старик не в духе. Хотя это еще мягко сказано – он был в бешенстве. Я чувствовал это, и даже его спокойный тон речи не мог меня обмануть.

Архана прошмыгнула на кухню, оставив меня наедине с отцом. А я не знал, куда себя деть. Если сбегу, это ничего не решит. Да и не мог я оставить их вдвоем.

– Тренировка? – неуверенно предложил я, посматривая по сторонам в поисках пути отхода.

– Однозначно. Ты на веслах, – старик перемахнул через ограждение и ловко приземлился около ступеней на землю. Я замер, озадаченно переводя взгляд с веранды на старика. Что еще скрывает этот чудной рыбак?

Я медленно греб веслами, стараясь смотреть как бы сквозь Бенесту, только вперед. Энергия покидала меня: долгая ночь высосала из меня все силы. Тело требовало сна и покоя.

– Когда я был еще юнцом и совсем немного подрос, то еще не знал, что обладаю неким даром, – начал Бенеста. – Я видел свет и тьму, что вьются в человеческих душах. – Я внимательно слушал его и молчал, продолжая грести. – Ничего особенного: повлиять ни на кого я не мог, и помочь по жизни мне это знание не смогло. Но самое главное: я разумел, что темный – не значит злой, а светлый может стать самым мерзким подлецом. Да, глазами я не вижу, – он усмехнулся и снова пыхнул трубкой, – но я не слеп.

– Бенеста, я хотел…

– Внутри тебя есть свет, вдруг ты не помнишь об этом? – он пожал плечами и сгорбился, облокотившись на колени. – Да, безусловно, ты наделен темной силой, – сказал он, размышляя вслух, – но, лишь уравновешивая эту тьму своими поступками и отношением к своей силе, ты сможешь выжить и идти дальше.

Я запутался окончательно и хотел извиниться, что ослушался. Ведь он все же запретил мне приближаться к дочери? А после такого его монолога извинения неуместны, ведь старик пытается вбить мне в голову, что я смогу существовать со своим темным даром.

– Ты сильнее, чем ты думаешь. Не победишь себя – будешь побежден собой. Нужно почувствовать силу внутри. Хм, труднее бороться с самим собой – силы-то равны, – он затянулся и выпустил сизый дым, затем выпрямил спину, потянулся и мирно закрыл глаза. Все. Он все сказал. А я, погрузившись в свои думы, греб веслами и чувствовал, как приятно жжет мышцы.

Удар.

Предчувствуя приближение посоха, я увернулся, ехидно улыбнулся.

– Не смей трогать мою дочь! – рявкнул Бенеста с закрытыми глазами. Разочарование от промаха отразилось на его старческом лице.

Эх, наставник… Знал бы ты, как опоздал с официальным запретом. Я трогал ее там, где ты даже представить себе не посмел бы.

Лодка причалила к острову. Сложив весла на дне, я выбрался на сушу и стал раздеваться. Бенеста последовал за мной, чем несказанно удивил меня. Сев на кочку, я скрестил ноги и расслабился.

– Ты не станешь сегодня выть? – я попытался задеть старика.

– Не-а. Сегодня ты справишься сам. Твои тени и так рвутся наружу, толкаясь о стены твоего сосуда – тела. Чувствуют твою слабость. Ты истратил слишком много физических сил, и они это чувствуют.

– А ты-то откуда знаешь, сколько… – я осекся и потер лоб.

– Чувствую. Давай, не томи. Выпускай амховых отродий и призывай к послушанию.

– А ты?

– А чего я? А я тут посижу, – от откинулся на землю и запрокинул руки за голову.

Я откашлялся и расправил плечи. Демоны одновременно покинули мое тело, голова закружилась, и я опустился на колени, готовый потерять сознание.

– Если отключишься – меня порвут, – простодушно изрек старик, закинув ногу на ногу. Я поднял потяжелевшую голову. Демоны кружили над нами рваными тряпками, резко дергаясь, когда меняли направление или сталкивались между собой.

Глаза сами собой закрывались. Без теней у меня не было сил. Они подпитывали мое тело и держали в состоянии постоянной готовности к бою. А без них я был просто уставший, разрушенный неудачами человек – только сейчас я это понял.

Несколько темных игл вонзились в мое тело, прошивая его насквозь. Тело дернулось, и я почти упал, упершись рукой в землю.

– Потешаются, негодницы, – Бенеста улыбался: я слышал это в голосе. – Теперь ты понимаешь, что так же беспомощен без них, как и они без тебя? А сейчас покажи, кто здесь хозяин.

– Учитель, я сейчас потеряю сознание, – промямлил я, сам не разобрав собственных слов. – В глазах темно. – Пустота накрывала тяжелой волной, и только голос старика держал меня в реальном мире.

– Так бывает, когда слишком много на себя взвивалишь. А теперь возьми себя в руки и поверь в то, что вы едины.

Легко сказать – поверь. Я упал лицом в землю, вдыхая запах пожухлой прогнившей травы. Тело отказывалось подчиняться. Да я особо и не пытался настаивать. Дикая усталость сковала меня по рукам и ногам, и разум поплыл.

Я услышал вопли моих теней. Они стенали о потерянном теле – якоре, который делал их сильными. Без меня они растворялись в свете солнца, и спрятаться было негде. Барьер темных вод не выпускал их из в недр вожделенного валежника. А солнце тем временем поднималось все выше.

Первая тень вонзилась в мою спину и пропорола нутро с такой силой, что я не сдержал стон. Вторая втекла медленно, заполняя и обволакивая, словно вязкая кислота, обжигая холодом. Я задержал дыхание и, кряхтя, выдохнул. Каждая следующая тень приносила невыносимую боль, смиряясь с воссоединением и показывая, что они это делают без особого желания, но тем не менее добровольно. Последняя ударила меня на скорости, расталкивая подруг, и остановилась у грудины, бешено стуча молотом, как обычно бывало, когда мне становилось жутко страшно.

И только сейчас я понял, что за боль была со мной все это время. Это мои демоны, амхи, бились, недовольные моим страхом. Тьма не боится. Она сильна. И, даже если она прячется ошметками по углам, выжидая, когда иссякнет свет, в итоге соберется воедино и ударит мощнее, чем прежде.

– Направь ее, – услышал я голос наставника, – сомкни края и заполни светом, что таится внутри. Темный не может быть всегда темным. Даже у черной тени есть оттенки.

Теплая рука легла мне на шею, поглаживая воспаленную кожу. Ощущения были неприятными: словно в горячке, рука Бенесты казалась неприятной и жесткой.

– Ты справился, юнец. Идем домой.

Мое тело проплыло над землей и аккуратно опустилось на дно лодки. Укрытый пледом, который пах Арханой, я расслабился и провалился в беспамятство.