Читать книгу Сломанные человечки - - Страница 6

Впервые заехав на пряжку, Адонис был удивлен несказанно: где страдающие манией величия наполеоны и вице-короли Индии? Где ужасы репрессивной советской психиатрии? Где толпы маньяков и одержимых идеалистов (смотри «Красный цветок» Гаршина)? Где кататоники, в конце концов?!

Кататоников, так же как и наполеонов, не оказалось. Впрочем, по последнему пункту… Но это я поведаю позже – в главе «Величие», любезный читатель.

Обыденному сознанию дурка – психиатрическая лечебница – представляется как нечто экзотическое и даже… апо-калиптическое, что ли? Но на деле все не так уж и страшно.

Тем не менее Адонис немного струхнул, когда медбрат Герр Майор (о нем позже), привязывая его[5], чтобы поставить капельницу, спросил: «А ты хоть знаешь, в какую больницу-то попал?» Адонис начал что-то мямлить о «второй больнице имени Святого Николая Чудотворца…». Но медбрат отрубил: «В психиатрическую!»

Вообще говоря, впервые попавшие в психиатрическую лечебницу – да хоть на ту же Пряжку – зачастую уверены, что это какое-то недоразумение и они абсолютно здоровы, зато все окружающие пациенты – больные, психи.

Попавший в больницу повторно (тем более – «ветеран») знает: психи те, другие, или нет – но и с ним явно что-то неладно. Начинаешь понимать, что ты тоже нездоров: пусть не столь явно, как те, другие – окружающие – но тоже больной.

А врачи? А что – доктора по-своему неплохие люди, дело свое знают. Не их вина, что здесь – на Пряжке – все так убого обставлено.

А на дурку любого посадить можно: тебя, меня, прохожего с улицы… У врачей на всех диагнозов хватит, для каждого свой отыщется. По этому поводу напоследок не могу удержаться, чтобы не рассказать старую советскую байку о двух школах психиатрии.

В красные времена психиатрия якобы (так гласит легенда) делилась на две школы, неофициальные, московскую и ленинградскую.

Приверженцы столичной школы отличались бескомпромиссностью и считали, что душевно здоровых людей не существует: все восемь миллиардов (или сколько их было тогда, двуногих?) – больные. А задача специалиста, врача, сводится лишь к тому, чтобы поставить правильный, нужный диагноз. Лечить – не обязательно, ведь все изначально и так больные, так что сделать с этим ничего нельзя.

Ленинградская школа отличалась большей мягкостью, либеральностью: да, большинство населения планеты и правда сумасшедшие, но есть все-таки небольшой процент психически здоровых людей. Вероятно, ленинградцы видели свою задачу в том, чтобы выявить, обнаружить этих счастливцев.

Любопытная история. Соль здесь в том, чтобы сообразить: раз все люди без исключений психи, то какой же диагноз выберут для себя специалисты секты московской? И кто именно будет этот диагноз ставить?