Читать книгу Мрак воспоминаний - - Страница 3

Добравшись к месту работы за пятнадцать минут до своей смены, Миша позволили себе покурить ещё разок. Пока он курил, его сзади хлопнул по плечу подкравшийся Даня Барковский. Они весте работали в Butcher’s son по приглашению их общего знакомого, лучшего друга Миши – Харькова, а в миру – Сергея Харьковского. Даня играл в созданной полгода назад группе, в которую Давыдов-младший верил больше, чем кто бы то ни был. Не имея особых музыкальных навыков, кроме чувства ритма, его определили в ударники и благодаря интернету за короткое время Борковскому удалось научиться играть несложные, не сильно быстрые партии и даже не сбивать ритма.

– Ты чё крадёшься, непутёвый?

– А ты знал, что с древнегреческого языка имя Миша означает «говно собаки»?

– Конечно знал, мне твоя мамаша рассказала, когда я её в кино водил.

После этого высокоинтеллектуального диалога они обменялись рукопожатиями и пошли к черному входу.

Харьков был сыном известного в городе ресторатора, который поднялся благодаря связям в лихие девяностые и вовремя переобулся в нулевые, от чего его бизнес не пострадал ни от шоковой терапии, ни от рейдерских захватов, ни от кризиса в период «стабильности». Сына он готовил себе в преемники и делегировал ему важные задачи, с которыми последний справлялся вполне себе неплохо. В этом ресторане он выполнял роль одновременно и бухгалтера, и кадровика, и маркетолога и даже порой управляющего, поэтому двум раздолбаям Борковскому и Давыдову стоило труда, чтоб оправдать доверие друга детства, который по старой памяти помог им пристроиться. Даня, как человек более резкий и склонный к передразниванию собеседника, был отправлен подальше с глаз долой в заготовочный цех, требующий более рутиной и монотонной работы, прямо как барабанная установка, которая находится дальше всего от публики и всё, что требуется от сидящего за ней – долбить в такт песне и желательно не сбиваться с заданного ритма.

Миша же, как человек более сдержанный, но более творческий был отправлен в зал к гостям, работать официантом. Периодически от переработок у него так же, как и у любого живого человека, протекала будка от впечатлений, которыми его наградили люди, то ли слишком требовательные к сервису, то ли совсем не разборчивые выпендрёжники, которые ничего не понимают в гастрономии, но им просто НЕОБХОДИМО показать всем вокруг то, какие они утонченные и какой необычный подход для них требуется.

Харьков, кстати, был на редкость хладнокровным молодым человеком, ведь он никак не мог выйти из себя, что бы ни случилось. Те, кто работают с ним давно, помнят весьма интересный случай, когда в погожий летний вечер под закрытие ресторана к дверям подошёл самый обыкновенный оборванный, пахнувший всеми оттенками гнилья и при этом пьяный в дрова бомж, который стал ломиться внутрь и вот-вот прорвал бы кордон из бросившихся ему наперерез девочки-хостеса и щуплого парня, который стажировался на бармена и в моменте оказавшегося неподалеку, если бы рядом не появился Сергей Харьковский собственной персоной. Как он там оказался – уму не постижимо, потому что официанты видели его в офисе сдающим инкассацию, повара – в холодильной камере с бланком пересчета продуктов, а сотрудники клининга получали от него выговор за то, что не пополнили в туалете покрытия для унитаза. Так или иначе, появившись у входной группы в своем шикарном костюме от Бринелле Кучинелли, одним только видом остановил возникшую там возню и толкотню.

– Что здесь происходит? – спросил он, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову, как всегда делал в случае возникновения рутинных проблем, решения которых у него всегда было припасено заранее.

– Да тут… это… – начал было лепетать стажер-бармен.

– Пусти на горшок, начальник! – прогнусавил бомж и сделал последнюю тщетную попытку прорваться в холл.

– У нас приличное заведение, где в пачкающей одежде и состоянии алкогольного опьянения вход противопоказан, – начал нарочито официально объяснять Харьков.

– Да насрать мне на ваше заведение! Если не пустишь, начальник, я тебе прям на ковёр отолью! – уже в конце фразы бомж стоял с высунутым нараспашку членом, готовый подтвердить сказанное сделанным. Хостес и стажер заохали и отвернулись, мечтая развидеть увиденное и уйти под землю от захлестнувшего их испанского стыда. Но Сергей Харьковский был непрошибаем, он даже глазом не моргнул, и ни один волос на жопе не зашевелился от происходящего в его ресторане происшествия. А ведь на шум стали обращать внимание гости и остальные сотрудники. Если это смущало двух его коллег, то его самого – абсолютно не трогало. И ответ прозвучал твёрдо, уверенно, даже можно сказать, что отрепетировано.

– Если ты свой обрубок не завернёшь туда, откуда достал, я тебе так по шарам въебу, что ты устанешь свои ошметки по веранде собирать.

Услышанное заставило задуматься нашего нарушителя спокойствия. Минуту где-то он простоял молча с членом в руках, затем, видимо, сделал правильный выбор и, чуть ли не с поклоном, удалился.