Читать книгу Графика - - Страница 4

Сидя на кухне, я мерно размешивал ложкой свежезаваренный кофе, уставившись в одну точку. Глюк сидел напротив, не подавая голоса, и тихо попивал свою порцию, проигнорировав в этот раз то, что кофе был растворимым. На его лице не было ни капли брезгливости или отвращения – обычно с таким видом в фильмах важные лорды степенно попивают какой-нибудь дорогущий сорт чая, который им только что принес дворецкий. Надо признать, этот тип умеет взять паузу, когда нужно.

Я же силился вспомнить, как мы вообще попали домой. Помню только то, что мы встали со скамейки и…вот я сижу, пью кофе. Когда я вообще его успел заварить? Нет, когда я его успел купить? Утром же почти ничего не осталось, а сейчас рядом с чайником стоит большая полная банка растворимого напитка. Рядом лежал целый блок сигарет, а холодильник был забит разной едой – в этом я был абсолютно уверен, хотя и не помнил, чтобы открывал его. Вздохнув, я с подозрением уставился на слишком уж спокойного Глюка. Ну?

– Я ничего не делал, – пожал плечами тот, поймав на себе мой взгляд.

– Ну да. А это все, – я махнул рукой в сторону кофе и сигарет. – Само по себе тут материализовалось? Если ты так мог, на кой черт я вообще куда-то выходил, а?

– Ты сам все это купил и принес. Ещё и ныл всю дорогу, что тебе тяжело, – ответил Глюк, отхлебывая из кружки и перелистывая страницу какой-то увесистой книги.

Я беспомощно покачал головой. Этот Каспер в шляпе явно что-то недоговаривает. У меня никогда не было провалов в памяти. До встречи с ним. А тут что ни день – то обмороки, амнезия, какие-то непонятные приступы, что происходит вообще?

– Книгу то ты откуда взял? – устало спросил я. – Минуту назад ты сидел без нее.

– Она всегда была тут, о чем ты? – невозмутимо ответил он, не поднимая взгляда.

– Да, наверное… – задумчиво протянул я и резким движением смахнул толстый томик с кружкой на пол.

Жалобно звякнув, кружка разлетелась по всей кухне, забрызгав остатками кофе пол и стены. На лице у Глюка не дрогнул ни один мускул. Спокойно посмотрев на меня, он тихо вздохнул и… сделал глоток из новой кружки.

– Ах вот ты как, – прорычал я, отбирая у него очередную кружку и опрокидывая её содержимое на голову этого фокусника.

Вернее, попытался опрокинуть. Из чашки не вылилось ровным счетом ничего, хотя секунду назад я чувствовал исходящее тепло от её стенок.

– Поставь пожалуйста её на место, я не допил, – вежливо попросил Глюк, прямо-таки с титаническим спокойствием.

Я подошел к окну и открыв форточку, демонстративно швырнул чашку на улицу и захлопнул её обратно. Затем с вызовом уставился на этого нахала, мол, что теперь будешь делать?

– Как ребенок, ну правда, – пробурчал он, вновь возвращаясь к своей книге, которая снова появилась на столе и делая ещё один глоток. Из еще одной кружки.

– Ты издеваешься?! – я аж слюной подавился от возмущения. – Прекрати этот цирк!

– Прости мне мою грубость, но в этом цирке ты единственный клоун, который сейчас скачет по всей кухне.

– Я требую ответов, Глюк! – заорал я, переворачивая стол со всем его содержимым. – Прямо сейчас! Немедленно! Ты сейчас же мне все объяснишь или я…

– Или ты что? – ледяным тоном перебил он меня, щуря глаза цвета самой темной бездны. – Что ты сделаешь, Вова? Что ты вообще можешь, кроме как ныть и причитать?

– А ты бы не ныл на моем месте?! – взорвался я, пиная ногой уцелевший, после опрокидывания стола, табурет. – Я жил нормальной жизнью, я был счастлив! Никакой паранормальщины, никаких странностей и мистики – только я и мои картины! А потом вваливаешься ты и говоришь мне: «Привет, я Глюк, сегодня вечером ты умрешь». И в итоге это оказывается ложью!

– Как-то ты довольно много деталей опустил в своем гневном монологе, – заметил Глюк, движением руки возвращая мебель в исходное состояние.

– Да хватит колдовать, черт тебя дери! А ну быстро оставил все как было!

– И кстати, почему ты решил, что я наврал? – игнорируя мои вопли, спросил Глюк. – Ты действительно находишься при смерти.

– Ещё немного и я действительно помру от твоего надоедливого присутствия! А ну вали назад, откуда вылез! Я хочу обратно в свой уютный и скучный мир!

– Вова, ты вообще меня слушаешь? – нахмурился Глюк. – Ты слишком легкомысленно воспринимаешь мои слова, надо сказать.

– А как ещё я должен воспринимать слова от собственной шизы, скажи мне на милость?! – огрызнулся я, доставая пачку сигарет из кармана. – Появился из ниоткуда, показывает фокусы, исчезает, когда вздумается и клятвенно уверяет меня в том, что сегодня я помру! Между прочим, дорогая галлюцинация, спешу тебя расстроить – с твоих слов я должен был быть уже мертв со вчерашнего вечера, а сейчас уже день следующего дня! Что ты на это скажешь?!

– Скажу, что про шизу было обидно.

Я лишь закатил глаза и щелкнул зажигалкой. Этот парень меня точно доконает. Затянувшись, я медленно выдохнул, чувствуя, как приятная никотиновая волна разливается по всему телу.

– Форточку хотя бы открой, – поморщился Глюк.

– Не буду, – злорадно ответил я, делая очередную затяжку. – Сиди и мучайся теперь, побудь немного на моем месте.

Из коридора раздался раздраженный мяв и в кухню ввалился пушистый обормот, всем своим видом давая понять, что он крайне недоволен тем фактом, что его миска до сих пор пуста. Дойдя до середины кухни, кот сел прямо напротив меня и ещё раз мявкнул, на этот раз более требовательно, не спуская с меня глаз.

– Ну хоть ты ему скажи, – жалобно сказал я коту. – Может он хоть тебя послушает, в самом деле.

Усатый даже ухом не повел. В его взгляде явственно читалось только одно – если и есть в этом мире что-то, что может заставить меня нервничать, так это твоя нерасторопность, двуногий. Солнце в зените, Марс в Скорпионе, а корм не в миске, сечешь, о чем я?

– Ладно, ладно, – пробурчал я, туша сигарету в раковине. – Мог бы и подыграть, честное слово.

– Так что ты собираешься делать? – спросил меня Глюк, наблюдая за моими манипуляциями с кошачьей миской.

– Не знаю, о чем ты, – ответил я, вскрывая пакетик с кормом. – Но могу сказать, что собираешься делать ты. Ты уберешься отсюда куда подальше и никогда меня больше не побеспокоишь, угадал?

– Вова, я не шучу.

– Так я тоже, – пожав плечами, я поставил полную миску перед котом, который теперь демонстративно делал вид, что её содержимое ему совершенно не интересно.

– Признаюсь, меня крайне удручает глубина твоей невежественности, – покачал головой Глюк.

– А меня удручает, что я веду диалог со своей больной фантазией, – съязвил я. – Долго ты будешь мне мозги компостировать? Я уже несколько раз прошу тебя нормально мне все объяснить – каждый раз ты либо меняешь тему, либо отвечаешь загадками, либо что-то делаешь со мной, отчего мне становится попросту плевать на происходящее. Что, думал не замечу? Либо говори все как есть, либо проваливай на все четыре стороны, хватит с меня.

Скрестив руки на груди, я занял выжидающую позу, всем своим видом давая понять, что больше не намерен ходить вокруг да около. Все, баста.

– Ты пока не готов, – мягко произнес Глюк. – Я действительно все расскажу, но не сейчас. В своем текущем состоянии ты…

– Проваливай. – процедил я, борясь с очередным желанием дать этому философу по морде.

– Пожалуйста, выслушай меня, я же пытаюсь объя…

– Я сказал: проваливай, Глюк! – рявкнул я. – Уйди с глаз моих, исчезни из моей жизни, чертова галлюцинация! Ты не реален, ты лишь жалкий кусок моей воспаленной фантазии!

– Я не твоя галлюцинация, – холодно поправил меня этот тип. – И советую тебе выбирать выражения, для твоего же блага.

– А не то что? – ядовито улыбнулся я. – Что ты мне сделаешь? Заболтаешь до смерти? Что может мне сделать ничтожная галлюцинация? Ну, отвечай!

– Довольно. – тихо произнес Глюк.

Вернее, сначала мне показалось, что это было тихо, потому что на самом деле его голос взорвался в моей голове таким неистовым ревом, что я попросту оглох от его силы. Помотав головой, я почувствовал, как что-то течет по лицу. Проведя ладонью, я с вялым удивлением обнаружил, что все мое лицо было в крови. Она лилась из носа, глаз и даже ушей. Переведя взгляд на Глюка, я хотел было спросить у него, что он сделал, но вместо слов из горла вырвались лишь страшные, булькающие звуки.

– Мелкое, неразумное создание, – голос Глюка металлическим набатом звенел в моей голове, заставляя содрогаться от каждого слова. – Кем ты себя возомнил? Ты лишь червь, паразит, которому посчастливилось жить в этом мире. Твое жалкое существование не стоит и мысли, а твоя смерть не изменит даже дуновение ветра.

Я видел, как он встает из-за стола и направляется в мою сторону. Каждый его шаг был настолько тяжелым, что пол покрывался глубокими трещинами. Я слышал ужасающий гул от его поступи и мне казалось, что само пространство не может принять его существование. Он буквально раздирал окружающий мир своим присутствием, заставляя его съежиться в мелкое, микроскопическое небытие. Я был уверен, что с каждым его шагом этот мир проваливается вниз, будто он вдавливает его своим весом, подчиняя своей воле.

В какой-то момент я осознал, что больше нет ни кухни, ни моей квартиры, ни чего бы то ни было еще. Я стоял в абсолютном мраке, в физическом воплощении слова «НИЧТО». Глюк стоял, возвышаясь надо мной, словно статуя. Лишь сейчас я понял, что стою на коленях, не в силах встать. Да и честно, я даже не хотел пытаться, лишь смотрел, широко раскрыв глаза, боясь даже вдохнуть.

– Ты пыль, легкое дуновение жизни, что летит через этот и другие миры. Твое существование лишь чья-то сиюминутная прихоть, которую ты никогда не способен будешь осознать. Твоя жизнь – секунда, что пролетит, не оставив следа, а твоя смерть – вечность, в которой эта жизнь растворится. Твое жалкое подобие сознания не в силах понять весь смысл моих слов, ведь сейчас ты ничем не отличаешься от любого муравья, которому с тем же успехом можно было все это объяснить.

Я слушал его голос и мне казалось, что я растворяюсь в этом мраке. Мне хотелось закрыть уши руками, но оказалось, что у меня их нет. И никогда не было. Я был… нет, меня не было. Никогда не существовало. Мое состояние невозможно было описать, ведь у меня никогда его не было. Никакого Я, никого самоосознания, ничего из того, что можно было описать как нечто, что раньше было чем-то живым или просто существующим. Голос Глюка был везде, казалось, будто именно из этих звуков и состоит то, что некогда носило имя и звалось человеком. Он звучал, охватывая все, до чего мог дотянуться и казалось, будто все было сотворено из него. Я был лишь слабым отголоском этой вибрации, что пролетал над этим ничто, растворяясь в его мраке, теряясь где-то на окраине вечности, зная, что буду звучать там всегда, ибо во всем этом не было и никогда не будет конца.

– Я же говорил – ты не готов.

Пространство вернулось в норму так же быстро, как и исчезло до этого. Я сидел на полу, хватая воздух ртом и силясь понять, кто я такой и почему мое существование было ограничено какой-то нелепой, жалкой оболочкой. Неуклюже, словно тряпичная кукла, которую подвесили на веревках, я поднял свои руки к лицу и посмотрев на них, закричал от ужаса. Я выл и катался по полу, давясь слюнями, потому что не понимал во что меня заключили. Я изо всех сил сжимал веки, потому что мне было невыносимо больно смотреть на этот мир. Состояние ужаса и омерзения переполняли меня настолько, что я начал сдирать ногтями свою кожу, стремясь освободиться из этой клетки, во что бы то ни стало. Я разрывал нелепую, до ужаса жесткую и колючую ткань на этой оболочке, изгибался настолько, что трещали кости, рвал волосы на голове в безуспешной попытке обрести свободу. Все мое существование было заполнено обидой и страхом, потому как мне казалось, что я не заслужил подобного наказания. Я не должен быть таким, это несправедливо и жестоко, я должен как можно скорее покинуть эту проклятую тюрьму, я…

– Тише, тише, все хорошо. Давай, приходи в себя, – чья-то тяжелая ладонь легла мне на плечо и все резко закончилось.

Я лежал на полу, чувствуя, как болят исцарапанные и искусанные мной руки, вырванные волосы и вывернутые суставы. Я лежал на полу и плакал так, как никогда до этого. Все мое тело просто пылало болью, а сознание билось в агонии после случившегося. Я все ещё не понимал, что со мной, но осознание личности присутствовало в полной мере, отчего было ещё страшнее.

– Вставай.

Я изо всех сил замотал головой, все ещё боясь открыть глаза и сжался в дрожащий комок. Ни за что на свете я больше не открою глаз и не встану с этого места. Ни за что и никогда.

– Сейчас все пройдет, обещаю, – с этими словами меня легко, словно перышко поставили на ноги и отняли руки от лица. – Вот так. А теперь – будь здоров!

Я чихнул и озадаченно покрутил головой, озираясь по сторонам. Кухня была на месте, пол в порядке, никаких трещин, обломков или иных следов разрушений. Даже кот мирно дремал после еды на подоконнике. Но как? Я был уверен, что все вокруг буквально минуту назад было уничтожено этой тяжелой, невообразимой силой. Оглядев свои руки, ощупав лицо и убедившись, что со мной абсолютно все в порядке, я поднял глаза на Глюка и тихо спросил:

– Что ты сделал?

– Слегка вспылил, – виновато произнес он, потирая затылок. – Прости меня. Следовало держать себя в руках. Мне искренне жаль, что так произошло.

Он всучил мне полную кружку с кофе, усадил на кухонный табурет и подвинул поближе пепельницу с открытой пачкой сигарет. Машинально отхлебнув, я не сводил с него взгляда, не зная, как после всего произошедшего общаться с ним…с ЭТИМ, как раньше.

– Что ты… Вы, такое? – спросил я, пытаясь унять паническую дрожь в голосе.

– Не нужно мне выкать, – поморщился Глюк. – Я понимаю, ты сейчас в шоке, но я ведь предупреждал тебя, и не один раз. Ты сам виноват, хотя я тоже хорош, ничего не скажешь.

– Прости меня, – выпалил я. – Я действительно виноват, пожалуйста не убивай меня.

Глюк изумленно уставился на меня, а затем прыснул от смеха, словно услышал какую-то нелепую шутку.

– Убивать… тебя? – переспросил он. – С чего бы мне это делать?

– Ну как же, – замялся я, смущенный его реакцией. – Я тебя разозлил, а до этого ты говорил, что я умру, так что…

– А, ты об этом, – махнул рукой Глюк. – Нет, ты неправильно меня понял. Я пришел сюда не для того, чтобы убить тебя, а наоборот.

– Наоборот? – я был совершенно сбит с толку. – В каком смысле?

Глюк сел напротив и отхлебнув из своей кружки, посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, от которого у меня внутри все сжалось в судороге.

– Давай заключим сделку, – он наконец нарушил молчание.

– Сделку? Типа контракта с дьяволом что ли?

– А я что, похож на дьявола? – закатил глаза Глюк. – Можешь не отвечать. Нет, никаких контрактов. Только честная сделка.

– И что ты хочешь? – осторожно поинтересовался я. – Душу, жизнь?

– Я хочу дать тебе по морде, – ласково произнес он. – Вова, хватит нести чушь и дай мне договорить!

– Все, все, прости, – я поспешно заткнулся, уткнувшись в чашку.

– Займи себя чем-то полезным, пока я говорю. Вот, покури, например, – он подвинул ко мне пачку.

Я послушно вытащил табачную палочку, всем своим видом давая понять, что внимательнее слушателя чем я сейчас попросту не существует.

– Как я уже сказал, я хочу предложить тебе сделку, – Глюк сделал паузу и убедившись, что я не собираюсь его перебивать, продолжил. – Никаких душ, жизней и прочей мистической чепухи. Я хочу предложить тебе вкусить все радости и ценности этой жизни. Превратить твое существование в праздник, которого у тебя никогда не было. Я излечу тебя от твоей фобии, сделаю успешным художником, ты будешь купаться в славе и признании, достигнешь самых вершин, о которых только смел мечтать…

– Давай сразу к цене, – мрачно произнес я. – Это все слишком хорошо звучит, а я смотрел достаточно фильмов и прочел слишком много книг, поэтому знаю, что за все это будет какая-то очень дрянная плата.

– Плата действительно будет, – кивнул он. – И совсем не маленькая. Все это ты получишь только после того, как пройдешь одно… испытание.

– Испытание? – недоуменно переспросил я. – Звучит так, будто мне надо будет спасти какую-нибудь принцессу из лап какого-то дурацкого монстра, доказав тем самым свою доблесть и честь. Или вытащить меч из камня. Или…

– Я очень рад, что ты снова в состоянии нести всякую ересь, – мягко перебил меня Глюк. – Но давай оставим эти сказочные условности. Ничего подобного делать не придется. Ты пройдешь через лишения.

– Прости?

– Лишения, Вова. Ты лишишься того, чем дорожишь. Тех вещей, что всегда с тобой, но ты воспринимаешь их как данность, а потому не ведаешь об их ценности.

– Звучит как-то слишком банально, – с сомнением протянул я.

– Все самые ценные вещи в жизни довольно банальны и обыденны, – пожал он плечами. – От того они и прекрасны. Они всегда с тобой, но ты их не ценишь и не замечаешь.

– Это типа времени, да? – дошло до меня наконец. – Вроде как у меня его много, но на самом деле не совсем и от того я им не дорожу, верно?

– Суть ты уловил, но вот как раз времени у тебя совсем немного, – произнес Глюк. – Ты умираешь, забыл?

– Забудешь такое, – вздохнул я. – Ты так и не объяснил, что со мной такое.

– Всему свое время, – уклончиво ответил он. – Как бы издевательски это не звучало.

– А если я откажусь?

Глюк ничего не ответил, лишь многозначительно кивнул на стол. Проследив направление его взгляда, я обнаружил на нем неподвижно лежащую лапками кверху крупную муху.

– В таком случае, думаю, у меня нет выбора.

– Отнюдь, он есть всегда. Ты ведь все равно умрешь, понимаешь? Но я даю тебе выбор – принять смерть сейчас или же чуть позже.

– Позже, – поспешно ответил я. – Я выбираю позже.

– Отличный выбор, – похвалил меня этот засранец, деланно подмигнув глазом. – Очень приятно видеть, как ты из спесивого ребенка, что не ведает страха смерти, превратился в мудрого старца, осознающего скоротечность жизни.

– Да уж, – фыркнул я. – Именно что в мудрого старца. Ты лучше вот что скажи, после всего, что ты тут устроил, я по идее должен был уже лежать в психушке, пуская слюни. То, что я сейчас снова нормальный – твоих рук дело?

– Смотря что считать нормой.

– Глюк, не юли, ответь честно. Это ведь ты управляешь моим настроением, так?

– В какой-то мере, – признался он, неохотно кивая головой.

– В таком случае, я хочу знать правду. Нет, я имею право её знать. Расскажи мне все, пожалуйста.

– Я уже говорил тебе, – вздохнул Глюк. – Ты пока не готов. Ты просто не сможешь сейчас этого понять и самое главное – принять.

– Хорошо, – решительно сказал я. – Тогда у меня есть условие.

– Условие?

– Да. Если я пройду это твое испытание, ты расскажешь мне абсолютно все. Кто ты, откуда пришел, зачем и самое главное – почему я.

– Что ж, – поразмыслив ответил он. – Это вполне выполнимое желание. Хорошо, даю тебе слово, я открою тебе правду, как только все будет позади.

– Тогда я готов. Рассказывай, что надо делать.

– Не все так просто, – покачал головой Глюк. – Если ты будешь знать о том, что из себя представляет испытание, то не сможешь его пройти в полной мере. Поэтому, перед тем как начать, я сотру твои воспоминания об этом разговоре.

– Что?! – опешил я. – Мы так не договаривались!

– Ты всегда можешь отказаться. Буквально в любой момент, – равнодушно ответил он.

Стиснув зубы и пробурчав несколько не очень цензурных выражений, я закурил. С одной стороны, я наконец-то смогу узнать правду об этом загадочном госте, да еще и окунуться в роскошную жизнь. С другой стороны – меня дико пугала неизвестность. Но Глюк был прав, если эта его проверка будет похожа на то, что я испытал недавно при выходе на улицу или – ещё хуже! – на гнев этого парня, то я сразу сдамся. Безоговорочно и бесповоротно.

– Хорошо, – мрачно процедил я, докуривая уже третью сигарету. – Допустим я готов. Скажи хоть сколько это будет длиться?

– Недолго, – туманно ответил Глюк. – Большего сказать не могу.

– Как я пойму, что прошел?

– Я буду следить за тобой и появлюсь, когда будет необходимо или когда сочту нужным.

– То есть, ты можешь и не появиться? – уточнил я.

– Это будет зависеть от тебя.

– Тебе не кажется это нечестным? Ты толком даже правила объяснить не можешь, – сердито воскликнул я.

– Ты всегда можешь отка…

– Отказаться, да да, я понял уже, – устало выдохнул я, поняв, что спорить с этим парнем абсолютно бесполезно. – Ладно, когда начинаем?

– Как только будешь готов.

– А к такому можно быть готовым? Ну хорошо, давай посмотрим, что ты там мне приготовил.

– Давай, – улыбнулся Глюк. – Только вот…