Читать книгу Чёртов психоаналитик - - Страница 5

– Они думают, что мы, простые смертные, просто идиоты. Что могут со своих золотых гор смотреть, как мы захлебываемся в дерьме. И врать, бесконечно врать, улыбаясь в лицо.

Девушка суетилась. Ярость застилала глаза, а потому она металась среди вещей, роняя нужное и хватая бесполезное. Красивая бестия, мстительный дух, – она источала всю силу мира в своем хрупком теле. Может, еще одно нервное движение, и она сложит весь дом как карточный домик. Если пожелает. Но она лишь продолжала сокрушаться, наконец, выхватив из шкафа нужную юбку:

– Я хватаюсь за соломинку, но её снова обламывают. Как склизкие черви, извиваются, выпутываются. Но я чувствую, что близко, что вот-вот загоню их в тупик. Скажи, зря я затеяла все это? – она, наконец, обернулась к безмолвному слушателю.

– Ты мечтала об этом с университета. И я буду верить в тебя до последнего. Статья с твоим именем будет на каждой грёбанной газете, – он кивнул на обклеенную старыми вырезками стену.

Девушка облегчено выдохнула, усевшись на коробку несобранной тумбы. Здесь еще так много дел.

***

Замок поддался с трудом, – годы бездействия не прошли даром. С тихим скрипом открылась дверца шкафа, и бархатистый запах прошлого вынырнул наружу, поглощая те остатки самообладания, что теплились в груди.

Мужчина дернул плечом, как бы отгоняя от себя тоску, разборчиво выкладывая вещи на кровать перед нетерпеливой девушкой:

– На первое время. Ходить с тобой по магазинам у меня времени нет. А, судя по твоему внешнему виду, доверять выбор тебе не стоит.

– Чья это одежда? – Дарья перекатилась по ковру, точно кошка, и подползла к кровати, – откуда столько женской одежды? – она осторожно провела пальцами по бархатной ткани.

– Тебя это не касается.

– Если это вещи с ваших жертв, то я их не надену.

Павел осекся на полуслове, сжав одно из платьев в руках до треска, и опустился на край кровати:

– Это вещи моей жены.

– Оу, – голос девушки как-то неестественно дрогнул, – так вы женаты? А она не будет против, что я ношу её вещи?

– Ей уже все равно. Она мертва.

Она прижалась щекой к постели и коснулась его колена. Волков удивленно посмотрел на неё, но не двинулся с места, – хоть и странный способ сочувствия, но необходимый в первую очередь ей самой. Для него давно перестала существовать искренняя забота о ком-то, кроме себя самих. У людей так было принято, глубоко в подсознании, почти незаметно. Вся эта поддержка, соболезнования, похлопывания по плечу и грустные улыбки – лишь попытка избавить себя от чужой боли, случайно подхваченной.

Но Дарья продолжала глядеть на него полными тоски глазами и выводила пальцем витиеватые узоры на ткани его брюк. Это становилось почти неприлично.

– Что ты делаешь?

– Вас так хочется пожалеть. Вы холодный и вечно угрюмый, потому что вас никто не обнимал и не жалел. Можно вас обнять?

– Даже не вздумай.

Вопреки настоятельным просьбам и угрожающему выражению лица, девчонка взобралась с ногами на кровать, сминая под собой брошенную одежду, и крепко обвила руками мужчину со спины. Её холодный, как у щенка, нос уткнулся в его позвоночник, чуть ниже шеи, и он невольно вздрогнул. Для неё это было, как обнимать притаившегося хищника, и потому сцепленные на его груди ладони дрожали. Это раздражало даже больше, чем сами объятия, – так сильно, что он схватил её пальцы и сжал.

– Ты точно дурная, – тихо фыркнул он, на что она лишь захихикала как-то по-дурацки неловко.

– Та женщина, ваша клиентка, на самом деле назвала меня замарашкой?

– Ты именно так и выглядела. Поэтому будешь носить то, что я тебе дал.

– Она себя-то в зеркало видела? Престарелая, а красуется так, будто Моника Белуччи.

Волков не сдержал усмешки:

– Она решила, что я не прочь стать её любовником. Я послал её к Бергману.

Блондинка тут же отцепилась и удивлено заглянула в его лицо, навалившись на плечо:

– Правда? Не верю!

– Спросишь у него при встрече, – он попытался столкнуть её с себя – от хоть и небольшого, но все же ощутимого веса начинала ныть шея, – все, иди. У тебя теперь есть своя комната.

– Можно последний вопрос?

– Прямо-таки последний? Ты конвейер вопросов, – мужчина вздохнул, поднявшись с кровати, – давай сыграем в игру? Если ты задаешь вопрос, то я честно отвечаю и задаю свой. И, соответственно, наоборот.

– А в чем азарт?

– В том, что иначе я больше не буду отвечать на твои вопросы.

Конечно, это не было простым предложением глупой детской игры. Сделка с Дьяволом существует, и именно так обыденно её и заключают. Девочка попалась.

– Ладно, – она принялась собирать одежду, – задавайте свой вопрос.

Он еще раз внимательно оглядел её, цепляясь за все странные детали образа. Замарашка отличалась особой грациозностью, что никак не билось с внешним видом. Будто из приличной семьи с культурой и воспитанием её вышвырнули на холодную, суровую улицу.

– Кто твои родители?

– Они больше для меня не существуют, – в голосе прорезалась стойкая, застарелая ненависть.

– Почему?

– Им никогда не было до меня дела. Сдали в пансионат, требовали быть кем угодно, кроме самой себя. Когда я пришла с проблемой, – она ткнула себя в висок, – сдали в психушку. Решили, что я наркоманка и сошла с ума от порошка.

– Интересно, – задумчиво пробормотал Павел, снова запирая шкаф.

– Теперь мой вопрос. Почему вы закрываете этот шкаф?

– Чтобы никакие ненавистницы халатов не рылись в вещах моей жены.

***

– Давай, заходи. Я тебя не съем. Пока что.

Тонкий тюль под тяжелыми портьерами шелестел от сквозняка. В темной комнате зажегся огонек свечи. Затем еще одной. И еще. Ветер, пробираясь через оконную раму, свистел все тоскливее, навязчивее, будто предостерегал. Мужчина грубо сдвинул диван к стене, освободив место в центре гостиной.

– Что вы делаете? – девушка недоверчиво подступила ближе, но все равно держалась у двери, – словно сможет улизнуть, чуть что пойдет не так.

– Видит бог, не хотел я этим сатанизмом заниматься, – Волков пригладил волосы и еще раз оглядел комнату, – но мы же хотим помочь тебе?

Он опустился прямо на пол среди свечей и жестом указал ей место напротив. Она послушно села, и взгляд тут же зацепился за потертое старое зеркало перед ними и миску с водой.

– Что это?

– Давай руку, – Павел протянул ладонь, и она вложила в неё свою – дрожащую, – всего лишь капля крови, не умрешь, – нож в его руке угрожающе блеснул под огнем от свеч.

– Не надо! Я не хочу! – вскрикнула она, попытавшись освободиться, но он лишь крепче сжал её запястье и ткнул лезвием в указательный палец. Капля крови упала в воду, расплывшись кривым пятном по поверхности, – что вы хотите сделать?

– Если твой дружок не идет навстречу, мы сами его вытащим.

– Пожалуйста, не надо, – она в ужасе отползла и прижалась спиной к дивану, – это ужасный план.

– Ты хочешь избавиться от него? – он повторил то же со своей кровью и опустил ладони в порозовевшую жидкость, – тогда придется потерпеть.

Все звуки таяли, как отступающее эхо, оставляя за собой звенящую тишину. Огоньки на фитилях задрожали в такт протяжному шёпоту, будто нереальному, раздающемуся одновременно ниоткуда и отовсюду.

«Не во имя Отца, не во имя Сына и Святого Духа»

Кап-кап. Слезы осыпались на паркет. Страх, ужас, ненависть – все сливалось воедино в маленьком, хрупком теле. Она продолжала молить, так тихо, так громко – теряясь в пугающем шёпоте, не понимая, шепчет он или уже она. Вкрадчивый голос сжимал голову тисками, до адской боли и зуда в зубах.

Кап-кап. Слезы перемешивались с кровью из носа или, может, кровь лилась из её глаз вместо слез. По украденной белой рубашке расплывались багровые пятна. Она выла и стонала, лишь бы он остановился, лишь бы замолчал.

«Открывай, показывай. Поговорим»

Волков глядел точно в душу, чужим взглядом из-под хмурых густых бровей. От тьмы в его глазах бросало в жар и холод, из стороны в сторону. На лице пролегла тень, и губы растянулись в зловещей улыбке.

Он едва наклонил голову, а она перестала дышать и моргать. Её будто приковало к нему, к его взгляду, к его лицу. Воздуха не осталось.

«Заходи. Разумом завладевай и телом. Овладевай руками, овладевай ногами, головой. Через кровь заходи»

Все снова стихло. Мужчина прикрыл веки лишь на мгновение, перевести дух. Когда открыл, на него смотрели уже чужие глаза. Похожие на его собственные.

– Давай говорить, – прохрипела Дарья.

– Ну здравствуй. Зачем девчонку мучаешь?

Она расплылась в улыбке, едва сдерживая смех:

– Тебя хотела. Повидаться.

– Представиться не хочешь?

Блондинка дрогнула, вглядываясь в его лицо. Рваными движениями подползла ближе. Горячим дыханием обдало щеку – она коснулась губами его уха:

– Наамара.

– Может, ко мне пойдешь? – повернувшись к ней, шепнул он.

Они были слишком близко. Её отрывистые вдохи, дрожь в теле и едва слышное биение сердца отдавались в нем резонансом. Два маятника, так похожих, но двигающихся в разных амплитудах.

– Нет, не хочу, – протянула она, мазнув носом по его щеке, – мне в ней нравится. Она слабая, подчиняется. И её маленькое сердечко так забавно бьется рядом с тобой. Я хочу еще поиграть.

– Не заставляй меня делать это силой.

– А ты попробуй, – её голос сорвался в рык.

«Приказываю, давай, полностью отпускай. Во имя Дьявола, отпускай»

Хрупкое тело затрясло сильнее прежнего. Подобно змее она принялась извиваться, шипеть. Дрянь сопротивлялась.

«По рукам, по ногам скидывай. В зеркало отпускай»

– Да что мне твое зеркальце? – захохотала она.

– Тебе пора, – Павел зачерпнул воды из миски и провел по её лицу.

Кап-кап. Еще пара соленых капель скатились по влажной щеке. Вернулась Дарья, измученная и ослабшая.

– Я так больше не могу. Ты избавишь меня от этого? – всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо.

– Её зовут Наамара. И сама уходить она не хочет. А я, повторяю, не священник.

***

Пахло пылью. Были времена, когда Павел любил библиотеки, – когда органы чувств не работали на пределе. Сейчас же он так отчетливо ощущал тухловатый запах старости, слышал шелест бумаги и невнятное бормотание, и, ко всему прочему, видел то, что его глазам не предназначалось, и потому находиться здесь теперь стало невыносимо.

Он прошел мимо скучающего библиотекаря вдоль высоких шкафов и миллиона букв к самым старым архивам. Несмотря на все приобретенные знания в области демонологии и древних мифов, о Наамаре он не знал ровным счетом ничего. И приятель, отсиживающийся где-то в области темечка, ничем не помог. Конечно, он не рассчитывал найти нужную информацию в первой попавшейся книге, – он здесь не за этим.

Вытянув пыльную книгу, он поморщился и достал салфетки. На очищенной обложке проступила надпись:

«Онтология преисподней. Михаил Соломонович Бергман»

– Случайности не случайны, – тихо усмехнулся Волков.

Записав книгу на свое имя, он вышел из библиотеки и набрал номер детектива.

– Апокалипсис наступил? Куда бежать?! – раздался крик на том конце провода.

– Обострение? Тебя записать на терапию?

– Иначе ты бы не звонил. Разве что мир вот-вот рухнет, – Бергман рассмеялся, – что случилось?

– Не хочешь познакомить меня со своим дедушкой?

– Я думал, в наших отношениях до знакомства с родителями еще далеко. Или ты собрался жениться?

– Ты не говорил, что в твоем роду есть ученые. По тебе не читается.

– На этот раз прощу подобную грубость. Зачем тебе сдался мой дед-ученый?

– Мой пациент считает, что одержим демоном, – соврал он, – а я наткнулся на книгу твоего деда.

– Ладно, завтра после работы заеду за тобой. А ангелочка твоего с собой возьмем?

Павел скользнул взглядом в сторону девушки, которая послушно ждала его на ступенях крыльца:

– С чего ты взял, что я от неё не избавился?

– Сердце чует, болит.

– Бергман, твое сердце однажды тебя погубит. Не будет твоего ангелочка. Бросай это.

Он сбросил звонок и подошел к блондинке, которая тут же вскочила на ноги и отряхнулась:

– Я устала стоять. Не убивай за испачканные штаны.

– Главное, чтобы ты в испачканных штанах моих клиентов не встречала. В остальное время мне все равно. Держи, – он вручил ей книгу, – изучишь вдоль и поперек до завтрашнего вечера.

– А ты?

– А я завтра поеду к автору.

Она прочла имя:

– Чего? Бергман? Родственник твоего друга?

Вчерашний сеанс по какой-то причине убедил девушку больше не обращаться к нему на «вы». С одной стороны, он больше не ощущал себя престарелым профессором рядом с ней. Но, с другой, это было одним из признаков их сближения, которого ему совсем не хотелось. Хотя этого и стоило ожидать, оставляя её жить в своем доме. Главное, чтобы дальше тыканья не зашло, – такого он точно не переживет.

– Случайности не случайны, – снова повторил он, скорее убеждая в этом себя, – не город, а большая деревня.

– Вот бы и дальше все так хорошо складывалось.

– Ничего еще не сложилось, – он открыл дверь пассажирского сидения, – поехали, у меня клиент после обеда.

– Что за клиент? – усаживаясь в машину, хмыкнула Дарья, – он сумасшедший? Несчастный? Какой-нибудь сноб?

Павел Сергеевич страсть, как любил свою работу. Так было всегда. Но в те времена, когда он еще был счастлив и любим, именно с карьерой не складывалось. Он работал на полставки в плешивой каморке в подвале государственной клиники и выслушивал душещипательные истории о психосоматической боли и мании преследования. Раз в месяц к нему приходил отмечаться парнишка лет семнадцати, который своими силами слез с опиатов. Чтобы не сорваться снова, как прижмет, он шел к Волкову и просто делился всем, о чем переживал и думал.

Парнишка этот оказался смышленым и бойким, и больше всего мечтал получить высшее образование. А через семь лет он появился на пороге его нынешнего кабинета, еще не до конца обустроенного, в дорогом костюме и с ключами от новой иномарки. Павел узнал его сразу – в глазах горели былые травмы и азарт. Уже третий год он посещал сеансы, как тогда, раз в месяц, хотя, казалось, ему это больше не нужно.

– Думаю, он тебе понравится.

***

Иван не изменял своим привычкам и всегда был очень пунктуальным. Но, когда зайдя в обычно пустующую приемную, увидел сидящую за столом девушку, застыл на месте.

– Здравствуйте. Вы по записи? – её тонкие длинные пальцы застучали по клавиатуре, а вежливая улыбка озарила хорошенькое личико.

– Да, по записи, Иван, – едва выдавил он из себя и подошел ближе, – а вы? Давно здесь работаете?

– Я Дарья, буквально пару дней.

От сердца почему-то отлегло, будто, упусти он её хотя бы на неделю дольше, жизнь бы потеряла смысл.

– Очень рад познакомиться, Дарья.

– Взаимно, Иван. Можете проходить, Павел Сергеевич ждет вас.

Он кивнул, но с места не двинулся, и ей пришлось снова поднять на него взгляд. Молодой, смазливый, высокий – в самый раз для девочек-подростков. Ей бы он, может быть, тоже понравился, не будь у неё одной огромной проблемы с именем Наамара. Сейчас её волновали только она и загадочный зануда Волков. Но она улыбнется ему еще раз, чтобы не расстраивался.

– Чего-то желаете? Воды, кофе?

– О, нет, благодарю, – он, наконец, отмер и поспешил в кабинет, где его уже ждал психоаналитик с довольной улыбкой – именно на это он и рассчитывал.

Павел забыл уточнить один важный факт об Иване: он был следующей целью в его муторном расследовании. Ему очень бы хотелось обойтись без этого, но, поскольку Дарья лишила его важного свидетеля, ей придется отдуваться. А Иван слишком уж ему нравился, чтобы разбираться своими нелицеприятными методами.

– Вижу, вы уже познакомились с моим секретарём, – усмехнулся он, пожимая рассеянному гостю руку, – все в порядке?

– Молю, скажите, что её сердце свободно!

– Такой информацией я не располагаю, извините. Но, если что, я могу нарушить вашу конфиденциальность и поделиться с ней номером телефона.

– Ради Бога, хоть всю мою подноготную ей раскройте. Только дайте мой номер, – Иван уселся на диван и потер разгоряченный лоб, – чувствую себя мальчишкой.

– Со всеми бывает.

Если речь об одержимых. Волков не был до конца уверен в её чарах, пока не познакомился с Наамарой. В тот самый момент стало совершенно очевидно, почему на ней так помешался Бергман, и что это можно будет использовать в своих целях. Раскрывать ей все карты не хотелось, но теперь это необходимо.

– Угостите бокальчиком своего Макаллана?

– Как сильно меняются вкусы, когда появляются деньги, не правда ли? – Павел открыл свой обожаемый бар и пробежался взглядом по бутылкам. Многие из них он бы не купил сам, но вкусы благодарных клиентов сильно влияли на ассортимент. Некоторые бутылки были просто верхом снобизма и выпендрежа, – и именно их он любил пробовать с Иваном. Бутылка Макаллана стоила полмиллиона, и половину от цены явно составляла сувенирная коробка. Но виски этот оказался действительно вкусным – с древесными нотками и дымным ароматом.

– Это вы меня подсадили на такую роскошь. Не вините мои деньги.

– Мы с вами оба помним, с чего начинали, – он подал ему бокал и сел напротив, – итак, что расскажете сегодня?

– Кстати, вы удачно подметили. Несмотря на то, что окружение теперь новое, ценности мало поменялись. В светских кругах очень увлекаются запрещенными веществами. Игнорировать это невозможно.

– Мы уже обсуждали, что триггер не заставит себя долго ждать. Расскажите поподробнее.

– О, с превеликим удовольствием, – Иван жадно отхлебнул из стакана и выдохнул, – к вам не пробиться, – я держал все это в себе две недели. Вам знакомы вечеринки на яхте?

– Не бывал на подобных мероприятиях.

– Сливки города собираются на трехпалубной яхте, повеселиться, отвлечься, обсудить дела. Вечеринки эти проходят достаточно часто, но я был на ней впервые. Я будто оказался в своем кошмарном сне, – тот же притон, но дороже в несколько миллионов раз. Они забавляются с девушками, на столах – килограммы порошка и литры дорогого алкоголя. И все это под светские беседы и плеск волн. Можете себе представить, меня почти силой уговаривали на «дорогу».

– Кажется, вечеринка вам не очень понравилась, – Волков покачал головой, записав пару строчек в блокнот: «пробить гостей яхты», «достать приглашение?».

– И ведь не сбежишь! Прыгать в воду, что ли? Я забился в какую-то каюту и просидел там до рассвета. А как сошел на берег, готовый целовать землю, пара моих приятелей стали настоятельно звать меня на следующий заплыв.

– Что вы испытали?

– Я еще сутки отходил от непреодолимой тревожности и боли, как при ломке.

– Сейчас лучше?

– Да, но перед глазами постоянно картинки, снова и снова прокручиваются. Что бы было, согласись я. Как бы перевернулась моя жизнь. В кого бы я превратился.

– То, что вы не согласились, уже признак того, что вы перебороли зависимость. Остаточные симптомы – чисто психологические. Мы не могли их проработать, потому что не подозревали. Вы не контактировали с наркотиками сколько? Семь лет, если я не ошибаюсь. С того самого момента, как бросили и заявились в мой скромный первый кабинет. Теперь нам есть, с чем работать.

– Вы, кажется, мой ангел хранитель, Павел Сергеевич.

***

– Ну, как тебе Иван?

– Ванюша? Довольно милый.

– Тебе придется его соблазнить.

Блондинка едва не подавилась курицей, подняв шокированный взгляд на мужчину:

– Ты с ума сошел? Решил взять на себя роль моего сутенера?

– За косяки придется платить. К тому же, в этом ты сама виновата. Я не хотел приплетать его, и у меня была отличная кандидатура на его место. Но ты её убила.

– И почему ты сам не разберешься с ним?

– Потому что он мне нравится. Если с ним буду работать я, велика вероятность, что он этого не переживет.

– А что я могу?

– Твои невероятные чары могут. Если ты думаешь, что одержимость – лишь проклятие, то ты глубоко ошибаешься.

– Хочешь сказать, у меня появилась супер-сила?

– Что-то вроде того, – он забрал у неё пустую тарелку и, бросив в раковину, обошел стол, – вставай, я тебя научу.

Она нервно усмехнулась и поднялась за ним. Выпускать Наамару на волю ей совсем не хотелось, но перечить Волкову – еще больше. К тому же, кто откажется узнать о своей сверх-способности? Только идиот или трус. А она себя такой не считала. Не хотела, и чтобы он считал.

– И что мне надо будет сделать?

– Плёвое дело. Ты его очаруешь, – он загнул один палец, – отведешь в укромное место, – еще один, – и задашь всего два простых вопроса. Знает ли он необходимого нам человека, и может ли добыть два пригласительных на вечеринку на яхте.

– И он, прямо-таки, все мне выложит?

– А теперь учись.

Павел шагнул ближе, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. Дарья заметила, насколько тонкая его бледная кожа, – казалось, что она обтягивает череп, – настолько сильно выделялись скулы и подбородок. Глаза, которые словно заглядывали в самое нутро, недобро блеснули. Пара родинок на щеке, почему-то, показались очень привлекательными.

Он наклонился к её лицу:

– Скажи мне, чего ты желаешь? – шепнул он прямо ей в губы.

– Испортить тебе прическу, – выдохнула она в ответ.

– Испорть, – он склонил голову, и она против воли потянула руку к черным волосам. Провела от лба к макушке, путая пряди между собой, но он вдруг перехватил её ладонь и приложил к своей щеке, – мне нужна твоя заветная мечта.

– Обнять маму, – её голос надорвался.

– Отомри, – тихо хмыкнул он, и она тут же отшатнулась, как от удара током:

– Что это было?

– То, что можешь сделать и ты.