Читать книгу Мирина – жрица Скифии - - Страница 9

В многолюдном массагетском кочевье, расположенном далеко от границы со Скифией, был большой переполох, вызванный прибытием в стойбище грозного и могущественного шамана Аморга. У предводителя массагетских шаманов было крайне отталкивающее злобное лицо, обрамленное гривой неопрятных иссиня-черных волос, ниспадавших на широкие плечи, внушительная фигура с царственной осанкой и хриплый скрипучий голос. После сокрушительного поражения, нанесенного его войску скифской конницей под предводительством вождя Таргитая, Аморг был не в духе. От всевидящего ока шамана не ускользнуло и то, что люто ненавидимая им скифская провидица Аргимпаса провела обряд посвящения своей внучки Мирины в белые жрицы. Это событие, нарушившее зыбкое равновесие между силами Тьмы и Света, царившее на бескрайних просторах алтайской степи, подобно яду отравляло разум Аморга и приводило его в неистовую ярость.

Безжалостно бросив на произвол судьбы остатки кочевого массагетского племени, хитроумно втянутого им в конфликт со скифами, Аморг с конным отрядом телохранителей ускакал вглубь массагетской территории. В изощренном уме черного шамана созрел другой, более коварный план нападения на племя Таргитая и уничтожения ненавистных скифских жриц Аргимпасы и Мирины, представлявших колоссальную опасность для всего сообщества черных шаманов Алтая. Для осуществления задуманного, Аморгу нужны были сильные и храбрые воины – много воинов – беспощадных и жестоких. С этой целью Аморг и прибыл в отдаленное массагетское кочевье, вождем которого был его родной брат Фарзáй.

Резко дернув поводья огромного черного жеребца с кровавым отсветом в глазах, шаман направил его к возвышавшемуся посреди стойбища богатому шатру. Телохранители Аморга недружелюбно и хмуро поглядывали на сбегавшихся отовсюду взволнованных кочевников с острыми сагарками за поясом. Воины этого массагетского племени имели свирепый вид, носили длинные волосы и всклокоченные бороды. Мужчины отличались дикостью нравов и редкостной жестокостью. Даже девушки этого племени не могли выйти замуж, не обагрив свои руки кровью врага. Воинственные массагеты были не только великолепными наездниками, но и умели хорошо сражаться пешими. Именно такие воины были необходимы шаману Аморгу для достижения вожделенной цели.

Из-за ближайшей юрты выскочил большой лохматый пес. Учуяв грозного незнакомца, он присел на задние лапы и тоскливо завыл. Гордо восседавший на боевом коне Аморг, лишь зыркнул в его сторону тяжелым колючим взглядом. В тот же миг несчастный пес, зайдясь в предсмертном визге, рухнул на землю и, дернув лапами, испустил дух. Проезжая мимо, Аморг пренебрежительно плюнул на труп собаки.

Вождь массагетского племени Фарзай поджидал предводителя черных шаманов у входа в свой шатер. Под стáть брату, Фарзай был могуч и широкоплеч, громоздкая фигура с мускулистыми кривоватыми ногами говорили об огромной силе, которой был наделен этот кочевник. Так же, как и его родной брат Аморг, Фарзай отличался редкостным жестокосердием, кровожадностью и злопамятностью. Чтобы стать вождем племени, Фарзай, при содействии могущественного брата-шамана, зверски убил своих родителей, за что был проклят родственниками.

Соскочив с лошади перед шатром вождя, Аморг выхватил притороченный к седлу длинный жезл с навершием, украшенным высушенными скальпами врагов. С натянутой кривой улыбкой предводитель шаманов шагнул навстречу открывшему объятья брату. Фарзай повел Аморга внутрь шатра и предложил разделить с ним трапезу в виде зажаренного барашка. Как только вождь и шаман скрылись из вида, телохранители Аморга поспешно окружили шатер и, положив руки на рукояти сагарков, сурово поглядывали по сторонам. Тем временем сын Фарзая – рослый крепыш Скúлур – бросившись к могущественному и знаменитому среди кочевого люда родственнику, почтительно снял с его плеча колчан, наполненный смертоносными стрелами с черным оперением. Затем Скилур налил крепкой браги в большую расписную чашу и с подобострастным видом подал ее своему грозному дяде, по-хозяйски расположившемуся на войлочных подушках напротив вождя. Аморг устремил сверлящий взгляд на широкоскулое прыщавое лицо юноши с выпирающим надбровьем и приплюснутым носом. Под тяжелым взглядом черного шамана небольшие глаза Скилура остекленели и налились кровью. Поняв, наконец, что от него требуется, юноша поспешно отхлебнул глоток браги и вновь с почтительным видом протянул чашу Аморгу. Шаман молча взял из его рук расписную чашу и поставил рядом с собой. Отворотив ножом увесистый ломоть аппетитно пахнущего бараньего мяса, Аморг принялся за еду.

– Моему сыну нéзачем травить тебя, дорогой Аморг! – мерзко осклабившись, заявил Фарзай. – Он восхищен глубиной твоего изворотливого ума и неслыханным могуществом, вызывающим благоговейный трепет среди массагетских племен. Скилур старается хоть чем-то быть похожим на тебя и приступил к изучению шаманского мастерства. Преуспев в этом деле, он уже исхитрился нагнать страху на соседние племена.

– Вот как! Похвально! – холодно проговорил Аморг, устремив на юношу пронзительный, словно острие копья, взгляд. – В таком случае, дабы заслужить мое доверие и покровительство, ему предстоит сыграть главенствующую роль в задуманном мною плане!

– Каким же образом ты намерен отомстить за поражение проклятым скифам?! – оживился Фарзай, заглядывая в суровое лицо шамана. – В чем заключается твой план?

Аморг подробно разъяснил брату суть своего коварного умысла и спросил его мнения на сей счет. Фарзай был в восторге от задуманного и, пригладив жирной ладонью всклокоченную бороду, предложил:

– А что если привлечь на свою сторону кочевников-гуйфáнов?! Мне известно, что вождь этого воинственного племени уже давно точит зуб на табуны породистых скифских лошадей!

Подумав, Аморг охотно согласился с деловым предложением брата. Желая привлечь к себе внимание, жадно прислушивающийся к разговору Скилур, негромко кашлянул в кулак:

– Позвольте мне отправиться послом к вождю гуйфанов! – почтительно обратился юноша к обернувшимся к нему отцу и дяде. – Я постараюсь его убедить, что скифы, под предводительством Таргитая, хотят напасть на племя гуйфанов и полностью истребить его, с целью угона всего имеющегося у них скота!

Аморг одобрительно глянул на горящее решимостью уродливое лицо Скилура и скрипучим голосом заявил:

– Ну что ж! Если тебе удастся навязать гуйфанам подобную мысль, то можно заставить их действовать сообща с массагетами.

– Поезжай Скилур! Да поможет тебе в задуманном грозный бог войны Арес! – пробасил Фарзай, восхищенный удачной идеей своего отпрыска.

– Погоди! – поднимаясь с места, прохрипел Аморг. – Возьми мой амулет, он поможет тебе добиться поставленной цели!

С этими словами Аморг снял со своей груди и надел на шею Скилура сложный амулет в виде переплетенных между собой черных перьев, запятнанных кровью лапок совы и ядовитых зубов гадюки. После того, как гордый оказанным ему доверием юноша покинул шатер вождя, Аморг и Фарзáй жадно накинулись на сытную еду. Громко рыгнув, шаман в несколько глотков осушил чашу и, подливая себе хмельной браги, с чувством воскликнул:

– Как бы я хотел изготовить себе чашу для вина из черепа злейшего врага Таргитая, а скальпами скифских жриц Аргимпасы и Мирины украсить навершие моего жезла!!!

– Что за Мирина? Я впервые слышу это скифское имя. Кто она, воительница или пророчица?! – с чавканьем проговорил Фарзай, отправляя в рот очередной кусок жирного мяса.

– Мирина – гадкая скифская девчонка! С каким бы удовольствием я вырвал сердце из ее груди! – жестоко сверкнув глазами, рявкнул Аморг и что есть силы грохнул кулаком по столу.

Вздрогнув от неожиданности, Фарзай подавился большим куском баранины и надрывно закашлялся. Его выпученные глаза налились кровью, а скрюченные пальцы заскребли по горлу. С отвращением взглянув на посиневшее, перекошенное от мучительного кашля лицо брата, Аморг обхватил его руками поперек груди и резко встряхнул. Застрявший кусок мяса вылетел из широко раскрытого рта Фарзая. Немного отдышавшись, вождь вытер с бороды потеки слюны и, с благодарностью глядя на Аморга, удивленно спросил:

– Чем тебе могла досадить малолетняя скифянка? Тебе, самому могущественному и бесстрашному шаману массагетов?!

– В глубине сознания этого девятилетнего ребенка сокрыты наиважнейшие сведения, которые ни в коем случае не должны попасть в руки жрецов, находящихся под покровительством Светлых сил! – грубо перебил Фарзая черный шаман.

– Вот так история! – изумленно пробормотал вождь. – Так почему же ты, Аморг, до сих пор не уничтожил мерзкую девчонку?

– Да потому, что она находится под неусыпной охраной провидицы Аргимпасы!!! – начал терять терпение Аморг.

– Но Аргимпаса всего лишь выжившая из ума престарелая жрица! – не унимался Фарзай.

– Что ты смыслишь в этом, безмозглый болван Фарзай?! – взревел выведенный из себя черный шаман. – Нельзя судить о жизненной силе и колдовских способностях жреца лишь по его внешнему облику! Поверь мне, я не понаслышке знаю об истинном могуществе старой провидицы! – сделав паузу и немного успокоившись, Аморг продолжил. – Шесть лет назад, после того как я убил в сражении дочь Аргимпасы Опию, разъяренная жрица непостижимым образом проникла в мой шатер, надежно защищенный от вторжения непреодолимой силой черной магии. Проснувшись от ощущения чужого присутствия, я открыл глаза и увидел скифскую провидицу. Страшная, как сама смерть, Аргимпаса простерла ко мне костлявые руки и произнесла заклятие на древнем языке. В тот же миг из ее пальцев вырвались сверкающие белые нити, сплетаясь между собой, они обвили мою шею наподобие аркана. Ты ведь знаешь о неслыханной силе моего могущества, Фарзай, но ее оказалось недостаточно, чтобы противостоять взбешенной Аргимпасе. Каким-то чудом мне удалось-таки дотянуться рукой до сагарка и швырнуть его в старуху. Но сагарк пролетел через бесплотное тело скифской жрицы, не причинив ей вреда. Призрачная фигура ненавистной Аргимпасы на моих глазах рассеялась, словно утренний туман. Поверь, Фарзай, мне стоило огромного труда оправиться от последствий этой смертоносной встречи, но хриплый голос и след, от чуть не удушившей меня петли, остались до сих пор!

С этими словами Аморг захватил в кулак свои густые неопрятные волосы и приподнял их. На грязной шее массагетского шамана выделялась багровая полоса от удавки, при виде которой Фарзай зябко поежился и втянул голову в плечи. В горящем взоре Аморга билась неистовая темная ярость:

– Я поклялся, во что бы то ни стало уничтожить внучку Аргимпасы Мирину и тем самым разбить сердце ненавистной провидицы! – сжимая кулаки, злобно прошипел шаман. – Я заставлю ее жестоко страдать и проклинать тот день, когда ей суждено было появиться на свет!

В глубокой задумчивости Фарзай поскреб пальцами слипшуюся от жира бороду и заявил:

– Странно все это! Безумная старуха Аргимпаса, малолетняя скифянка Мирина и могучий глава массагетских шаманов! Во всем этом кроется какая-то непонятная для меня связь!

– Ну, что ж, кое-что я могу тебе разъяснить! А почему бы и нет?! – выдавив из себя ядовитый смешок, прохрипел Аморг.

Вперив темный непроницаемый взор в озадаченное лицо брата, шаман скрипучим голосом начал свое повествование:

– В незапамятные времена, когда окружающий нас Мир был другим, среди океана существовало островное государство Атлантида. В ту пору я был самым сильным и могущественным черным магом Земли. Но на пути к мировому господству предо мной стояла группа атлантских белых магов, возомнивших себя богами. В величайшем за всю историю планеты противостоянии сил Тьмы и Света, победу одержал презренный белый маг Антей, наделенный могуществом Титана – природного духа Земли. Но по законам Вселенной силы Тьмы не могут быть избыты навеки. Мой звездный отец, прибывший с далекой планеты Уцлан, наделил меня редкостным даром запоминать все свои прежние воплощения на этой земле. Этим же даром, по-видимому, не сознавая того владеет и мерзкая скифянка Мирина. С глубокой древности раз в тысячелетие в разных обличиях и народностях возрождаются все участники того памятного события, и вновь начинается Великое противостояние Добра и Зла. Но никому не дано знать, чем оно закончится на этот раз! – бросив леденящий душу взгляд на растерянного Фарзая, шаман повысил голос и гаркнул. – Тебе все ясно!!!

Массагетский вождь мало, что понял из мудреной речи Аморга, но, не желая выставить себя олухом в глазах чрезвычайно умного и могущественного брата, энергично закивал головой.

– Да и ты, Фарзай, под именем Минелай тоже был участником тех грозных событий. Являясь вождем одной из колоний Атлантиды, ты организовал заговор с целью захвата власти и убийства правителя страны и его наследницы. И тебе суждено раз за разом, на протяжении тысячелетий воплощаться рядом со мной! – со знанием дела властно добавил к сказанному Аморг.

– В Атлантиде я тоже был твоим родным братом? – не очень уверенным голосом поинтересовался Фарзай у черного шамана.

– Лучше тебе этого не знать – жестко ухмыльнувшись, отозвался Аморг. – Ну, хватит об этом! Давай лучше займемся обсуждением плана нападения на племя скифского вождя Таргитая.

Решив все вопросы, Фарзай и Аморг покинули шатер и направились к святилищу бога войны Ареса. Телохранители предводителя черных шаманов, оттеснив собравшихся у шатра массагетских воинов, последовали за своим грозным повелителем. Неподалеку от кочевья возвышался холм, нагроможденный из плотных вязанок хвороста. Наверху холма была устроена четырехугольная площадка с тремя отвесными сторонами, а с четвертой был доступ в виде крутых ступеней. На вершине рукотворного холма был водружен старинный железный меч – священная реликвия массагетов. Этому мечу, посвященному богу войны Аресу, ежегодно приносились в жертву лучшие кони и быки, а в случае военных действий и человеческие жертвы. Именно за этим и пришли к святилищу Фарзай и черный шаман Аморг. Большая толпа кочевников-массагетов, возбужденных предстоящим ритуалом жертвоприношения, окружила холм, пристально наблюдая за действиями своего вождя и его знаменитого брата. Двое воинов подвели к Фарзаю плененного ранее скифа. Окропив вином голову жертвы, вождь одним взмахом сагарка отсек ему голову. Аморг подставил серебряный сосуд, чтобы собрать в него горячую алую кровь, хлынувшую из отрубленной шеи пленника. Когда сосуд был полон, Фарзай продолжил обряд. Он отрубил у мертвого скифа правую руку вместе с плечом и подбросил ее высоко в воздух. Над толпой массагетов взвились поднятые вверх сагарки, копья, луки и раздались громкие воинственные крики. Под радостные возгласы и нестройное пение гимна богу войны Аресу, Фарзай и черный шаман поднялись на вершину холма. Там они окропили кровью жертвы большой старинный меч и допили из сосуда ее остатки. Затем все массагеты покинули святилище, оставив на растерзание диким зверям отдельно лежащие у подножья холма голову, руку и труп жертвы. После жертвоприношения Аресу соплеменники Фарзая разожгли в стойбище несколько костров и, рассевшись вокруг них, принялись бросать в огонь плоды особых деревьев, обладавших дурманящим действием. От специфического запаха сжигаемого массагеты приходили в состояние опьянения и необузданного веселья. Чем больше плодов бросалось в костер, тем сильнее людей охватывал истерический дурман. Они вскакивали, пускались в дикий пляс, горланили непристойные агрессивные песни, а наиболее ярые и похотливые из воинов выволакивали из юрт женщин и развлекались с ними на глазах сородичей.

Между тем жизнь скифянки Мирины шла своим чередом. Юная жрица старалась как можно чаще бывать на пастбище, чтобы приручить полюбившегося ей жеребенка Арианта. Она водила маленького иноходца к Катуни на водопой, купала его. После обжигающе-холодных вод реки, Арианту нравилось поваляться и понежиться на горячей гальке. Примостившись рядом, девочка ждала когда жеребенок обсохнет, а затем заботливо чистила скребницей его красивую серебристо-серую шкурку. По совету отца Мирина буквально с первых месяцев жизни жеребенка принялась терпеливо воспитывать в нем мужество и отвагу, приучая не бояться шума, криков, огня, звона и лязга оружия. Ариант оказался очень смышленым конем и, усвоив какую-либо команду воспитательницы, уже никогда ее не забывал. Мирина гордилась своим маленьким иноходцем и рассказывала о его успехах своей верной подруге. Томира тоже загорелась желанием найти для себя подходящего жеребенка и заняться его воспитанием. Выбрав подходящий момент, она сообщила об этом своим родителям. Гостивший в юрте Ширака опытный табунщик Мадий, прибывший в ту пору по делам в кочевье, прослышав о желании Томиры, заявил:

– В моем табуне есть чудесная двухмесячная лошадка: красивая, резвая, темно-рыжей масти с пышной золотистой гривой и хвостом. Если хочешь, Томирочка, я велю Гойтосиру пригнать ее тебе в подарок, – сделав паузу, Мадий пристально вгляделся в хорошенькое личико Томиры и продолжил. – Ты пришлась по сердцу моему сыну, я слышал, как он с восторгом рассказывал матери о том, какие вы с Мириной умные и милые девочки.

– Нам тоже очень понравился Гойтосир! Он такой смелый, веселый и любознательный! Я буду рада встретиться с ним вновь! – с чувством проговорила Томира и, густо покраснев, опустила голову.

Мужчины многозначительно переглянулись между собой и остановили взор на озадаченном лице Спаретты. Подумав, женщина согласно кивнула головой. Мадий широко улыбнулся и, подмигнув Шираку, довольно потер мозолистые руки.

– Так как же насчет лошадки?! Ты согласна, Томирочка, принять ее в подарок от меня и Гойтосира? – ласково поинтересовался Мадий.

Засветившаяся от нежданно-негаданно свалившегося на нее счастья, девочка с почтительной благодарностью склонилась перед могучим табунщиком.

– Ну, вот и славно! – заявил Мадий. – Я отправляюсь домой, так что ты, Томира, скоро увидишь свою лошадку и, я уверен, останешься ей довольна!

После обильного ужина Ширак, Спаретта и Томира вышли проводить дорогого гостя. Последнее сражение с массагетами особенно сблизило Ширака и Мадия, сделав их верными друзьями. Бдительно охраняя вождя Таргитая, отважные воины не раз выручали друг друга во время смертельной схватки с врагом.

Дождавшись, когда пронесшийся по кочевью богатырского вида всадник скрылся вдали, Ширак обнял за талию прижавшуюся к нему Спаретту, и они неторопливо пошли в свою юрту. А Томира во весь дух помчалась к Мирине, чтобы сообщить ей радостную новость о лошадке, обещанной ей отцом Гойтосира.

– Да ты прямо-таки сияешь от счастья. Уж не влюбилась ли ты в Гойтосира?! – выслушав подругу, озорно засмеялась Мирина. – Что-то ты слишком много о нем говоришь!

– Перестань, Мирина! Не дразни Томирочку! – строго проговорила Аргимпаса, привлекая к себе засмущавшуюся девчушку. – Давайте-ка лучше займемся приготовлением целебных снадобий, они мне скоро понадобятся. Этой ночью мне было видение, что в становище оседлых скифов заболели сразу несколько человек, и вождь этого племени собирается обратиться ко мне за помощью.

Мирина примирительно чмокнула в щеку насупленную Томиру, и девочки с усердием принялись растирать в порошок выданные им провидицей засушенные травы.

Действительно, чуть позже в кочевье на взмыленном коне прискакал гонец из племени скифов-земледельцев. Почтительно склонившись перед Аргимпасой, он сообщил, что его соплеменников внезапно поразил страшный недуг. Несмотря на действия местного шамана, состояние больных постоянно ухудшается, и сегодня в полдень от болезни скончались старик и пятилетний ребенок. Приказав девочкам накормить усталого гонца, Аргимпаса стала спешно собираться в дорогу.

В скифском племенном союзе господствующее положение занимали кочевники-скотоводы, именуемые царскими скифами. Их воинственные племена свободно перемещались по всей Скифии и в случае нападения врагов защищали подвластные им стойбища земледельцев. Во главе племен царских скифов стояли наследственные вожди. Таргитай был вождем наиболее сильного и многочисленного племени царских скифов. В отличие от кочевников-скотоводов, оседлые скифы-земледельцы сеяли пшеницу, просо, ячмень. Они обеспечивали хлебом не только себя, но и остальные племена, так как часть выращенного ими урожая шла на продажу. В одно из таких стойбищ и направлялась провидица Аргимпаса.

Перед тем как сесть в повозку, она строго наказала внучке:

– Мирина, может так случиться, что в мое отсутствие кому-либо из соплеменников потребуется твоя помощь. Не бойся, ты справишься! Главное верить в себя, и тогда все полученные от меня навыки сами всплывут в твоем сознании. Да будет к тебе милостива богиня Апи! – на прощание благословила девочку жрица.

Гонец, прибывший за Аргимпасой, бережно усадил пожилую целительницу на войлочные подушки, и повозка с грохотом тронулась с места. Вслед за повозкой припустился галопом конь скифа-земледельца.

Когда девочки остались одни, Мирина вздохнула и, глядя в глаза подруге, призналась:

– Знаешь, а я немного волнуюсь! Справлюсь ли я без советов бабушки?

– Как ты можешь так говорить! – задохнулась от негодования Томира. – Ты белая жрица и потому не имеешь права сомневаться в себе! Аргимпаса возложила на тебя ответственность за благополучие племени! Вспомни, разве тебе потребовался совет провидицы, когда ты оказывала помощь табунщику Саксафару? Отец рассказывал, что рана на ноге Саксафара затянулась на удивление быстро, а заодно чудесным образом прошла боль в колене, мучившая старика на протяжении нескольких лет.

Мирина, пристыженная справедливым укором подруги, молча обняла ее за плечи и тихо шепнула:

– Я тебя очень люблю, Томира! Пожалуйста, не рассказывай Аргимпасе о моем сомнении и, если хочешь, поживи в моем шатре до ее возвращения!

– Конечно, Мириночка! – обрадовалась девочка. – Только пойдем, предупредим маму.

Спаретта охотно отпустила дочь погостить в шатре Мирины, пообещав, что придет навестить их, как только управиться с домашними делами. На обратном пути, сделав крюк по окраине кочевья, девочки нарвали большие охапки травы для барашков Аргимпасы. Накормив овец и старательно вычистив загон, подруги уселись близ шатра и принялись обсуждать, как они будут воспитывать иноходца Арианта и ту кобылку, которую должен пригнать в дар Томире Гойтосир. При упоминании о полюбившемся ей мальчике, Томира опустила голову и шумно вздохнула. Сочувственно взглянув на подругу, Мирина сообщила:

– Мне довелось случайно услышать разговор вождя Таргитая и Ширака. Из их беседы я узнала, что многочисленная крепкая семья табунщика Мадия считается довольно зажиточной. Отцу Гойтосира принадлежат три больших табуна породистых лошадей и две отары овец. После недавнего сражения с массагетами Мадий увеличил свое хозяйство, захватив у врагов пятнадцать лошадей и троих быков. Твой отец Ширак с уважением отзывался о Мадии, как о весьма достойном человеке и мужественном воине, – сделав многозначительную паузу, Мирина добавила. – Как знать, возможно, в будущем вашим семьям доведется породниться!

– Ох! Да будет тебе, Миринка! Зачем ты дразнишь меня? – растерянно пролепетала Томира и зарделась, словно цветок жар-цвета.

– Да я вовсе и не шучу! – произнесла Мирина. – После посвящения в жрицы, во мне проснулась какая-то неведомая сила, позволяющая предчувствовать будущее и проникать в прошлое.

– Правда?! – восхитилась Томира и с благоговейным трепетом посмотрела на свою подругу.

Ближе к полудню в шатер Аргимпасы пришла Спаретта. Она принесла девочкам несколько кусков горячей жареной сомятины. Изрядно проголодавшиеся подружки накинулись на еду.

– М-м-м! Вкуснятина!!! – с чувством проговорила Томира, тщательно облизывая жирные пальцы.

– Да, очень вкусно! Твоя мама замечательно готовит! – подтвердила Мирина, с удовольствием доедая второй кусок рыбы.

Расположившись на войлочных подушках возле очага, Спаретта и девочки неторопливо пили земляничный чай, когда в шатер с воплем ворвался зареванный мальчуган.

– Она, она уронила!!! Все в крови! Она уронила на ногу большой нож! А теперь все в крови! Если она умрет, мы тогда тоже все умрем!!! – размазывая кулаком слезы, сбивчиво пытался объяснить малыш.

– Кто уронил нож на ногу? Кто умирает?! – обеспокоено воскликнула Мирина.

Видя, что испуганный мальчуган не в состоянии что-либо вразумительно сказать, она энергично встряхнула его за плечи и развернула лицом к себе.

– Отвечай!!! Что случилось? – громко и властно повторила юная жрица, пристально глядя в глаза мальчика.

– Мама! Любимая мамочка Арга!!! Она вся в крови! – всхлипнув, заголосил малыш. – Мы хотели зарезать последнего барашка, так как нам нечего есть. Нож нечаянно выскользнул у мамы из рук и сильно поранил ей ногу!

– Ну, так чего же ты вопишь?! Веди меня скорее к своей матери! – прикрикнула на мальчугана Мирина.

Не теряя времени, она собрала в корзинку несколько сосудов со снадобьем и, вытолкнув мальчика из шатра, побежала за ним к жилищу раненой женщины. Спаретта вместе с Томирой, не раздумывая, кинулись следом за ними. В юрте, куда привел их малыш, Мирина обнаружила неподвижно лежащую в луже крови молодую женщину. Рядом с умирающей дочерью, горестно стеная и охая, суетился тощий седовласый старик. По залитому кровью ковру ползала, заходясь в плаче, годовалая девочка. Юная жрица бросилась к раненой соплеменнице, а Томира подхватила на руки малютку и постаралась ее успокоить.

Мирина внимательно осмотрела женщину. Рана на ноге оказалась довольно глубокой и опасной для жизни. Упавший нож задел сосуд и алая кровь из пореза била пульсирующим фонтанчиком. Оглянувшись по сторонам, Мирина сдернула с Томиры тонкий кожаный поясок. Быстро обмотав им ногу Арги выше раны, девочка крепко стянула его, тем самым, остановив обильное кровотечение. Обработав рану целебным настоем, Мирина с тревогой всмотрелась в бледное, как полотно, лицо бесчувственной женщины. Чтобы привести ее в сознание, юная целительница несколько раз с силой хлестнула ее по щекам. Веки Арги слабо затрепетали, и, как только она приоткрыла глаза, Мирина влила ей в рот густое пахучее зелье. Затем жрица достала из своей корзинки прозрачный сосуд с рубиновой жидкостью и протянула его Спаретте. По указанию Мирины, та поспешно налила в чашу горячей воды, щедро добавив в нее рубиновый настой. Бережно придерживая голову пострадавшей женщины, Мирина напоила ее придающей силы горячей жидкостью. Выждав время, девочка вновь сосредоточила свое внимание на ране, принявшись медленно водить над ней рукой. И тут на глазах присутствующих края глубокого пореза стали постепенно стягиваться, приобретая здоровую розоватую окраску.

Приглядевшись, Томира вдруг заметила странное разраставшееся свечение, исходившее от рук и головы Мирины. От изумления потеряв дар речи, она вопросительно посмотрела на мать. Глаза Спаретты были широко раскрыты. С благоговением взирая на нежно-золотистые переливы света, окутывающие худенькую фигурку Мирины, она опустилась на колени с молитвенно сложенными руками. Примеру Спаретты последовали седовласый старик – отец раненой женщины и чумазый мальчуган. Даже годовалая малютка вдруг затихла на руках Томиры и, улыбаясь, потянулась к юной целительнице.

Все внимание Мирины было сосредоточено на работе. От напряжения на лбу и висках девочки выступили капельки пота. Под воздействием чудодейственной силы, источаемой жрицей, рана на ноге женщины полностью закрылась. Мирина потрогала образовавшийся рубец и осторожно распустила кожаный поясок, стягивающий ногу выше пореза. Нога женщины свободно и безболезненно согнулась в суставе. Мирина подняла голову и, сияя от счастья, воскликнула:

– Я смогла!!! Я справилась! Арга не уйдет в Мир предков и не оставит сиротами своих малолетних детей!!!

Но, увидев перед собой коленопреклоненных людей, Мирина вдруг осеклась и, не понимая в чем дело, испуганно взглянула на Спаретту.

– Деточка! Ты заслуживаешь поклонения, так как несешь в себе Божественный свет! – почтительно произнесла Спаретта. – Духи Природы наградили тебя могуществом, непостижимым для простых смертных. Даже провидица Аргимпаса не смогла бы за один раз заживить такую ужасную рану простым прикосновением руки.

– Но я же не сделала ничего особенного! – смущенно отозвалась Мирина. – Просто искренне, от всей души, старалась помочь этой несчастной женщине!

Приподнявшись с ковра, ослабевшая от потери крови Арга со слезами на глазах прильнула к стопам юной целительницы и взволнованно произнесла:

– На пороге смерти я ощутила твое появление, Мириночка, и почувствовала Небесную Благодать, наполняющую мое холодеющее тело поразительной теплотой и жизненной силой!

Растроганно взглянув на дочь, старик шумно хлюпнул носом и, утирая слезы рукавом старой потрепанной рубахи, выбежал из юрты. Вскоре он вернулся и почтительно положил к ногам Мирины связанного барашка.

– В знак благодарности, Великая жрица, прими от нас это скромное подношение! – с низким поклоном проговорил старик. – Да вознаградит тебя всемогущая богиня Апи за твою любовь к людям и щедрое доброе сердце! Ведь ты, Мириночка, спасла от смерти мою единственную дочь и сохранила мать моим внукам!

Мирина окинула взглядом убогое убранство юрты. Было видно, что здесь проживает одна из самых беднейших семей племени.

– Разве у вас нет сильного мужчины, который мог бы позаботиться о вас? – поинтересовалась она у старика.

– Муж моей дочери Áрги был храбрым воином и удачливым охотником, но год тому назад он был убит в сражении с массагетами! – горестно вздохнув, старик продолжил. – С тех пор наша семья бедствует. Я уже стар и немощен, ухаживать на пастбище за табунами коней мне не под силу. Арга и внук Тяйчи приносят из лесу грибы, ягоды, съедобные коренья – тем и перебиваемся! Иногда мне удается поймать в Катуни немного рыбы и тогда в наше скромное жилище приходит праздник.

Юная жрица с сочувствием посмотрела на лежавшую у очага бледную женщину; мальчугана, заботливо подносящего ко рту матери чашу с горячим травяным чаем; сгорбленного седовласого старика и щупленькую годовалую девочку, заснувшую на руках Томиры. Мирина осторожно взяла у подруги спящего ребенка и ласково коснулась губами его теплой щечки. Передав малютку старику, жрица нагнулась и развязала барашка. Она не хотела забирать у этих людей последнее животное, оставшееся в их бедном хозяйстве. Томира разделяла чувства своей подруги, глаза девочки были полны слез. Ей было до боли жалко эту несчастную семью, закусив губу, она прижалась к матери. Спаретта обняла дочь за плечи и что-то шепнула ей на ухо. Томира кивнула головой и радостно заулыбалась.

Тем временем Мирина подошла к столику и взяла с него корзину с ежевикой. Она знала, что дар, который подносился целителю, был своеобразным подношением богине Апи, покровительнице жрецов и шаманов. И потому, отказавшись от дара в виде барашка, Мирина восполнила его ягодами. Угостив сладкой душистой ежевикой Спаретту, она насыпала полные ладошки ягод Томире и взяла горсть себе.

– Всемогущая богиня Апи видит все, и она не осудит меня за этот поступок! – уверенно произнесла жрица, возвращая на место корзину с ежевикой.

Мирина оставила больной Арге сосуд с рубиновым настоем, способствующим восстановлению крови, объяснила, как его принимать. Затем она строго наказала старику укутать Аргу теплым одеялом и чаще поить ее горячим чаем. Пообещав ближе к вечеру навестить выздоравливающую женщину, Мирина ушла. Выйдя из юрты, Спаретта с Томирой поспешили в свое жилище, а Мирина направилась к отцу.

Таргитай внимательно выслушал рассказ дочери о нищенском положении семьи, в которой она только что побывала, и об оставшихся без отца малолетних детях. Закончив говорить, Мирина умоляюще взглянула в суровое лицо вождя и замерла в ожидании ответа. Таргитай задумчиво пригладил бороду, с теплой улыбкой посмотрел на дочь и решительно заявил:

– Хорошо, я непременно позабочусь о семье несчастной Арги! Тем более что ты, Мириночка, страстно этого желаешь!

Обрадованная девочка бросилась на шею отцу и, крепко прижавшись, воскликнула:

– Как я тебя люблю! Как люблю!!! Ты самый лучший и справедливый отец на свете!

– Дорогая моя! Я тоже люблю тебя больше жизни! – проговорил растроганный Таргитай, ласково целуя дочку. – А теперь ступай и пригласи ко мне Ширака, мы должны с ним все обсудить.

Мирина вприпрыжку выбежала из шатра вождя. Проводив взглядом дочь, Таргитай тихо произнес:

– Как мне не хватает тебя, ненаглядная Опия! У нас выросла замечательная дочь – чуткая, добрая, отзывчивая! Жаль, что судьба столь жестока, и мы не можем порадоваться за Мириночку вместе с тобой.

Грустно вздохнув, Таргитай налил крепкого вина в большую золотую чашу и, не отрываясь, выпил ее до дна. В шатер стремительно вошел Ширак и, в знак уважения, склонил голову перед вождем племени. Таргитай поприветствовал своего телохранителя и радушным жестом указал на место подле себя. Подобрав под себя ноги, Ширак уселся на войлочные подушки напротив вождя. Таргитай взял вторую чашу и, доверху наполнив ее вином, протянул своему преданному другу. Скифы любили хорошие крепкие вина, но редко при этом напивались дóпьяна. Ведя неспешную беседу, мужчины обсудили текущие дела кочевья. При этом Таргитай не забывал время от времени подливать в золотые чаши превосходный горячительный напиток.

– У меня есть к тебе поручение, Ширак, – сказал в заключение разговора Таргитай. – Мириночке довелось лечить сегодня молодую соплеменницу Аргу, случайно поранившуюся ножом. Из сообщения дочери я узнал, что год назад в битве с массагетами погиб муж этой женщины. На руках у несчастной вдовы остались двое малолетних детей и старый немощный отец. Я обещал Мирине позаботиться о семье Арги и хочу, чтобы ты, Ширак, выяснил, в чем они нуждаются?

– Спаретта была там вместе с Мириной и Томирой! – поспешно доложил Ширак. – Жена рассказала мне, что вдова и ее дети часто голодают, а у старика порой даже нет сил, чтобы добраться до реки и наловить на обед рыбы. От жалости к этой семье Томирочка даже расплакалась. Спаретта с дочуркой уже отнесли в юрту Арги немного муки, сыра и ведро кобыльего молока.

– Вот как! Почему же вдова мучилась целый год, не подумав обратиться за помощью ко мне лично?! – возмутился Таргитай. – Разве я когда-либо отказывал в помощи своим соплеменникам?

– Спаретта задала ей тот же вопрос, – отозвался Ширак. – На что Арга ответила, что на вожде Таргитае и так лежит большая забота и ответственность за безопасность, спокойствие и благополучие племени, и ей было неловко обременять его своими горестями.

Подумав над ответом женщины, Таргитай невесело усмехнулся и, укоризненно качнув головой, отдал распоряжение своему телохранителю:

– Передай вдове, чтобы после выздоровления, она каждый день ходила на пастбище помогать женщинам доить моих кобылиц. За это ей будет позволено брать для своей семьи столько молока, чтобы не жить впроголодь. И еще, – продолжил вождь, – прикажи пастуху пригнать из моей отары самую большую овцу, ожидающую приплода. Пусть Арга вместе со стариком и детьми хорошо ухаживают за ней и разведут барашков. Тогда у них постоянно будет сытная еда и теплая шерстяная одежда.

– Может кто-либо из воинов захочет взять вдову в жены и позаботиться о ее детях? – высказал предположение Ширак.

– Вряд ли кто на это согласится! – с сомнением покачав головой, промолвил Таргитай. – В кочевье много красивых молодых девушек, которые не прочь выйти замуж и нарожать своему избраннику крепких сыновей.

Ширак неопределенно пожал плечами и поднялся с места. Выйдя из шатра вождя, он заметил терпеливо ожидавших его девочек. Мирина и Томира бросились к Шираку и, перебивая друг друга, принялись расспрашивать о принятом Таргитаем решении.

Девочки несказанно обрадовались, узнав о распоряжении вождя помочь бедствующей семье соплеменников. Затем Ширак вместе с Мириной и Томирой прямиком отправился в отару вождя за подходящей овцой. Легкие быстроногие девчонки с веселыми возгласами помчались наперегонки вдоль берега Катуни, далеко опередив грузного воина. Когда Ширак добрался до нужного пастбища, ему навстречу вышел пожилой пастух. Ответив на вежливое приветствие могучего телохранителя вождя, пастух сообщил, что девочки уже передали ему приказание Таргитая и вызвались сами отыскать подходящую овцу. Ширак согласно кивнул головой и некоторое время с интересом наблюдал, как Мирина и Томира гоняются за крупной толстобокой овцой. Несмотря на значительный вес, она шарахалась из стороны в сторону, ловко уворачиваясь от звонко хохочущих детей. Заметив отца, Томира с громким визгом погнала в его сторону упрямое животное. Пригнувшись, с широко разведенными руками Ширак бросился наперерез жалобно блеющей овце и схватил ее в охапку. Затем воин со знанием дела ощупал ее большой живот и остался доволен.

– Молодцы!!! – крикнул Ширак девочкам. – У этой овечки должен быть хороший приплод!

Мирина и Томира проворно завязали веревку на шее отчаянно упиравшейся овцы и с трудом потащили ее за собой.

– Ну, надо же, какая упрямая тварь попалась! – с негодованием проворчал пастух и огрел овцу по спине длинной палкой.

Массивная толстобокая овца взбрыкнула задними ногами и с неожиданной прытью помчалась прочь, увлекая за собой безудержно хохочущих девчонок. Но выбежав за пределы отары, овца вдруг разом присмирела и остановилась. Мирина резко дернула за веревку, и укрощенное животное послушно засеменило вслед за детьми. Ширак попрощался с пастухом и, догнав неразлучных подруг, наказал им гнать овцу прямо к жилищу больной Арги, а сам направился к небольшому лесочку. Там он вырвал с корнем три тонкоствольных деревца и, вытащив из-за пояса сагарк, отсек ветви и корневище. После чего он легко вскинул на плечо готовые жерди и размашисто зашагал к стойбищу.

Спаретта сидела возле своей юрты и, негромко напевая, расшивала пестрым узором войлочный ковер. Подняв голову, женщина заметила мелькнувшую между юрт богатырскую фигуру Ширака. Радостно улыбнувшись, Спаретта торопливо отложила в сторону работу, поднялась и побежала навстречу мужу.

Поговорив с женой, Ширак переложил длинные жерди на другое плечо и направился дальше, а Спаретта поспешила в свою юрту. Острым ножом она нарезала пластами свежую конину и сложила готовые куски в глубокую глиняную миску. Ополоснув руки, Спаретта вытерла их о свою юбку и, подхватив миску с мясом, вышла из юрты. Тем временем, прибывший на место Ширак окинул хозяйственным взором ветхую юрту Арги. Сбросив с плеча жерди, он неодобрительно хмыкнул и с деловым видом принялся сооружать перед жилищем большую треногу. На таких треногах скифы развешивали и вялили на солнце куски говядины, конины, оленины и коптили жирную рыбу.

На непонятный шум из юрты вышел тощий подслеповатый старик в грязной залатанной одежде. Неожиданно обнаружив перед своим жилищем могучего телохранителя вождя, он растерянно заморгал глазами и прижал к груди трясущиеся руки. Добродушно улыбнувшись, Ширак подмигнул старику и веско произнес:

– Скоро вашим бедам придет конец! Таргитай прослышал о постигшем вас горе и решил позаботиться о вашей семье.

– Мы с Шираком и Томирой тоже решили сделать вам подарок, – заявила подоспевшая Спаретта и, поставив на землю тяжелую миску с кониной, принялась развешивать пласты мяса на изготовленной мужем треноге.

Не веря своим глазам, старик громким срывающимся голосом закричал:

– Арга! Арга! Поди сюда скорее!!!

На зов отца из юрты выскочила болезненно-бледная испуганная женщина. Не понимая в чем дело, она втянула голову в плечи и изумленно уставилась на огромного воина, помогавшего Спаретте вывешивать для просушки тонкие пласты конины.

– После твоего выздоровления, Арга, – обернувшись к вдове, заговорил Ширак, – вождь Таргитай наказал тебе ходить каждый день на пастбище, помогать соплеменницам доить кобылиц. За это тебе будет позволено брать столько молока, чтобы хватило на всю семью.

– И еще, Арга! – поспешно добавила к сказанному мужем Спаретта. – Не забудь помолиться за жрицу Мирину. Ведь благодаря ее заступничеству, Таргитай обратил внимание на бедственное положение вашей семьи.

Взволнованная женщина не успела ответить, как из-за соседней юрты показалась Томира, гнавшая перед собой большую пузатую овцу. Следом за ними шагала Мирина с двумя увесистыми пестрыми фазанами в руках.

– Что это вы так задержались в дороге? – поинтересовался Ширак у девочек.

– Я решила показать отцу выбранную нами овечку! – бросив взгляд на беспокойно блеющее животное, пояснила Мирина. – Таргитай сказал, что в скором времени эта замечательная овца принесет щедрый приплод, а впоследствии с нее можно будет настричь много теплой шерсти. Еще отец велел передать Арге подстреленных им на охоте фазанов, чтобы она могла приготовить праздничное угощение для своих детей.

Залившись слезами радости, благодарная женщина упала в ноги Мирины:

– Да будет долог и светел твой путь, несравненная жрица! – восклицала Арга, с почтением целуя край платья девочки. – Я так долго молила Богов сжалиться над моими несчастными детьми и не дать им умереть от голода! Всемогущая Апи услыхала мои молитвы и послала помощь из твоих благословенных рук, Мириночка!

Смущенная девочка погладила по голове плачущую соплеменницу и, подняв ее с земли, тихо промолвила:

– Благодарю тебя за теплые слова, Арга, но я не совершила ничего особенного. Все светлые жрецы и шаманы приходят в этот Мир, чтобы помогать людям. Это их призвание и святой долг!

– Но ты, Мириночка, – особенная! – взволнованно проговорила женщина. – Я поняла это когда, находясь на пороге смерти, вдруг увидела переливы Божественного света, исходящего от твоей головы и целительных рук.

Пожав плечами, девочка перевела взгляд на отца Арги. По глубоким морщинам на впалых щеках старика текли слезы. Не в силах прийти в себя от свалившегося на их долю счастья, он с чувством воскликнул:

– Да ниспошлет богиня Апи свое благословление мудрому и справедливому вождю Таргитаю и продлит его жизнь на долгие-долгие годы!!!

После чего растроганный старик, смахнув с лица слезы радости, от избытка чувств расцеловал морду толстой овцы и потащил ее за веревку к вбитому возле юрты бронзовому крюку. Окружающих развеселил нелепый поступок старика: девочки и женщины рассмеялись, а Ширак, пряча улыбку в кулак, громко хмыкнул. Неподалеку остановилась шумная ватага вернувшихся из леса ребятишек. Сын Арги – Тяйчи поставил у ног матери корзину, заполненную диким чесноком и съедобными кореньями. Раскрыв от изумления рот, мальчуган таращил глаза то на привязанную возле юрты жирную овцу, то на большую треногу, увешанную ломтями мяса, то на могучего воина, вместе с дедом чинившего полуразвалившийся загон для скота.

– Что застыл как пенек?! – прикрикнула на малыша Томира. – Живо принимайся работу! Надо нарвать побольше травы, чтобы прокормить вашу овечку!

Сорвавшись с места, Тяйчи кликнул друзей, и веселая ребятня принялась рвать траву и носить ее охапками в загон. Спаретта вызвалась помочь ослабевшей от потери крови Арге приготовить праздничный обед. Приказав Томире ощипать подаренных вождем фазанов, она проворно разожгла очаг и замесила тесто, чтобы напечь лепешек. А Мирина стремглав побежала к отцу, ей нетерпелось рассказать Таргитаю, как все замечательно получилось и какой счастливой стала семья Арги.

Вечером в шатер Мирины пришла Томира и принесла теплые лепешки. Мирина отказалась от еды, предложив оставить лепешки на завтрак. Пользуясь отсутствием провидицы Аргимпасы, девочки раскрыли сундуки с одеждой. Томира долго вертелась перед большим зеркалом, примеряя на себя все наряды и украшения Мирины. Желая сделать приятное любимой подруге, Мирина отдала ей красивый браслет с мерцающими камушками, подаренный ей месяц назад хорезмийским купцом. После прохождения жреческого посвящения Мирине надлежало носить лишь украшения, наделенные магической силой и сакральным смыслом. На небе загорелись первые звезды, когда подруги, устав от нескончаемой болтовни, навели порядок в шатре и устроились на ночлег.

Мирина проснулась от присутствия чуждой враждебной силы, окутывающей ее тело липким холодом. Подавляя сознание, темная сила проникала в сердце, вызывая чувство щемящей тоски и обреченности. Вскочив с постели, Мирина усилием воли подавила страх и решительно вышла из шатра. Стояла глухая безлунная ночь. Чистое накануне небо затянули тяжелые тучи. Мирина на миг оцепенела, увидав прямо перед собой, парящую в вязкой темноте зловещую призрачную фигуру человека в одеянии массагетского шамана, вокруг которого разливалось багрово-алое сияние. Никогда прежде Мирине не доводилось видеть столь отталкивающе-мерзкого и злобного существа, но она сразу догадалась, что встретилась лицом к лицу с Аморгом. Черный шаман был взбешен тем, что, несмотря на все усилия, ему не удалось проникнуть в шатер и убить юную жрицу во сне, настолько сильна была охранная магия старой провидицы Аргимпасы. Зябко поеживаясь, из шатра показалась заспанная Томира. Увидав неописуемо жуткую призрачную фигуру, Томира взвизгнула от ужаса и спряталась за спину подруги. Мирина гордо выпрямилась и, не дрогнув, встретилась взглядом с чудовищным порождением Зла. На уродливом лице массагетского шамана появилась гадкая усмешка.

– Я Аморг! Запомни мое имя, ненавистная жрица! – грозно прохрипел он. – Степь трепещет пред моим могуществом и силой! Я поклялся истребить всех мужчин племени Таргитая, а женщин и детей сделать рабами, – хищно оскалившись, Аморг со звериным рыком добавил. – Я вырву из твоей груди сердце, постылая девчонка, и съем его сырым!!!

– Я не боюсь тебя, презренный массагет! – отважно шагнув вперед, воскликнула Мирина. – Скифы не склонили головы даже перед неисчислимым воинством Дария Ахаменида, не склонят свои гордые головы и перед ничтожным шаманом массагетов!

Обезумевший от хлестких слов юной жрицы, Аморг с неистовым криком бросился на Мирину, желая убить ее, во что бы то ни стало. Но нежданно был отброшен назад чрезвычайно мощной незримой волной. Подняв голову, ошеломленный массагет вдруг встретился с не по-детски суровым и властным взглядом Мирины. В бездонных пронзительных глазах юной скифянки светился недюжинный ум и мудрость тысячелетних странствий нетленного Духа.

– Мы еще встретимся с тобой, белая жрица! – ядовито прошипел Аморг и, полыхнув багряным пламенем, растворился в воздухе.

Откуда-то издалека до девочек донесся леденящий душу хохот черного шамана.

– Что это было, Мириночка! – облизнув пересохшие губы, простонала чуть живая от пережитого Томира.

– Все будет хорошо! Поверь мне, дорогая сестричка! – серьезно промолвила Мирина и, ласково обняв за плечи трепещущую подругу, увела ее в шатер.

Упав на колени перед бронзовой фигуркой богини Апи, Томира принялась горячо молиться, прося всемогущую Богиню отвратить беду от Мирины и родного племени. Опустившись на ковер рядом с перепуганной девочкой, Мирина заверила ее:

– Вождь Таргитай не допустит, чтобы какой-то зарвавшийся массагетский шаман нанес значительный урон нашему племени. Мы с провидицей Аргимпасой уверены, что в степях Алтая нет вождя более мудрого и сильного, чем мой отец.

Томира согласно закивала головой и, с обожанием глядя в строгое лицо подруги, облегченно вздохнула.

– Что же касается меня, – вновь заговорила Мирина. – То я не ведаю причины столь жгучей ненависти ко мне массагетского шамана Аморга. Но, зная теперь врага в лицо, я буду начеку и не позволю ему захватить меня врасплох.

– А я всегда буду рядом с тобой, Мириночка! И пусть только Аморг попробует напасть вновь! Я больше не испугаюсь его ужасного облика и грозных речей!!! – гордо выпалила Томира и бросилась на шею подруге.

– Я и не сомневалась в тебе, моя верная преданная Томира! – улыбнулась Мирина, ласково погладив рукой ее шелковистые косы. – Только ты никому не рассказывай о ночном происшествии! Племя должно жить спокойно, не тревожась о предполагаемых кознях черного шамана Аморга.

Прислушиваясь к раскатам грома и шороху дождевых струй, стекавших по крыше шатра, взволнованные девочки долго ворочались с боку на бок и заснули лишь под утро.

– Мирина! Мирина! – раздался где-то поблизости тонкий детский голосок.

Юная жрица подняла голову и прислушалась. Не понимая в чем дело, она протерла глаза и посмотрела на крепко спавшую рядом Томиру.

– Мирина! Жрица Мириночка!!! – вновь раздался настойчивый детский голос.

Выскочив из шатра, Мирина рассмеялась, увидев, как засверкали босые грязные пятки стремительно удиравшего Тяйчи – сына Арги. У ног девочки стояла большая плетеная корзина, в которой было полным-полно отборных грибов. Сладко потягиваясь и зевая, из шатра вышла Томира и удивленно спросила:

– Что так тебя развеселило, Мирина?

– Сынишка Арги принес нам в подарок корзину свежих грибов и умчался прочь с такой скоростью, словно за ним гнался разъяренный массагет. Видимо малыш опасался, что я вновь откажусь от подношения! – пояснила жрица.

Томира присела на корточки рядом с корзиной и с наслаждением вдохнула грибной аромат.

– Давай отнесем эти грибы моей матери! – предложила девочка. – Пусть она пожарит их и испечет вкусный пирог!

– Хорошо! Пусть Спаретта приготовит пирог, – охотно согласилась Мирина и добавила. – Возможно, сегодня вернется из дальнего стойбища провидица Аргимпаса. Мы накормим бабушку ее любимым грибным пирогом.

– Кстати, мне вдруг так захотелось есть! – воскликнула Томира, поглаживая ладонью громко заурчавший живот. – Давай-ка поскорее завтракать!

Вернувшись в шатер, подруги с удовольствием съели вчерашние лепешки и солидный кусок овечьего сыра, запивая горячим чаем из земляники и пахучих листьев мяты. После сытного завтрака Мирина взяла костяной гребень и, старательно причесав растрепавшиеся за ночь волосы Томиры, заплела их в тугие косы. Затем она достала из ларца драгоценные височные подвески и украсила ими голову любимой подруги. Эти подвески великолепно сочетались с изящным браслетом, который Мирина подарила ей накануне вечером. Полюбовавшись радостным личиком Томиры, юная жрица веско произнесла:

– Не знаю почему, Томирочка, но тебе следует быть сегодня особенно хорошенькой и привлекательной!

В ответ на удивленный взгляд подруги, Мирина неопределенно пожала плечами и повернулась к зеркалу. Несколько раз небрежно проведя гребнем по своим роскошным иссиня-черным волосам, Мирина энергично тряхнула головой и искрящиеся волосы рассыпались по ее плечам и спине. Затем, взяв со столика серебряный обруч, украшенный затейливой чеканкой, Мирина надела его на голову и откинула назад волосы.

– Скажи, а почему ты не плетешь косы? – поинтересовалась Томира у подруги.

– Когда у жрицы распущены волосы, она лучше чувствует и улавливает изменения, происходящие в окружающем пространстве! – с загадочной улыбкой на губах, отозвалась Мирина.

– Вам с провидицей Аргимпасой виднее! Вы мудрые и можете общаться с Духами Природы, – простодушно заявила Томира.

Покончив с делами, девочки подхватили корзину с грибами и направились к юрте Спаретты. Пока женщина занималась тестом, подруги почистили и нарезали грибы. Когда большой румяный пирог был готов, они чинно уселись на войлочных подушках вблизи очага. Получив от Спаретты по изрядному куску свежеиспеченного пирога, они принялись его с наслаждением уплетать. Вернувшийся от вождя Ширак, налил себе в чашу крепкой браги и присоединился к трапезе. Вместе со Спареттой они позавтракали вареным бараньим курдюком, приправленным диким чесноком и хорошо распаренной чечевицей. Внимание Томиры и Мирины привлек конский топот, который вдруг оборвался возле их жилища. Любопытные подруги сорвались с места и бросились к выходу. Выбежав из юрты, они столкнулись с Гойтосиром, придерживающим под уздцы своего коня. Неподалеку от мальчика гарцевала прехорошенькая статная лошадка темно-рыжей масти с пышной золотистой гривой и хвостом. При виде Томиры и Мирины на лице подростка появилась широкая приветливая улыбка. Подруги внимательно оглядели гостя. Гойтосир был одет в нарядную вышитую рубаху, длинные узкие штаны и мягкие кожаные полусапожки без каблуков, стянутые у щиколоток ремешками. В мочке уха мальчика поблескивала массивная золотая серьга с нефритовым камушком.

Гойтосир почтительно склонил голову перед вышедшими из юрты Шираком и Спареттой и вежливо сообщил:

– Отец велел мне пригнать в подарок вашей дочери Томире эту замечательную лошадку. Она одна из самых красивых и резвых жеребят в нашем табуне.

Наклонившись, Ширак приподнял ногу лошадки и со знанием дела ощупал ее узкое твердое копыто.

– Знатная вырастет кобылица – сильная, выносливая и стремительная, как ветер, – заключил бывалый воин и, посмотрев на дочь, спросил:

– Ну, скажи свое мнение, Томира, тебе понравился подарок моего друга Мадия?

– Еще бы! Эта лошадка просто чудо, как хороша!!! – воскликнула, замирая от восторга, девочка. – А как ее зовут? – поинтересовалась Томира у довольного Гойтосира.

– Я дал ей имя Чáра, – торопливо пояснил мальчик. – Но если оно тебе не нравится, то можешь назвать кобылку как-то иначе!

– Что ты! Что ты, Гойтосир! – протестующе замахала руками Томира. – Это имя очень даже подходит моей славной лошадке! Я буду крепко любить и холить Чару!

Подойдя к жеребенку, девочка принялась ласково поглаживать его по красивой горделиво выгнутой шее. В ответ на ласку, лошадка тряхнула золотистой гривой и, потянувшись мордочкой к лицу Томиры, коснулась ее лба теплыми губами.

– Как видно и Чаре понравилась новая хозяйка! – сказала Спаретта, глядя на сиявшую от счастья дочь. – А теперь давайте-ка накормим Гойтосира! Он наверняка проголодался после дороги. А позже вы отгоните лошадку в табун. Саксафар присмотрит за ней, пока Чара не привыкнет к новому месту.

Застенчиво улыбнувшись Гойтосиру, Томира с низким поклоном произнесла:

– Я от всего сердца благодарю твоего отца Мадия за столь дорогой подарок!

Одобрительно кивнув дочери, Ширак и Спаретта ушли в юрту. Воспользовавшись отсутствием взрослых, мальчик достал из седельной сумки своего жеребца небольшой сверток и вручил его Томире.

– А это мой тебе подарок! – важно заявил Гойтосир. – Я сделал его собственными руками!

Томира осторожно развернула шелковистую ткань и восхищенно ахнула при виде вырезанной из дерева фигурки олененка. Он был изображен столь точно и искусно, что казался почти живым, готовым соскочить с посеребренной подставки. Быстро поднявшись на цыпочки, Томира неуклюже чмокнула мальчугана в щеку.

От столь неожиданного изъявления благодарности, Гойтосир густо покраснел и покосился на стоявшую рядом Мирину. При виде смущенного паренька и несказанно счастливой подруги, юная жрица весело хихикнула, но, опасаясь их обидеть, тут же зажала рукой рот и сделала серьезное лицо. Выглянувшая из юрты Спаретта, пригласила детей к столу. Бережно прижимая к трепещущей груди деревянного олененка, Томира ринулась в юрту, чтобы поскорее показать бесценный подарок своим родителям.

Плотно позавтракав, Гойтосир с наслаждением пил обжигающе-горячий чай из шиповника и посматривал на изготовленную им фигурку олененка, занявшую почетное место рядом с изображением богини Апи, боевым оружием Ширака и куколкой Томиры. Тем временем девочки без умолку болтали между собой, обсуждая, как они будут тренировать и воспитывать своих жеребят, чтобы в последствии те стали великолепными боевыми конями.

– Лошадь признает вожаком того, кто имеет над ней власть, кто сможет строго наказать за непослушание, а также вовремя поощрить и приласкать. Скифский конь должен быть верным и надежным другом! – назидательно проговорил Ширак, вмешавшись в разговор подружек.

Притихшие дети внимательно, с большим уважением выслушали веские слова опытного воина.

– У Мирины тоже есть свой жеребенок? – с живейшим интересом спросил Гойтосир.

– Да, конечно! Да еще какой замечательный!!! – торопливо заговорила Томира. – Ариант необыкновенный конь! Ты это поймешь, как только увидишь его сам.

Посовещавшись, дети решили отправиться на пастбище пешком. Спаретта решила сделать приятное старому табунщику Саксафару. Она сложила в кожаное ведро добрую порцию вареного бараньего курдюка, кусок свежеиспеченного грибного пирога и сосуд с крепким вином. Гойтосир взял ведро и ласково потрепал за холку своего коня, временно оставляемого на попечение Спаретты. Тем временем девочки отвязали нетерпеливо бившую копытами Чару и двинулись в путь. Почувствовав свободу, застоявшаяся подле юрты лошадка с радостным ржанием понеслась в сторону манящей степи. Томира любовалась, как золотистая грива и пышный хвост ее маленькой лошади красиво развевались на ветру. Но стоило лишь Гойтосиру окликнуть Чару, как она послушно возвращалась и, сделав круг, вновь скакала прочь наперегонки с ветром.

Стоял душный и знойный полдень. Добравшись до родника, дети опустились на колени и стали пригоршнями пить студеную ключевую воду. Утолив жажду, они принялись дурачиться, щедро брызгая друг на друга водой. Мокрые с головы до ног девочки с пронзительным визгом погнались за Гойтосиром. Но увесистое ведро с продуктами мешало ему бежать в полную силу. Быть пойманным девчонками, Гойтосир считал унизительным. И потому, чтобы не чувствовать себя побежденным, мальчик, якобы играя, внезапно плюхнулся в траву. Не успев сориентироваться, Мирина и Томира с разбегу споткнулись об его вытянутые ноги и кубарем полетели в заросли зверобоя и душицы. Вскочив на ноги и потирая ушибленные места, подруги удивленно поглядели друг на друга, затем на беззаботно развалившегося в траве ухмыляющегося Гойтосира, и вдруг, они все вместе принялись так громко хохотать, что маленькая Чара испуганно шарахнулась в сторону.

Окликнув резвую лошадку, дети продолжили путь. Когда они подходили к табуну, Мирину заметил ее любимый жеребенок Ариант. Заливисто заржав, он стремительной и четкой иноходью помчался навстречу своей хозяйке.

– Вот это конь!!! – восторженно выпалил Гойтосир, любуясь прекрасным серебристо-серым жеребенком с яркой белой звездочкой на лбу. – Да этот жеребец стоит целого табуна!!!

– Ну, что! Что я говорила! Ариант особенный жеребчик! – затараторила Томира, заглядывая в лицо мальчика.

Согласно кивнув головой, Гойтосир уважительно произнес:

– Когда Ариант подрастет, из него выйдет великолепный боевой конь – быстрый, как стрела, выносливый и могучий!

– Мой отец тоже так считает! – с гордостью отозвалась Мирина, обнимая за шею ластившегося к ней иноходца.

Шевеля ушами и нервно перебирая тонкими ногами, маленькая Чара опасливо поглядывала на несшуюся к ней во весь опор ослепительно-белую кобылицу.

– Это мать Арианта! – встревожено крикнула Томира и, бросившись вперед, на всякий случай загородила собой Чару.

Девочка не знала, как воспримет кобылица чужого жеребенка. Но опасения Томиры оказались напрасными. Резко остановившись перед девочкой, умное животное дружелюбно потянулось мордой к маленькой испуганной Чаре. Обнюхав ее, кобылица негромко заржала и, отойдя в сторону, принялась мирно щипать траву. По примеру матери Ариант тоже обнюхал незнакомую лошадку, приблизив к ней свои тонкие трепетные ноздри, после чего принялся носиться вокруг Чары кругами, как бы приглашая поиграть. Желая приободрить нервно подрагивавшую лошадку, Гойтосир ласково похлопал ее по спине. Вскоре осмелевшая Чара сорвалась с места и бросилась вдогонку за Ариантом. Белоснежная кобылица подняла голову и некоторое время наблюдала за резвящимися жеребятами, а затем рысцой направилась в табун. Ариант и Чара послушно последовали за ней.

– Кобылица приняла Чару и не позволит другим лошадям обижать ее! – с уверенностью проговорила Мирина, глядя на удалявшихся жеребят.

Гойтосир и Томира согласно закивали головой. Внезапно внимание девочек привлекла крытая повозка, появившаяся из-за небольшого лесочка.

– Бабушка! Бабушка вернулась!!! – радостно заверещала Мирина и стремглав кинулась навстречу повозке.

Следом за подругой метнулась Томира и, немного подумав, двинулся Гойтосир. Мальчик много слышал о знаменитой на всю Скифию провидице, но увидеть воочию Аргимпасу ему довелось лишь один раз на празднике весны. Завидев бегущих к ней детей, Аргимпаса натянула поводья и остановила запряженную в повозку лошадь. Примчавшаяся первой Мирина, помогла пожилой жрице спуститься с повозки и осыпала ее лицо горячими поцелуями.

– Ах! Как же я соскучилась по тебе, бабушка! – воскликнула девочка, с любовью всматриваясь в лучистые глаза Аргимпасы.

– А наша Мириночка спасла от смерти женщину Аргу, нечаянно поранившуюся ножом! – взахлеб принялась рассказывать провидице Томира. – Арга и ее дети голодали, а старик отец стал совсем немощным и костлявым! Мирина попросила вождя Таргитая, чтобы он помог этой несчастной семье. Вождь подарил Арге пузатую овцу и двух фазанов, подстреленных им на охоте. А еще отец Мирины приказал женщине, после ее выздоровления, ходить на пастбище доить кобылиц. За это Арге было позволено забирать столько кобыльего молока, чтобы хватало на всю семью, и ее дети больше не будут голодать!

Высказавшись, Томира перевела дух и облегченно вздохнула.

– Таргитай – мудрый вождь и достойный человек! Он всегда поступает правильно и справедливо! – с уважением проговорила Аргимпаса и обняла прильнувших к ней девочек.

Мирина оглянулась и заметила стоявшего поодаль Гойтосира. Мальчуган не решался подойти ближе и с почтительным трепетом разглядывал величавую пожилую жрицу. Подбежав к Гойтосиру, Мирина схватила его за руку и потащила к провидице. Под пронзительным проникающим в душу взглядом Аргимпасы подросток невольно съежился. Он знал, что великой жрице достаточно было услышать голос человека или взять в руки любую принадлежавшую ему вещь, чтобы узнать его прошлое или предсказать будущее.

– Это молодой табунщик Гойтосир! – поспешила представить оробевшего мальчика Томира. – Он пригнал мне в подарок чудесную лошадку Чару.

– Именно отец этого мальчика – доблестный воин Мадий убил огромного волка, который чуть было не загрыз старика Саксафара! – многозначительно добавила Мирина.

Аргимпаса приветливо посмотрела в открытое умное лицо паренька и с теплой улыбкой промолвила:

– Я рада с тобой познакомиться Гойтосир – сын Мадия!

Просиявший от добрых слов знаменитой провидицы, мальчик склонился пред ней в почтительном поклоне.

– Я, пожалуй, задержусь на пастбище, – обявила Аргимпаса. – Мне хотелось бы побеседовать с табунщиком Саксафаром. Мало кто из скифов обладает столь глубоким умом, огромным жизненным опытом и поистине уникальной памятью. Этот мудрый человек заслуживает большого уважения и почитания.

Дети побежали в степь, чтобы отыскать в табуне лошадку Чару и показать ее Аргимпасе. А провидица, тем временем, направила свою повозку к стоявшей на окраине пастбища юрте Саксафара.

Удобно расположившись у костра, Аргимпаса и Саксафар пили из глубоких расписных чаш свежее кобылье молоко и вели неспешную обстоятельную беседу. Неподалеку паслась белоснежная кобылица, и беззаботно резвились жеребята – Ариант и маленькая Чара, быстро освоившаяся на новом месте. Гойтосир с Томирой отыскали в степи норку сурка и пытались выманить на поверхность ее обитателя. Мирина не захотела принять участие в их забаве. По привычке лежа на спине в густой траве, она с интересом наблюдала за стремительным полетом ястреба, охотившегося на степных пеструшек.

Внезапно со стороны кочевья показался несшийся во весь опор всадник. Соскочив с лошади у юрты табунщика Саксафара, он почтительно склонился перед Аргимпасой.

– Я не знал, что ты уже вернулась, провидица! – взволнованно заговорил прибывший мужчина. – У моей жены начались роды. Спаретта сообщила мне о местонахождении жрицы Мирины.

Упав вдруг на колени перед Аргимпасой, мужчина со слезами на глазах взмолился:

– Помоги нам, могущественная провидица!!! Ведь наш первый ребенок появился на свет мертвым!

– В том, прежде всего, была твоя вина! – укоризненно и властно произнесла Аргимпаса. – Как ты мог позволить своей беременной жене участвовать в сражении?! Я ведь предупредила вас о возможных последствиях!

В ответ на резкие справедливые слова мудрой жрицы, мужчина тяжко вздохнул и с понурым видом опустил голову. Аргимпаса немного смягчилась и, глядя на сокрушенно молчавшего воина, строго добавила:

– Надеюсь, прошлый печальный опыт научил вас уму-разуму?! Что ж, забирай целительницу Мирину и поскорее вези к своей жене. Мирина не раз помогала мне принимать роды и потому, без сомнения, справится! Я же отправлюсь следом за вами.

Окликнув внучку, Аргимпаса быстро объяснила ей суть дела. Девочка уселась на коня впереди всадника, и тот, пришпорив жеребца, вскоре скрылся из вида.

Тепло попрощавшись с Саксафаром, жрица направилась к своей повозке. Запряженная в повозку широкогрудая гнедая кобыла смирно стояла в ожидании своей хозяйки. Старый табунщик помог Аргимпасе забраться на повозку, и она тронулась в путь. Прикрыв ладонью глаза от палящих солнечных лучей, Саксафар долго смотрел вслед удалявшейся повозке.

– Доброй тебе дороги, мудрая провидица Аргимпаса! Да продлит твою благословенную жизнь всемогущая богиня Апи на долгие-долгие годы! – негромко произнес старик и зашагал к табуну.

Аргимпаса была уже рядом с юртой роженицы, когда изнутри раздался первый крик новорожденного. Войдя в юрту, жрица увидала ликующую Мирину, державшую в руках только что появившегося на свет мокрого розового мальчика. Крепко перевязав и обрезав пуповину, Аргимпаса помогла внучке обмыть младенца теплой водой, после чего осмотрела сиявшую от счастья роженицу, чтобы убедиться все ли с ней в порядке. Радостная мать приняла из рук Мирины плачущего сына и с трепетом приложила к своей обнаженной груди, чтобы покормить.

– Ну, надо же, не успел родиться, а уже умеет так ловко есть! – восхитилась Мирина, наблюдая, как младенец, захватив открытым ротиком грудь матери, принялся жадно сосать молоко.

– Будь здоров и счастлив, малыш! – ласково произнесла Аргимпаса, осторожно завязывая на шейке мальчика золотистый шнурок с нанизанной голубой бусиной. – Да сохранит тебя от сил Зла покровительница скифов богиня Апи!

Несказанно счастливый и гордый отец, с восторгом наблюдавший за происходящим, низко поклонился обеим жрицам и почтительно произнес:

– Сердечно благодарю тебя, провидица Аргимпаса, за теплые слова и оберег, подаренный моему сыночку. А тебя, светлая жрица Мирина, от всей души благодарю за неоценимую помощь, оказанную при родах моей жене. В вашу честь я принесу в жертву богини Апи красивого скакуна, а в честь благополучного рождения ребенка – самую большую овцу из моей отары.

Попрощавшись с молодой матерью и ее мужем, Аргимпаса и Мирина направились в свой шатер. Там их уже нетерпеливо поджидала вернувшаяся с пастбища Томира. Сообщив, что Гойтосир вместе с Шираком отправился в лес за дровами, девочка поинтересовалась у Аргимпасы о причине страшной болезни, обрушившейся на поселение скифов-земледельцев.

– Это была не болезнь, Томира! – серьезно и озабоченно проговорила Аргимпаса. – Чья-то недобрая могучая сила, несущая погибель всему живому, наслала необычную хворь на это мирное стойбище! Мне удалось быстро распознать ее и избавить несчастных людей от мучительных страданий, неукротимой рвоты и беспричинного страха.

Внимательно выслушав опытную жрицу, девочки быстро переглянулись. Затем Мирина, сосредоточив взор на лице Аргимпасы, уверенным и твердым голосом объявила:

– Это козни черного шамана Аморга! Проклятый массагет, таким образом специально выманил тебя из кочевья, а затем явился нам прошлой ночью. Объятый зловещим багрово-красным сиянием, с горящими от лютой ненависти глазами Аморг грозился истребить всех людей племени Таргитая!

– А нашу Мириночку обещал убить и съесть ее сердце! – встряла в разговор возмущенная Томира. – Только вряд ли ему это удастся! Когда разъяренный шаман бросился на Мирину, то неведомая сила отшвырнула его в сторону! Захохотав так, что кровь похолодела в жилах, Аморг растворился в воздухе.

Томира заметила, как дрогнули руки провидицы Аргимпасы и побледнело ее благородное, умудренное опытом лицо.

– Это замечательно, что черный шаман получил достойный отпор! – подумав, проговорила жрица. – Мне доподлинно известно, что в степи нет человека подлее и коварнее Аморга! Не победив в открытом бою, мстительный шаман будет настойчиво искать обходные пути. Но пока я с тобой, тебе нечего бояться, Мирина!

– А я и не боюсь его, бабушка!!! – гордо вскинув голову, заявила девочка.

Ласково обняв отважную внучку, Аргимпаса крепко прижала ее к своей груди и поцеловала в лоб. Откинув толстый полог из кошмы, в жилище провидицы вошла Спаретта, державшая в руках блюдо с румяным грибным пирогом.

– Девочки попросили испечь его специально для тебя, Аргимпаса, чтобы угостить по приезде из дальнего стойбища! – уважительно проговорила женщина, подавая провидице большой кусок пирога. Оглянувшись на дочь, Спаретта строго добавила. – А тебе, Томира, пора домой! Аргимпасе нужно отдохнуть с дороги, да и Ширак с Гойтосиром уже вернулись с дровами из леса.

При упоминании о Гойтосире щеки девочки залил яркий румянец. Томира изо всех сил старалась не показать вида, что по уши влюблена в этого паренька. Пытаясь скрыть охватившее волнение, она выскользнула из шатра и помчалась к своей юрте. Спаретта многозначительно улыбнулась жрицам и поспешила за дочкой.

Отдохнув от утомительного пути и событий прошедшего дня, Аргимпаса опустилась на колени перед образом богини Апи, чтобы совершить вечернюю молитву. Воспользовавшись отсутствием Мирины, в шатер тихо вошла Томира.

– Я не помешала, провидица? – робко спросила девочка, глядя на коленопреклоненную жрицу.

– Ну что ты, дорогая! – приветливо улыбнулась Аргимпаса. – Я всегда рада видеть тебя!

Томира присела рядом со жрицей, почтительно поцеловала ее морщинистую руку и, зардевшись, словно лепестки жар-цвета, с трепетным волнением промолвила:

– Провидица, можно ли мне попросить Вас изготовить амулéт-оберег для Гойтосира. Не знаю почему, но этот мальчик очень дорог мне и я ничего не могу с этим поделать!

– Конечно, Томирочка! – ласково произнесла Аргимпаса. – Я с удовольствием сделаю для Гойтосира амулет. Но почему ты не обратилась с этой просьбой к Мирине? Ты боялась, что она будет подсмеиваться над тобой?!

Томира смущенно кивнула головой и с опаской оглянулась на вход в шатер. Мудрое лицо старой провидицы озарилось нежностью и добротой. Погладив девочку по голове, она сказала:

– Несмотря на то, что Мирина стала могущественной белой жрицей, в душе она осталась все той же озорной веселой девчонкой. Томира, не надо сердиться на ее беззлобные смешки и замечания! Мириночка любит тебя всем сердцем и искренне рада, что ее верной подруге приглянулся такой красивый умный и смелый мальчик. Скажу тебе по секрету, что мне недавно довелось услышать, как Мирина горячо молилась богине Апи. Она просила, чтобы через несколько лет Гойтосир стал твоим надежным заботливым мужем и крепко любил бы тебя всю жизнь.

– Правда!!! Ну, какая же я право дурочка! – с неописуемым восторгом закричала Томира. – Как я могла сомневаться в моей дорогой Мириночке?! – взвизгнула она и, бросившись на шею Аргимпасе, принялась целовать ее щеки, лоб, нос и подбородок.

– Приходи ночью в наш шатер, и мы обязательно вместе с Мириной изготовим для Гойтосира мощный амулет-оберег! – пообещала растроганная жрица.

Томира кинулась навстречу вошедшей в шатер Мирине и чуть не задушила ее в своих объятьях.

– Что случилось? Что с тобой, Томира?! – опешила от неожиданности девочка.

– Ты даже не представляешь, как я люблю провидицу Аргимпасу и тебя, мою ненаглядную верную подругу!!! – воскликнула Томира и вприпрыжку побежала к себе домой.

Мирина посмотрела ей вслед и, недоуменно пожав плечами, принялась готовить для бабушки ароматный травяной чай.

Под покровом ночи, сидя у алтаря с разложенными на нем когтями животных, мелкими позвонками, клювами и перьями хищных птиц, Аргимпаса и Мирина делали амулет-оберег для Гойтосира. Томира сидела чуть поодаль от занятых священнодействием жриц и с усердной молитвой плела для оберега прочный шнурок из алого шелка. Воздух в шатре был пропитан дымом от курящихся благовоний и тлеющего очага. Когда все было готово, Аргимпаса приоткрыла вход в шатер, чтобы ночной ветерок унес густой дым и стойкие запахи. Томира осталась ночевать у подруги, так как в родительской юрте на ее постели расположился Гойтосир. Немного пошушукавшись, девочки крепко заснули.

Утром, после завтрака, Аргимпаса велела Томире привести к ней Гойтосира, и та полетела как стрела, исполнять приказание жрицы. Подросток с трепетом вошел в шатер знаменитой провидицы и нерешительно остановился у входа.

– Подойди ко мне, Гойтосир! – властно позвала его жрица.

Томира подтолкнула в спину юного табунщика и, забежав вперед, встала рядом с Аргимпасой. Взяв в руки драгоценный ларец, Мирина вынула из него готовый амулет и почтительно передала его бабушке. Приблизившись к оробевшему Гойтосиру, Аргимпаса надела ему на шею амулет-оберег и торжественно произнесла:

– По просьбе Томиры мы изготовили для тебя этот могучий оберег, защищающий от сил Зла! Обладатель этого амулета в момент опасности способен обрести силу медведя, стремительность барса и зоркость орла.

Гойтосир с признательностью опустился на колени перед Аргимпасой и, почтительно взяв ее руки, поцеловал в раскрытые ладони. Жрице пришелся по душе этот симпатичный, крепко сложенный паренек. Она благословила Гойтосира и, возложив руку на его голову, закрыла глаза. Гойтосир и девочки, затаив дыхание, ждали, что скажет провидица.

– У тебя отважное сердце, Гойтосир, и чистая незамутненная пороком душа! – зазвучал ровный величественный голос Аргимпасы. – Твой жизненный путь светел и ясен. Несмотря на трудности, которые тебе предстоит преодолеть, ты с честью и достоинством выйдешь из любой сложной ситуации и не посрамишь гордый род царских скифов. Ты не вéдаешь, Гойтосир, что твое счастье столь близко, но прозрение будет подобно ослепительной вспышке молнии! Так будь же счастлив, мальчик! Доброго тебе пути!!!

Выслушав пророческие слова, Гойтосир поднял голову и с благоговением посмотрел в мудрое лицо пожилой жрицы. Темные бездонные глаза Аргимпасы мерцали как яркие звезды на ночном небе. Провидица подняла с колен юного табунщика и коснулась губами его лба.

– Чем же я смогу отблагодарить, Вас за прявленные великодушие и доброту?! – молитвенно сложив руки, проговорил взволнованный Гойтосир.

– Не беспокойся об этом, мальчик! – мягко отозвалась Аргимпаса. – Ты пригнал в подарок Томире прелестную лошадку, и тем самым твоя семья с лихвой отплатила за оберег, который мы с Мириной изготовили для тебя. Мы очень любим Томирочку, она нам как родная!

– Томира и есть моя кровная сестра! – вмешалась в разговор Мирина. – Мы произвели с ней священный обряд братания.

С этими словами девочки подняли рукава. На левом запястье у каждой – розовел небольшой шрам от пореза акинаком. Аргимпаса одобрительно кивнула головой и улыбнулась. Гойтосир с уважением посмотрел на серьезные личики неразлучных подруг. Провидица пригласила мальчика пообедать вместе с ней, Мириной и Томирой, на что тот охотно согласился.

После обильной сытной еды, присланной вождем Таргитаем, Гойтосир засобирался в дорогу. Томира с Мириной вызвались проводить его до берега Катуни. Попрощавшись с гостеприимными родителями Томиры, Гойтосир забрал своего застоявшегося жеребца, и дети двинулись в путь. Шумно болтавшие между собой Мирина и Гойтосир тщетно пытались развеселить приунывшую Томиру. Когда они добрались до берега реки, подросток тепло распрощался с полюбившимися ему бойкими девчушками. Затем Гойтосир по-молодецки вскочил на коня и, приветливо взмахнув рукой, припустился галопом вдоль каменистого берега Катуни.

Когда юный всадник скрылся из виду, Томира залилась горючими слезами. Ласково обняв безутешно рыдающую подругу, Мирина повела ее в кочевье.