Читать книгу Пшеничная вдова - - Страница 11

Она ощущала себя танцующей на скользком пятачке ледяного столба. Иногда столб смахивал на сосульку, когда неровно твердел. Солнце терялось в тисках прозрачного льда, подтачивая и подтачивая его, и вот осталось совсем немного, лед уже залился слезами и готов был рухнуть даже под тяжестью хрупкого девичьего тела. Исбэль держалась за веревку, чтобы не упасть: крепко, цепко, совсем против правил и совершенно трусливо.

– Опусти меня, Касс! – молила Исбэль, а потом начала угрожать: – Опусти, иначе я подложу тебе мышь!

– Я не боюсь мышей, сестренка, пугай ими отца, – смеялся рыжий Касс, игнорируя осуждающий взгляд сира Брэдвила – учителя по фехтованию. Тот стоял, широко расставив ноги, руки его покоились на изголовье меча, вонзившегося во влажную, податливую почву, – За любопытство нужно платить! А ты попробуй сделать два оборота вокруг себя и поймешь, как можно спуститься.

– И как же я пойму? Если я начну крутиться, то сразу упаду! Думаешь, я такая глупая?!

– Как канарейка!

И правда, разве это не глупость – стоять на ледяном столбе, ожидая, пока его не расплавит солнце и не заставит надломиться под тяжестью собственного тела? Сир Брэдвил, видимо, раньше упражнялся в хороших шутках, но со временем совсем растерял чувство юмора. Так сможет даже она… Исбэль зажмурилась, стараясь не думать, как скользко у нее под туфелькой, не слышать, как звенит хрусталь льда, как ветер, обласкав прозрачный, словно стекло, холод, гонит колкий воздух прямо под юбки и заставляет неметь лодыжки… Рядом стояло несколько широких бревен флейтового тростника, доверху наполненного замерзающей водой – его покупали у Восточников. Жерло полого тростника походило на огромный распахнутый рот, в него можно было просунуть увесистую руку кузнеца.

– Может, она и права, – разгоняя прохладный весенний воздух, добавил жару Лорел, старший брат, еще более рыжий, чем Касс, но намного менее, чем Исбэль. Он подкрался сзади незаметно, и как всегда светился спокойствием, несоотвествующим моменту, – Есть способы и получше тренировать терпение и реакцию....

– В этом-то и суть, милорд, – слегка улыбнувшись, лукаво прищурился Брэдвил, – После пары часов ожидания на внимание не остается сил. Только жажда жизни заставляет не упустить спасительный момент.

Мечевая находилась за конюшней, там, где пузатое небо теснили белесые скаты гор. Весенний воздух звенел от прозрачности и чистоты, приближая далекие снежные пики. Деревья вокруг уже сбросили ледяную одежку, ожидая рождения первых побегов на корявых ветвях. Сквозь весеннюю грязь проклевывалась зелень, нежная, словно младенец и упрямая, словно голодная до солнца ящерица. Она обещала скорое лето. Палило полуденное солнце.

Кажется, о Исбэль все забыли. Под ее ногами лед зашелся трещинами и медленно пополз вниз. Принцесса закричала, повиснув на веревеке. Сир Брэдвил обреченно вздохнул, размеренно снимая кожаные перчатки и укладывая на изрубленный напрочь пень меч. Братья сорвались с места.

В тот же вечер она приказала слуге поймать мышь и подложить ее в башмак Касса – сама Исбэль не хотела мараться об это унизительное занятие. К тому же, немножко боялась мышей. На следующее утро она обнаружила ту же самую мышь у себя в ночном горшке. Ее вопли, наверное, слышал весь Шахматный замок. Они были погодками – ей пятнадцать, а ему шестнадцать. Исбэль очень любила Касса.

На кровати покоилось то самое платье – небесно-голубое, с белыми кружевами, аккуратно отстроченными по талии и подолу. Надев его, она почувствовала пятками холодную мокроту талой воды, под юбки начал задувать ледяной ветер, а опора под ногами готова была вот-вот рухнуть. Только спасительной веревки, за которую можно ухватиться, рядом не было.

Дверь отворилась.

– Вы готовы, миледи? Уже пора, – стражник не менялся целую неделю, и Исбэль успела к нему привыкнуть. Марта сказала, что его зовут Ульрик. Принцесса выведала всю правду о ее телесном падении, дни наполнились рассказами о незваных гостях, и теперь она знала хотя бы их имена. А иногда и гораздо больше…

Ее повели по длинному коридору, одетому в серый камень, потом свернули налево, потом направо, спустились по винтовой лестнице, и вышли на террасу. Говорливые птицы летнего сада сегодня были невероятно тихи, водопады еще не журчали растаявшим снегом, а по их краям не кустилась зелень. Вдалеке послышались разрозненные голоса и звуки веселой музыки. Они снова вышли в длинный коридор, на этот раз абсолютно белый – шахматный замок вновь сменил камень, сменив и клетку на доске.

«Просто имя, а уже почти не страшно. То, что знакомо, не так сильно пугает», – Исбэль даже не спросила, куда ее повели. Вороненая сталь громко лязгала, шаг Ульрика был твердым и чинным, еще совсем не безразличным, и отражал помпезную чопорность молодости. Интересно, когда он мочится ночью мимо горшка, тоже такой важный?

Шум веселья стал совсем близок. И вот, до боли знакомые стены… прямиком из сна. Только вместо гобеленов висят гербы высоких гостей, приглашенных в замок на пир. А вход, выросший прямо перед глазами – вход в чертог, а не тронный зал. Здесь плескалась рыба, выпрыгивающая из пенистых волн, разинул пасть огромный медведь в окружении трех пик и даже закольцевал толстые щупальца кракен с дальних рубежей… Змея, башня и олень здесь тоже были, Исбэль это знала, но дальше по коридору ее не пустили – остановили рядом со входом в чертог.

Массивные двери заскрипели. В лицо пахнуло лицемерием и дурманящим запахом яств. Когда она вошла, музыка прекратила играть. В нее вперились десятки пар глаз, лезвиями взглядов разрезая простенькое небесное платье с облаками оборок по краям. Предатели и падальщики: Ланербеки, лорды плодородных земель северного феода, поддержали короля, но сложили оружие сразу, как только Блэквуды пересекли границу страны, еще на воде… Перианты, который год просили пшеницу и получали ее, а когда короне понадобилась помощь, дали только сотню солдат. Антрантесы – змеи, открывшие свои границы, чтобы железные рудники протоптали их земли прямиком до столицы. Болвуды, Уолготы, Ваннирфреды… Здесь не было только преданных короне, сражавшихся с Блэквудами до самого конца, королевств, не вмешивающихся в войну двух стран и Восточников. Если преданным грозило лишиться головы, то Восточники Бернаду были просто не по зубам, но оба королевства знали: он затаил обиду.

Лорд Конред Веласкес, хранитель южных границ у моря, спрятался за длинную шею печеного гуся, увенчанную ожерельем из моченой брусники. Ему хватило чести перестать жевать. В отличие от леди Вайноны Киприон, продолжавшей глотать терпких шаркающих устриц. Если не смочить горло вином, от них начинало ужасно драть нёбо. Исбэль отвела взгляд: запей, иначе подавишься. Хотя, нет. Лучше не запивай.

– Рад видеть вас в добром здравии, принцесса Исбэль Фаэрвинд, – послышался низкий басистый голос во главе стола.

Он выглядел, как воплощение ее ненависти: в иссиня-черные волосы вором прокралась седина, острые некогда скулы стали мясистыми и скатывались в прямой, словно стрела, пористый нос, широкий рот утонул в кустистой и жесткой, словно проволока, бороде, став похожим на безгубую прорезь, а в топазных глазах плескался никогда не утихающий гнев. Наверное, король Бернад был когда-то красив, но время и сварливый характер украли последние крупицы очарования. Этот человек не дал даже и полоски черной ткани, чтобы почтить траур по погибшему королю.

– И я рада, что вас обошла стороной весенняя хворь, – Исбэль боялась мышей, но крысы в тюрьме научили ее кидаться камнями.

Два метра метра справа от черного дублета и два метра слева – дальше столы опускались ниже соли на уровень и, сворачивая, плелись по обеим сторонам до самого выхода из чертога. На бесконечной синеве хлопковой скатерти возвышалась дичь с распахнутыми крыльями и сливами в запеченном заду, по тарелкам рассыпались улитки в черничном соусе, красное мясо тонуло в терпкости золотистых приправ, воздух дразнили салаты фруктовых Ниссельских садов. Дурман сладкого вина сегодня дружил с запахом крепкого пивного солода.