Читать книгу Тёплый воздух уходящего лета. Рассказы о словах и встречах, которые меняют всё - - Страница 3

Она смеялась.

Не слишком громко, не слишком вызывающе – ровно настолько, насколько этого ждали. Рассказала что-то забавное, услышала ответный смех, кивнула, сделала глоток вина. Её взгляд на секунду задержался на свечах в стеклянных подсвечниках – отражение огня в бокале казалось зыбким, готовым исчезнуть при малейшем движении.

Она была здесь. Она держала внимание. Она справлялась.

– Ты чем сейчас занимаешься? – спросила женщина напротив, лениво крутя бокал в пальцах.

Она уже привыкла к этому вопросу. И привыкла к своему ответу:

– У меня проект. Я помогаю женщинам…

Но не успела договорить.

– Ну это-то понятно. А работа? Настоящая работа, чтобы «за деньги» – что, никак не получается?

Её рука чуть крепче сжала ножку бокала. Она не знала, как объяснить, что этот проект – и есть её настоящее. Она не могла сказать, что именно в этом она себя чувствует – по-настоящему. Не могла сказать, что когда видит, как меняются глаза женщины, которая вдруг осознала, что красива, важна, значима – это и есть смысл. Но этот смысл нельзя было измерить зарплатой.

Поэтому она только кивнула.

– Да, пока не получается, – ответила, заставив себя улыбнуться.

Внутри что-то дрогнуло. Почти незаметно. Но с каждым движением трещина становилась шире.

Никто ничего не замечал, слава богу. Подруга что-то сказала, муж засмеялся.

Официант поставил перед ней чашку капучино. Мир продолжал течь, как всегда. Но что-то изменилось.

Она взяла чашку и вдруг почувствовала, какая она холодная.

Можно было улыбнуться и сказать: «Я работаю над этим».

Можно было сделать вид, что тебе всё равно.

Можно было перевести разговор.

Она выбирает третий путь.

– Долили вино? – спрашивает, кивая на бокал подруги.

Не поднимая глаз. Не давая ненужному вопросу коснуться себя.

Мир буквально на секунду потерял резкость. Но никто этого не заметил.

– Ты в порядке? – муж смотрит внимательно.

Она делает вид, что не слышит, и пьёт кофе.

Лучше не отвечать. Если сказать, что не в порядке – это как открыть шлюзы. А потом? Кто остановит этот поток? Если она сейчас откроется – её просто затопит. Лучше держаться. Лучше ещё немного побыть стабильной.

Она откидывается на спинку кресла, делает глубокий вдох.

Стабильность.

Она ещё немного побудет в ней.

Завтра – разберётся.

***

Она всё ещё держалась. Но внутри что-то дрожало, как вода в бокале, если его слегка задеть пальцем.

Муж говорил что-то обычное – про работу, про поездку на выходные, про каких-то людей.

Она слушала, но слова цеплялись за неё, как сухие репейники за подол пальто – случайные, ненужные, незначительные.

– Ты слышала, что я сказал?

Она моргнула.

– Конечно.

Он не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

Она сглотнула, пытаясь убрать ощущение комка в горле.

– Ты в последнее время как будто где-то не здесь.

Фраза, которой не должно было быть. Не упрёк. Не претензия. Просто наблюдение.

Но в душе что-то резко хрустнуло. Как будто тонкая трещина вдруг пошла глубже, шире. Она хотела сказать что-то острое, колючее. Или, наоборот, промолчать так, чтобы его прошило этим молчанием. Но в итоге только пожала плечами:

– Мне просто нужно немного времени.

Он кивнул. Принял это объяснение. Как всегда.

Она смотрела на него и вдруг поняла:

«Ты же не чувствуешь, правда? Никогда не чувствовал. Просто принимаешь мои слова, потому что ты не умеешь дойти до того, что за ними стоит».

И ещё – «Я не знаю, чего хочу больше – чтобы меня обняли или чтобы никто не прикасался».

В ресторане заиграла та самая песня.

Она взяла бокал, сделала глоток воды, но вкус был странным, не таким, как всегда. Она знала эту мелодию. Когда-то она играла в комнате, где было тепло. В комнате, где не было стен.

Теперь пространство сузилось до нескольких квадратных метров, до стола, за которым она сидела, до тихого тика часов, который вдруг стал отчётливее.

Она поднялась.

– Сейчас вернусь.

Подруга курила на улице, склонив голову над телефоном.

– Будешь?

– Ты же знаешь, что я не курю.

Воздух был тёплый, густой, летний, неожиданно напитанный сыростью после дневного зноя.

Она посмотрела на деревья – тяжёлые, неподвижные, как будто они устали держать этот жар.

Хотелось вдохнуть глубже, но воздух казался липким, цепким.

Цыганка возникла неожиданно, будто материализовалась из воздуха.

– Девушка, погадаю? Скажу, что сердце тревожит.

Она хотела отмахнуться.

– Я не верю в это.

Цыганка посмотрела прямо в глаза.

– А ты и так всё знаешь, да?

Эти слова попали точно в то место, где внутри всё уже трещало.

– Не знаю.

– Ну так и не узнаешь. Если не спросишь.

Она не спросила. Только покачала головой, развернулась и вернулась в зал.

Она шла к своему столику и вдруг почувствовала на себе взгляд. Чужой. Оценивающий.

Она обернулась.

Мужчина за соседним столиком смотрел слишком пристально. Не как те, кто смотрят мимо. Не как те, кто просто оценивают, не задерживаясь. В его взгляде было что-то другое.

Она отвела глаза.

Просто биология. Просто химия. Просто природа хочет получить своё. Но разве только это?

Она прикрыла глаза.

Вспышка. Чьё-то лицо. Голос. Чуть ускоренный ритм речи.

Вспоминаешь, да?

Она провела руками по лицу, будто стирая это видение.

Слишком много. Слишком открыто. Слишком уязвимо.

Она сказала, что пойдёт в туалет.

За дверью оказалось неожиданно тихо. После шумного зала – будто она перешагнула границу тишины.

В зеркале увидела не своё отражение, не себя, а какую-то другую женщину. Слишком взрослую. Слишком уставшую. Как будто кто-то за вечер изменился в ней на несколько лет. Как будто та, кем она была, теперь стояла рядом и смотрела на неё с немым вопросом.

Она включила воду, подставила запястья под холодную струю. Хотелось смыть напряжение, выдохнуть, вернуть себе устойчивость.

Надо успокоиться. Выдохнуть. Собрать себя обратно. Но внутри всё расползалось, как мокрая бумага.

«Как будто я стала больше. Или меньше. Или вообще перестала быть цельной».

***

Дорога домой была слишком долгой. Слишком вязкой. Она смотрела в окно, следя за огнями уличных фонарей, размытыми лёгким туманом. В машине было тепло, но внутри неё затаилась дрожь – тянущая, беспокойная.

Муж вел машину молча. Но молчание не было пустым – она чувствовала его взгляд боковым зрением.

Он замечал. Он всегда замечал.

– Ты какая-то… – он на секунду замолчал, подбирая слово. – Отстранённая.

Она хотела сказать: «Нет, всё нормально». Хотела сказать: «Я просто устала». Хотела сказать что-то ещё, лёгкое, понятное. Но ничего не сказала.

Он протянул руку, осторожно сжал её ладонь, лежавшую на колене. Его пальцы были тёплыми, надёжными.

Она почувствовала, как внутри что-то сжалось.

От нежности? От вины? Оттого, что не могла позволить ему стать ближе, чем он уже есть?

Она медленно забрала руку. Не резко.

Он не отдёрнул свою сразу – будто давая ей шанс передумать.

Но она не передумала.

– Дома попьем чаю? – спокойно спросил он.

Она кивнула.

Не потому, что хотела чая. А потому, что это было единственное, на что она сейчас могла кивнуть.

Дома включила свет в своей комнате, закрыла дверь, бросила сумочку на стул. На мгновение замерла, вглядываясь в темноту за окном.

Внутри всё ещё дрожала туго натянутая струна. Так туго, что она почти слышала звук её вибрации.

Разулась – холод паркета под босыми ступнями оказался неожиданным, но приятным.

Подумала включить музыку – что-то нейтральное, ненавязчивое, заполнить воздух звуком. Но не включила.

Взяла телефон.

Открыла заметки.

Хотела записать что-то – зацепку для себя, чтобы потом вернуться к этим мыслям, когда в голове будет меньше шума. Вместо этого стала перематывать экран. Дальше. Дальше. Какие-то давно забытые записки.

Взгляд зацепился за что-то.

Старая заметка. Забытая. Пароль. От почты, которой она уже и не помнила, когда пользовалась.

Она посмотрела на строку цифр и букв. Зачем она вообще его сохранила?

Не стала думать об этом.

Ноутбук стоял на столике у окна. Она нажала на пробел и экран засветился призрачным светом.

Почти автоматически открыла браузер, ввела данные, нажала «Войти».

Пальцы были ледяными, но она почти не чувствовала этого.

И там было письмо. От него. Отправлено восемь лет назад.

Она замерла.

Грудь сжалась, дыхание стало поверхностным. Она не была готова.

Она когда-то знала, что это письмо было. Когда-то она увидела в ленте «Непрочитанные», но закрыла вкладку, решив, что не хочет знать, что там написано.

Тогда ей казалось, что она не справится. Тогда она выбрала не читать.

А теперь оно перед ней.

Она нажала.

Первое, что бросилось в глаза – её имя. Не просто как обращение. Он писал его отдельно, первой строкой, как будто сам факт написания этого имени уже значил что-то.

«Ты, наверное, не откроешь. Или откроешь, но не ответишь.

Но мне нужно это сказать.

Я думаю, что мы оба притворяемся, что ничего не происходит. Что это просто дружба, просто привязанность, просто общение двух людей, которые понимают друг друга слишком хорошо. Но это не просто…»

Она перестала читать. Сглотнула, но ком в горле не исчез.

Всё вокруг – темнота, прохлада поверхности стола под её ладонью, приглушённые звуки ночного дома – вдруг стали неважными.

Она дочитывала быстрее, чем могла осознать смысл.

«…ты знала, что я влюблён в тебя, раньше, чем я сам это понял…».

Она прикрыла глаза.

Ощущение падения. Пустота внутри. Как будто она провалилась в себя. Как будто мир снова открылся и показал ей возможность, которая уже давно невозможна.

Она глубоко вдохнула, задержала воздух в лёгких.

Если бы она тогда открыла письмо – что-то было бы по-другому?

Она не знала.

Но почему-то ей казалось, что теперь уже неважно.

***

Она вошла в кухню, стараясь двигаться ровно, будто ничего не случилось. Не смотреть в сторону мужа, чтобы он не задал вопрос. Не останавливаться, чтобы не сорваться.

Чай стыл на столе.

Сесть, механически отпить. Ещё раз.

Встать, ополоснуть чашку, поставить на сушилку.

Выйти.

В коридоре было темно, воздух был густой, как перед грозой.

Она закрыла дверь своей комнаты, повернула защёлку.

Глубокий вдох. Медленный выдох. Ощущение тишины.

Наконец-то.

Как всегда в такие моменты, всего было слишком много. Слишком много мыслей, слишком много ощущений, слишком много себя.

Она не то, чтобы привыкла к этому. Но знала – в моменты полного выгорания, когда силы на пределе, мир сужается до четырёх стен, до одного окна, до темноты, в которую можно было уйти, чтобы восстановить себя.

Она знала этот ритуал.

Закрыть двери. Не брать трубку. Отключить звук на телефоне, чтобы сообщения не тянули её обратно. Впасть в это состояние так, как впадают в воду – медленно, но неизбежно.

Она села на пол у кровати, вытянув ноги, прислонилась спиной к матрасу.

Голова гудела. Нужно было уйти в тишину, перестать слышать голос из письма.

Если бы она тогда ответила… Но что теперь об этом думать?

Она закрыла глаза.

И вдруг потянулись воспоминания.

Не о нём. Не только о нём. О других. О тех, кто чувствовал её настроение раньше, чем она сама.

Отец. Как он мог сказать одно слово, и вдруг внутри становилось легче. Как он понимал её тревожность ещё до того, как она осознавала её сама. Как он однажды сказал ей что-то важное… но что?

Друг. Тот, кого давно нет. Но его голос иногда звучал у неё в голове так, будто они только что говорили. Как он умел молчать, но этим молчанием давать понять, что всё будет хорошо. Как она могла просто сидеть рядом с ним и знать – она в безопасности.

Он. Человек, которого она потеряла не потому, что он ушёл, а потому, что так было нужно. Человек, который тоже чувствовал её состояние раньше, чем она сама. Который однажды спросил: «Ты снова хочешь исчезнуть?»

А она тогда не ответила.

Она снова исчезает.

Она открыла глаза.

Комната была наполнена ночным воздухом, тихим, прохладным.

Она не знала, сколько времени уже прошло. Но знала, что выйдет за эту дверь, когда будет готова. Или почти готова. Не раньше.

***

Она не любила оглядываться назад.

Прошлое всегда казалось чем-то далёким, размытым, как пейзаж за окном поезда. Она не задерживала на нём взгляд, не цеплялась за лица и события, не пыталась что-то вернуть.

Но почему тогда сейчас всё всплывает? Те, кто когда-то был важен. Люди, которых она ценила, уважала, даже любила. Они остались там. В другой версии её жизни. Значит, так и должно быть. Если их нет рядом сейчас, значит, не должны быть. Если их нет в её мире, значит, не нужно.

Она закрыла глаза, почувствовала, как внутри что-то сжалось.

А если это ошибка? Если на самом деле они нужны, просто она не даёт себе в этом признаться?

Она провела рукой по лицу, задерживая пальцы у висков. Было ощущение, что внутри неё гулкая пустота, будто что-то выжгло изнутри, оставив после себя только тонкую скорлупу.

В памяти всплывали разговоры. Голоса, интонации, слова, которые не всегда казались важными.

Она положила ладони на колени, сжала пальцы, будто пытаясь удержаться в настоящем. Но мысли уже покатились, как волны, которые невозможно остановить.

Он. Тот, кого она старалась не вспоминать. Тот, кто вспоминался сам.

Она сжала пальцы.

Не надо.

Но тело предательски помнит. Запах его кожи, практически отсутствующий, но тёплый, прикосновение ладони к её спине – лёгкое, почти невесомое, но тогда от этого движения по спине пробегали мурашки.

Она открыла глаза, резко откинулась назад, чувствуя, что воздух в комнате кажется слишком неподвижным.

Нет. Эти воспоминания не должны быть здесь. Они же больше не её. Но они прилипли к ней, как песок к влажной коже.

Если бы она тогда открылась, всё сложилось бы иначе? Нет. Конечно, нет.

Она никогда не ушла бы из семьи. И он тоже. Они оба знали это.

Значит, зачем сейчас думать об этом?

Нужно стереть. Не из памяти – из себя. Потому что он хранит её образ той, какой она была. А она изменилась. И его воспоминания, если она позволит им остаться, будут тянуть её назад. Туда, где было хорошо. Туда, где было больно. Туда, где небезопасно.

Она потянулась к стакану воды, сделала глоток, но горло осталось сухим.

Прошептала в темноту:

– Любовь – это не всегда история со счастливым концом.

Слова повисли в воздухе, как будто и они не были готовы раствориться.

Она сказала это вслух, чтобы поверить. Должен быть вариант, когда любовь просто проходит. Проходит, оставляя тёплое чувство, которого так не хватает.

Но что-то внутри снова сопротивляется. Опять эти мысли.

Она вздохнула, прикрыла глаза.

Нет. Не сейчас. Ещё немного тишины.

***

Она опять сидела на полу, опершись спиной на кровать.

Её комната дышала тишиной – плотной, вязкой, почти материальной. Здесь звук гасился стенами, словно ни одно слово не имело права выйти наружу. Телефон лежал рядом, экран погас, но она знала: стоит прикоснуться – и прошлое снова вспыхнет.

Письмо всё ещё было в почте. Фотографии – в галерее. Сообщения – там, где она оставила их много месяцев назад.

Она медленно привстала, потянулась к столу, взяла ноутбук, села, скользнула пальцами по клавишам.

Письмо. Его голос звучал в голове. Ровный, чуть приглушённый.

Она закрыла глаза, будто пытаясь представить его лицо, но вспомнился только момент – как он когда-то смотрел на неё. Почему-то именно это было сложнее всего отпустить.

Она глубоко вдохнула. Может быть, это не он её держал, а она сама? Может быть, прошлое не имеет силы, оно просто ждёт, когда его отпустят?

Она нажала на письмо.

Удалить.

Отложила ноутбук, взяла в руки телефон.

Сообщения, которые перечитывала в минуты слабости.

Удалить.

Фотографии.

Те, которые возвращали её назад.

Скрыть.

Раньше казалось, что прошлое – это что-то, что не отпускает. Но, может, всё наоборот? Может, оно просто ждало разрешения уйти?

Она отложила телефон.

Кажется, вчерашняя духота была не просто так – прошёл ночной летний дождь. До её окна долетел шелест мокрых ветвей.

Она протянула руку, выключила свет.

Погрузилась в темноту.

Перешла границу тишины. Не боясь её.