Читать книгу Тремор - - Страница 3

Несколько старшекурсников объявили, что можно заходить в зал, и студенты, восторженно перешептываясь, стали проходить вперед.

Первый этаж корпуса ничего особенного собой не представлял. Прямо по коридору расположилась столовая, сбоку, у входа, сидел охранник. Но поднявшись к концертному залу, все тут же потянулись к телефонам.

− Потом сфотографируетесь. Все успеете, − обещали кураторы, ведя студентов мимо перламутровой мозаики на колоннах.

Подойдя ближе, Таня заметила, что она неоднородная. В некоторых камушках она видела свой силуэт на фоне других ребят. Сокурсники образовали между собой группы и с жаром обсуждали предстоящие проекты. До Тани доносились отдельные слова из общей суматохи. Сюжеты чьих-то сценариев, факты из биографий режиссеров, актеров, планы по съемке короткометражки и все подобное.

Найти первокурсников среди них было очень просто. Те с восторгом рассматривали инсталляции с названием института, фотографировались с забавными надписями. Тесной кучкой они окружили островки с рекламой различных кружков и фестивалей, слушая кураторов в майках с эмблемой «СПБГИКиТа». Таня и Даша тоже присоединились к ним.

Из концертного зала уже доносилась торжественная музыка. Когда кто-то выходил из него, то из-за приоткрытой двери виднелись широкие ступеньки, ведущие вниз к сцене.

Когда ребят пригласили в зал, они тут же выстроились у дверей. Медленно, не спеша, куратор по парам пропускал их.

Вскоре очередь дошла до Тани и Даши. Взявшись за руки, они пошли по ступеням. Казалось, перед ними был огромный кинотеатр.

Расположившись в одном из дальних рядов, Таня любовалась синим светом от люстры, дождем свисающей с потолка, подсветкой ступенек такого же цвета. Ее то и дело скрывали ноги студентов. Ребята в одежде всех десятилетий прошлого века, всех фантазийных миров, спускались по ним, освещая зал улыбками ничуть не меньше, чем ряд прожекторов вдоль сцены.

Телекамеры с краю выводили на огромный экран происходящее на ней. Через пару минут на нем показались двое мужчин и седовласая женщина.

Музыка тут же притихла, в зале погасили свет. Лишь свечение ступеней выделялось в темноте. На мгновение Таня растворилась в ней. В речах ректора и выступлениях, последовавших за ними.

Она не отводила от сцены взгляда. Поэтому слегка вздрогнула от неожиданности, когда кто-то толкнул ее сзади. Обернувшись, Таня увидела парня с темными вьющимися волосами. Он протянул ей руку.

− Роман.

− Таня, − ответила она шепотом.

Кивнув, парень поправил на переносице очки. Они придавали его виду той самой интеллигентности, что овевает большинство мужчин в старых французских фильмах.

− На кого учишься? – спросил он.

− На дизайнера.

− М-м-м, отлично, а я − режиссер. Знаешь что, давай выйдем отсюда? Ничего интересного ты не пропустишь, тут часто всякий движ, так что…

− Идем, − тут же сказала она.

Подобные ситуации Таня воспринимала как знаки судьбы и часто просто не могла противиться им.

− Ты куда? – шикнула на нее Даша.

Только сейчас она оторвала взгляд от сцены. Номер актеров-первогодок приковал к себе весь зал, но Таня уже была готова покинуть его.

− К новым открытиям.

− Все открытия тут!

− Как знать…

Она поднялась с места и двинулась вслед за Ромой. Он оказался ненамного выше нее. Движение его плеч, походка отдавали изяществом на самой грани с женственностью.

На выходе Рома подождал свою спутницу. Придержав перед ней дверь, он осторожно закрыл ее.

Таня хотела спуститься по лестнице, но после его кивка в сторону двинулась по коридору вслед за новым знакомым.

Они ни слова не говорили друг другу. Дошли до лифта и так же молча стали ждать его подъема по шахте.

Странно, но никакой неловкости рядом с ним Таня не чувствовала. Зайдя в кабину, она заворожено наблюдала за тем, как лучи приглушенного света проходят по его скулам, носу с горбинкой, распадаются медью на кудрявых волосах, делая его похожим на Аполлона. Как он смотрит перед собой, ничего не объясняя ей своим взглядом.

Тане в миг захотелось его нарисовать. Такая фактура – далекая от современных эталонов, но несущая в себе идеалы красоты, установленные кем-то свыше – слабость каждого художника. Она хотела сделать ему комплимент, но не успела. Двери резко распахнулись, и перед ними вновь оказался первый этаж корпуса. Такой безликий и простой, надежно охраняющий собой магию искусства.

Пройдя ряд дверей, они оказались в темной комнате. Таня вопросительно взглянула на Рому.

− Это павильон. Ты не против, если я поснимаю тебя? − спросил Рома, кинув свой черный пиджак к стулу.

Она кивнула и прошла вслед за ним. Мимо ряда перегородок, за каждой из которых скрывалось пространство для съемок. Все они пустовали. Таня и Рома были одни в павильоне.

Это слово оказалось не менее вдохновляющим, чем само место. Тьма, что размывала стены, мирилась с протяженным светом съемочного оборудования.

«Словно космос… Каждая пылинка так подсвечивается в нем, будто ряд крохотных астероидов где-то на краю Вселенной. Обычная дверь кабинета скрывает за собой почти другой мир, чтобы такие люди, как Рома, могли приходить сюда и постигать искусство…»

− О чем задумалась?

− Об этом месте. О жизни. Понятия не имею, что делаю в киновузе. Я никогда и не думала становиться дизайнером. Просто знала, что должна быть здесь, вот и все. Это мое место, моя атмосфера. Я так давно хотела быть среди таких людей, как ты, как Даша. Она вроде шутит так же, как девчонки в моей бывшей школе, вроде ничем не отличается, а я чувствую в ней что-то свое, что-то совершенно особенное. Как и в каждом, кто был в том зале, понимаешь?

Рома перестал настраивать аппаратуру. Поднявшись с колен, он глубоко вздохнул и подошел к ней.

− Понимаю. Но это сначала все кажется таким славным, а потом учеба будет отнимать все время, так что нужно понимать, для чего ты здесь. Ты хочешь быть дизайнером? − спросил он после короткой паузы.

Таня медленно пожала плечами. Она все следила за серебристым лучом, размышляя, как запечатлела бы его на бумаге. Как отринула бы от себя все лишнее и вняла ему. Его свечению, протяженности, сути. К ней тут же пришла мысль, почему она здесь.

− Я не знаю, кем буду, но творить мне нравится. Как картины, так и одежду, украшения. Ничего не напрасно, когда выбираешь сердцем.

Рома улыбнулся и показал ей на табурет. Таня аккуратно села на его край и посмотрела в камеру. Большие глаза с невинностью Сикстинской Мадонны отразились в объективе. Свет выделял веснушки у щек и передние пряди волос. Они искрились бронзовым отливом.

Роме не пришлось подсказывать ей позы. Даже когда Таня слегка меняла наклон головы или отводила взгляд в сторону, получался совсем другой кадр.

Он ничего не говорил ей. Просто смотрел, как отбрасывают на лицо тень ее длинные ресницы. Если она хлопала ими, то всегда по многу раз, а потом долго не закрывала глаза. Позволяла насладиться переливами радужки, оттенками опавшей листвы под лучами солнца.

Таня не старалась позировать. Уголки ее губ были приподняты вверх, но иногда Рома смотрел на нее слишком пристально, и они образовывали самую нежную улыбку. Складки у век, ямочки на щеках превращали ее в ангела. Невинного ребенка, с трепетом ценившего каждый миг этой жизни.

− А ты почему поступил на режиссера?

Он резко оторвал от камеры взгляд. То, что читалось в нем, разъяснений уже не требовало.

− Хочу в Европу. Снимать там авторское кино и сказать им что-то людям.

− Например?

Склонив голову набок, Рома глубоко вздохнул. Все в нем как-то вытянулось – под воротником показались ключицы, на шее больше не виднелся кадык. Он стал выше. Все тело отражало его внутренние стремления, так и светясь антуражем «Странника над морем тумана».

− Например, про те редкие случаи, когда любовь – не просто совпадение жизненных целей партнеров, их требований друг к другу, не просто комбинация химических веществ, удачно вставших в формулу притяжения.

Рома немного осекся под Таниным взглядом. Большие глаза жадно требовали продолжения, но, в то же время, опасались его.

− Все говорят, что по-другому не бывает, − произнесла она, медленно облизнув нижнюю губу. С таким смаком, будто ее только что поцеловал человек, посланный ей судьбою.

Поднявшись с табурета, Таня отошла к стене. Засмотрелась на серебристый свет ламп, на тот самый космос из пыли. Ведь даже в ней есть отблеск вселенского порядка, высшего смысла, но какого?

Сама не заметив того, Таня скатилась по стенке к полу. Рома сел рядом с ней. Было тихо, и отголоски с концертного зала, слаженные аплодисменты и крики подсвечивали вопросы внутри, бесконечную жажду их творческой сути.

− Бывает так, что люди любят не за что. И все прощают друг другу. Человек не совершенен, но очень старается выправить душу. Ищет нужные ракурсы своего ядра, чтобы другому было хорошо рядом с ним. Понимаешь, о чем я?

Таня с улыбкой кивнула ему. Пожалуй, ради этого стоит снимать фильмы. Она повернулась, чтобы спросить, почему его так волнует эта тема.

− Вот ты где!

Шаги рассекали бетонный пол, проносясь вибрациями по телу Тани. Все мысли взметнулись вверх, и она уже была готова рассмеяться на вопросительное лицо подруги.

− Садись с нами, − сказал за нее Рома.

− Да, мы тут рассуждаем о любви. Кстати, это Даша.

− Оу, ну с таким парнем убежать в темноту не стыдно, − кокетливо закрутила она локон на палец.

Вопреки Таниным ожиданиям, Рома не засмущался, а лишь шутливо пожал плечами. Мол, ну да, вот я какой.

За дверью послышались голоса выходивших студентов. Наверное, праздник уже закончился.

− Что будете делать сегодня? – спросил Рома, поочередно смотря на подруг.

Даша пожала плечами.

− Даже не знаю. У нас с Таней не было планов.

− Тогда можете присоединиться к нам. Мой друг снял небольшую яхту на набережной Мойки, будет весело. Он – фанат настолок, так что скучно вам точно не будет.

Через пару часов они уже плыли по волнам под зарубежные песни 90−х. Рядом с ними была компания ребят и закуски с шампанским. Ветер с силой бил им в лицо, пока они танцевали на борту яхты.

Таня то и дело, смеясь, поправляла волосы. Скоро на горизонте показался закат, и она все чаще отходила ото всех, чтобы насладиться им.