Читать книгу Долина вечных. Полутени - - Страница 3

Я не стала оставаться в комнате, взяла сумку, наскоро сменила одежду и вышла за территорию, в густую маракандскую ночь, полную треска цикад, запаха сумеречных цветов и сырости влажных камней мокрой после полива мостовой.

Я шла к Аллее ночных лавок, вырвавшись из академии на вечерние улицы. Трактиры озарились светом, двери были распахнуты, оттуда доносились веселые выкрики и музыка ‒ ничто в Мараканде не изменилось, никто не знал о том, что происходило у долины десятки минут назад. Словно там, за восточными воротами, был свой мир, полный теней, опасностей, мрака и потерь, а здесь ‒ простая жизнь ночного города, с его безмятежным неведением.

По дороге к аллее я зашла к Юми, хотя совсем не была уверена, что он работает в такое время, но все же решила проверить. Меня интересовало, не продались ли фигурки, которые я отнесла ему в последний раз. Это поможет мне отвлечься на простые земные вещи.

Во время подготовки к испытанию я занималась резкой так много, что сделала несколько предметов для продажи в лавке Юми. Одну фигурку мне даже не хотелось отдавать ему, так хорошо она вышла ‒ это была рыба с рогом, выполненная из бирюзово-белой переливчатой породы.

Лавка Юми оказалась открыта и вся насквозь пропахла благовониями. Судя по всему, он поджигал курения. Хозяин был одет во все зеленое. По ткани ползли золотые вышивки, а на голове красовалась помпезная оранжевая шляпа огромного размера. Когда я вошла, Юми медленно поднял голову, так чтобы свод шляпы торжественно приоткрыл его лицо. Он смотрел на меня весьма снисходительно.

‒ А, это ты, дорогая рух.

Я поймала себя на очевидной мысли о том, что Юми никогда не здоровался.

‒ Да, это я. Добрый вечер.

Он приподнял брови с вопросительным выражением.

‒ Как тебе мой вид сегодня? ‒ хозяин лавки слегка расставил руки в стороны.

‒ Хотите правду?

‒ Разумеется нет. Ври и льсти мне в самых возвышенных выражениях.

Я рассмеялась. Усы Юми немного растянулись, подобным образом он часто прятал улыбку.

‒ Итак? ‒ спросил лавочник.

‒ Вы похожи на апельсиновое дерево с громадным плодом на макушке. Но вам очень идет.

‒ Какая ограниченная фантазия, ‒ вздохнул Юми и приподнял палец. ‒ Даже если так, то не просто апельсин, а великолепный апельсин, прошу заметить!

‒ Несомненно. Как поживают мои фигурки?

‒ Я продал их за бесценок. Буквально сбыл их с рук!

Мои плечи затряслись. Интуиция меня не подвела, нужно было прийти именно в это место после всего, что произошло.

‒ Не сомневаюсь, ‒ с улыбкой ответила я.

Юми смерил меня напряженным взглядом.

‒ До меня тут дошли слухи, что ты договорилась с одним лавочником и будешь делать ему лисицу.

Я удивленно приподняла брови.

‒ Откуда вы знаете?

‒ У меня свои источники. ‒ Он демонстративно принялся стряхивать невидимые пылинки с плеча.

‒ Да, все так. Я действительно договорилась об этом.

‒ И ты даже не пытаешься выкрутиться! ‒ удивился Юми.

‒ Зачем мне делать так?

‒ Потому что это почти то же самое, что договориться с другим мужчиной о том, чтобы делить с ним постель при живом-то муже!

Я немного помолчала.

‒ Нет, это совсем не то же самое.

‒ Практически!

‒ Мастер сделал мне скидку за это в сто тридцать лид на заказ инструментов в его лавке.

‒ Скидку?

‒ Да. За то, что я сделаю ему фигурку.

Юми уставился на меня круглыми глазами.

‒ Святые боги! Я не знал, что мастер Мелт ‒ сумасшедший! Наверное, возраст дает о себе знать.

‒ Представьте себе, он предложил это сам и даже не счел мои работы посредственными.

‒ С ним точно что-то не в порядке. Вероятно, старческая деградация ума!

Он выждал, потоптавшись на месте.

‒ Значит, это разовая договоренность?

‒ Да, все верно.

‒ И ты будешь работать со мной и дальше?

Я посмотрела на него с теплой улыбкой.

‒ Хоть вы и ведете себя возмутительно, обманываете меня и называете мои работы посредственными, без вас я не смогла бы начать здесь свой путь. Вы единственный дали мне шанс, с вами я получила свои первые деньги. Я ценю это и буду выставлять свои фигурки пока только у вас.

‒ Пока? ‒ переспросил он.

‒ Пока вы не стали слишком спекулировать этим.

Его усы вновь растянулись в улыбке, Юми погрозил мне пальцем.

‒ У тебя задатки мелочного лавочника!

‒ Вовсе не мелочного.

После моих слов он расслабился, в нем читалось облегчение.

‒ Так что с моими фигурками? Не смейте говорить, что сбыли их с рук, лишь бы избавиться от них.

‒ Нет. За них даже немного поторговались несколько покупателей. Твои очень странные фигуры пришлись ко времени. Людям кажется, что это походит на фантастических животных Долины вечных, а все, что касается вечных, сейчас очень популярно! Но ты должна делать лисиц и ночных котов, это отлично продается.

Я покачала головой.

‒ Если я вырежу хотя бы еще одну треххвостую лисицу, это убьет меня. Я могу делать ночных котов для продажи в вашей лавке, если хотите. Работа с ними мне никогда не надоедает, их я люблю особенно, даже не знаю почему. Вы говорили, что они хорошо продаются. Но, как мы и договаривались, я сделаю и нечто новое, то, что попросит мое творческое сердце.

‒ Но я готов заказать тебе лисиц!

‒ Но я не готова их делать!

Юми слегка пожевал губы, отчего его усы активно меняли форму.

‒ Я могу пригрозить тебе тем, что не стану продавать твои работы!

‒ А я вам отвечу тем, что выставлю их в таком случае у мастера Мелта.

‒ Он занимается совсем не этим!

‒ Я предложу ему выгодные условия.

Лавочник указал в меня пальцем и быстро потряс им.

‒ Откуда у тебя это? Кто научил тебя вести себя так ужасно?

‒ Вы. И видят боги, с вами по-другому просто нельзя, иначе бы я так и высекала для вас фигурки за пять лид.

‒ Я бы дал даже меньше!

‒ Не сомневаюсь!

Мы оба напряженно улыбались, глядя друг на друга. Очередная словесная схватка закончилась вничью.

Юми снова вошел в образ и страдальчески выдохнул, заплатив мне пятьдесят лид: по двадцать пять за каждую проданную фигурку. Я сказала ему в прошлый раз, что меньше этой суммы не должна выручать за каждую свою работу, именно такую он мне и отдал. Что-то подсказывало мне, хитрый господин Юми получил куда больше за свою часть. Это вызвало во мне улыбку, я не собиралась препираться с ним. Несколько раз, в важные для меня моменты, он делал вещи, которые брали меня за душу. С тех пор к Юми у меня было особое отношение.

Когда он скрупулезно выводил в своем блокноте очередные витиеватые надписи о том, куда потратил часть денег, а именно на оплату моей работы, я вдруг ощутила нечто очень странное. Призрачный отзвук его досады о тратах, но отзвук очень неправильный. Ломанный. Он вдруг резко сменился пустотой. Затем ‒ растерянностью. Я впервые услышала дух Юми, это понимание буквально пригвоздило меня к месту. Он оторвался от блокнота и посмотрел на меня с недоумением.

‒ Я… что-то писал.

‒ Да, ‒ мой голос прозвучал настороженно.

‒ Что именно я писал?

‒ Наверное, то, что вы отдали мне деньги.

‒ Возможно. Да. Похоже на то.

Юми вдруг забеспокоился и начал ходить из стороны в сторону.

‒ Что-то странное творится, ‒ произнес он с тревогой. ‒ Иногда я вдруг все забываю. Я должен успокоиться.

Я не понимала, что с ним происходит, а затем усилила слух, обращаясь к его духу. Так, как делала это с тенями, и вдруг ощутила такое, что у меня мороз побежал по коже. Его дух был переломан. Я замерла, застигнутая врасплох этим жутким ощущением. Его можно было бы сравнить с рукой, где разбиты и раздроблены все кости. Они срослись под странными, ужасными углами. Я не понимала, как он держится, как функционирует с таким искореженным духом.

‒ Боги, господин Юми, что с вами произошло? ‒ прошептала я. Но он меня не слышал и продолжал беспокоиться и метаться, ходить из стороны в сторону, начал гладить камни на полках, касаться их дрожащей рукой, будто они могли ему как-то помочь прийти в себя.

Я осторожно тронула его дух, попытавшись воздействовать на него и успокоить, но Юми резко обернулся на меня со взглядом, полным ужаса. Он пронзительно закричал, перепугав меня до смерти, и вдруг заплакал.

‒ Только не это! Умоляю, только не это! ‒ Юми забился в угол и сжал голову руками, он плакал как ребенок. Оранжевая шляпа упала на пол. Я стояла, как ледяной столб, приросший к полу, а затем толкнула себя мысленно, приказав своему телу очнуться и действовать.

Я подошла к старику и присела, осторожно положив ему руку на плечо.

‒ Все хорошо. Это я, Кейра. Вы в своей лавке, в безопасности.

‒ Я все сделаю! Прошу вас, не трогайте меня! Я сделаю все, что нужно!

Меня окатила очередная волна оцепенения. Так жалобно он просил, с таким отчаянием. Я отошла от него, чтобы он не беспокоился лишний раз, но затем Юми будто очнулся. Это произошло в одну секунду.

Он медленно убрал руки от лица, его взгляд прояснился. Юми встал, отряхиваясь, расправил волосы у зеркала, пригладил усы, поднял шляпу, водрузив ее себе на голову, и повернулся ко мне.

‒ Иногда я оказываюсь в совершенно растрепанном виде. Даже не знаю почему. Не говори никому, что видела меня лохматым, поняла? Это испортит мне всю репутацию.

‒ Что с вами было?

‒ Когда?

‒ Только что.

Он уже продолжал выводить завитки в своей тетради и нахмурился, бросив на меня непонимающий взгляд.

‒ А что со мной было?

‒ Вы плакали и метались в приступе ужаса.

Он приподнял бровь, глядя на меня, будто на нездоровую духом.

‒ Не говори глупостей, ‒ сухо отрезал Юми. ‒ Ты что, перегрелась на солнце? Носи шляпу, я уже не раз советовал тебе это.

Он ничего не помнил. Юми закончил выводить строку и распрямился.

‒ Что-нибудь еще?

‒ Нет. Это все, ‒ рассеянно ответила я.

Он показал мне небрежный машущий жест, требующий удалиться.

‒ Сносного тебе вечера.

‒ Взаимно, ‒ ответила я рассеянным голосом и вышла из лавки, полная тяжелых мыслей. Затем остановилась в тени под деревом, размышляя обо всем, что случилось. Юми начал плакать, едва я тронула его дух. «Не надо», ‒ умолял он меня.

Я вошла в одну из соседних лавок. Ее хозяин занимался изготовлением мужской обуви. Он был не особенно разговорчивым, но Юми на наших встречах пару раз ронял фразы о том, что «обувничий» часто заходит к нему поболтать за чашкой миндального напитка.

Я поздоровалась с хозяином лавки, коротко рассказала ему о том, что мне небезразличен господин Юми и его здоровье, и спросила, не стало ли ему хуже в последнее время. Мужчина окинул меня настороженным взглядом, занимаясь прошивкой подошвы.

‒ Что вы вообще знаете о Юми?

‒ Ничего. Только то, что видела своими глазами.

‒ Дайте-ка я угадаю. Вы застали его метания и потерю памяти?

Я удивленно посмотрела на него и кивнула.

‒ Так бывает с ним, ‒ мужчина отвечал холодно. ‒ Иногда он плачет, обхватив себя руками, сидит на полу, забившись в угол, и раскачивается. Тогда его лавка не работает. В последнее время это случается все чаще. Раньше такое происходило раз в несколько месяцев.

‒ Но я ни разу не видела подобных вещей.

‒ Вы часто заходите к нему?

‒ Нет.

‒ А я захожу почти каждый день и застаю подобное в последний месяц регулярно. Слава богам, это длится недолго, и у него в целом мало посетителей. Если кто-нибудь застанет такое, тогда пойдет дурная слава, никто не будет ходить к нему, помяните мое слово, ‒ с досадой произнес мастер. Я ощутила в нем отзвук жалости и сочувствия по отношению к Юми.

‒ Давно вы здесь, в Мараканде? ‒ спросил он.

‒ Нет.

‒ А я здесь далеко не один год. Юми пришел из ниоткуда. У него никого нет, и никто о нем ничего не знает.

Больше хозяин лавки ничего не сказал, к нему пришли посетители, и он попросил меня уйти. Я серьезно думала обо всем, что произошло. Кто-то воздействовал на дух Юми и повредил его. Сломал.

Теперь все мне казалось неслучайным: и то, что он экстравагантно одевается, и то, что это выглядит богато, почти вызывающе-помпезно. Во мне поселилось давящее беспокойство. Что-то произошло с Юми. Интуиция подсказывала мне, что лавка ‒ это его точка опоры.

Обувной мастер прав. Если то, что произошло сегодня, увидят посетители, об этом начнут говорить, и Юми станут воспринимать как сумасшедшего. Но он не сумасшедший. У него поврежден дух.

Я покинула академию и вышла в город для того, чтобы успокоиться, но произошло ровно противоположное. После этого я не могла заснуть половину ночи. Образы из письма, которое прислал мне Эвон, наслаивались на то, что произошло возле купола, а затем и в лавке с господином Юми.

Утром я проснулась раньше остальных с ощущением, что не спала вовсе. До сбора команды еще оставалось время, и я решила им воспользоваться. Надела новые вещи, которые купила в Мараканде, поправила браслеты из шнуров на обеих руках и закрепила новый пояс для сумок. Крестообразные плотные ленты обхватили мои бедра приятной тяжестью.

Я нагрузила сумки всем, что только могло мне пригодиться, положила туда несколько дорогих памятных вещей из дома и направилась в крыло распределений, чтобы узнать о времени прибытия новых зовущих. Там мне сказали, что их будут доставлять в течение нескольких ближайших дней. Это означало, что Шивона я могу увидеть совсем скоро, если по дороге в академию с ним ничего не произошло, разумеется.

Когда я шла обратно к жилому зданию, то заметила наставника Орна. Он говорил с зовущими из своей команды. Едва увидев меня, Орн сразу показал знак, требующий подойти.

Я направилась к нему в некоторой растерянности, потому что не понимала, по какой причине наставник подозвал меня. Когда я остановилась, он произнес:

‒ Кейра, зайди в мой кабинет через десять минут. Мне нужно обсудить с тобой одно дело. Очень важное.

Эта просьба повергла меня в замешательство. Я понятия не имела, что хотел обсудить со мной наставник наедине.

На двери Орна были нарисованы контуры пересекающихся треугольников с округлыми краями. В оговоренный срок я постучала и получила распоряжение войти, открыла дверь, сделала несколько шагов и тут же остановилась. Орн стоял недалеко от стола, рядом с ним находилась Лорел. По их взглядам я сразу поняла: они ждали меня. Лорел оказалась здесь совсем не случайно.

‒ Нам нужно задать тебе несколько вопросов, Кейра.

‒ Вопросов? ‒ насторожилась я.

‒ Да. О Шейде и о тебе.

Говорил пока только Орн. Мой настрой изменился очень быстро.

‒ Я слушаю вас, ‒ напряжение в своем голосе скрыть совершенно не удалось.

‒ Какие отношения связывают вас с Шейдом?

У меня быстрее забилось сердце и слегка увлажнились ладони. Лорел стояла недвижно и тоже смотрела на меня.

‒ Только те, которые положены между наставником и зовущим, что находится в его подчинении.

Лорел начала идти, медленно огибая меня по дуге.

‒ Теперь вопросы буду задавать я. Что вы делали на заброшенных площадках за академией?

‒ Он тренировал меня управлять стихией воды.

‒ Кого еще он тренирует за академией с таким усердием?

‒ Я не знаю этого.

‒ Что тебе известно о нем?

‒ Ничего из того, что не было бы известно остальным.

Здесь я солгала. Лорел остановилась прямо передо мной.

‒ А теперь ответь на следующий вопрос, но смотри при этом на меня, рух. Тебе известно, кто он на самом деле?

‒ Что? ‒ невольно произнесла я растерявшись.

‒ Знаешь ли ты, кто он такой? ‒ повторила наставница, глядя мне в глаза. Холод поднялся по моей спине и сковал меня где-то в области сердца. Орн и Лорел ждали ответ, который даст не только голос, но и выражение моего лица.

Я нахожусь на опасной развилке. Это я поняла интуитивно, по настрою Орна и Лорел и по шепоту духа каждого из них. Будто следующий ответ определит мое положение на игральной доске. «Тебе известно, кто он на самом деле?» ‒ снова прозвучал вопрос в моей голове.

‒ Я знаю только о том, что Шейд ‒ наставник и зовущий, ‒ мой тон выражал и удивление, и скрытый вопрос.

Орн и Лорел переглянулись. Они убедились в моем незнании, я прекрасно увидела все по их лицам.

‒ Вы имеете в виду что-то другое? ‒ осторожно спросила я. От Лорел тут же повеяло резким раздражением.

‒ Не ты здесь задаешь вопросы, рух, а я! Молчи между ответами, если не хочешь разозлить меня!

Она спросила о том, замечала ли я особые возможности у Шейда и каковы они. Я говорила только часть правды: лишь то, что видели все, например, как он поднял Бойла над полом и что он имеет особый слух.

‒ Это все, что ты видела?

‒ Да, это все.

Я не прошла бы проверку Айны на ложь.

‒ Ты танцевала для него на празднике. Назови причину, по которой сделала это.

Я перевела дыхание и коротко ответила:

‒ Алкоголь.

Оба наставника молча смотрели на меня. Я говорила честно и твердо, но мой голос сам выразил мое же отношение к тому, что тогда произошло.

‒ Подробнее, ‒ велела наставница.

‒ Мне дали таблетки сухого алкоголя, под видом лекарств, и предложили спор, уже когда вещество подействовало на меня. Я даже не помню, что делала и как танцевала. Мне об этом рассказали только утром.

Орн рассмеялся, это прозвучало так неожиданно, что Лорел вздрогнула.

‒ Как видишь, Кейра ни в чем не виновата, ‒ заключил он. Наставница смерила меня взглядом и холодно посмотрела на Орна.

‒ Закончи с ней и сделай все, что нужно. ‒ Она вышла, закрыв за собой дверь.

Несколько мгновений в помещении царила тишина. Орн неспешно подошел к своему столу.

‒ Не самый приятный разговор. ‒ Он заглянул в лист с записями, лежащий поверх открытых книг. ‒ Кейра Шивада, верно?

‒ Да. Все верно.

‒ Почему ты так нервничала, когда Лорел задавала тебе вопросы? Они были вполне безобидны.

‒ У них не безобидный подтекст. Кроме того, Лорел Хайрей ‒ человек, который дает зовущим плетей за то, что те лишний раз просят выйти по нужде во время занятий, наставник. Дело не в самих вопросах, а в том, кто их задает и как.

Орн кивнул.

‒ Что ж, справедливо.

Он посмотрел мне в глаза и спустя некоторое время подчеркнутой тишины спросил:

‒ Значит, Шейд не питает к тебе слабости?

Меня потряс этот вопрос, и снова по телу прокатилась волна холода.

‒ Шейд ни к чему не питает слабости, кроме тлеющих палочек. Во всяком случае, мне известно только об этом.

‒ Хороший ответ. ‒ Орн прошелся вдоль пространства между столом и окном. ‒ Однако Шейд вышел к тебе на празднике, когда ты пригласила его для танца. Это не совсем похоже на него. Как думаешь, почему он так поступил?

‒ Потому что я была не в себе и протянула ему руку перед всей академией. Единственное, в чем могу убедить вас, по своим собственным наблюдениям, так это в том, что Шейд часто видит людей сквозь оболочки и делает немало для тех, кого взял под свое командование. Он научил слепую девушку из моей группы ходить без помощи других людей и выживать в долине. Отправил световую зовущую к исследователям, чтобы та укрепилась по своей стихии, для которой важна уверенность в себе. Вышел ко мне в зале, потому что я выставила себя на посмешище перед всей академией. Вам лучше задавать подобные вопросы не только мне, но и другим подопечным Шейда.

‒ Давай уберем все формальности, и я скажу прямо ‒ я тебя пока ни в чем не обвиняю, но я представляю правление академии и говорю от его лица. Действую я тоже исключительно в интересах академии.

Он остановился и убрал руки за спину. Его молчание и его взгляд начали терзать меня.

‒ Мы ищем слабые места Шейда, и они нам очень и очень нужны.

Я больше не видела добродушной простоты на его лице. Он смотрел серьезно и внимательно, будто передо мной оказался совсем другой человек. Мое незнание сейчас говорило само за себя, через выражение лица и мой голос.

‒ Зачем вы ищете слабые места Шейда?

‒ К сожалению, это не та область вопросов, в которую я мог бы тебя посвятить. Но вот что хочу сказать: он часто играет по своим правилам. Ты, должно быть, заметила это сама.

Я осторожно кивнула.

‒ На это есть причины. Нам нужно получить больше сведений о нем. У каждого есть сильные места, а есть бреши. Не существует человека без слабых мест. Так вот, бреши Шейда нас очень интересуют. Они позволят нам менять карты на общем игровом столе. Ты понимаешь, о чем я говорю?

‒ Да, понимаю.

‒ Ты находишься на стороне академии и принадлежишь нам. Это не вопрос, а утверждение, поэтому ты тоже должна действовать в интересах академии. Тем более ввиду того, что теперь здесь ты будешь не одна и с тобой скоро окажется брат. Шивон, верно?

Я похолодела. Орн посмотрел на меня и улыбнулся.

‒ Ты уже знаешь о том, что он едет сюда? Но откуда?

‒ Мне написал брат. Я получила письмо из дома.

‒ Скорая служба отправки писем?

‒ Да.

‒ Мы располагаем другими средствами обмена знаниями, потому получаем списки зовущих куда раньше, чем сами они приезжают в академию.

Вероятно, это листы вечных, наподобие той бумаги, что лежала в моем альбоме. Орн заглянул в свои записи и прочел:

‒ Шивон Шивада. Девятнадцать лет. Зов огня, ‒ наставник покачал головой. ‒ Совсем молодой и неопытный юноша. С молодыми и неопытными, к сожалению, часто случаются очень неприятные ситуации, а иногда зовущие просто исчезают в самом начале обучения, и их никогда больше не находят. Они пропадают без вести. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он посмотрел на меня и улыбнулся одними уголками рта, это выглядело почти добродушно. У меня оборвалось дыхание от такого зрелища и от его слов.

‒ Поэтому если ты что-нибудь знаешь о Шейде, что может оказаться важным для нас, или вспомнишь что-то, то должна сразу рассказать мне. Ты поняла? Академия очень болезненно наказывает тех, кто скрывает важные сведения, и ценит тех, кто на ее стороне. С Лорел говорить сложно, я понимаю. Поэтому ты можешь прийти с этим сразу ко мне и доверить мне любые знания. И да, думаю, это очевидно: Шейд не должен знать о нашем разговоре. Ты поняла меня?

‒ Да, наставник.

В этот момент Орн показался мне куда более опасным, чем Лорел, просто он действовал иначе: с виду располагающе и почти дружественно. Рядом с ним поначалу засыпала бдительность, ведь он казался лояльным, будто находился на моей стороне. Однако от его угрозы и того, как именно он ее озвучил, у меня внутри все застыло.

‒ Я могу идти?

‒ Да. Я жду твоего визита. В твоих же интересах вспомнить нечто существенное и доказать свою преданность. Иди. Мы все ждем твоих новых открытий. Такие люди, как ты, нужны академии. Особенно люди, близкие к Шейду. ‒ Орн улыбнулся, но его глаза оставались внимательными и холодными.

Я покинула его кабинет с мокрой спиной и влажными ладонями. Направляясь сюда, я никак не ожидала, что выйду в таком расположении духа. Я впервые видела Орна таким и поняла, что совсем его не знала и прежде составила о нем совершенно ложное представление.

Все оставшееся время до встречи с командой я не находила себе места, меня одолевала топкая тревога. В комнате я не могла себя занять ничем, это оказался один из тех редких случаев, когда совсем не хотелось браться за резку, даже чтобы скоротать время. Мне не хотелось пачкать любимые предметы темной энергией, которая переполняла меня.

Слова Орна и вопросы Лорел то и дело вспыхивали в сознании. «Тебе известно, кто он на самом деле?» «Шейд часто играет по своим правилам». «У каждого человека есть слабые места». Эти фразы преследовали меня всю дорогу до жилой части академии.

Незадолго до встречи с командой я купила для всей группы сдобных улиток, начиненных мясом. Нам предстояло провести немало времени в долине, а весь мой опыт говорил о том, что еда значительно подкрепляет энергетические силы, если те оказываются на исходе. Возможно, еда и не понадобится, но лучше было взять ее с собой.

Когда я направилась в сторону выхода из трапезной, то увидела Шейда, он шел по коридору, полному зовущих, и направлялся в ту же сторону, что и я. У меня сердце едва не провалилось куда-то вниз, едва я встретила его. Мы поравнялись и дальше шли вместе. Пойти к нему в комнату наставника после предупреждения Орна я не решалась, и то, что мы пересеклись сейчас, было для меня настоящим спасением, как обломок дерева для утопающего.

Чем ближе к Шейду я оказывалась, тем яснее чувствовала, как все во мне медленно плавится и растекается уже таким привычным, таким мучительным волнением. Как странно никогда прежде не знать этих чувств и теперь вдруг оказаться в самой их пучине. Будто душа человека до некоторых пор совершенно скрывает такие возможности, а потом вдруг обнаруживает их в один момент. Они проявляются так остро, что сам человек порой не знает, что делать с ними.

‒ Что случилось, Кейра?

Шейд смотрел вперед, он шел рядом.

‒ Очень многое. Я даже не знаю, с чего начать, ‒ мой голос выдал меня в одну секунду.

‒ Начинай с того, что так сильно напугало тебя.

Я выдохнула, покосившись на него. Или он так проницателен, или я, действительно, так плохо владею собой. Я рассказала про Орна, про то, что он и Лорел говорили мне, и про все, о чем они спрашивали.

‒ Чем тебе грозит то, что происходит? Орн почти прямо сказал мне, что ему нужно оружие против тебя.

Шейд усмехнулся и качнул головой.

‒ Неужели в такой ситуации ты задаешь вопрос о том, чем это грозит мне, а не тебе.

‒ Об этом я думаю тоже. И немало, поверь мне.

‒ У них ничего нет, иначе они говорили бы с тобой совсем по-другому. Повтори ваш разговор так подробно, как сможешь.

Пока я детально описывала все, что произошло, и повторяла вопросы Лорел, Орна и свои ответы, Шейд слушал не перебивая. Едва я закончила, он выдержал долгую паузу.

‒ Орн велел тебе скрыть все от меня, но ты не скрыла. Почему?

Теперь я молчала, прежде чем ответить.

‒ Потому что я доверяю тебе, Шейд.

Едва он собрался что-то сказать, как я опередила его, приподняв руку.

‒ Только прошу, не говори о том, что доверять правильно и разумно было бы только себе.

‒ Именно это я и собирался сказать.

‒ Это уже случилось.

‒ Что именно?

‒ Доверие. Даже друзьям я не говорю почти ничего из того, что знаешь ты. Просто прими это как данность, даже если здесь я не права.

А затем я вдруг поняла, что как только встретилась с Шейдом и заговорила с ним, меня тут же посетило призрачное облегчение. Я осознала, что даже не думала, говорить ему что-то или нет. Я с самого начала собиралась все рассказать.

‒ У меня с академией свои отношения. ‒ Он все так же смотрел вперед. Я чувствовала, как веет от него темными травами, а еще ‒ силой, которая всегда ощущалась рядом с этим человеком, будто часть его энергии была растворена в пространстве вокруг него, это считывалось и улавливалось моим духом и тоже бередило мои чувства.

‒ Наши с академией отношения далеко не во всем устраивают представителей зовущих, ‒ продолжил Шейд. ‒ Во многом они вынуждены соблюдать определенные условия и настойчиво ищут способы это изменить.

Я вспомнила Орна. «Мы ищем бреши Шейда». «Значит, он не испытывает к тебе слабости?» Все тут же сложилось у меня в голове. Похоже, Шейд в какой-то степени недоступен для них, Орн и Лорел не просто так задавали вопросы о наших отношениях. Если бы он дорожил мной и они бы это выяснили ‒ я бы оказалась его брешью.

Я посмотрела на него и вспомнила его слова. «Будь мы по одну сторону, все было бы иначе». Что именно он имел в виду тогда? Я решительно отодвинула эти мысли. Не о таких вещах мне стоило думать.

‒ Орн пугает тебя, Кейра, а тот, кто напуган, действует неосторожно и опрометчиво. На это и делается ставка.

‒ Я тоже думала об этом. Надеюсь, страх не притупил мой разум, пока они задавали мне вопросы, а я отвечала.

‒ Ты держалась безупречно, несмотря на то, что они устроили тебе.

Я даже растерялась, потому что совсем не ожидала таких слов от Шейда.

‒ Я пыталась не выдать ни тебя, ни себя. Это единственное, что двигало мной, пока я отвечала.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы собраться с духом и наконец спросить:

‒ Это из-за танца?

‒ Я бы сказал так: то, что произошло на празднике, приковало к тебе внимание академии.

Я кивнула, чувствуя головокружительную неловкость и дурноту и от обрывочных воспоминаний о произошедшем в тот вечер, и от того, чем это теперь обернулось для меня.

‒ У них нет ничего для того, чтобы начать действовать и на самом деле подозревать тебя. Если бы что-то было, они говорили и вели бы себя по-другому.

О том, что у них ничего нет, и в особенности о том, что я ничего не знаю, позаботился Шейд, это я прекрасно понимала. Условие о том, что я не буду задавать ему вопросов, теперь обрело для меня совершенно другой смысл. Это меня защитило.

‒ Что мне делать с наставниками Орном и Лорел?

‒ Дай им то, чего они хотят.

‒ Что именно?

‒ Сведения обо мне.

Я расширила глаза.

‒ Боги! Это то, о чем я думаю?

‒ Да, но ты будешь рассказывать им только часть из того, что знаешь обо мне. Ту часть, которую я тебе укажу.

‒ Какую, Шейд?

‒ Расскажи, как я реагирую на смену циклов. На прилив, который начался, когда мы тренировались за территорией. Можешь рассказать про охотников, когда они напали на нас в долине. Пока этого достаточно.

‒ Я должна рассказать про то, что с тебя исчезли раны?

‒ Да. Про них ‒ в особенности.

‒ Ты уверен, что мне стоит говорить такие вещи?

‒ Да. Просто сделай это, остальное ‒ уже моя забота, а не твоя. Сведения обо мне ‒ это то, чего они хотят от тебя. Я сам буду говорить тебе, что ты будешь иногда передавать Орну, и это в какой-то мере сделает тебя их союзником.

Я посмотрела на Шейда с растущей улыбкой, которую пыталась остановить, но ничего не получилось.

‒ Я буду говорить им то, что они и так знают, верно?

‒ Да. Все верно.

‒ И ты даже не будешь просить меня передать им то, чего на самом деле нет?

На этот раз улыбались мы оба. В такие моменты сердце ужасно подводило меня.

‒ Я сделал бы так, но для тебя это лишний риск, а он сейчас ни к чему. Кроме того, это подействует на твой собственный дух.

‒ Что ты имеешь в виду?

‒ Как тебе перспектива врать и путать карты, приводить в заблуждение представителей академии?

‒ Это было бы мне не по душе. Кроме того, так поступать слишком опасно.

Шейд кивнул. В этот момент еще одно осознание пришло ко мне: он не может позволить себе иметь бреши. Тогда проблемы будут у обоих ‒ и у бреши, и у Шейда. Теперь это тоже казалось мне очевидным.

Мое незнание правды само сделало все, что нужно. Орн и Лорел, задавая вопросы, явно следили за моим выражением лица, смотрели на мою реакцию и сами убедились в том, что я совершенно ничего не знаю.

‒ Ты должна понимать, что чем дальше сознательно идешь по этой дороге, тем больше это будет ставить тебя против академии. Такая дорога очень опасна. Об этом я говорю тебе прямо.

‒ Она началась в тот момент, когда ты сказал мне скрывать дух, если я хочу выжить. Академия распорядилась бы мной иначе, я полагаю. Мне уже приходится многое скрывать, чтобы просто находиться здесь на тех же условиях, на которых находятся все остальные зовущие.

Здесь Шейд был согласен со мной, я прекрасно видела. Он сам поставил меня на эту дорогу, скрыв мою чувствительность к духу от академии. Хотя Шейд ‒ один из наставников.

‒ Они действительно могут угрожать безопасности моего брата?

‒ Если Орн будет думать, что ты на их стороне, то нет. Это средство давления, и он им пользуется. Передавай ему то, что я буду говорить тебе, и все будет в порядке и с тобой, и с твоим братом.

После его слов я немного расслабилась.

‒ Мне нужно спросить тебя еще кое о чем. Это важно.

‒ Я тебя слушаю.

Глядя вперед, я собиралась с мыслями. Странным образом расстояние между нами ощущалось совершенно отчетливо, и я тут же вспомнила слова Руты, их она произнесла, когда я лежала в лекарской после отравления. «Ты начинаешь чувствовать пространство между вами. Его сокращение или увеличение. Это становится более ощутимым. Сложно объяснить». Теперь я прекрасно понимала, что она имела в виду тогда.

‒ Вчера вечером произошло кое-что странное с одним человеком, которого я знаю не так давно. Это лавочник, он находится здесь, в Мараканде. Дело в том, что я никогда не слышала его дух.

‒ Ни разу?

‒ Ни разу. Такого не было ни с кем. Даже твой дух я редко, смутно, но слышу, однако от того человека веяние я вчера уловила впервые, оно очень… неправильное.

‒ Подробнее, Кейра. Что именно не так?

‒ Сначала я услышала обрывочную эмоцию, похожую на досаду. Затем она не исчезла, а сменилась пустотой. Потом появилось ужасное беспокойство, человек метался, он забыл, что делал буквально минуту назад, и силился вспомнить. Когда я попыталась мягко воздействовать на его дух, чтобы немного успокоить, он испугался и начал плакать. Умолял его не трогать.

‒ Его дух сломлен, ‒ Шейд произнес это слишком уверенно. Кроме того, он повел плечами и стал излучать отчетливое напряжение. Шейд знал об этом, и, похоже, очень хорошо.

‒ Я почувствовала все именно так и даже сказала бы, что его дух переломан. Будто бы в нескольких местах.

‒ Что еще?

‒ Хозяин соседней лавки утверждает, что такие приступы случаются у того человека в последнее время все чаще. Ему становится хуже. Ты знаешь что-нибудь об этом?

Мы постепенно двигались в сторону выхода из здания, осталось всего несколько коридоров. Я заметила, что некоторые команды с интересом поглядывают на нас с Шейдом и шепчутся. О боги, последствия моего танца до сих пор не рассеялись! Я неловко отвела взгляд, игнорируя внимание окружающих.

‒ Дальше его дух будет разрушаться сильнее, а затем этот человек станет совсем недееспособным. Вопрос только во времени.

‒ Ты уверен? ‒ упавшим голосом спросила я.

‒ Да. Я слышал об этом от того, кто сам ломал чужой дух и делал это не раз.

Я повременила, но все-таки задала следующий вопрос.

‒ Что произошло с тем человеком? Который ломал чужой дух.

‒ Он стал сходить с ума и в итоге покончил с собой. Об этом я говорил с тобой еще в самом начале. Его собственный дух не выдержал.

Я с нажимом потерла висок.

‒ Не могу не проецировать все это на себя, Шейд.

‒ Дух ‒ одна из стихий, а это значит, что ей можно пользоваться и управлять, но никто не знает правил и нюансов и некому тебя этому обучить, не выдав твои способности академии. Я знаю не так много, а единственный человек, кому можно было доверять, кто владел духом и которого я знал, ‒ умер. Он распоряжался стихией не по своей воле и пользовался ею так разрушительно, что это уничтожило и его тоже.

Шейд повернул голову и посмотрел на меня.

‒ Почему ты задаешь все эти вопросы?

‒ Потому что я хочу попробовать помочь ему. Попробовать вмешаться.

‒ Зачем?

‒ У него никого нет. Он стар. Он единственный, кто начал работать со мной в Мараканде как с резчиком. То, что я почувствовала от его духа, ‒ ужасно. Никто не заслуживает такого. Мне жаль его. Может быть, я смогу как-то помочь.

Шейд улыбнулся, широко и тепло, и снова стал смотреть вперед, а я, испытывая очередной прилив ужасной неловкости, уточнила:

‒ Что ты думаешь об этом?

‒ Думаю, что у тебя красивая душа. И она совсем не для этих мест.

Я едва не споткнулась, а мое лицо начало гореть.

‒ Боги, Шейд, я имела в виду совсем не это! Что ты думаешь о такой идее воздействия на дух?

Я даже коснулась переносицы, скрывая пылающее лицо.

‒ Ты должна понимать, что это риск. И для тебя, и для него.

‒ Я понимаю. В этом все и дело. Поэтому не знаю, как поступить.

‒ Как ты хочешь поступить? Ответь сначала на это, сама для себя.

Я наконец убрала руку от лица и снова овладела собой.

‒ Я хочу попробовать. Хочу рискнуть. Но сомневаюсь, хотя чувствую, что так поступить будет правильно.

‒ Сомнения ‒ худшее, что ты можешь сделать с собой. Принимай решение, не дрогнув и не оглядываясь назад. Выбирая одно, ты рушишь другое. Так не смотри на руины, Кейра, смотри вперед.

Я думала о его словах. Они сильно подействовали на меня, как и многое из того, что говорил мне и команде Шейд.

Впереди, у самого выхода, оказалось скопление людей. Мы подходили к ним.

‒ Как поступил бы ты на моем месте?

‒ Я бы не вмешивался, если ценность человека для меня несопоставима с риском, на который я пойду. Но я ‒ не ты. Поэтому решать тебе. Слушай себя, и ты поймешь, как нужно поступать. Дух ‒ твоя движущая сила, и я сейчас говорю совсем не про стихию, а про твой собственный дух.

Я с удивлением посмотрела на него. Боги, он действительно прав. Порой именно мой дух во многом двигал мной, моими поступками и решениями.

К этому моменту мы оказались недалеко от дверей, выход преграждали стражи, они проверяли всех, кто покидал здание. Впереди находился пожилой наставник Дэйн с двумя членами своей команды. Он спросил, что происходит и что именно ищут стражи. Они ответили, что не имеют права ничего разглашать. Это распоряжение Лорел Хайрей, и правила в подобных ситуациях гласят о необходимости обыска всех выходящих из этой части здания. Наставник Дэйн пожал плечами.

‒ Что ж, правила есть правила.

Он предъявил им свои вещи. Каждый зовущий выкладывал все содержимое из сумок и карманов, опуская на стол перед стражами, после чего они сами обыскивали всех выходящих из академии.

Когда подошли мы с Шейдом, мой дух уже отчаянно метался.

‒ Нужно предъявить абсолютно все? ‒ спросила я с умирающей надеждой.

‒ Да, ‒ ответили мне строго. Стражей было двое, никого из них я не знала.

‒ Плохие новости для меня, ‒ ответила я упавшим голосом.

‒ Тебе есть, что скрывать?

Я выдохнула и выложила из сумок один за другим инструменты, а именно резцы шести видов, шлифовальные листы, незаконченную фигурку волка, розовый кристалл, апельсиновые косточки, запасные украшения, твердые духи, веточку дикого цитруса, красивое перо, которое я подобрала на территории академии, пока шла сюда. Деньги. Резинку для волос. Сушеную липу. А еще ‒ целую гору еды для всей команды.

Шейд выглядел сдержанно, когда смотрел на все это, но мне показалось, что он скрыл улыбку. Зато я ужасно покраснела.

‒ Зачем тебе столько всего? ‒ спросил один из стражей.

‒ Могу я уточнить: это имеет отношение к делу?

‒ Нет.

‒ Вот и слава богам, ‒ еще больше краснея, собирала я свои вещи.

Стражи проверили меня, хлопнули по карманам, осмотрели пустые сумки. Все было чисто. Затем они обратились к Шейду с извиняющимся видом, повторив, что таковы правила.

Он достал и положил на стол черный флакон жидкого пламени, который я делала для него, необычного вида коробок с тлеющими палочками и вынул из нагрудного кармана камень с круглой дырой в центре. Именно тот, что я положила ему на руку, в комнате наставника, когда пришла к нему после боя на выживание в долине.

Шейда проверили, вернули ему вещи, но я не ощущала ничего, кроме своего громко бьющегося сердца и сильных чувств, вспыхнувших у меня прямо в груди. Наставник держался как прежде, а я снова расставляла опоры внутри себя.

Сразу за дверьми мы разошлись, я поблагодарила его за разговор и направилась к команде. Все уже были в сборе и ждали меня на площадке. Тай нахмурился, едва я присоединилась к ним.

‒ Кейра, с тобой все в порядке? Ты выглядишь взволнованной.

Даже мое дыхание пока не восстановилось. Как бы разум порой не старался, тело слушает чувства, а не его.

‒ Да, все в порядке, ‒ ответила я. Айна с иронией покачала головой, но ничего не сказала. Похоже, она уловила степень моей искренности.

Глаза Мейли были опухшими от слез, она долго плакала прошлой ночью. Вчерашнее происшествие до сих пор оседало в нас. Я видела это по ней, я чувствовала это по себе.

‒ Шейд назначил сбор команды сразу после речи Одена Хайрея, которая пройдет в главном зале, ‒ объявил капитан.

‒ Глава академии здесь? Он вернулся? ‒ удивленно спросил Крайм.

‒ Да, вчера. Думаю, он сделает объявление о том, что произошло.

Тяжесть тут же разлилась в воздухе между нами. Похоже, все вспоминали наставника Лойда.

В зале собралось множество команд, они едва помещались в пространстве большого помещения. На помосте у дальней стены находились наставники, они стояли в ряд. Шейд, как всегда, был последним. Я невольно оглядела его фигуру, позу, выражение лица. Этот человек был для меня важным. Я понимала это каждый раз, как видела его среди других зовущих.

Теперь наставников было на одного меньше. Очень непросто оказалось осознать такой факт. Рядом с ними стоял человек в светло-серой одежде, изысканной и строгой, с волосами, длинными, белыми и ровными, как у Лорел.

Оден Хайрей носил три кристалла в одном ухе и два в другом. Все они были с золотыми креплениями. Я никогда не видела ничего подобного. Он владел половиной стихий ‒ земля, свет, огонь, воздух и живое.

Оден Хайрей стоял недвижно, убрав руки за спину, и едва приподнял кисть ‒ все тут же замолчали, так что в зале повисла давящая тишина.

‒ Правила ‒ это границы. Это рамки. Они обеспечивают устойчивость и строят систему из хаоса. Делают его ограниченным и отчасти управляемым. Вчера погиб один из наставников: Лойд пренебрег безопасностью и отправился в долину во время шторма, а именно в черный шторм, один из сильнейших под куполом. Охотники впервые вышли из долины. Она видоизменяется, и перемены, происходящие с ней, теперь очевидны для всех. С этого дня команды лишаются права ходить туда в то время, какое сами сочтут подходящим. Шейд предоставит нам знания о вероятных циклах покоя, и команды станут отправляться в долину только в эти циклы. Любой, кто нарушит такое правило, будет наказан отрубанием рук и останется привязанным к столбу казней, пока не умрет.

Оден Хайрей говорил спокойно, он даже не излучал холода и напряжения, как Лорел. Она стояла почти в центре линии наставников, недвижная и прямая. Он развернулся и неспешно подошел к ней.

‒ Ответь мне, Лорел, о чем гласили правила?

‒ О том, что наставники не должны находиться под куполом в день черного шторма.

‒ Кто позволил Лойду сделать это?

‒ Я.

‒ По какой причине ты позволила этому правилу оказаться нарушенным?

После долгой заминки она ответила:

‒ Нет причины, оправдывающей это.

‒ Верно.

Он замахнулся и ударил ее по лицу с такой силой, которой я не ожидала от человека с его жестами и спокойствием голоса. Лорел даже отшатнулась, сделав невольный шаг назад. Но каждый раз она становилась обратно и выпрямлялась. Он бил ее трижды.

Когда Лорел, распрямив плечи, снова подняла голову, в уголках ее рта стояла кровь, а губы оказались разбиты. Оден Хайрей достал белый платок и неторопливо начал вытирать кисть, испачканную кровью. Он продолжил говорить, глядя в зал, белоснежная ткань платка в его руках запачкалась алым.

Он рассказывал о том, что с Долиной теней происходят тревожные перемены. Вчерашний шторм показал прежде небывалый выброс теней. Испытания на выживание проводиться больше не будут, академии нужны зовущие, и все новые команды отныне будут заняты защитой окрестностей, патрулированием и отловом выживших теней, а самые сильные группы и те, кто уже работает на академию, должны продвигаться в глубь долины, чтобы искать ответы, и делать это нужно очень быстро.

Меня затопило смутное облегчение от его слов. Знание о том, что Шивон хотя бы не будет проходить испытание, сняло часть тяжести с моих плеч.

Когда Оден Хайрей закончил, отпустив всех, то подошел к Лорел. Он дал ей платок, испачканный ее же кровью, взял ее лицо в ладони и коротко поцеловал девушку в лоб. Она в ответ коснулась губами его руки, но при этом выглядела так, будто была целиком отлита из стали и напряжения. Ее бледное лицо горело от ударов, а в глазах застыл клокочущий холод.

Мы покинули зал и пришли к площадке, на которой нас всегда собирал Шейд. Долгое время команда молчала, ожидая его прихода. Крайм поежился и, первым нарушив тишину, сказал, что примерно таким и представлял себе главу академии.

Наставники вышли из здания. Шейд отделился о них и направился к нам, остановившись на привычном расстоянии. На его руке с татуировкой затмения темнели браслеты, сплетенные из кожаных шнуров. Я только сейчас обратила на них внимание и уже почти перестала удивляться таким совпадениям, разве что у меня такие браслеты были на обеих руках.

Его одежда черных и мглисто-серых тонов маракандского кроя разбавлялась тонкими вставками кожи, на штанах были пояса с креплениями. Ничего подобного на нем я еще не видела. Тай кивнул, приветствуя наставника как капитан. Я была рада видеть Шейда, снова стоящего перед командой, это я поняла не столько разумом, сколько ощутила сердцем.

Мейли выглядела подваленной, она приподняла руку и тихо спросила:

‒ Почему это произошло с наставником Лойдом?

‒ Он пренебрег безопасностью команды. Сделал то, чего не должны делать вы, если хотите остаться целы, ‒ поставил на кон жизни.

‒ Ради чего? ‒ спросил Тай.

‒ Ради редких артефактов, а именно ‒ ради предметов, и не имеет значения их название и ценность. Тай, это твоя забота. Именно для этого я тебя и учу. Ты должен расставлять приоритеты.

Капитан кивнул.

‒ Почему охотники смогли выйти из купола? Значит ли это, что и остальные охотники тоже теперь станут выходить из долины?

‒ Этого не знает никто, кроме самих теней.

‒ Шейд, я должен рассказать о ситуации с боем, которая возникла вчера возле купола. Она произошла до того, как ты вышел из долины с первой командой. Это важно.

‒ Что за ситуация?

‒ Кейра не смогла убить воплощенного угля, женщину. Зараженная кинулась на группу, я скомандовал Кейре поразить эту тень водой, она пыталась дважды, но у нее не вышло, потому что зов обрывался каждый раз. Капитан третьей команды уничтожил угля камнем. Об этом вмешательстве я бы тоже хотел спросить.

‒ Они будут прикрывать вас в периоды сильных теневых извержений.

‒ Я уверен, что мы бы справились сами.

Шейд проигнорировал его слова, посмотрел на меня и сделал движение головой ‒ знак, призывающий меня отойти с ним. От Тая повеяло досадой, но он ничего не сказал.

Мы отступили от границ площадки, оказавшись в стороне от команды.

‒ Что именно вчера случилось, Кейра? ‒ спросил Шейд, когда мы остались наедине.

‒ Я не смогла убить ту женщину. Имя воды споткнулось во мне, и у меня дважды не получилось призвать разящие струи.

‒ Попробуй ответить почему. Говори, как есть, а не как правильно, для этого я и отвел тебя в сторону.

В следующий момент он поднял голову и посмотрел на команду. Его взгляд выразил упрек и раздражение.

‒ Айна, ‒ Шейд повысил голос так, чтобы его слышали с расстояния, ‒ ты начинаешь действовать мне на нервы.

В меня ударило обескураженностью, я увидела явное удивление на лице Айны. Шейд ощутил, что она пытается подслушивать! Может быть, Айна переусердствовала в попытках? Она подняла руки в примирительном жесте и ничего не сказала. Шейд снова посмотрел на меня. Он ждал ответа. Привычное волнение снова начало приводить в движение мои чувства.

‒ Я не знаю, как выразить это словами, но что-то не дало мне убить зараженную женщину. Боюсь, что если я начну делать это с людьми, пусть даже захваченными тенью, если как-то договорюсь с собой и об этом тоже, переступив еще одну черту, то еще дальше уйду от себя. Так далеко, что мне уже некуда будет возвращаться и от меня прежней мало что останется.

Я озвучивала самую суть своих переживаний, которые на фоне всех происходящих событий звучали просто глупо, ведь передо мной стояли вопросы выживания.

‒ Мне больше нечего сказать. Я понимаю, что это не аргумент. Скажи, что мне делать, и я постараюсь себя настроить.

Шейд внимательно посмотрел на меня, после чего направился обратно к команде, дав мне знак вернуться в группу. Когда мы снова воссоединились, он сказал:

‒ Юрай, с этого дня людьми, зараженными тенью, будешь заниматься ты.

Музыкант уставился на Шейда так, будто впервые его увидел. Меня затопило потрясение и благодарность. Я совершенно не ожидала, что Шейд поступит так.

‒Я? ‒ Юрай заморгал. ‒ Но как же я буду делать это?

‒ Убийственной силой своей музыки, ‒ холодно ответил наставник. ‒ Юрай, ты владеешь камнем, если ты забыл. Твоя задача на фоне остальных зовущих в группе слишком мала, ты только держишь воздух и периодически давишь прыгунов.

‒ Но я едва справился даже с этим к моменту испытания! Мои стихии очень плохо подчиняются мне!

‒ Это твои проблемы. То, что ты плохо управляешься со стихиями, не значит, что ты должен быть в команде на особом счету. Это значит только то, что тебе нужно больше тренироваться и меньше играть на лютне.

Крайм дрогнул и потер губы, скрывая улыбку.

‒ Кейра занимается иллюзорами, ловушками и воплощенными тенями. Если битвы с людьми, зараженными тенью, перегрузят ее еще больше, это создаст угрозу для всей команды. Зато у тебя, Юрай, очень маленький функционал. Самое время его расширять.

‒ Но я не уверен, что смогу сделать такое с воплощенными тенями!

‒ В чем именно ты не уверен?

‒ Что смогу вот так просто убивать.

‒ Правда? Разве не ты убил свинью-угля ударом клинка в горло, а затем отрезал ей голову?

Все стояли, уставившись на Шейда, утонув в очередной волне замешательства.

‒ Это… не совсем точная правда. ‒ Юрай прочистил горло, приподняв палец. ‒ Скорее, творческие фантазии.

‒ Значит, в твоих интересах превратить их в правду, чтобы тени не сожрали твою команду и тебя вместе с ней. Зараженные люди с этого дня на тебе. Привыкай. Камень в твоем случае ‒ такая же рабочая стихия, как и воздух. ‒ Наставник перевел взгляд. ‒ Тай, ставь на эти задачи Юрая каждый раз во время похода в долину, и если он не справится, тогда подключай других членов команды, пока он не сможет делать все сам.

Когда наши с Шейдом взгляды пересеклись, я посмотрела на него с благодарностью и облегчением. Мне хотелось, чтобы он увидел это. Когда слова были недоступны, порой хватало просто взглядов. Шейд поймет все, что я хотела сказать, я это знала.

Наставник прошелся перед нами, сложив руки на груди.

‒ С этого дня ваши задачи под куполом будут делиться на две части. То, что нужно академии и что буду говорить вам делать я, это вы станете делать в первую очередь, и то, что интересует лично вас. Пока выполняете основное задание, можете добывать артефакты, возиться с образцами или изучать жизнь под куполом, искать редкие вещи ‒ это уже ваше дело. Но главной целью, Тай, как и прежде, должна быть безопасность команды. Жизни ‒ на первом месте. Это должно быть для тебя превыше всего. Всегда ищи баланс между риском и осторожностью. Ваши личные задачи ты должен согласовывать с группой, потому что это не только твоя жизнь, но и их тоже, твои личные цели не могут главенствовать здесь, иначе это начнет разрушать вас как команду. Все ясно?

‒ Да. ‒ Лицо Тая отражало концентрацию и напряженную мыслительную работу.

На вопрос об охотниках Шейд ответил, что теперь мы должны будем ходить в долину строго в те циклы, которые он нам укажет. Таким образом, охотников мы встретим с наименьшей вероятностью.

Когда наставник направился к восточным воротам, впервые мы шли за ним не со страхом и тревогой, а с волнением и предвкушением. Потому что знали: он покажет нам новые места и новые возможности.