Читать книгу Нур. Дважды рождённый. Дважды король. Книга 1. От незнания. К неизвестности - Группа авторов - Страница 3

Однажды утром я проснулся и как обычно вышел к роднику. Зевая и протирая заспанные глаза, я не всматривался вдаль. Холодная вода смыла сон и, умывшись, я посмотрел и онемел от страха. Почти все огоньки исчезли.

Только вчера их было девятьсот пятьдесят!

Поборов страх, я помчался по полям, едва различая в потускневшем и потерявшем свои цвета моём маленьком мире угасающие огоньки. Я пробежал повсюду, спотыкаясь и падая, сминая колоски по полям, раскидывая грязь и глину ногами по высохшему руслу реки, и насчитал всего пятьдесят огоньков.

Они едва светились, тускнея и набирая силу вновь, пульсируя из последних сил, они почти не защищали от тьмы.

Последний огонёк слабо сиял в глубине леса, на самом краю у стены купола. Совсем потеряв дыхание, я добежал туда и упал возле него. Он медленно парил в воздухе в нескольких шагах от купола. Отдышавшись и придя в себя, я поднялся и пошёл поближе к огоньку. Но едва сделал пару шагов, как он замерцал и исчез, открывая мне вид на стену купола, за которой я увидел два красных глаза.

Купол изолирует звук. Глаза не двигались. Они пылали так ярко, что красные всполохи поднимались вверх. Я оцепенел и не мог двигаться. Красный взгляд сковал всё тело. Это было единственное, что я когда-либо видел по ту сторону за всю свою жизнь.

Я простоял так, пока не вернулись силы, пока сознание не стряхнуло с себя оплёт страха. Первой мыслью, первыми словами, что я услышал у себя в голове, были: беги, беги и не оглядывайся назад.

И я побежал, сорвав дыхание десятки раз, я не остановился ни на миг, пока не вбежал в комнату к матери. Она спала и была очень бледна. Её губы стали пурпурными, отдавали синевой. Бокал с водой опрокинут и разбит. Сквозь сон она шептала заклинание. Я не знал его, не смог бы и повторить, ведь силы предела у меня не было. С рождения я ею не обладал. Мама шипела заклинание, её тело корчилось и извивалось, одеяло спало на пол, подушка промокла. Её голос был страшен, он искажался, переходя с шипения на вопль.

Я испугался. Я никогда не видел её такой. Не был готов увидеть.

Мне хотелось верить, что каждый новый день будет таким же, каким он был вчера.

Но этот день был совершенно иным.

Сегодня, закончив выкрикивать заклинание, моя мама проснулась.

Первый раз, за последние шестнадцать лет.

Мама: Нур, милый, ты почему такой испуганный стоишь? Что случилось?

Нур: Мама! Мама! Там огоньки! Они погасли! Они почти все погасли! Их осталось сорок девять! И там глаза, красные глаза за куполом. Они там, где лес! Где лес, они там, смотрят! Мне страшно!

Мама посмотрела на свои побледневшие руки, и, обняв меня, успокаивающим голосом сказала.

Мама: Дорогой мой, любимый Нур, время пришло. Мне пора рассказать тебе всё.

Ты самый сильный, говорила мне мама когда-то давно, но сейчас, обнимая её в первый раз за столько лет, я не сдержался и заплакал.

Нур: Мама! Я не хочу, чтобы ты умирала! Скажи мне, что ты не умрёшь! Ложись в постель, я сейчас принесу новый стакан воды!

Мама: Не надо, милый. Лучше я выйду и посмотрю на эти глаза сама, и посчитаю огоньки. Вдруг ты ошибся и насчитал меньше? Побудь пока здесь и за мной из дома не ходи.

Нур: Нет, мама, там глаза, они страшные, они тебе навредят, я пойду с тобой!

Мама: Лучше принеси мне меч и щит отца. Ты ведь следил за ними, как я тебе наказала?

Нур: Конечно следил! Сейчас принесу, только не уходи!

Мама: Беги, я подожду у двери.

Я побежал по дому в оружейную. Щит стоял по центру комнаты на небольшом постаменте и был выше меня почти на четыре головы. Мне всегда приходилось подставлять стул, чтобы дотянуться до его верхнего края и протереть.

Я подставил стул с обратной стороны щита, там, где была рукоять, и ухватился за неё. Но поднять не смог. Я не смог даже столкнуть щит с постамента, хотя держался он всего на одной маленькой стальной палочке-упоре. Как я ни старался – он не двигался и не поддавался. Промучившись со щитом, я бросил его и, спрыгнув со стула, подбежал к стойке с мечами.

В центре, среди всех мечей, булав и копий, был самый большой, кристальный обоюдоострый меч, с лунного цвета каймой по центру лезвия, гардой в форме трилистника и алым камнем на конце рукояти.

Меч был огромен, почти во весь мой рост. И настолько же тяжёл. Я уже пытался поднять его раньше, ведь мать запретила мне трогать только щит, но у меня никогда не получалось, не хватало сил. И сейчас, я упирался ногами в пол и со всей силы тянул рукоять вверх, но не мог поднять. Я тянул и тянул, кричал и плакал, пока рука не соскользнула с рукояти, а вена не прошлась по лезвию.

Кровь облила кайму и стекла к рукояти, к листьям гарды, наполняя их изгиб.

Я закричал от боли и упал на спину. Рана была такой глубокой, что кровь из вены брызнула мне на лицо. Протирая глаза, я разглядел, как одна капля упала на грань алого камня.

И камень засиял.

Оружейная наполнилась багряным светом. Отражаясь в нем, светился доспех отца. Меч парил в воздухе. Лёжа на полу, приподнявшись на локте, я смотрел на него, пока меч в одно мгновение не развернулся наконечником, что смотрел прямо на меня. И тогда я услышал мелодию, тихую, спокойную, как голос моей мамы.

Мелодия была чарующей.

Меч издавал её.

Это был его голос.

Голос меча моего отца, что повис в воздухе и был готов одним ударом пронзить мне сердце.

Но он ждал. Не нападал. Оценивал, словно живое существо.

Кровь хлестала из вены, заливая пол.

Я не выдержал и закричал: «Я Нур! Сын Дункана! Ты не смеешь напасть на меня! Ты должен подчиниться! Мама в опасности, ты нужен мне!»

Меч вздрогнул, мелодия затихла.

Перевернувшись в воздухе, он подлетел и лёг прямо мне в руку, в ту ладонь, где была рана. Я вновь услышал мелодию, но уже намного громче, ярче, понятней. Теперь это была моя мелодия, она пробиралась по руке и расходилась по телу, затягивая разорванную вену, пока кровь не прекратила вытекать.

Неподъёмный вес изменился, стал легче. И теперь я смог поднять меч моего отца.

Вот так-то! Мама! Я иду!

Я выбежал из оружейной и направился с окровавленным мечом к двери на улицу.

Дверь открыта, мамы нет.

Она пошла к глазам, она точно пошла к ним. Одна! Надо догнать её!

И я побежал. По извилистым тропам к полям, через них – к лесу. С каждым моим шагом где-то вдалеке тухли ещё оставшиеся огоньки, становилось так темно, что я бежал почти вслепую, по памяти. Все тропы я знал наизусть.

Я забегал в поля с проросшими колосками, и они закрывали мне лицо, но выбегая на край второго поля к границе леса, колоски стали меньше. Они едва касались колен.

Вдалеке, в чаще леса, парили в воздухе красные глаза. Теперь, почти в полной темноте, они светились ещё сильней, ещё злее, ещё яростнее. На их свету был силуэт матери. И я ринулся к ней с криками.

Мама! Мама! Уходи! Я поднял меч отца! Он у меня! Я тебя защищу!

Чем ближе я подбегал к матери, тем сильнее начинал сиять меч, его золотые лучи пробивались меж стволов деревьев, освещая мне путь и разбегаясь в стороны, они прогоняли тьму. Тогда я поднял меч над головой и закричал, сам не понимая как появившимся неизвестным мне голосом, неистовым, гулким и низким, как катящийся с холма огромный валун.

Tuor da notru vall'um! Tuor da notru vall'um! Tuor da notru vall'um!

Позади меня, где стоял наш с мамой дом, раздался грохот. Обернувшись, я увидел, как из крыши дома сияет небесно-голубой свет, каменная стена обрушилась. Свет направлялся в мою сторону. Стремительно, как комета, он летел мне на встречу, разрывая на своём пути холмы, раскидывая грязь и землю, срезая колоски с полей и разрубая напополам деревья. Свет приближался невероятно быстро. От испуга и неожиданности я закрылся ладонью левой руки, правая – держала меч.

Свет застелил глаза, и я почувствовал удар. Что-то вцепилось мне в руку.

Моя рука сжимала рукоять, надпись за ней сияла голубым светом вместе с поверхностью щита. И слова Tuor da notru vall'um, что скрывали свой смысл столько лет, наконец-то, открылись мне.

Осыпаясь сияющей пылью, они покрывались поверх понятным мне языком.

Подвластен буду лишь защитнику.

Мама стояла совсем неподалёку, прикоснувшись рукой к куполу. Её бледный палец был направлен промеж красных глаз.

Я побежал к ней, поднимая меч над головой, ослепляя безмолвствующий взгляд деревьев и держа пред собой щит отца. Чем ближе я подбегал, тем сильнее светилась надпись. Ещё пару шагов, ещё чуть-чуть, меч уже в замахе, готов разить. Я пробежал такое расстояние так быстро, как только мог, но совсем не выдохся, сил было столько, что разогнавшись, я едва уклонялся от стволов деревьев. В последний момент я прыгнул и замахнулся, но мать подняла руку вверх и крикнула.

Мама: Остановись, сын!

Голос матери свёл на нет всю мою ярость, всю решимость. И в неуклюжем манёвре в воздухе я прервал атаку и упал на землю рядом.

Мама: Не нападай, Нур!

Нур: Отойди в сторону мама! Что-то странное происходит. Ты говорила, что мы остались одни в этом мире, и нет ни одной живой души, нет ни одного человека или существа. Нет ни камней, ни городов, ни рек!

Мама: Всё именно так, сын. Живы только мы одни. То, что смотрит этими глазами за стеной купола – не живо.

Нур: Как это может быть? Там же бушует буря чёрного песка. Если она уничтожает целые города и реки, то почему не убило эти глаза?

Мама: Я не знаю. Но купол непроницаем. Ничто не пройдёт. Если бы обладатель этих глаз мог сюда попасть, то давно бы уже сделал это.

Мать подошла ещё ближе к куполу, так близко, что её глаза смотрели почти вплотную в его стену. И тогда я заметил, что красные глаза были намного выше мамы, на несколько голов. Они никак не реагировали на её приближение, всё так же стояли на месте и пылали красным светом.

Мама: Тот, кто стоит там, он связан силами предела с этим миром. Эти силы настолько мощны, что даже чёрная буря не может разорвать эту связь. Нам надо вернуться в дом и поговорить, Нур.

Мать, всё время стояла спиной ко мне и не оборачивалась, но закончив последнюю фразу, она посмотрела на меня:

Мама: Великий предел! Нур! Как ты вырос!

Свет от сияния меча падал на всё вокруг, отражался от чёрной стены купола. Поднимаясь с колен и выпрямляя ноги, я заметил, что смотрю сверху вниз на маму и на красные глаза за стеной. Я подошёл ближе и увидел своё отражение. Отражение маленького девятилетнего мальчика, что было в нём все последние года, исчезло. Там стоял рослый мужчина, с золотыми волосами, мечом и щитом, которые не касались земли.

Одежды почти не осталось, мужчина был совсем гол. И только красный кусок, бывший некогда моей рубахой, висел на поясе и спускался до колен.

Маленькие и хилые ручки ребёнка обросли сильнейшими мышцами, плечи были так широки, что я видел их, не поворачивая головы, а в ногах пульсировала такая мощь, что казалось, будто в один прыжок я преодолею всё расстояние до самого дома.

Нур: Мама, что случилось? Почему я вырос?

Мама подошла и обняла меня, её голова едва касалась низа моей груди.

Мама: Потому что время пришло, Нур.

Какое время? К чему пришло? Я не знал, какой вопрос задать. Я не знал, что ей ответить. Меч и щит выпали из моих рук, и я обнял маму. Так, под взглядом красных глаз, мы простояли совсем немного и она, успокоившись, сказала.

Мама: Ты совсем голый, пойдём домой, возьмёшь одежду отца, теперь она будет тебе в пору. И я всё объясню.

Отпуская меня из своих объятий, она направилась в сторону дома, но обернувшись, добавила:

Мама: И подними щит и меч отца. Негоже им лежать в грязи.