Читать книгу Нур. Дважды рождённый. Дважды король. Книга 1. От незнания. К неизвестности - Группа авторов - Страница 8

За четыре года обучения в школе-адаптаторе Кинат успешно освоил все базовые направления, те самые, что должен был изучить в школе Тикута.

Как и пообещал Оллиуру, Кинат помнил его слова.

Но сбылись они совсем по-иному.

Пройдя обучение, он столкнулся только лишь с испугом. Все, ученики и даже учителя, сторонились его. Из-за чего Кинат большую часть времени проводил в одиночку. Учёба – всё, что у него осталось. Когда в тёплые летние деньки за окнами звучал смех веселящихся детей, он закрывал ставни и накладывал заклинание предела движения воздуха на всю комнату, создавая прослойку тишины. Когда снежными вечерами ученики играли во дворе школы, произнося заклинания движения и превращая тысячи снежинок в небольшие снежки, закидывая заклинанием полёта друг в друга, Кинат заряжал пределом свою амфуру и наполнял алхимическими веществами колбы.

За все эти пять лет родителям он написал много писем. Но самым важным было первое, то самое, где он красочно описал всё, чему научился. Он рассказал, как легко даётся учёба, и как в особенности, у него отлично выходит работа с магической амфурой.

Письмо было объёмным, на несколько страниц. Закончив писать, перо оторвалось от пергамента и мягко опустилось в чернильницу. Не поднимаясь с кровати и глядя в серый потолок, провожая взглядом маленького паучка, плетущего свою паутину в тёмном углу, своего единственного друга, Кинат произнёс заклинание движения и конверт запечатался.

Но в лежащей на столе бумаге чего-то не хватало. Тогда Кинат вскочил с кровати, распечатал конверт и на оставшемся пустом клочке уже своей рукой дописал «Мама и папа. Спасибо, что разрешили мне отправиться в школу Икоса. Я стану лучшим учеником, и вы будете мною гордиться. А когда-нибудь я стану Главой Коллегии и заберу вас жить в столицу. Мама, я вылечу твой кашель, а папа никогда больше не будет работать в шахте! Я очень хочу увидеться с вами по окончанию обучения в школе-адаптаторе. Надеюсь, у вас всё хорошо. Ваш сын, Кинат».

Едва уместив стопку исписанных листов в конверт, он запечатал его повторно, обильно смазав липкой мастикой, ибо конверт то и дело намеревался раскрыться, не выдерживая такого объёма.

На следующий день, выждав поток выезжающих из Икоса караванов, Кинат нашёл среди них тот, что направлялся куда-то далеко, но прокладывал свой путь через Тикут. Заплатив караванщику и взяв с него обещание, обязательно доставить письмо по адресу своего дома, Кинат отдал конверт.

Караванщик дал слово, что письмо будет доставлено через несколько недель и отбыл.

Долго ждал Кинат ответа. Ежедневно по окончанию учёбы он выходил к воротам школы-адаптатора и ждал караваны, спрашивая про тот самый караван и того самого караванщика. Спустя несколько недель из-за холмов на горизонте появлялся нужный. Не выдержав медленного хода повозки, Кинат, произнеся заклинание лёгких ног, помчался к нему навстречу.

Караванщик с уверенностью сказал, что нашёл дом Кината и даже описал его в деталях, чтобы доказать, что не врёт. Но в тот момент дома никого не было, и караванщик просунул письмо под закрытую дверь, предусмотрительно оставив дополнительную записку с информацией о следующем караване, через который можно передать ответ.

Караваны – важная часть жизни всего Йоноранда. Не смотря на то, что существует и заклинание лёгких ног, и заклинание полёта, переносить тот объём вещей, что возит караван, собственноручно не под силу было никому. Поэтому караванами пользовались все, передавая через них, в том числе письма родственникам, которые частенько занимали чуть ли не половину всего того, что везла повозка. Сеть караванов была хорошо развита и, нередко случалось так, что два каравана, следовавших в противоположных направлениях встречались где-нибудь посередине, в таком маленьком городке, каким и был Тикут.

Караванщик сказал, что ответ должен был уже давно вернуться к Кинату, как раз с таким караваном. Едва ли не неделю назад.

Но ответа не было.

Тогда Кинат написал ещё одно письмо. За ним ещё два. Три. Десятки.

Все остались без ответа.

Маленький мальчик, оторванный от своих родителей и ведомый глупостью своей юности, затаил на них обиду, решив, что не нужен им. Что мама с папой и без него живут хорошо. И, возможно, даже рады, что теперь у них нет сына.

Эту обиду, эту глупейшую из ошибок, Кинат сохранил в своём сердце и пронёс через все четыре года обучения в школе-адаптаторе. И как часто бывает свойственно всем людям, обида осела на дне сердца посланника. Как мутный ил оседает в стоячем водоёме. Он лежит там себе спокойно и служит основанием для живности, но стоит только человеку шагнуть в мутную воду, как ил поднимется. Срываясь после десятилетий покоя, он разрушит и всё то, что было построено на нём.

В последний раз Кинат дал своим родителям шанс, написав письмо под конец пятого года обучения. В нём, он кратко просил их приехать, хотя бы на выпускной, перед поступлением в старшую школу Икоса.

В выпускной день, выходя из ворот школы адаптатора, так как закончил её на год раньше остальных, Кинат в одиночку подходил к большим белым воротам города Икос. В последний раз он обернулся и посмотрел на дорогу, по которой шли караваны. Она была пуста. С момента отправки последнего письма прошло два месяца – достаточный срок, чтобы родители могли передать ответ.

Но их молчание осталось неизменным.

Первый из двенадцати засовов, символизирующих двенадцать законов Йоноранда, с глухим ударом отомкнулся. За ним последовал второй, третий. Ударами они отсчитывали последние секунды, что Кинат дал своим родителям.

Ранним утром того дня, солнце восходило и освещало пустую караванную дорогу. На ней не было никого. Ни караванов, ни пеших странников. Кинат смотрел на протоптанную сотнями, тысячами колёс и ног дорогу, сжимая в руках свою сумку. В ней хранилось немного вещей: записи из дневника для исследований, который Кинат завёл ещё на втором году обучения, десяток перьев, реторта и два артефакта. Те самые наручники и ошейник. Сила, вложенная в них амфурой, давно иссякла, да и Кинату они перестали быть нужны ещё на втором году обучения, однако он не снимал их до самого конца. Замечая ещё более испуганные взгляды своих одноклассников и преподавателей, едва он появлялся в коридорах и залах школы без своих ограничителей, он надевал их вновь, лишь бы поменьше людей обращало на него внимание.

Последний, нижний засов, с глухим ударом разомкнулся.

Кинат отвернулся от дороги и посмотрел на раскрывающуюся щель меж двух дверей. За ними он увидел Оллиура. Он стоял в своём коллегиальном облачении – белой мантии с зелёным пятиугольным знаком на левом плече и символом пера, обозначением занимаемой должности писаря Коллегии. В своих руках он держал ещё одну мантию, серую.

Четырнадцатилетний Кинат никогда более не направлял взгляд на горизонт. Не послав по скрытым за холмами дорогам ни одной мысли и ни одного письма вслед, он заключил: «Оллиур забрал меня от родителей четыре года назад. Он единственный не испугался меня и поддержал в первый день. Теперь, так же он один встречает меня в мой выпускной. Теперь он – моя семья. Другой у меня нет. И никогда не было»

Оллиур стоял, распахнув руки в ожидании.

Не проронив ни одной слезы, Кинат кинулся к нему в объятия. В последний раз он позволил себе побыть маленьким мальчиком.