Читать книгу Грань забвения - Группа авторов - Страница 2

Артём проснулся от того, что в комнате было слишком светло и слишком тихо. Шторы вчера он явно не закрывал. Солнце било в глаза прямым лучом, отсвечивая от стеклянного столика, и голова гудела, как после бессонной ночи. Сновидений он не помнил вовсе.

Он сел в постели, прислушиваясь к себе. Тело словно принадлежало другому: ломота в спине, тяжесть в руках, слабость. На губах появился солёный привкус, как после истерики или от обезвоживания.

"Я… дома?" – только сейчас он осознал, где находится.

Да, это точно была его квартира. Его спальня. Всё на своих местах. Но что-то было не так. Воздух был будто чужой.

Он медленно поднялся, пошёл в ванную. В зеркале его встретил уставший, бледный человек с опухшими веками и небритым подбородком. Артём поднёс ладонь к лицу, и задержался. Его рубашка – та, в которой он был вчера – была надета наизнанку.

Он расстегнул пуговицы и бросил её в корзину. На внутренней стороне правого предплечья проступала узкая красная полоса, будто ожог. Не глубокая, но чёткая, чуть изогнутая, как клеймо. Он провёл по ней пальцами – не болит, но кожа вокруг чуть раздражена.

"Когда?.." – он пытался вспомнить путь домой, вечер, ночь. В голове было пусто.

Он вернулся в спальню. На тумбочке лежали ключи, телефон и… не сразу, но он заметил – в кармане брюк остался кристалл. Артём достал его и замер.

Кристалл казался теплее, чем вчера. Матовая поверхность едва уловимо пульсировала, словно дышала. Внутри не было света, но был намёк на глубину, на что-то, что смотрит в ответ.

Он резко положил его обратно в карман, будто боялся, что кристалл услышит мысли.

Возвращаясь в ванную, Артём схватил щётку, машинально выдавил пасту. Он не хотел смотреть в зеркало, но взгляд всё равно скользнул вверх.

Сначала ничего особенного не происходило. А потом пошла задержка.

Отражение отставало от движений на долю секунды. Совсем чуть-чуть. Почти незаметно, но достаточно, чтобы сознание взбунтовалось от увиденного.

Артем медленно поднял руку. И отражение сделало то же самое, но чуть позже. Он поднёс палец к щеке – и в зеркале палец остановился прежде, чем коснулся кожи. Глаза отражения смотрели ему в глаза, но казались слишком внимательными.

Он резко отступил от зеркала. Тень от собственной фигуры прыгнула на пол, и всё стало как прежде.

– Усталость… – пробормотал он в очередной раз и зажал виски ладонями. – Просто перенапряжение.

Однако, он не верил самому себе.

Артём вышел из дома, стараясь дышать ровно. Утренний город шумел и жил своей жизнью, как обычно. Машины тянулись в пробке, продавцы разворачивали палатки у метро, кто-то громко говорил по телефону. Всё – как всегда. Но в этом "как всегда" уже пряталось что-то иное. Он ощущал это собственной кожей.

Он прошёл пару кварталов, когда в ушах появилось звонкое дрожание – не боль, не гул от усталости, а тонкий, почти музыкальный, звон. Сначала едва заметный, затем все более настойчивый.

Артём остановился у перехода, закрыл глаза. Звук не исчез. Более того – в нём начали проступать голоса.

Зазвучали обрывки фраз, произнесённые без интонации, не-человеческим тембром, будто кто-то говорит:

– …перепутье…

– …Грань… приближается…

– …она грядёт… сосуд пробуждён…

Он схватился за лоб, почувствовал липкий пот на висках. Люди вокруг продолжали идти, не обращая на него внимания.

– Что за чёрт… – прошептал Артем.

Он заставил себя двигаться дальше – шаг за шагом, будто преодолевая сопротивление воздуха. Вошёл в метро, прошёл через турникет. Впереди появиля эскалатор, чья лента, казалось, тянулась слишком медленно, слишком плавно. Шаг на ступень – и звон в голове усилился.

Вагон метро встретил его глухим скрежетом. Он вошёл и встал у двери, уставившись в своё отражение в стекле. Опять. Опять другой взгляд…

Поезд дёрнулся, пошёл. Остановка "Смоленская". Артём моргнул. Следующая должна быть станция "Арбатская". Но когда он поднял глаза к табло, оно показывало: "Курская".

Он стоял в том же положении. Люди рядом совершенно новые. Кто-то вышел, кто-то вошёл. Артём чувствовал холод в пальцах, как будто провалился в сон наяву, причем стоя. Провал в памяти. Целая станция прошла мимо, а он ничего не заметил.

И тут он услышал голос – не в голове, а рядом.

– Ты её уже слышишь, да?

Артём резко обернулся.

На сидении рядом с дверью пристроился старик в выцветшей кепке и с глазами, в которых не было зрачков. Зрачки были затянуты молочной пеленой, как у слепого. Но он смотрел прямо на Артёма и улыбался.

– Что… что вы сказали? – выдохнул Артём.

– Тишина скоро раскроется, – прошептал старик. – Не бойся. Она уже здесь.

И просто отвернулся, как будто ничего не было.

Когда поезд остановился, Артём выбежал на платформу, чувствуя, как в висках стучит кровь. Он приложил руку к груди – кристалл под курткой вибрировал слабым теплом.

***

Он открыл дверь в свой кабинет и только тогда понял, что не помнит, как сюда попал. Он не помнил ни как проходил через холл, ни каких обычных разговоров на ресепшене, ни ожидания в лифте… ничего. Последнее, что осталось в памяти – гул в метро и мутный взгляд старика.

А теперь он видел знакомый кабинет, мягкий свет от ламп, приглушенный городской шум за окном. Часы на стене показывали "13:14".

– Что за чёрт…

Он сел в кресло и провёл рукой по лицу. Часы показывали верное время, это подтвердила панель на мониторе. Он явно пришёл к положенному времени, к восьми часам, как и всегда, но в памяти зиял провал, тёмное пятно, как чёрная краска, разлитая по киноплёнке.

Раздался стук в дверь.

– Артём Сергеевич? – приоткрылась дверь, заглянула молодая медсестра, Лена. – Всё хорошо? А то вы с утра как с Луны свалились. У нас уже дневной приём начинается, скоро пациент на 13:30.

– Да… всё в порядке, – он натянуто улыбнулся. – Просто не выспался.

Лена кивнула, но глаза её задержались на нём чуть дольше, чем положено. Как будто что-то в нём изменилось. Он чувствовал это и сам, словно стал чуть тоньше, чуть менее плотным.

Следующим заглянул коллега – физиотерапевт Константин, с чашкой кофе.

– Ты, кстати, в зеркало сегодня смотрелся? – сказал он с улыбкой. – Видок у тебя, как будто ночью тоннель копал.

Артём хмыкнул.

– Неважная ночь была.

– Это видно. И рубашка опять наизнанку? – Константин ткнул пальцем в его воротник. – Тебя точно не подменили?

Когда он ушёл, Артём подошёл к столу, запустил внутреннюю систему мониторинга. Сначала – поток обычных, рутинных записей: пациенты, сотрудники, коридоры, скучная стабильность.

А потом – его кабинет. С девяти до одиннадцати – ничего особенного.

С одиннадцати до тринадцати – началось странное.

Он перематывал записи.

Сначала появился еле уловимый шум. Потом возникли пятна, искажения изображения. Лица людей расплывались, движения становились дергаными, как будто камеры видели всё через водяную рябь.

И наконец – он сам, сидящий за столом, но… не двигающийся. Замерший, с пустым взглядом, словно вырезанный из бумаги.

Иногда он вставал и ходил по комнате, но в каком-то слишком замедленном темпе, словно каждое движение давалось с усилием. В какой-то момент экран почернел. Затем – резко вернулось изображение, и Артём уже сидел, опершись лбом о ладони. Всё выглядело нормально. Но прошло два часа.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза.

Что бы это ни было – оно внутри. Оно с ним.

Артём открыл цифровой журнал, чтобы записать произошедшее. Нужно было всё зафиксировать – хронологию, ощущения, наблюдения. Он начал с простого:

13:22. Попытка восстановить события утра.

Провал в памяти от метро до кабинета.

Камеры фиксируют искажения изображения.

В ушах – голосоподобные фрагменты.

Пальцы дрожали. Он заметил, как с трудом удерживает стилус – рука сделалась вялая, как после анестезии. Строки получались кривыми, буквы расплывались, будто экран и сам начал расползаться от прикосновения.

Он раздражённо отложил стилус, потер лицо ладонями. Всё тело ломило, как перед лихорадкой. Подсознание упорно нашёптывало, что это не усталость и не болезнь – что-то просыпается, раздвигает его изнутри.

Он сунул руку в карман куртки, висевшей на спинке кресла. Пальцы сомкнулись на кристалле.

Он был тёплым, будто живым. Артём достал его, положил на стол. Камень был неправильной формы, чёрный, с редкими алыми прожилками. Но под светом лампы он вдруг дрогнул, словно в глубине зашевелилось отражение.

Артём коснулся его пальцем.

И мир вывернулся. Мгновенно, без перехода, он оказался в другом месте.

Пустая улица.

Город, но не тот, что он знал.

Здания, словно нарисованные мелом на тёмном фоне. Окна – чёрные, пустые. Асфальт – как нарисованный на бумаге, неровный, нереальный. Над головой – чёрное небо, без звёзд, без луны. В воздухе пахло озоном и гарью, как после удара молнии.

В центре улицы зияла трещина. Прямо в воздухе, между зданиями. Как будто небо и пространство лопнули, и сквозь разлом сочился тусклый бело-серебристый свет. Она пульсировала, как живая.

Изнутри доносилось шептание. Артём не мог разобрать слов, но знал: они обращены к нему.

Он шагнул – и в этот момент всё исчезло. Стук в дверь вернул его в кабинет и в реальность.

– Артём Сергеевич? – голос Лены звучал спокойно. – Пациент на 13:30 пришёл и уже ждет.

– Да… сейчас, – откликнулся он, сглатывая.

Он посмотрел на часы – "13:37".

Несколько минут потерялись. Опять. Он тяжело дышал. Сердце билось в висках. Рука дрожала. Он посмотрел на неё – след от прикосновения к кристаллу остался красноватым, как ожог.

Он ещё не знал, что это была Грань. Но уже чувствовал: реальность больше не цельная. Что-то внутри него треснуло и сквозь эту трещину кто-то смотрит.

***

После приёма Артём машинально заполнил карточку, стараясь не думать о кристалле, который теперь лежал в нижнем ящике стола, завернутый в плотную ткань. Он не знал, зачем взял его с собой. Но идея оставить его в клинике казалась ещё более опасной.

На обед он не пошёл. Сидел у окна, пил воду, пытался сосредоточиться на вещах обыденных, привычных. Не получалось.

К 15:40 в кабинет заглянула Кира.

– Можно на пару минут? – Она выглядела настороженно. Обычно улыбчивая, сейчас она держалась чересчур сдержанно.

Артём кивнул.

Она закрыла за собой дверь и подошла ближе.

– Всё нормально, Артём Сергеевич?

Он немного напрягся.

– Почему спрашиваешь?

– Ты… как будто не в себе. Сегодня с утра бледный, глаза красные, говорил с пациентом, а потом вдруг исчез из поля зрения камеры – я проверяла журнал. А ещё…

Она замялась.

– Что ещё?

Кира опёрлась на край стола.

– Сегодня ночью кто-то пытался получить доступ к твоей картотеке. Через админ-панель.

Артём медленно выпрямился.

– Кто?

– В том-то и дело – неизвестный АйДи. Служебный вход, но отпечатка не было. Как будто кто-то вошёл без регистрации, с обходом защиты.

Он замолчал, сжав кулаки. Кристалл лежал в ящике – и казалось, будто нагревается, реагируя на разговор.

– Это может быть сбой? – спросил он, стараясь говорить ровно.

Кира покачала головой.

– Нет. Я спросила у системного – лог подтверждён. Кто-то был в системе в 3:11 ночи. Только в твоём профиле.

– Понятно, – тихо сказал он.

– Ты думаешь, это кто-то из охраны? – Кира понизила голос.

– Не знаю. Но если ещё раз что-то подобное будет – дай знать сразу, хорошо?

Она кивнула.

– Конечно.

Когда она ушла, Артём остался в тишине.

"Наблюдают", – он впервые допустил эту мысль осознанно.

Он задумался: кто это мог быть? Пациент исчез. Кристалл странный, да. Но это… было другое. Кто-то явно следит за ним. И, возможно, действует скрытно уже не первый день.

***

Вечерний город светился размытыми огнями, будто кто-то увеличил контрастность и понизил чёткость реальности. Артём шёл домой пешком, отказавшись от метро. Хотел проветриться, собраться с мыслями, но воздух казался затхлым, как в закрытом помещении. Он всё чаще ловил себя на странных ощущениях: как будто за ним следят… но не глаза, а нечто без лица, без формы.

На пересечении двух улиц он остановился у светофора. Редкие прохожие торопливо шагали мимо. Павильон на автобусной остановке мигал поломанной рекламной панелью. Артём нащупал в кармане тканевый мешочек с кристаллом.

Гул в голове вернулся. Только теперь это был не просто шум. Это был гимн. Низкий, как органный аккорд, вибрирующий прямо в черепе.

Слова невозможно было различить, но он ощущал смысл – как запах или цвет. Они пели о перепутье, о границе, о том, что приближается.

Он встал, цепенея, посреди улицы. И тогда… всё застыло.

Огни фонарей вспыхнули и сменили цвет – стали медно-зелёными. Машины остановились, но не с визгом тормозов – они словно погрузились в воск.

Люди продолжали двигаться, но замелено, как в воде, на глубине. Их лица дрожали, искажались, расплывались, будто были написаны по стеклу под дождём.

Он почувствовал, что что-то меняется. Пространство перед ним взвилось рябью, как поверхность воды, которую тронули пальцем. Только вместо воды был воздух. А за рябью – нечто.

Мир, вывернутый наружу. Мир, где нет формы, а только намерение.

Он не мог это описать. Только видеть и даже это было больно. Как будто глаз зашёл слишком глубоко. Как будто разум стал зрением.

Грань.

Он стоял перед ней.

В кармане кристалл вибрировал всё сильнее. Он сжал ткань, в которую завернул кристал, и боль обожгла ладонь.

Шаг. Всего один назад или вперёд, он не понял, куда именно, но всё вернулось. Свет снова стал обычным.

Машины задвигались, люди пошли, кто-то в наушниках прошёл мимо. Реклама замигала, как прежде.

Он стоял посреди тротуара, один, с сердцем, бьющимся, как у зверя.

Артем посмотрел на ладонь, на которой появился ожог. Свежий, тонкий, и чёткий, как клеймо – спираль, уходящая в точку.

Он убрал руку в карман, сжал кулак, и только тогда почувствовал, как дрожит всем телом.