Читать книгу Грань забвения - Группа авторов - Страница 3

На этот раз Артём пришёл на работу раньше обычного. Он не завтракал, не пил кофе, даже не проверил почту и как только сел за стол, тут же включил терминал и вошёл в систему под своим АйДи. Сонливость уступила место холодной, механической сосредоточенности. Ему нужно было найти доказательство. Запись. Имя. Хоть что-то.

Пальцы стучали по клавишам, вводя дату поступления пациента – вчерашнее утро.

"Ошибка: пациенты не зарегистрированы."

Он попробовал через журнал приема. По идее, каждый, кого привозят в экстренном порядке, проходит первичную регистрацию, даже если у него нет документов. Администратор должна была внести это вручную.

Записей не было. Ни одной.

Он открыл график смен охраны. Ночная смена – Серов и Ракитин. Врачи – по расписанию. Медсестра на дежурстве – Чугунова. Всё совпадало. Только вот рядом с их именами стояла пометка "без происшествий". Ни одного упоминания о пациенте без документов.

Артём откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Он ведь помнил его. Абсолютно точно.

Разговор. Голос. Жесты. Кристалл, чёрный, будто поглощающий свет.

Он поднялся и прошёл к регистратуре. Кира уже была на месте, уткнувшись в экран. Увидев его, подняла глаза:

– Что-то случилось?

– Я ищу сведения по экстренному пациенту, которого доставили вчера утром. Тот, что без документов, – голос у него был сухой и деловой. – Помнишь?

Кира сморщила лоб.

– Не совсем… Вчера был обычный день. Только один поступивший – подросток после мотоаварии. Никого без документов не было.

– Ты уверена?

– Артём, – в её голосе появилась настороженность. – Я ведь дежурила. У меня всё записано. Хочешь – покажу.

Он кивнул. Она открыла журнал регистрации. Всё выглядело вполне корректно – ровные строки, даты, подписи.

Пациента не было. По крайней мере – в их реальности.

Он медленно повернулся и пошёл обратно в кабинет. Мысли шли вразнобой. Или это с ним что-то происходит? Галлюцинация? Коллективный сбой памяти? Или кое-что хуже – вмешательство извне.

Он сел за стол, посмотрел в отражение стекла своего монитора. Оно было размытым, как на замерзающем экране.

А если не исчез? А если его стёрли?

Мысль была невероятно странной и всё же он ухватился за неё.

Подмена. Не исчезновение, а искажение слоя реальности, в котором тот человек никогда не существовал. И он сам – единственный, кто помнит.

***

Техник сидел в тёмной аппаратной, заваленной пыльными серверами, проводами и мониторами, словно в техническом склепе в подвале клиники. Его звали Игорь, он всегда жевал жвачку и выглядел так, будто знает больше, чем говорит.

– Архив за ночь с понедельника на вторник? – переспросил он, не отрываясь от экрана. – Ща гляну.

Артём стоял позади, опершись на дверной косяк. Свет монитора отливался на его щеках. Он чувствовал, как медленно стягивается тугая петля в области висков – внутреннее напряжение, переходящее в недоверие к собственным чувствам.

– А вот и странности, – пробормотал Игорь и покачал головой. – У тебя весь блок архива от 02:00 до 05:00 повреждён. Файл есть, но пустышка – вес ноль байт. Вот так вот…

– Это может быть ошибка записи?

– Могло бы быть. Если бы не резервная память. Я сейчас чекну…

Прошло несколько минут. Игорь прикусил губу, нахмурился.

– Вот этого я не понимаю. Резервный сервер сделал перезапись в три утра. Причина – "обновление системы безопасности". Только я не запускал обновлений. И никто не должен был. Это ручной режим. У нас вообще всё строго по графику.

Артём сжал кулаки.

– Ничего не осталось?

Игорь пожал плечами:

– Только один файл. Камера в палате номер семь. Странный, однако, файл… система не хотела его открывать. Но… давай попробуем.

Он запустил видео. Экран мигнул, изображение появилось с рывками, как старая кинолента:

Артём сидит в палате. Один. Перед пустой койкой.

Он что-то говорит, машет рукой, кивает. Иногда замолкает, будто слушает. Никакого пациента на экране. Только он.

Вместо собеседника только тишина и пустота.

Артём замер. Он точно помнил с кем разговаривал и при каких обстоятельствах. Помнил каждое слово и каждое движение.

– Это невозможно, – тихо сказал он.

Игорь бросил на него взгляд с прищуром, но промолчал.

На экране Артём вдруг поворачивается и смотрит прямо в камеру, как будто знает, что за ним наблюдают.

Он потянулся к кнопке паузы, но файл закрылся сам по себе. Игорь ссутулился и щёлкнул мышкой.

– Ушёл. И всё. Как будто и не было.

В голове у Артёма раздалось тихое эхо, словно кто-то в пустой комнате произнес его имя. Шёпотом. Протяжно.

Он встал, покачался немного на пятках, засунул рук в карманы халата и вышел.

Артём не сразу пошёл в ординаторскую. Он стоял у окна, пытаясь склеить в голове разрозненные фрагменты – разговор, кристалл, исчезновение, записи… пустая палата.

Что-то не сходилось. Или слишком многое сходилось слишком правильно, как будто кто-то старательно вычищал за собой следы.

В ординаторской было тихо. Старшая медсестра, Наталья Степановна, склонилась над графиком дежурств, отмечая ручкой смены. Она была из тех, кто в профессии тридцать лет, и её сложно было вывести из равновесия.

– Наталья Степановна, – начал Артём, стараясь говорить спокойно, – вы вчера были на смене, так?

– Да, – она не отрывалась от бумаги. – А что?

– Вчера утром к нам поступил пациент. Без документов. Его нашли на мосту. В бредовом состоянии. Палата номер семь. Вы не помните?

Она оторвалась от дел, посмотрела на него с лёгкой настороженностью.

– Вчера? В палате номер семь? Артём, ты, может, что-то путаешь?

– Нет, – настаивал он. – Я с ним разговаривал. Он был… странный. Говорил, что я "сосуд", и… – он осёкся, понимая, как это звучит.

Наталья Степановна мягко кивнула и сложила руки перед собой:

– Послушай. Я понимаю, у тебя сейчас нагрузка. Мы все вымотались. Но вчера никаких экстренных поступлений не было. Я дежурила, проверяла палаты, ставила капельницы. Я бы не забыла. Ты точно хорошо спал?

– Это не усталость, – резко сказал Артём. – Я помню. Я даже…

Он хотел сказать, что у него остался кристалл, но инстинктивно остановился.

Наталья Степановна вздохнула:

– Может, тебе стоит взять пару дней отгулов? Перенапряжение бывает даже у самых лучших. Особенно у таких, как ты – упрямых.

Артем ничего не ответил.

Когда же он вышел из ординаторской, коридор показался ему длиннее, чем обычно. Простой, ровный больничный свет вдруг стал нестерпимо ярким. Он моргнул, потер висок и снова поймал себя на провале. Он не помнил, как пересёк всю секцию.

Чем больше он пытался вспомнить – тем больше проваливался в пустоты. Будто кто-то вымарывал целые куски его реальности ластиком.

Он прошёл мимо зеркала – и краем глаза увидел, что отражение чуть отстаёт. Буквально на долю секунды, но вполне достаточно, чтобы это заметить.

Он развернулся, но отражение было уже в норме. Его взгляд. Его поза. Всё как обычно.

И всё же… ощущение нереальности не исчезло.

Вдруг пришла дикая мысль, что против него работает нечто, что умеет подделывать и вычищать само время.

Комната отдыха встречала Артёма гулкой тишиной и слабым запахом дешёвого кофе. Он зашёл туда машинально, будто ноги сами привели. Внутри никого не было. Пластиковые стулья, автомат с закусками, и большое настенное зеркало напротив окна – неуместно широкое, будто из танцевального зала.

Он налил себе воду из кулера и присел в кресло напротив зеркала. Рука, державшая прозрачный стаканчик, мелко дрожала.

Слишком много несостыковок. Слишком мало памяти. Это уже не просто переутомление. Это уже настоящее вторжение в разум.

Он сделал глоток, и стакан выскользнул из пальцев. Пластик громко ударился о плитку. Вода растеклась, будто жидкое зеркало по полу.

Артём ругнулся вполголоса, присел, чтобы поднять стакан. В этот момент он бросил мимолётный взгляд в зеркало… и замер.

Отражение не двинулось.

Он поднял руку – и только через мгновение отражение повторило жест. Чёткая, пугающая задержка, как в плохо отлаженной видеосвязи. Только вот зеркало было настоящим.

Он замер, глядя в стекло. На лице отражения читалось нечто… другое. Не тревога, не усталость, а любопытство. Будто оно всё это время наблюдало и изучало.

И в следующую секунду оно посмотрело прямо на Артема. Хотя сам Артём в этот момент уже отвернулся, сжав зубы.

Тошнота подступила к горлу. Руки заледенели.

Он резко встал, не дожидаясь, пока разум снова начнёт искать рациональное объяснение. Всё внутри сопротивлялось – будто кто-то пытался выбить его из собственного тела, медленно, настойчиво, капля за каплей.

Он вытер ладонью рот, глядя в пол. Вода уже почти испарилась, оставив пятно.

Из зеркала донесся лёгкий, неразличимый шелест. Или ему показалось?

***

Сумерки опускались на город мутной пеленой. Артём шёл по улице, не обращая внимания на лица прохожих, машины, витрины. Мысли, скользкие и тревожные, рассыпались, как ртуть.

Он чувствовал, что за ним следят. Это было даже не ощущение, а почти уверенность – в точку между лопатками, казалось, вдавливал чужой, незнакомый взгляд.

Он резко обернулся – улица была пуста. Только редкие фигуры прохожих спешили по делам и никто из них особо не выделялся. Но это ничего не значило.

Возле дома он остановился, пытаясь достать ключ, когда она появилась так, словно возникла из воздуха. Женщина лет тридцати пяти, в тёмном пальто, с короткой стрижкой и усталым взглядом. Незнакомая и чрезмерно спокойная.

– Не оборачивайся резко. Я здесь не для того, чтобы тебе навредить.

Голос её звучал негромко, но четко. Как у человека, который много раз повторял эту фразу раньше.

Артём замер. Ключ в руке, сердце в горле.

– Кто вы? – хрипло выдавил он.

– Меня зовут Вероника.

Она замолчала, как и замерший Артем. Но через несколько секунд продолжила:

– Ты начинаешь вспоминать, и это хорошо. Потому что ты – не Артём. Не совсем.

Он сжал кулаки.

– Что вы несёте? Это… розыгрыш? Вы следили за мной?

Она покачала головой.

– Я защищала тебя, пока могла. Теперь всё ускоряется. Кристалл пробудил контур. Грань сдвинулась.

Она подошла ближе, почти вплотную.

– Смотри в зеркало. Но не сразу. Когда почувствуешь, что тебя нет – вот тогда. Оно покажет.

– Объясните нормально! – Артём шагнул к ней, но она уже отступала в сумрак.

– Мы ещё встретимся. Если тебя не перепишут раньше.

И она исчезла в переулке, будто растворилась в сером воздухе. Ни звука, ни следа.

Артём стоял, сжимая ключ, будто оружие.

Потоптавшись, он все же поднялся на свой этаж. Дома было тихо. Слишком тихо – будто стены прислушивались к нему.

Артём закрыл входную дверь, повернул замок и опустился на табурет возле зеркала. Оно висело в коридоре, узкое, вытянутое, с лёгкими разводами на стекле. Обычно он не обращал на него внимания. Но сегодня не мог отвести взгляд.

Слова Вероники не давали покоя: "Когда почувствуешь, что тебя нет…"

Он уже не чувствовал себя. Или, точнее, – не чувствовал в себе себя. Будто внутри кто-то разглядывал его из глубины.

Он провёл пальцами по лицу, тронул щеку. Зеркальное отражение повторило движение – с запозданием. Совсем маленьким. Но достаточно, чтобы сердце сжалось.

Артём застыл. Затем наклонился ближе.

– Ну… давай, – прошептал.

Минуты тянулись томительно долго, но ничего не происходило. И вдруг за мгновение все переменилось – в отражении не было его лица.

Там стояла странная фигура – человек в чёрной одежде, с гладкой маской, за которой горели глаза, полные света. Неестественные, как прожекторы в тумане, они смотрели на него – не сквозь зеркало, а прямо в него.

Артём вскрикнул, отшатнулся, упал на пол. Из носа пошла кровь, горячая и липкая. Пол покачнулся. Или это он сам раскачивался?

Фигура исчезла, оставив только тусклое, спокойное отражение.

Артем прижался спиной к стене, тяжело дыша. Пальцы дрожали. Голова гудела.

И вдруг, в эту тишину, прорезалась мысль. Простая, страшная, кристально ясная: "Я понял, что боюсь не забыть, а вспомнить."