Читать книгу Василиса и город без имён - Группа авторов - Страница 4

Переход привёл их на пустынный вокзал. Но пустым он был только снаружи: внутри каждого угла что-то дышало, как будто здания разговаривали между собой на давно забытом языке. Стены были из серого камня, но на нём угадывались обводы слов, словно они были вырезаны и потом стерты. Место, где раньше висело расписание, было пустым. Только стрелка часов всё ещё шевелилась, дергаясь, как в нервном тике.

– Это место… чувствуется, как… ожидание, – шепнул Пухлый.

– Ожидание слов, – ответила Василиса. – Которые так и не были сказаны.

Вокзал был странно устроен: ни касс, ни табличек с названиями городов. Зато стояли ряды полок, на которых лежали стеклянные колбы. В каждой – голос. Маленький, пульсирующий, сжавшийся в каплю света. Некоторые – тусклые, почти погасшие. Другие – яркие, звенящие, будто ждали, что их кто-то снова произнесёт.

На одной из стен была надпись: "Каждое несказанное слово уходит. Каждое упущенное – забывается."

Пухлый остановился у колбы, внутри которой звенело что-то похожее на «Я верю в тебя».

– Это кто-то не успел сказать ребёнку, да? – он прижался лбом к стеклу. – А теперь… поезд увёз.

Василиса замерла. У неё в груди кольнуло. Воспоминание всплыло само: тот вечер, когда Дрэганфрут сидела на подоконнике, свесив лапки, и грустно смотрела в окно.

– «Ты думаешь, ты мне не нужна?» – тихо пискнула тогда она.

А Василиса промолчала. Потому что обиделась.

– Я не сказала… Я не сказала, что люблю её, – прошептала она. – Я просто отвернулась. Думала: потом. Потом скажу. Потом объясню. А "потом" – уехало.

Словно в ответ за их спинами прошелестел поезд. Медленно. Его окна были полупрозрачными, как слёзы. И в каждом окне – лица. Открытые рты, будто они кричат. Но – беззвучно.

– Это те, кто хотел сказать, да не смог, – догадался Пухлый. – Или те, кому не дали сказать.

Поезд остановился. Одна из дверей отворилась – и в воздухе возник голос. Не звук, а ощущение, как запах дождя перед грозой.

– Это она, – сказала Василиса. – Это то, что я не сказала Дрэганфрут. Оно уезжает.

И она не раздумывала. Она прыгнула в поезд.

Пухлый ахнул:

– Василиса!

И, не дожидаясь даже полного шага, бросился за ней.

Поезд вздрогнул. За окнами пошёл обратный отсчёт. Не времени – воспоминаний. Они сидели внутри, прижавшись друг к другу, а вагон медленно ехал сквозь тоннели чужих голосов. Иногда доносилось:

– Прости. – Я скучаю. – Мне страшно. – Ты нужен мне.

– Здесь собирается всё, что не было сказано, – прошептала Василиса. – Всё, что могло бы спасти, но опоздало.

Пухлый вздохнул:

– Значит, надо успевать говорить. Даже если страшно. Особенно если страшно.

Они ехали долго. Или коротко. Тут время не считалось. Только слова.

Наконец, поезд начал тормозить. Перед ними появилась вывеска: «Галерея украденных лиц»

– Интересно, – сказал Пухлый, поправляя свои волосы, – там, где крадут голоса, обязательно крадут и лица?

– Возможно, потому что лицо – это то, чем ты говоришь без слов.

Двери поезда открылись. И туман в галерее затянул их внутрь.

Переход начался.