Читать книгу Сожженные земли. Право на дом - - Страница 6

Две недели спустя Земли Последнего предела

Все возвращалось к исходной точке.

Линия жизни изгибалась в круг, и бег начинался вновь.

Иногда кратковременный.

Иногда долгий, тянущийся и надрывный.

Иногда прерывистый и слабый, как замерзающий к зиме ручей.

Цикл за циклом, вздох за вздохом, шаг за шагом…

Каждый раз я оказывался здесь.

Свет тускло мерцал, отражаясь от влажных сводов пещеры. Драгоценные минералы, испускающие мертвенно-голубоватое сияние, закручивающейся спиралью вели к главному сокровищу этого места, зависшего посреди холода всех миров.

К ней.

Казалось, она спала, крепко закрыв глаза. Но ее грудь не вздымалась. Безмятежность разлилась на лице, молодость которого не стерлась со временем. Бледное, почти прозрачное и хрупкое – тронь, и рассыплется. Ей не было дела до войн, терзавших Таррванию, до безрассудного Рейна, внезапно вспомнившего о ее существовании, до алчного и деспотичного Астраэля, до волнений земного мира, до смерти Джеймса и истерик подменыша, занявшего обманом трон.

Сестра застыла в мгновении нежизни, вмурованная древними силами в неоново-синий драконий камень. Гладкий, круглый, подвешенный на черных цепях. Сотворить такие мог только дитто – морды драконов, как подтверждение источника силы, впивались в стены пещеры. Разумный блеск в глазах существ указывал на «живую» магию.

Я посмотрел на свою руку – она дрожала. Голубоватое свечение, исходившее от нее, пульсирующими волнами разносилось по пещере.

По ногам пронесся вздох ветра, полоса света клином легла передо мной. Тени же от плоти не было. В этом месте существовали лишь мысль и душа, поддерживаемые волей.

Я обернулся.

Нестерпимое сияние вспыхнуло – отворились врата, ведущие в вечность.

Голос, сила которого могла с легкостью раздробить мою душу в пыль, произнес:

– Алекс-с-сандр…

Я напряг волю, собирая расколотый источник дитто воедино. Ладони загорелись синим пламенем. Недостаточно…

– Алекс-с-сандр…

– Нет! – гневно выкрикнул я. – Договор, Хетт, еще в силе! Цикл пройден верно – она будет жить!

Но я знал, что это последний раз.

Болью прошило руку, свет, багряный, как кровь, заструился вверх по призрачному телу, пока не пронзил мое сердце.

…Я узнал. Проклятая сила маррдера, милосердие мерзавца.

Смех, сначала тихо, а потом все громче и громче, так, что зазвенели цепи и пошатнулся пол, эхом отразился от свода пещеры и заставил меня пасть на колени.

– Неожиданная жертва…

Я ухватился за силу, наполняя источник и превратив волю в кнут, щелкнул им, отгоняя божественное вмешательство.

…Я вспомнил. Здесь, в пещере, я каждый раз все вспоминал. Нахальный взгляд и кривая ухмылка – тогда он еще был живым.

А теперь его сила струилась во мне. Верный сестре до самого конца, да, Джеймс?

Шипение, раздавшееся следом, подтвердило, что власть принадлежит мне. Тысяча мгновений, жизней, решений сплелись воедино.

…Я сильнее.

Рванув к гробнице, тюрьме и вечному покою Анисы, я коснулся ее. Голубой свет ухватился за холодный камень, багряные всполохи заплясали вокруг, заставив меня сжаться, почти раствориться в боли.

Тук.

Тук-тук.

ТУК. С треском зазмеились трещины, расползлись по поверхности, прозрачной и светящейся, пламя окутало мягким сиянием меня, сестру, Хетта, стоящего у врат цикла – побочных, забытых, скрытых от взора других душ на веки вечные. От всех, кроме дитто, чья магия была уничтожена многие и многие тысячелетия назад. Тени теней, близнеца, сила которого не должна трогать живых.

Сила смерти.

Аниса распахнула глаза и судорожно вдохнула. Огонь с шумом рванул вверх, и… Жар пламени дотла выжег в нас тех, кем мы не являлись.

Нас звала вечность.

Еще мгновение, и багряное сияние поглотило все, а богодракон Кеол, пришедший на смену Хетту, дыханием своим отправил наши души туда, где все продолжалось. Наша связь, доселе тонкая, как паутина древолистных пауков, зазвенела, запела…

Она будет жить – мелькнула мысль, прежде чем бескрайняя завеса тьмы растянула меня на многие миллиарды лет во вселенной.

Вспышка. Вспышка. Вспышка растворяющей боли, свет и крик, кровь и жизнь.

Звезды падают, и мы вместе с ними.

Аниса, ты будешь жить.

– Кеол, осени нас силой своей. Кеол, дай…

Она была зла. Неимоверно. В ее глазах горело осознание. Кажется, воспоминания вернулись… все. Выходит, она помнила, как я заточил ее душу в преддверье, не пустив в цикл. Но она поймет.

В конце концов, мы брат и…

Я получил обжигающе горячую пощечину.

– Как ты мог?! – воскликнула Аниса.

…сестра.

– Ты знала, на что способен твой братец, – ответил я, потирая щеку. Боль мгновенно прошла, ибо источник был полон и сила дитто будоражила кровь. Воспоминания вернулись, и я знал, кто я есть и зачем здесь. Мой вассал стоял за спиной, а истинная императрица Таррвании гневно взирала на меня.

Все шло по плану.

Затем сознание молниями пронзили жизни, прожитые мной за бесконечно долгий срок, я со стоном упал на песок и камни. Дэниел взвалил меня, задыхающегося, на плечи, сестра охнула, а все остальное смазалось, полетело, расплываясь в…

—…детям твоим силу. Сохрани разум их, восстанови источник и предай смерти тех…

Крики и раскаты грома. Молнии сверкали, а я падал, бесконечно долго падал вниз, пока чьи-то руки не подхватили меня. Очередной раскат грома поглотил шум уезжающего мотоцикла. Отец собирал такие фигурки и гордился своей коллекцией, а мне никогда не разрешал даже поиграть с ними!

Мне вроде было страшно, но человек в шлеме шепнул, что это игра и будет весело. А потом добавил: родители попросили меня покатать. Я успокоился и подумал, что не так уж и страшно ехать. Но тот человек в парке так странно глядел на меня…

А потом мы приехали в голый дом, и люди кричали. Человек наставил пистолет на молчаливо застывшего мальчика. Тоненькая ниточка слюны свисала с его подбородка.

Я помнил, как вспотели ладони и забилось сердце.

Мальчик оказался моей точной копией. Словно брат-близнец, которого у меня никогда не было.

Я не успел сделать ничего – схватив за шиворот, этот человек выбросил меня из открытого окна.

Оглушающе громкий выстрел. Капли дождя и черный-черный прямоугольник рамы.

А я вновь падал. Бесконечно долго падал вниз…

—…кто поднял руку на детей твоих. Дай напитаться силы их источнику, да будет чиста связь дитто и…

Они муштровали меня каждый день. Быть послушником утомляло – все шпыняли желторотого птенца, детей тут раньше не было. Только взрослые матерые стражи и иногда торговцы, с которыми мне не дозволяли общаться, – вот и все окружение. Порой я тайком сбегал к берегу Арридтского моря, чтобы посидеть в одиночестве. Мой долг – служить империи. Мой долг – служить Ордену стражей. Эти речи повторялись каждый вечер специально для меня. Вбивались тренировками, кровью расписывались на моем теле и шрамами растягивались на коже. Мне не нравилось, что мной командуют, но вернуться обратно я не мог. Только после обучения будет дозволено – сказали Первые стражи.

И каждый день я чувствовал тоску. Чего-то не хватало. Дыра в душе, дыра в мыслях, дыра во всем моем никчемном ублюдочном существовании. Мои родители предали империю – так мне сказали. Сын предателей не может разгуливать на свободе. Сын предателей должен всю жизнь искать прощения. И если понадобится – умереть, смыв своей кровью позор.

Ветер сдул челку, напомнив о том, что с детства мне приходилось постоянно красить эти гребаные волосы, вызывавшие презрительную улыбку у старших стражей. Особенно у рыжей, которая при любом удобном случае отвешивала мне смачные подзатыльники. Не имел права даже на собственный цвет – сыну предателя дозволено только молчать да покорно кивать.

Но как же меня это злило!

Я бросил камень в воду и поглядел, как тот запрыгал по воде. Раз… два… три…

Набежавшая волна поглотила его. Пена с шипением облизнула берег и помчалась обратно. С шипением… шепотом… Волны шептали и манили меня, словно что-то…

Чей-то голос. Тоска, разрывающая сердце, тянула за линию горизонта. На запад.

– Акил, паршивец, куда сбежал? А?! Я тебя сейчас!

Боль пронзила ухо, я упирался, но меня потащили обратно, в ненавистный мне…

В Последний предел.

– …драконом его. Да будет связь эта крепка!

Я был принцем. Я был тем, кто молчал. Я был тем, кто мстил. Я был тем, кто умирал.

Я странствовал. Я оставался взаперти. Я сохранял память в рисунках – и забывал. Я убивал. Я обманывал и предавал.

Я жил.

Пять лет. Год. Тридцать лет. Двадцать лет. Столетие. Двести лет. Несколько мгновений.

Тридцать четыре жизни промчались перед глазами калейдоскопом, фейерверком взорвались в памяти и осели разрозненными фрагментами, перекраивая разум, иглами впиваясь в чувства и мысли, уничтожая то, кем я был, и делая меня тем, кем я стал.

Александр – мое имя.

И я совершенно точно знал: она будет жить.

* * *

Глаза открывались медленно. Тяжесть во всем теле, словно нечто придавило меня к постели. Эжен, что ли, опять сел на кровать?..

Затем я распахнул глаза и понял: не та жизнь.

Не то время и не тот… дом?

Резко сев на ложе, стоявшем перед алтарем Кеола, я понял еще одну вещь.

Ко мне вернулась память. Знания наполняли меня и бурлили безумным варевом, грозя перелиться через край. Ух, тяжко…

Голос Эйри продолжал монотонно вбивать слова в мою голову, курильницы возносили дым подношений, сестра недовольно пялилась на меня с соседнего ложа.

Очень недовольно.

– Только без рукоприкладства, хорошо? – Я примирительно поднял ладони, Аниса фыркнула и сдула с лица челку. Ее волосы длинными черными змеями скользнули за спину.

– Не обещаю, – мрачно буркнула сестра.

– А что, собственно… – Голову сдавило обручем, и я поморщился. – Почему мы в храме Кеола?

– Ты не помнишь, как ножки подкосились, братец? – с невинным лицом вкрадчиво спросила Аниса. – Так я напомню. Ты, ублюдок эдакий, замуровал меня возле врат на тысячу лет и не давал переродиться, пока сиятельные засранцы спокойненько себе пытались поделить власть. Сколько ты прожил жизней, Александр?

– Тридцать четыре, – помедлив, ответил я.

– А ты не забыл, что нам говорила мать? – Ее голос дрожал. Кажется, сестра еле сдерживала гнев.

– Ну… – Конечно, я помнил, но признаваться не хотелось. Она и так излишне беспокоилась обо мне.

– Если бы ты не был так слаб, я бы тебя нашпиговала стрелами, как индейку, – прошипела Аниса. – Каждая. Гребаная. Жизнь. Одного. Из. Близнецов. Зависит. От. Другого. Близнеца. Ты чуть не убил себя, придурок!

Я засмеялся. Аниса послала мне взгляд, способный испепелить даже огненного дракона Костераля. Горло перехватило, кашель разорвал грудную клетку. Я устало провел рукой по лицу.

– Мы две недели восстанавливаемся в храме, Эйри погрузила нас в лечебный сон. И пока силы не вернутся, никуда мы не двинемся.

Две недели. Понятно теперь, почему тело такое тяжелое. Хотя по сравнению с долгим сном Анисы…

Ничто. Где-то глубоко внутри словно защемило нерв. Наверное, я испытывал легкий укол вины.

– Где этот храм?

– Неподалеку от Последнего предела. Мы все еще на территории стражей. И скажи, зачем ты…

Интересно, сильно будет сопротивляться Костераль, если я попрошу его перенести нас в Бастарию? Последний предел – не менее важная позиция, но хорошо бы наведаться в родные места да осчастливить тамошнее начальство…

Которое решило воспользоваться моей слабостью в одной из прошлых жизней.

Надеюсь, они готовы к последствиям.

Я стряхнул мысли, переключившись на более важную цель: раз мы здесь, значит, Таррвания на пороге войны, либо междоусобица уже разразилась.

– …Ты вообще слушал, что я говорила?

Я сфокусировался на Анисе и криво ухмыльнулся.

– Не-а.

С яростным шипением сестра сняла туфлю и швырнула в меня. Я шутливо отбился, но каблук довольно ощутимо проехал по плечу.

– Ау!

– Ау? Я тебе сейчас такое «ау» покажу, а ну, быстро подошел ко мне, пока я… – Аниса встала и резко замахнулась.

Я пригнулся и заслонил руками лицо, приготовившись получить обжигающую затрещину, однако удара не последовало. Запахло цитрусами, а затем раздался голос:

– Ваше высочество, если вы когда-нибудь решите его убить, то лучше отдайте это право мне: я ждал дольше.

– Ты его уже один раз убил, – буркнула Аниса. – По-моему, нужно уступить очередь нуждающимся.

Дэниел стоял прямо передо мной. Его рука сжимала кисть Анисы, действительно собиравшейся ударить ослабевшего братца. По обыкновению элегантный, одетый с иголочки, в ладно сидящем костюме по последней, как я полагал, таррванийской моде – совсем не поменявшийся за тысячу лет, мой отчаянный друг и вассал.

И сейчас его глаза сияли, несмотря на их черноту, – огонь мерцал в глубине этих бездонных омутов.

– Ты точно следил за нами, – ухмыльнулся я.

Дэниел усмехнулся и, отвесив шутливый поклон, произнес:

– Ты же помнишь, что я все вижу.

– Особенно меня.

– Особенно тебя.

Фраза-пароль, которую он повторял из раза в раз, – свидетельство его глубокой преданности мне и нашему общему делу.

Аниса вздохнула и резко проговорила:

– Давайте вы уже пойдете и перетрете свои делишки наедине? Мне еще нужно подготовиться к совету, чтобы показать им величайшую из величайших императриц. Всякие там платьица примерить, навести марафет и побыть в окружении десятков служанок.

– Совет? – спросил я, удивленно изогнув бровь.

– Да, завтра вечером, – ответил Дэниел, не сводя с меня взгляда.

– Совет так совет. – Я хотел подняться, но ноги задрожали, и Дэниел ловко подхватил меня, не позволив упасть. Я улыбнулся ему. – Веди меня перетереть делишки.

– Можете расцеловать друг друга, – фыркнула Аниса и, развернувшись, пошла прямиком к алтарю – Эйри закончила обряд и как раз поднималась с колен, приветливо улыбаясь сестре.

Они всегда были очень близки.

А мы отправились в покои Дэниела.

* * *

В окно врывался ветер, с шелестом поднимал и опускал почти невесомую штору. Солнечные зайчики скакали по стенам, словно играя в пятнашки. Светлый день, ясное небо, свежий морской воздух – просто наичудеснейшая погода для обсуждения государственного переворота.

Дэниел стоял возле резного комода спиной ко мне и двери. Перебирал, стало быть, важные императорские бумаги и не спешил начинать разговор.

– Как поживает старина Бафор? – решил я нарушить затянувшееся молчание.

– Нежится с выводком и самкой в лаве вулканов на Забытых островах, – ответил Дэниел, не поворачиваясь ко мне. И добавил: —…Мой принц.

– Один из последних старых драконов, – задумчиво протянул я. – Уже и не припомню, когда касался Малирэля.

Внезапно волной накатила слабость, следом чужая рука ухватилась за мое сердце и сжала, сжала сильно, впиваясь когтями пустоты, а с моих губ сорвался вздох боли. В горле резко пересохло.

Дракон… Мне нужно было почувствовать моих драконов прямо сейчас. Не отдавая себе отчета, не признаваясь в секундной нерешительности, я потянулся к ним, чего не делал долго, мучительно долго.

В ответ была тишина на грани с безумием.

Однажды пробудившись и связав свою судьбу и силу с драконами, дитто не может существовать иначе: ибо как дракон для дитто, так и дитто для дракона.

Я оборвал свой зов и, пошатнувшись, оперся на стену. Хотелось выть от тупой пустоты на месте связи. Источник пока полон, но надолго ли?

Дэниел мгновенно оказался рядом и, поняв меня без слов, тихо спросил:

– Перенести тебя к ним?

Я чувствовал еле сдерживаемую тревогу в его голосе. Но все же просто взъерошил тщательно уложенную прическу моего вассала и лишь отмахнулся.

– И разрушить все, к чему мы шли день за днем, столетие за столетиями? Терпимо. Я знал, на что иду и какова цена.

Он долго смотрел в мои глаза, а потом встал на одно колено и, склонив голову, произнес:

– Хорошо, да будет так, мой принц. Пускай свершится то, что предначертано.

Сильный порыв ветра взметнул бумаги на комоде, уронил пару листков и со стуком распахнул дверь. Страж заглянул в проем и удивленно на нас посмотрел, но, уловив кивок, удалился.

– Встань, принц дома Фуркаго, мой вассал и союзник, – нарочито торжественно произнес я, сминая помпезность момента.

Дэниел поднялся. В его глазах не осталось сомнений, а голос звучал твердо и решительно.

– Мой принц…

– Пожалуйста, избавь меня от формальностей, пока мы наедине, – поморщился я. – Еще успею наслушаться всякой херни от придворных подлиз.

На губах Дэниела появилась усмешка, тонкая, словно юркая змейка, и сразу исчезла. Напряжение, царившее в комнате до этого, постепенно сошло на нет. Кажется, владыка Сожженных земель чего-то боялся, но пока меня терзали смутные сомнения на этот счет.

– Мне радостно видеть, что прожитые жизни не раскололи твое сознание и не сделали из тебя психопата, Александр.

А может, уже и не смутные.

– Так ты боялся… этого?

– Не только. Воля твоя сильна, но все возрождения и вхождения в цикл не могли не истощить твой разум.

– Ты не знаешь, что я пережил.

– Как и ты. Я видел… много твоих смертей.

Он так и не произнес то, что мелькнуло в его взгляде: и даже сам стал причиной твоей смерти.

На моих губах растянулась улыбка, и я чуть не расхохотался. Потом провел рукой по лицу и хрипло произнес:

– Дэниел, мы обсуждали мою смерть задолго до ее наступления. Все условия были соблюдены: милосердие мерзавца, предательство близкого, месть жертвы. – Я сделал два шага к нему и медленно произнес: – Иначе судьба никогда бы не изменилась.

Глаза Костераля почернели, затлели, и на краю радужек показался серый сухой пепел. Горе сковало его лицо.

– Не плачь, – прошептал я. – Не плачь, мой верный друг.

«Я не мог ослушаться твоего приказа», – раздалось в голове тревожно и надрывно. Так, как я никогда не слышал от него.

«Я понимаю».

«Я не хотел причинять тебе боль».

«Я знаю».

«Ты – самое ценное, что есть в Таррвании, сокровище, которого мы не заслужили. И своими… руками… я отправил тебя в цикл».

«Ты ни в чем не виноват, так было нужно».

Пепел продолжал струиться из его тлеющих глаз, оседать на щеках и руках, разлетаться хлопьями по комнате, пока мы молча обменивались мыслями. Дэниел всегда прятал свои эмоции: сдержанный и суровый правитель Сожженных земель, опытный воин и справедливый брат. Никогда не давал слабины и требовал того же от других, трудясь с отдачей даже большей, чем позволяли его силы.

И только передо мной он снимал маску, зная: я пойму и не стану осуждать.

Ведь я такой же.

– А теперь, мой верный друг и вассал, перенеси меня в Бастарию. Они, должно быть, заждались своего стража, – тихо произнес я.

Дэниел коротко кивнул, и огненным столбом протянулся портал.

Я провернул ключ в замке двери, запирая ее, и мы шагнули на территорию крепости.

Вернулись мы к ужину. Я успел сменить запачкавшуюся одежду и вышел в зал в наряде Дэниела. Красноречивые взгляды, преследовавшие нас, вполне удовлетворили меня – обман еще долго не раскроют. А когда раскроют – уже будет поздно.

* * *

Так исторически сложилось, что Последний предел оказался намного дальше остальных крепостей стражей. Тихое, спокойное место вблизи Забытых островов, где находилось фамильное гнездо дома Огненных драконов. И одна из причин существования этой крепости – приглядывать за драконами и семьей, которая по праву считалась второй по силе в империи. Огненные драконы не уживаются с зелеными, а зеленые не терпят огненных. Их силы по своей природе конфликтуют и взаимно уничтожают друг друга.

Однако эта необходимость – «приглядывать» – отпала несколько сотен лет назад, когда умер последний член дома Галз, из которого и происходила мать Дэниела. Мой друг остался один. Последний дитто огненного дракона, давший клятву: служить верно, не как вассал, а как брат. А во время конфликта, спровоцировавшего Кровавое утро, он удалился на Сожженные земли.

Некогда благодатные земли, позже укрытые пеленой смога.

Я знал все – воспоминания продолжали, как мозаика, кусочек за кусочком вставать на свое законное место. Однако при каждом «озарении» я выпадал из реальности.

Вот и сейчас Аниса бросила на меня быстрый взгляд, перед этим резким хлопком выдернув из задумчивости – моя голова почти соприкоснулась с углом. Я пожал плечами и невинно улыбнулся. Аниса тяжко вздохнула, вынужденная всякий раз приводить меня в чувство.

По витиеватым коридорам мы пришли к залу собраний. Высокие своды, знак дракона на закрытых дверях. Охрана из четырех человек. Те стражи, что на почтительном расстоянии следовали позади, прошагали вперед и встали возле входа. Двое стражей с поклоном открыли створки.

И мы вошли в этот зал, полный людей. Два трона стояли на возвышении, в самом конце: для императора и императрицы. Некогда облаченные в изумрудно-зеленый бархат, сейчас троны были отделаны в цвета дома Корс – белый с золотом, а штандарты с белыми драконами стояли позади них. Красной дорогой расстелилась ковровая лента, а острые, внимательные взгляды устремились на скрип дверей. По обе стороны от ковра стояли отпрыски разных домов: как знатных, так и младших, не обладающих особой властью. Здесь же присутствовали представители забытых домов, приверженцы Рейна и Анисы в этой войне.

Шорох одежды, вздохи восхищения и одобрительные возгласы следовали за нами по пути к тронам.

Подданные ждали нас.

Дэниел проделал отличную работу.

Он стоял у конца дорожки, как всегда уверенный и властный. Его глаза сверкнули, а затем владыка Сожженных земель торжественно произнес:

– Дамы и господа, Александр Корс и Аниса Корс, истинная императрица Таррвании и жена Рейна Фуркаго. Та, кто должна по праву сесть на трон.

Гневно вскричал один из аристократов:

– Император лгал!

И голоса зашумели, закачались в людском море. Дэниел подал руку сестре, и Аниса с достоинством села на трон, оправив складки белоснежного платья с тонким золотым шитьем. Я поднял ладонь, призывая к тишине, и произнес:

– Приветствую собравшихся на дружеской встрече. Я Александр Корс, и… император не смог убить меня. Но за обман он поплатится смертью. – Я обвел взглядом выжидающую толпу. Несколько десятков пар глаз уставились на меня. В них горел огонь решимости. Слуги принесли кувшины с вином и неспешно разлили его по бокалам. Кроваво-красный напиток оглушительно громко полился в хрусталь в наступившей тишине. И я вскричал, поднимая тост: – Смерть императору!

– Смерть! Смерть! Смерть! – вторили наши союзники.

Я улыбнулся.

– Да начнется Совет. И пусть богодраконы благословят наш путь.

* * *

В центре длинного темного стола мерцали слабые языки пламени – зерцало света в чаше, под которой плясал магический огонь, отбрасывающий на лица собравшихся резкие, острые тени. Тяжелый гул голосов перекатывался по залу, как прибрежный штормовой ветер. Мы были не просто военачальниками или советниками – каждый из нас играл важную роль в этой войне, где любая ошибка могла стоить королевства.

Я откинулся на жестком стуле, созданном для того, чтобы напоминать: здесь мы не ради удобства. Каждый взгляд и жест имел значение. Все присутствующие находились на грани между союзниками и противниками.

Рядом со мной расположился Дэниел. Он сидел неподвижно, с непроницаемым лицом.

– Итак, мы потеряли два дома, – начал Аллистир спокойным голосом, но с явным намеком на упрек.

«Потеряли» в нашей ситуации означало предательство и смерть.

Я раздраженно посмотрел на него. Аллистир использовал любую возможность уколоть побольнее.

– Мы знали, что это случится, – сказал я, сжимая кулак на столе так, что дерево скрипнуло. – Если вы хотите воевать с императором, будьте готовы ко всему.

Некромант хмыкнул, но промолчал, глядя на пламя.

– Мы говорим о потерях. Но кого мы приобрели? – спросила Эйри. – Стражи обещают восемь тысяч бойцов. Мастин приведет еще три тысячи с Сожженных земель и несколько десятков из отряда сопротивления. Успеют ли они добраться до Аргтауна?

– Мои драконы готовы, – сообщил Дэниел. – У меня их более двухсот… пока. – Он посмотрел на Аллистира. – Скоро присоединится еще…

– И чем мы будем их кормить?

– Это не проблема, – сказал из тени граф Алитов, представитель забытого дома. – Мы обеспечим снабжение.

Я кивнул, не спуская глаз с этого внезапно заговорившего молчуна. Слишком скрытные союзники часто оказываются самыми опасными.

– Численность не главное, – произнес Мастин, человек, привыкший отдавать приказы. – Ее всегда можно восполнить. Но оружие… Нам нужны склады, полные оружия и брони.

Представитель гильдии кузнецов шагнул вперед и положил перед нами клинок, сверкающий, словно луна в ночи. Его поверхность была идеально гладкой, но по лезвию тянулись загадочные руны, а внутри металла угадывалась сложная внутренняя структура.

– Эти клинки усиливают вашу магию. С ними даже упир окажется беспомощен. Пока это единственное оружие, способное противостоять им. Нам нужно произвести их как можно больше, а также создать броню, которую можно использовать для защиты наших стражей, – продолжил Мастин.

Его слова казались мне слишком поверхностными. Либо он недооценивал масштаб проблемы, либо намеренно скрывал свои сомнения за напускной уверенностью.

– Нам нужны технологии и оборудование, – добавил он, наклоняясь вперед, чтобы подчеркнуть важность сказанного. – Если не справимся с упирами, которые император использует против нас, то наши силы иссякнут еще до того, как мы доберемся до берегов. А технологии… Вряд ли они достанутся нам легко.

Я выслушал его затянутую тираду и, не дожидаясь очередного пустого повторения, перебил:

– Мы возьмем их. – Мой голос прозвучал как удар молнии, разрубивший тишину. Все замерли, словно кто-то взбаламутил спокойное озеро яростными волнами. – Один из укрепленных городов стражей. Там есть все необходимое: кузнецы, оборудование, технологии, оружие… И главное – свобода действий, чтобы использовать это для наших целей, – продолжил я, обводя взглядом собравшихся.

Мастин нахмурился, выпрямился.

– Ты действительно думаешь, что Бастария встанет на нашу сторону? Их старшина, Отто, предан императору до мозга костей. Дай ему шанс, и он лично сдерет с тебя кожу ради одобрения своего правителя. Я служил с ним много лет, Александр, – щеки Мастина напряглись, словно он готовился к удару, – пока мы спасали твою задницу.

Я многозначительно посмотрел на него через полумрак зала. Мое молчание затянулось на несколько секунд, и в этой тишине стало слышно даже дыхание присутствующих.

– Хорошо… – произнес он наконец с явной неохотой, но осознавая, кто здесь принимает решения. – Я буду ждать твоего распоряжения. Если мы действительно захватим Бастарию, начнем производство. Но это потребует времени.

Время. Единственный ресурс, которого нам не хватает. Мастин понимал это, как и я.

– Нужен отвлекающий маневр, – продолжил он уже более ровным тоном, в котором чувствовалась осторожная решимость. – Император ни в коем случае не должен узнать о том, что Бастария находится в наших руках. Если он хотя бы заподозрит, что там начнется производство оружия, всех перебьют.

Постучав длинными пальцами по столу, Дэниел усмехнулся.

– Отвлечение мы организуем. Амбиции Астраэля станут для него ловушкой. Он сам себе злейший враг, когда дело касается власти. Мы создадим призрачную цель, за которой он будет гнаться как одержимый. Станет курсировать по морям, раздувая слухи… А мы тем временем возьмем то, что нам нужно.

Его голос звучал уверенно, и я заметил, как многие за столом смотрели на него с долей скепсиса, но и с определенным уважением. Дэниел обладал удивительным даром убеждения, даже когда предлагал сомнительные планы.

– Хочешь устроить морской бой? – уточнил я с легкой иронией.

– Называй это как хочешь, – ухмыльнулся он в ответ. – Но у нас есть шанс заставить его потерять флот.

Я кивнул, не торопясь развивать тему. Вокруг стола снова поднялся гул: обсуждения, споры, ненужная болтовня – каждый пытался примерить решения на себя. Я просто наблюдал. Мастин вновь нахмурился, но по его лицу было видно – он готов действовать без промедления, стоит мне только отдать приказ. Дэниел продолжал ухмыляться, самоуверенный, но слишком легкомысленный для этой игры.

Я медленно поднялся, опершись ладонями о стол, и в тот же миг все звуки стихли.

– Время поглотит нас, если мы не опередим его. Император опасен, но не всемогущ. Мы нанесем удар там, где он меньше всего ожидает. Найдите все необходимое для производства. Завербуйте больше союзников, добудьте технологии Стражей – договаривайтесь или применяйте силу, если потребуется.

Я вновь встретился взглядом с Мастином – сигнал к тому, что время действовать настало. Медлить нельзя. Карта под моими пальцами ощущалась холодной и гладкой. Теперь каждое решение должно быть продуманным. Четкие линии континентов и морей на карте казались отражением предстоящих жертв и страданий. Я провел пальцем по карте, очерчивая круг вдоль одного из побережий.

– Здесь находится Рейн, – произнес я с уверенностью, даже не взглянув на остальных.

Что думали обо мне те, кто сидели в полумраке комнаты, значения не имело. Главное – чтобы каждый из них поверил. Даже если я лишь предполагал местонахождение Рейна, мой голос звучал так, будто я владел абсолютной истиной.

– Он стал для нас угрозой, – начал я, и слова эти повисли в напряженном воздухе комнаты. – Император лишил его выбора. Да, он ослаб, но ненадолго. Этот дитто… он слишком умен, чтобы позволить кому-либо считать себя побежденным. Я уверен – сейчас его единственная цель: восстановить силы и вернуться, чтобы сравниться с императором или даже превзойти его.

Я поднял глаза на собравшихся, наблюдая, как мои слова находят отклик в их сознании. Говорить о Рейне всегда сложно. Для кого-то он был другом, для других – врагом, но все понимали: недооценивать его нельзя.

– Думаю, он направится к маррдерам, – продолжил я. – У него будет шанс заручиться поддержкой меренайтов, захватить корабли имперского флота, укрепить свои позиции. Вода – его стихия. Он знает, как использовать ее, и понимает, что без помощи морских существ ему не одержать верх в предстоящей битве. Но это может сыграть нам на руку.

Мое внимание вернулось к карте, но я чувствовал пристальный взгляд Анисы. Она смотрела на меня так, словно хотела испепелить. В глазах сестры читались гнев и… недоверие? Страх? Внутри нее боролись противоречивые чувства. Она понимала, как мы собираемся использовать ее против Рейна, но еще не полностью это осознала.

Я глубоко вдохнул и впервые за всю встречу позволил себе не просто говорить, но диктовать:

– Его слабость уничтожит его. И ты, Аниса… ты разведешься с ним. Не важно, как это будет выглядеть. Это произойдет. Либо сейчас, в этой битве, либо позже. Но ты разорвешь все связи с ним. – Я обратился к ней напрямую, и в комнате воздух стал тяжелее. Она не ответила, но по ее лицу было видно, что мои слова достигли цели. – В конце концов Рейн погибнет. Нам не нужен еще один претендент на престол.

С каждым словом мой голос становился тверже, а атмосфера в комнате – все мрачнее. Все понимали: никто из нас не выйдет отсюда прежним, и пути назад уже нет.

– Теперь каждый отчитается о проделанной за время моего отсутствия работе, и мы скорректируем наши действия на несколько шагов вперед, – закончил я и приготовился слушать.

* * *

– Присягните на верность, собравшиеся здесь! Клятва скрепит нас узами, что распадутся только со смертью, – торжественно объявил Дэниел, когда солнце село во второй раз.

Лорды и герцоги, бароны и просто состоявшиеся торговцы из младших домов присягали на верность, произнося слова клятвы. Их руки касались руки Анисы, пока она с царственным спокойствием и легкой надменностью взирала на них. Благоговение и страх – вот что испытывали они.

Последним подошел Дэниел. Взглянув мне в глаза и выдержав паузу, он произнес, обращаясь к сестре:

– Как вы знаете, ваше высочество, моя верность отдана вашему брату. Но если вы потребуете…

– Нет, – остановила его Аниса. – Мой брат никогда не пойдет наперекор моему слову.

Я с улыбкой кивнул. Костераль молча поклонился и встал позади, у моего правого плеча.

А после мы устроили долгожданный пир для наших союзников, пир, на котором не пролилось больше ни капли вина – наутро Дэниел должен был доставить членов домов обратно.

Звучала музыка, пели барды, внушали благоговение пустынные девы.

Однако Аниса весь вечер не сводила с меня глаз.

* * *

– Ты не отделаешься от разговора, братец. Выдели уж сестренке пятнадцать минут своего драгоценного времени.

Она ждала меня у двери, скрестив на груди руки. Шпильки в прическе Анисы аккуратно поблескивали в приглушенном свете ночников. Такие тянулись по всем коридорам – стражи давно вышли на другой уровень технологий.

Почти как на Земле.

Я усмехнулся. Кажется, эта Аниса мне незнакома. Даже показалось, что я услышал шипение, пока придерживал сестре дверь и пропускал вперед.

– Хочешь промочить горло? Костераль достал отличный гранатовый сок, самое то для…

– Кто убил тебя?

Я посмотрел в незашторенное окно. В это время года птицы особенно чисто пели. Две луны уже показали свои лики.

– Ну, смотря какой срок, смотря какая эпоха…

– Не заговаривай мне зубы. Кто убил тебя в первый раз и что ты там делал? Воспоминания о последних минутах жизни преследуют меня каждую ночь. Но еще чаще я вижу, как мой муж пронзает твое тело мечом. И кровь струится по полу, заливая все, а следом Астраэль приказывает поймать меня. Но вот в чем дело: прокручивая несколько раз минуты твоей смерти и минуты моей смерти, я нашла небольшую нестыковку. Тот, кто убил тебя, не имел запаха силы. А тот, кто шел ко мне возле моста, заполонил этой силой все вокруг. Так скажи мне, братец, кто тебя убил?

Я повернулся, держа стакан в руках.

Она стояла и сверлила меня взглядом. Жестким, колючим, но знакомым. Теперь я точно разглядел ее.

– Ты видела, кто убил меня…

– Отвечай!

Ее щеки раскраснелись. Я досчитал до трех и медленно произнес:

– Меня убил Рейн.

Она сжала губы, впилась взглядом в мое лицо. Я знал, что Анису это ранит.

– И поэтому вы решили бросить его?

– Забудь о нем, – резко сказал я. – Теперь он бесполезен для нас.

Она сдула челку с лица и упрямо посмотрела на меня. Этот жест мне не был знаком, и легкий холодок, несмотря на теплый ветер, пробежался по спине. Воздух словно сгустился, готовый взорваться от любой искры.

– Хорошо, Александр. Как скажешь.

Дверь с шумом захлопнулась, в комнате стало ощутимо пусто.

Я устало потер виски и повалился на кровать.

– А кто сказал, что будет легко? – пробормотал я и, подняв руку, начал разглядывать рубиновое кольцо. Костераль вернул мне его после нашей вылазки в Бастарию. Пустышка, в которой не осталось и крохи сил, переливалась алым цветом войны.

А наутро я узнал, что Аниса сбежала.

Но именно это мы и планировали.