Читать книгу Смерть по частям - - Страница 10

Студентки сбились в стайку в небольшом кабинете перед главной анатомической лабораторией и, тревожно переглядываясь, ожидали инструкций. В помещении с толстыми стенами было сыро, будто в подземелье, в воздухе висел резкий запах формалина. Длинные фартуки полностью закрывали платья. Одна из четырех студенток отчетливо побледнела, другая то и дело оттягивала накрахмаленный белый воротничок – ей не хватало воздуха.

Почти всем им предстояло увидеть мертвое тело впервые в жизни. Однако Лидия подозревала, что девушек пугает не вид распростертых на столе останков. Источником страха были жуткие молчаливые наблюдатели, кошмарная публика, смотревшая на них с немым осуждением. На полках, вытянувшихся вдоль стен, помещались самые разнообразные черепа, пристально взиравшие на живых темными дырами незрячих глаз. В кабинете была собрана мрачная библиотека memento mori – черепа всевозможных форм и размеров. Одни оставались гладкими и нетронутыми, другие разрушила болезнь, сделав их поверхность пористой, как губка, осколки кости торчали, как зубья пилы. Под черепами хранились другие кости, давным-давно разлученные с обладателями: лучевые и локтевые, большие и малые берцовые, шаровидные суставы, а также бедренные и плечевые кости, ключицы и ребра. Все они были аккуратно снабжены ярлыками, готовые к осмотру. Во многих имелись круглые отверстия от пуль, другие, перепиленные посредине, являли собой свидетельства ампутации. Время смягчило жестокий облик смерти, придав отдельным костям гладкость и белый блеск.

Антее, вечному неофициальному мажордому колледжа, эта картина казалась чудовищной. “У нас и так довольно хулителей, а ты еще и пугаешь студенток. Пусть образцы хотя бы хранятся в закрытом шкафу”, – не раз просила она мужа.

Но Харлан оставался неумолим. Здесь нечего бояться, внушал он ученицам. Мертвое тело – ваш учитель. Харлан начал собирать кости еще во время войны, когда служил полковым хирургом. Лидия знала, что он следовал примеру своего собственного наставника – хирурга-первопроходца доктора Томаса Мюттера из Медицинского колледжа Джефферсона; Мюттер пожертвовал свою обширную коллекцию образцов Колледжу врачей для просветительских целей. Никто не оскорблял останки, Харлан с образцовым почтением относился к усопшим и к тому, чему они могли научить студентов. Лидия время от времени слышала рассказы о других медицинских колледжах, где шутники-студенты совали скелетам в зубы сигару, лихо нахлобучивали шляпу на череп или фотографировались с ними. Харлан не потерпел бы такого поведения ни от студенток, ни от служащих факультета.

– Подойдите поближе к столу, издалека вы ничего не увидите, – благожелательно позвала Лидия.

Она вела подобные занятия уже много лет, хотя предмет их был далек от избранной ею специальности. С самого первого дня в Женском медицинском колледже Лидия могла оставаться в лаборатории до бесконечности; Харлан быстро заметил ее способности, уверенную руку и спокойствие, с которым она делала дело, и предложил ей стать ассистенткой, препарировать тела для вскрытия. Работа эта требовала методичности, которой так хотелось ее дисциплинированному уму, а также позволяла покончить с неоднозначностью этого занятия.

Публика все еще побаивалась так называемых похитителей трупов, цинично давивших на скорбящие семьи. Ходили слухи, что трупы крадут с кладбищ под покровом ночи. Еще жива была страшная память о Душителях, это жуткое прозвище заслужили Уильям Бёрк и его подельник Уильям Хэр – эдинбургские убийцы, которые продавали тела своих жертв некоему анатому. Люди мало понимали, что изучение трупов необходимо для научных исследований, которые позволят студентам-медикам приобретать навыки, необходимые, чтобы лечить и оперировать пациентов.

В таких опасениях была и доля правды: медицинских школ в Филадельфии становилось все больше, отчего трупов не хватало. Трупы шли нарасхват, и при таком дефиците тайная торговля мертвецами процветала. Районы побогаче выставляли на кладбищах стражу, но у бедных районов такой возможности не было. Тела доставляли с бедняцких кладбищ, или из богадельни Олд Блокли, или из лечебницы для душевнобольных, иные тела добывали в тюрьмах после казни. Время от времени из полицейских моргов привозили неопознанные тела тех, кто пал жертвой болезни или забвения, а также самоубийц. Причина смерти часто оставалась неизвестной, однако иногда тела раскрывали свою тайну: почерневшие, измученные легкие свидетельствовали об эмфиземе и жизни, отданной заводу; бугристая увеличенная печень, покрытая диффузными узлами, – о циррозе; некротическая опухоль разъедала гладкую полость кишечника.

Труп лежал на столе лицом вниз, студентки могли видеть лишь спину. Голову мертвеца прикрывала белая тряпица. Студентки открыли секционные наборы с безупречно вычищенными металлическими инструментами. Лидия настояла на том, чтобы они вынули все инструменты: закругленные и заостренные скальпели для надрезания и рассечения, зажимы для тканей, изогнутые ножницы и инструмент потяжелее – распатор для хрящей. Были здесь и приспособления менее ясного назначения: три цепочки с острым крючком на конце соединяла в центре круглая петля – казалось, ею можно удушить человека. Инструмент, походивший на орудие пытки, служил для того, чтобы при рассечении отводить крупные органы в сторону.

Вскрытие началось со спины, где ткани устроены не так сложно, что давало возможность студенткам поупражняться в технике рассечения. Харлан руководил ученицами. Он наблюдал, как Лидия указывает на кости-ориентиры: гребни и ости лопаток, выступы позвонков, которые начинались у затылочного бугра и тянулись вниз, на грудные и поясничные позвонки. Мертвец был очень худ, и позвонки проступали через кожу.

Лидия сделала первый надрез – по центру спины – и заставила студенток повторить ее движение, она брала их руки в свою, показывая, с какой силой следует надавливать. Кожа трупа, скользкая и как будто ненастоящая, отличалась от кожи живого человека по текстуре. Лидия показала, как отделить лоскут кожи, как разрезать мышцу вдоль и аккуратно отвести кожу в сторону, чтобы не повредить подкожные ткани и фасции. Работа походила на раскопки, и вскоре они уже видели поверхностные мышцы спины, trapezius и latissimus dorsi, большую и малую ромбовидные мышцы, соединявшие лопатки с позвоночным столбом, serratus posterior, levator scapulae. “Не зря вы скучали на уроках греческого и латыни, вот и знания пригодились”, – заметила Лидия. Студентки рассмеялись избитой шутке, однако Лидия заметила, что скованность отпустила их.

Она показала добавочный нерв, тянувшийся вдоль края трапециевидной мышцы, и место, где грудоспинной нерв и артерия уходили глубоко в мышцы и жир. Сложная работа продвигалась медленно, рассекать слой за слоем следовало очень внимательно.

Они уже полностью погрузились в работу, как вдруг скрипнула дверь лаборатории.

– Сэр? – На пороге стояла одна из студенток. – Пришли из полиции. Говорят, что хотят поговорить с вами.

– Да, разумеется. – Харлан отложил скальпель, вытер руки полотенцем и распорядился, чтобы студентки продолжали. Лидия вопросительно взглянула на него.

Харлан вышел в приемную, которую студентки прозвали мансардой.

Посреди комнаты, держа шляпу в руках, стоял Фолькер. Рядом – полицейский помоложе.

– Доброе утро, Томас. Входите, пожалуйста, – пригласил Харлан.

Харлан Стэнли познакомился с Фолькером, когда тот расследовал очередное убийство – смерть наступила в результате сложного огнестрельного ранения. Чтобы разобраться в преступлении, инспектор основательно проштудировал руководство Харлана по полевой хирургии и благодаря своему упорству познакомился и с трудами Харлана на тему боевых ранений, и с самим Харланом. За прошедшие годы врач поучаствовал в расследовании нескольких дел, требовавших острого ума и знаний. Иногда они с Фолькером не сходились во мнениях, и тогда их отношения ненадолго прерывались, но в основе их всегда лежало взаимное уважение.

Фолькер прошел через длинную комнату, мимо шкафчиков, где студентки держали личные вещи. Стены украшали анатомические диаграммы, пришпиленные медичками.

Харлан представил полицейских Лидии. Она со встревоженным лицом встала рядом с Харланом.

Сержант Дейвис опасливо продвигался между столами, ему явно было не по себе. Некоторые трупы лежали неприкрытыми, с подсунутыми под лопатки деревянными блоками – так тела принимали нужное для вскрытия положение. Опустошенные оболочки казались лишь тенями тех людей, которыми они когда-то были. Дейвис старался не поднимать глаз.

Над каждым столом свисала металлическая конструкция с растопыренными лапами, казалось, еще минута – и цирковой акробат, уцепившись за нее, начнет выделывать трюки в воздухе. Но металлические лапы служили ответвлениями газовых трубок, на концах их крепились газовые рожки, дававшие свет.

– Я пришел насчет той молодой женщины, о которой вы меня спрашивали. Пациентки доктора Уэстон. – Фолькер коротко поклонился Лидии. – Несколько дней назад я отправил констебля по адресу ее нанимателей, на Уинфилд-плейс. Ему сказали, что она ушла и с тех пор не появлялась. Никто не знает, вернется она к работе или нет.

– Понимаю, о ком вы говорите. – Харлан раздул ноздри. Его разозлило, что Фолькер так запросто выложил ужасную новость в присутствии Лидии.

– Разговор не терпит отлагательств, – продолжал Фолькер. – Вчера в Виссахикон-крик обнаружили тело женщины. Не знаю, как сообщить об этом. Придется показать вам.

– Вы уверены, что это она? – Лицо Лидии приобрело пепельный оттенок.

Следователь достал из кармана записную книжку, в правом нижнем углу черными чернилами значилось “АННА УОРД”. Под именем был указан адрес.

Лидия качнулась вперед, прижав ладони к щекам.

– Предварительный осмотр не позволил установить личность погибшей. Тело раздулось от воды, черты лица искажены, но мы нашли вот это.

Фолькер, сдвинув в сторону ботинки и сложенное платье, высыпал на стол содержимое бархатной сумочки.

Перед ними лежали недолговечные признаки чьей-то жизни: посеревший от старости льняной носовой платок, авторучка, несколько почтовых карточек, подвеска и маленький блокнот.

– Что думаете? – Фолькер взял в руки подвеску – небольшой медальон на тонкой золотой цепочке.

Забрав у него медальон, Харлан щелкнул крышечкой, открыв углубление, призванное хранить чей-нибудь образ.

– Моей сестре подарили такой, когда она выходила замуж. В одном углублении ее портрет, в другом – ее мужа, – сказал он. В медальоне не оказалось ничего, кроме свернутой прядки русых волос.

Они занялись одеждой. К платью из простой ткани была подшита плотная нижняя юбка с тюлем, вода почти не повредила ее. Полицейские разложили найденную одежду на черном лакированном столе.

Какую жалость вызывают все эти вещи, подумал Харлан. Ему вспомнились ранцы, которые они находили рядом с убитыми солдатами, – драгоценные сувениры, бессмысленные для других людей. Безвестная молодая женщина и подумать не могла, что дорогих ее сердцу вещей будут касаться чужие руки.

– Предположим, девушка намеревается покончить с собой. Она выбирает уединенное место, где ей никто не помешает. Снимает пальто, складывает его и бросается в реку. А вот личные вещи вызывают подозрения. Если она хотела совершить самоубийство там, где ее никто не увидит, почему она просто не кинулась в реку, чтобы покончить со всем разом? Почему мы нашли ее вещи так легко? – спросил Фолькер.

– Она хотела, чтобы мы узнали, кто она. Хотя, вы говорите, записки не было? – спросил Харлан.

– А может, она оказалась в воде уже мертвой? – предположил Фолькер.

– То есть ее убили, а потом инсценировали самоубийство? – уточнил Харлан. – Возможно. Утопление печально известно тем, что в этом случае определить причину смерти чрезвычайно трудно. Вода помогает убийцам скрыть преступление.

– Полицейский хирург после первичного осмотра подтвердил смерть от утопления, – сказал Фолькер. – Он считает, что оснований для вскрытия нет, но я с ним не согласен. Вы упоминали, что девушка появилась в лечебнице у доктора Уэстон в расстроенных чувствах, после чего без следа исчезла. Прошло две недели – и ее труп обнаружен в реке. Очень подозрительно.

– Очень, – согласился Харлан. – Надо как можно скорее осмотреть тело.

– Я знакома с ее сестрой, – сообщила Лидия. – Когда Анна исчезла, она очень встревожилась. Я уверена, она даст нам разрешение на вскрытие.

Фолькер кивнул, и полицейские встали, готовясь уходить. Студентки собрались в маленьком помещении перед анатомичкой. Возвращаясь к прозекторским столам, они тихо переговаривались.

Харлан увел Лидию в маленький кабинет и закрыл за собой дверь.

– Я опоздала. Тянула время, когда следовало действовать. Я обещала сестре Анны, что наведу справки. Как мало я сделала! – Глаза Лидии наполнились слезами, голос дрогнул.

Харлан тоже чувствовал груз вины. Почему он не поговорил с Фолькером раньше?

– Не вините себя, – попросил он, хотя знал, что просить об этом бесполезно.

Лидия покачала головой:

– Знали бы вы эту молодую женщину, Харлан. Самоубийство… Нет, невозможно!

– Фолькер с вами согласен.

– Но как он докажет, что это убийство?

– Для этого мы ему и понадобились, – сказал Харлан.

Он вдруг почувствовал себя уставшим и постаревшим. Он отмахнулся от слов Лидии как от пустых тревог – и вот та молодая женщина погибла. Харлан поднялся и подошел к застекленному настенному шкафчику, в котором держал свои хирургические инструменты. В выдвижном ящике хранились медали за отвагу на поле боя – он был хирургом в составе Восемьдесят первого Пенсильванского полка. Харлан достал видавший виды медицинский несессер, прошедший с ним всю ту проклятую войну. Дыра от пули зияла в шагреневой коже, как рана. Сейчас в несессере содержались начищенные, готовые к работе хирургические и прозекторские инструменты. Спасая живых, Харлан воздавал дань уважения мертвецам – тем, кого он не сумел спасти.

Разрушительный гул сражения при Фредериксберге преследовал Харлана всегда, хотя он никому не говорил об этом. Смерть была его спутницей, она въелась в его жизнь, но горнилом, закалившим характер Харлана, стала война. Мастерство, проявленное им в полевых госпиталях, принесло ему славу, но он оставался неизменно скромным. История Анны затронула его за живое. Харлан глубоко сожалел о безвременном конце молодой жизни, но еще больше его мучила мысль о том, что он подвел Лидию.

Лидия невидящими глазами смотрела перед собой.

– Я поговорю с Сарой. Я должна сделать для нее хотя бы это.

– Необязательно. Мы с Фолькером можем взять разговор на себя.

– Нет, я хотела бы сказать все Саре сама. А еще, Харлан, я хотела бы ассистировать при вскрытии.

На этот раз Харлан понял, что Лидию не отговорить.

– Как вам будет угодно, доктор Уэстон.