Читать книгу Короны Ниаксии. Шесть опаленных роз - - Страница 4

«Нечего бояться», – сказала я себе, но волосы на затылке все равно встали дыбом.

Я повернулась на зов.

И хотя это было именно тем, чего я ожидала, вид его, стоящего на лестнице, в тенях, заставил меня подскочить – как обычно делают люди, если им под ноги из кустов выползает змея.

Моим глазам опять понадобилось время, чтобы привыкнуть к более глубокому мраку, которым была окутана лестница. Он стоял, глядя на меня сверху вниз со смутным любопытством хищного ястреба. У него были длинные, слегка вьющиеся темно-каштановые волосы и аккуратная борода. Простая белая рубашка, черные штаны, ничем не примечательные, хоть и немного старомодные. Он был рослым, но не громадным, как чудовище, и я, сколько ни щурилась, не увидела рогов или крыльев.

Меня даже слегка разочаровало то, насколько… обыкновенным он выглядел.

Но вот то, как он держался – совершенно неподвижно, – выдавало его нечеловеческую природу. Он словно окаменел, не шевелил ни одним мускулом, плечи застыли, глаза не бегали и не мигали, когда он осматривал всю меня. Пока вам не повстречается кто-то подобный, вы не задумываетесь об этих вещах, глядя на других. И вдруг внутри вас раздается вопль: «Так быть не должно!»

Он спустился ко мне. Лунный свет озарял его яркие янтарные глаза и постепенно проступившую улыбку – улыбку, которая обнажила два острых клыка.

Моя непродолжительная дрожь уступила место любопытству. Настоящие, как и говорилось в преданиях. Вот бы узнать, как они устроены! Содержится ли в его слюне антикоагулянт, а может…

– Не желаешь рассказать мне, что ты делаешь в моем доме?

Он говорил с акцентом, резко выделяя «т» и «д», зато «а» и «о» тянул вполне мелодично.

Интересно. Прежде мне не доводилось слышать обитранского акцента. Правда, в человеческих землях жителей Обитр почти не видели: вампиры нечасто покидали свою родину, а когда все же делали это, лучше было избегать их.

– Я искала вас, – сказала я.

– Так ты зашла в мой дом без спроса?

– Если бы вы встретили меня у двери, спросить было бы проще.

Он остановился у подножия лестницы. И снова эта вампирская неподвижность, если не считать медленного моргания.

– Ты сознаешь, где находишься? – спросил он.

Какой глупый вопрос.

Может, он привык к тому, что его боялись. Но со мной все было иначе. С какой стати мне бояться его? Я уже встречала смерть, трижды. Четвертая встреча пока что не впечатляла.

– Я принесла вам подарок, – сказала я.

Его брови слегка опустились.

– Подарок, – повторил он.

– Подарок.

Он наклонил голову, и его губы слегка искривились:

– Этот подарок – ты?

По моей спине вновь прошел холодок. На сей раз я почти незаметно пошевелилась, желая стряхнуть дрожь и надеясь, что вампир ничего не заметит.

– Нет.

– Не в этот раз, – поправил он, и я не нашла что ответить.

– Мой подарок – нечто совершенно особое. Уникальное. Вы, очевидно, из тех, кто ценит такие вещи. – Я указала на стены, украшенные многочисленными предметами. – Взамен я попрошу вас об одолжении.

– Тогда это уже не подарок, – заметил он. – Это плата, а я не предоставляю услуг.

– Зависит от выбора слов, – возразила я. – Выслушайте мое предложение. Это все, о чем я прошу.

Он молча нахмурился. Мне стало любопытно: мог бы хоть кто-нибудь прочитать его мысли по лицу? Я определенно не владела этим искусством.

В ожидании ответа прошла целая вечность, и наконец я неловко кашлянула.

– Мы можем где-нибудь сесть? – спросила я.

– Сесть?

– Да, сесть. У вас здесь наверняка немало стульев. Должны же вы где-то сидеть, когда проводите дни и ночи в этом особняке, совсем один.

– Я похож на того, кто только и делает, что сидит?

Он снова шагнул ко мне, и я невольно оглядела его с ног до головы, совсем того не желая.

Да уж, он выглядел так, словно вел весьма подвижный образ жизни. И наверное, порой носил тяжести…

– Ладно, – раздраженно вздохнула я. – Можно поговорить и здесь, в дверях, если хотите.

Казалось, он взвешивает все про себя. Наконец он согласился:

– Идем.

* * *

Он привел меня в гостиную, загроможденную еще больше прихожей. К счастью, эту комнату освещали, хотя и слабо, бра, где пылало необычное голубое пламя. На стенах – картины, щиты, мечи и свитки. Переполненные книжные шкафы были втиснуты везде, где можно, и даже заслоняли собой окна; в центре комнаты стояла превосходная разномастная мебель. С потолка на нас глядели статуи: с одной стороны – нефритовый кот, с другой – свирепая, опасливо глядящая, до неприличия обнаженная женщина из черного мрамора. Шторы были из лазурного шелка, такие же занавеси имелись на противоположной стене: раздвинутые, они открывали взгляду еще одну коллекцию картин.

Здесь царил страшный беспорядок, и все же это было самое захватывающее, самое красивое место, которое я когда-либо видела.

Всего за секунду-другую я распознала предметы искусств из четырех разных стран, четырех отдаленных уголков мира. Я не могла даже представить, сколько знаний собрано в этой комнате. Должно быть, мои глаза чуть расширились, поскольку вампир издал низкий звук – едва ли не смешок:

– Не нравится мой декор?

Не нравится?

Я хотела сказать, что в жизни не оказывалась в столь невероятном месте, но потом подумала, что, пожалуй, еще не время играть на его самолюбии.

– Из какого вы Дома? – спросила я вместо этого.

Он снова моргнул и спросил, видимо решив, что ослышался:

– Прошу прощения?

– К какому Дому вы относитесь? Там, в Обитрах. – Я указала на стену. – Здесь все такое яркое, явно не из Дома Тени. А сами вы кажетесь достаточно трезвомыслящим, чтобы принадлежать к Дому Крови. Выходит, вы из Дома Ночи?

Его брови снова опустились, нависнув над янтарными глазами так низко, что те стали похожи на драгоценные камешки, сверкающие в тени.

Можно было даже не уточнять, пришел ли он в замешательство. Ну и хорошо. Вероятно, он удивился, узнав, что кто-то из людей интересуется тремя вампирскими королевствами Обитр. А мне нравилось интересоваться всем. Ни в чем другом я не была так хороша, и, кроме того, когда отмеренный тебе срок короток, всегда хочется потратить его на то, чтобы узнать как можно больше.

– И тебя действительно не волнует то, что я могу тебя съесть? – спросил он.

«Немного волнует», – прошептал мой внутренний голос.

– Нет, – ответила я. – Иначе вы бы уже сделали это.

– А может, есть еще кое-что, чем я хотел бы заняться для начала, – сказал он так, что было ясно: другие пугались намного сильнее меня.

Я же устало вздохнула:

– Мы можем поговорить? Времени у нас совсем немного.

Он выглядел слегка разочарованным. Потом махнул рукой в сторону гостиной. Я легко, держа спину прямо, села в красное бархатное кресло, покрытое пылью. Он устроился на кожаном диване напротив меня и принял небрежно-ленивую позу.

– Вы знаете Адкову? – спросила я.

– Достаточно хорошо.

– Город поразила болезнь.

Его губы изогнулись.

– Слышал, один из ваших переменчивых богов затаил небольшую обиду на горожан. Как прискорбно.

Будто Ниаксия, изгнанная богиня вампиров, была добрее нашего бога. Конечно, двенадцать богов Белого пантеона могут быть сколь угодно холодными и непостоянными, но Ниаксия – еретичка, оставившая пантеон две тысячи лет назад ради создания собственной цивилизации вампиров, – была такой же безжалостной и жестокой.

– Становится только хуже, – сказала я. – Болезнь уже распространяется на близлежащие районы. Число погибших исчисляется тысячами, и оно будет расти.

Моргнув, я увидела перед внутренним взором пыль – прогорклую пыль, сметенную с полов больниц и спален, с улиц. Пять-шесть раз в день ее выметали из церквей – по случаю непрекращающихся похорон.

Я видела пыль, которую сама выметала из спальни Мины: с каждым днем ее слой становился все толще. Но мы с сестрой притворялись, что не замечаем этого.

Я откашлялась и продолжила:

– Все ведущие ученые и врачи Адковы и Басции работают над поиском лекарства.

А с ними священники, маги и, конечно же, колдуны. Но я уже не тешила себя мыслью, будто кто-нибудь из них может нас спасти. В конце концов, это их бог проклял нас.

– Думаю, что вы, лорд…

Я запнулась, поняв, что так и не спросила его имени.

– Вейл, – спокойно сказал он.

– Лорд Вейл… – Я сложила руки перед собой. – Думаю, у вас найдется ключ к решению.

– А ты тоже относишься к ведущим ученым и врачам этой страны? – ухмыльнулся он.

Мои челюсти сжались. Я плохо считываю поведение других, но сразу же поняла, что он хотел посмеяться.

– Да. Так и есть.

Снова эта морщинка между бровями.

– А что? – рявкнула я. – Вы хотите, чтобы я скромничала? Сами-то скромничаете, когда дело касается вас?

Вейл выглядел так, словно вообще не умел скромничать.

– Как тебя зовут? – спросил он. – На случай, если я захочу удостовериться, что ты – одна из них.

– Лилит.

– Лилит, а дальше?

– Просто Лилит. Вы назвали только свое имя, и я поступлю так же.

Он слегка пожал плечами, словно хотел сказать: «Не поспоришь».

– Итак, Лилит, как ты собираешься спасти мир?

Вновь слова, пропитанные слащавой насмешкой, которую заметила даже я.

И я сказала:

– Мне нужна ваша кровь.

Он долго молчал.

А потом рассмеялся.

Тихо, с достоинством, и все же в его смехе отчетливо звучали угрожающие нотки. Интересно, сколько людей слышало этот смех в последнюю минуту своей жизни?

– Ты пришла просить моей крови, – протянул он.

Ладно. Это и впрямь выглядело так, будто мы поменялись ролями.

– Да, – ответила я. – Мне нужно совсем немного. Вы и не заметите.

Он недоверчиво уставился на меня.

– Это совсем не больно, – начала я убеждать его. – Обещаю.

– О боли я подумал бы в последнюю очередь.

Он выпрямился и закинул ногу на ногу.

– Я возьму всего четыре флакона зараз. Может, чуть больше, если потребуются дополнительные анализы. Я стану приходить к вам раз в месяц.

– Нет, – твердо ответил он.

Я тихо выругалась про себя.

– Почему?

– Потому что пару столетий назад я решил больше не делать того, чего мне не хочется. Давать тебе кровь я не хочу. Так что нет, мышка. Таков мой ответ.

Я и вправду не знала, что предпринять. Казалось, он почти развлекался, ведя со мной игру в кошки-мышки, и мне не пришло в голову, что он может отказаться – или, по крайней мере, что он сделает это так бесцеремонно.

Теперь его лицо было маской. Ни заломленных бровей, ни ухмылок. Его слова звучали так, словно он отклонил приглашение на ужин от неприятного ему соседа. Чистое равнодушие.

Я зарыла руки в складки юбки, чтобы скрыть побелевшие костяшки стиснутых пальцев.

Конечно, все это не имело значения для него. Чего, как не равнодушия, я могла ожидать от такого, как он, – существа, которому неведомы жизнь, смерть, страдания?

Усилием воли я сделала то, что сделала бы Мина. Мина всегда сладко улыбалась и очаровывала. Я не умела очаровывать и не думала, что в подобном поведении был смысл, но попробовать стоило. Так что я улыбнулась, хотя это больше походило на оскал.

– Вы не дали мне договорить, лорд Вейл. В обмен на кровь я каждый раз буду вам кое-что дарить.

Я полезла в сумку и достала оттуда тщательно уложенную розу. Прежде чем передать ее Вейлу, мне пришлось пристально взглянуть на нее. В этой гостиной роза, казалось, стала еще прекраснее, будто оказалась именно там, где нужно.

Он уставился на подарок с каменным лицом.

– Это цветок. Весьма красивый.

Он был совершенно не впечатлен и даже не пытался скрыть это.

– И поверьте, – продолжила я, – красота – наименее интересное его свойство.

– О? Почему же?

– Этого вы не узнаете, если не согласитесь на сделку.

Он посмотрел на меня, прищурившись.

– Сколько? – спросил он.

– Визитов?

– Роз.

– Я приду к вам шесть раз и всегда буду приносить по розе.

Я ожидала еще одного бесцеремонного отказа. Но вместо этого Вейл осмотрел розу, слегка покрутив ее в пальцах. Взгляд его был жестким и холодным. И отчего-то немного знакомым. Потом я поняла, что это взгляд ученого, привыкшего анализировать вещи, разбирать их по косточкам.

Я испытала некоторое облегчение. Страсть к науке была мне понятна. Хотя Вейл и я различались во всем – человек и вампир, лорд и дочка фермера, почти бессмертное существо и жалкая смертная, – нас объединяла наука, и это роднило меня с ним сильнее, чем с большинством людей, среди которых я жила.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я принимаю твои условия. Оборудование при тебе? Давай не будем тянуть.

* * *

Разумеется, я принесла свое оборудование. Иглы и флаконы я приготовила заранее. Вейл закатал рукав рубашки, протянул руку, и я взяла у него кровь.

Вблизи он пах жасмином, выглядел одновременно старым и молодым, чужим и знакомым. Кожа была гладкой и загорелой. Когда я коснулась его запястья, чтобы подвинуть руку, отсутствие тепла заставило меня подскочить, но при этом Вейл был не таким холодным, как я представляла. Люди отзывались о вампирах как о ходячих трупах; я видела много, очень много трупов, и Вейл был совсем не похож на них.

Тем не менее я сама не знала, чего ожидала, когда начала пронзать иглой кожу с внутренней стороны руки. Потребовалось больше усилий, чем при взятии крови у людей. Игла вошла с тихим «чпок». Кровь, которая текла в мой флакон, по консистенции напоминала человеческую, но была намного темнее, почти черной.

Я завороженно смотрела на нее. Затем, когда стал наполняться второй флакон, мой взгляд переместился на остальную часть гостиной, на увешанные гобеленами стены, на книжные полки. Боги, некоторые тома, небрежно распиханные по пыльным углам, стояли тут чуть ли не веками.

Интересно, сколько лет Вейлу? Легенда гласила, что он обитал здесь, за окраинами Адковы, почти два века. Но сколько десятилетий – столетий? – он прожил до этого?

И что пережил за это время?

– Тебе нравится смотреть?

Голос Вейла заставил меня вздрогнуть. Я снова перевела взгляд на него. Он уставился на меня, как на подаренную розу – его глаза отрывали от меня частичку за частичкой, лепесток за лепестком.

«А вам?» – хотела спросить я, но вместо этого произнесла:

– Что станет со всеми этими вещами, когда вы умрете?

– Я бессмертен.

– Вы не бессмертны, – усмехнулась я. – Просто живете очень долго. Большая разница.

– К тому времени, как эта разница станет заметна, уверен, мне будет все равно.

Вейлу давно все опостылело, судя по состоянию особняка, но я решила не говорить этого.

Внутри меня узлом затянулась зависть. С каким небрежным безразличием он говорил обо всем этом! О своей жизни! Его пресыщенность просто возмущала меня. Он копил все эти знания, но вовсе не интересовался ими. Вот же эгоист.

– А мне кажется, если прожить столько лет, важным становится только… – Последний флакон был почти полон, я наблюдала за тем, как внутри его пузырится кровь, и готовилась вынуть иглу. – Знание.

– Знания – скучная безделка, – сказал Вейл с чрезмерной беспечностью, и я едва не ахнула от ужаса:

– Нет, это не может быть правдой! Мы должны узнать о мире еще столько всего!

Он рассмеялся – снисходительно, как смеются над котенком, нетвердо стоящим на лапках. Я же закупорила последний флакон, собираясь вынуть иглу, и с некоторым удивлением обнаружила, что вокруг ее кончика уже затянулась кожа. Мне пришлось буквально рывком выдернуть иглу из вены. Вейл никак не отреагировал.

– Спустя столько времени понимаешь, что копить знания не имеет смысла. Если знание не применяется, в нем нет смысла. Оно не может считаться сокровищем.

– О? – Я встала, убрав свои инструменты. – Что же тогда может им считаться?

Вейл тоже встал. Он был довольно высоким и теперь смотрел на меня с волчьим восторгом. Его улыбка вновь обнажила смертоносные клыки. В янтарных глазах сверкал лунный свет, лившийся из окна.

Я вдруг почувствовала себя глупо из-за того, что не увидела в нем чудовища. В этот момент, с ухмылкой на губах, он походил на то самое существо из легенд. На монстра, о котором рассказывали шепотом.

– Любопытство, – ответил он.