Читать книгу В плену иллюзий - - Страница 3

Дафна

14 февраля

День всех влюбленных. День, когда каждый думал о своей второй половинке или о том, когда ее встретит. Что касаемо меня? Я не хотела любви, она болезненна и несправедлива. И мне слишком хорошо это известно. Ведь если бы не любовь, я сейчас находилась бы дома, в своей постели или на прогулке с подругами. Но я ехала в машине с мамой, которая напевала всю дорогу песни о разбитом сердце. А на минутку, наша дорога была длиной почти в сутки. Надеюсь, теперь каждый понял мое недовольство.

Мы наконец–то подъехали к Сан–Диего. За окном мелькали знакомые, но в то же время неузнаваемые пейзажи. Родной город мамы, куда я приезжала в детстве лишь пару раз, теперь предстал передо мной совсем другим. Я наблюдала, как зеленые улицы с их типичными, похожими друг на друга домами и ухоженными парками сменяются новыми, современными постройками. Появилось огромное количество стеклянных зданий, ярких вывесок магазинов и кафе, которых раньше здесь не было.

Пусть все и поменялось, но в воздухе сохранилась та самая теплая, почти осязаемая атмосфера, которая всегда притягивала меня. Это ощущение дома, которое я не испытывала так остро уже давно. Мой взгляд невольно направился на маму, которая внезапно затихла, погруженная в свои мысли. Ее руки крепко сжимали руль.

– Дафна… – начала мама, но ее голос дрогнул, и она замялась. – Понимаю, как тебе тяжело было оставить прошлую жизнь и уехать со мной. Мне жаль, что тебе пришлось…

– Все в порядке, – не дала я ей договорить, обрезав ее попытки извиниться. Я чувствовала, как ей тяжело, и не хотела, чтобы она винила себя. – Я уеду за тобой куда угодно, ты это знаешь.

И это была чистая правда. Моя жизнь перевернулась, но самым важным для меня было быть рядом с ней, поддержать ее в этот непростой период. Своим поступком я дала ей понять, что несмотря на все, что случилось, мы остаемся единым целым.

– Хочу, чтобы ты знала, как я ценю это, моя хорошая, – мама улыбнулась, и ее глаза наполнились теплотой. – Тебе понравится тут жить, я уверена. К тому же бабушка будет рада видеться с нами чаще, чем раз в несколько лет.

Ее улыбка. Я любила улыбку мамы, такую искреннюю и светлую, но сейчас я знала, что она всего лишь прикрывает ею глубокую душевную боль. Она пыталась быть сильной для меня, но я видела, как ей тяжело. И еще знала, что она никогда этого не признает вслух, поэтому решила сама завести этот разговор.

– Мам, – произнесла я, и она мгновенно отвлеклась от дороги, слегка повернув голову ко мне, ее взгляд был полон ожидания. – Ты не виновата в его измене. Здесь нет ни капли твоей вины. И я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось.

В ее глазах я уловила едва заметный блеск – след проступивших слез, которые она тут же постаралась сдержать.

– И когда ты успела так вырасти, моя девочка, – прошептала мама. – Я так тобой горжусь.

Я кивнула ей в благодарность, чувствуя, как внутри разливается тепло от ее слов. Затем перевела взгляд на окно, наблюдая за проплывающими мимо домами. В голову шли мысли о прошлом, об отце, о том, как однажды казавшийся идеальным мир рассыпался на части, и обо всем, что мы пережили вместе.

Пирс Коулман никогда не был примерным отцом. Но и плохим тоже не был. Он общался со мной, весело проводил выходные, да и покупал все, что я хочу. Но почти все время он проводил на работе или в командировках. И если в детстве мне не хватало отцовского внимания, то с годами я стала привыкать. А теперь нужда в нем и вовсе пропала. В отличии от мамы. Элла любила мужа больше всего на свете, была готова оправдывать и ждать его ни смотря ни на что. Я никогда ее не осуждала, думала: «любовь все прощает». Но в последний год все становилось хуже. Командировки участились, он пропадал на недели, не выходя на связь. Мне было понятно все сразу же, но мама не хотела признавать правду. Так ей было легче.

Но в один день все изменилось. Отец приехал с очередной рабочей встречи, но вместо того, чтобы спокойно разобрать чемодан, как всегда, он начал методично собирать другие вещи. Те, что всегда находились в нашем доме. Мама, увидев это, впала в настоящую истерику, ее голос срывался на крик в попытке понять, что происходит, что значит вся эта странная суета. В ответ папа лишь повернулся к ней, его лицо было абсолютно спокойным, даже отстраненным, и этим спокойным, ледяным тоном заявил, что собирается жениться на другой женщине. Он попросил ее не закатывать сцен, потому что ему было это не нужно.

Тогда я осознала, что, возможно, любовь прощает только тех, кто по–настоящему любит.

С того дня прошло три долгих месяца. Я поддерживала маму изо всех сил, собирала ее по кусочкам после этого удара, глотая свои собственные слезы и страх. Было ясно, что мы больше не можем оставаться в Чикаго. Каждая улица, каждый уголок этого города кричал о нем, о его предательстве. Воспоминания губили маму, не давали ей дышать. Тем более, мы переехали в Иллинойс, лишь из–за его работы, когда мне было всего восемь лет. Вся наша жизнь здесь была построена ради него… И недолго думая, мы собрали немногочисленные пожитки, что оставил нам старый дом, и отправились прочь, на запад, в Сан–Диего…

Я бы соврала, если бы сказала, что все это далось мне легко. Позади я оставила близких друзей, последний учебный год в старшей школе. Но понимая, что переезд поможет маме, я ни капли не жалела. Она – самый дорогой человек в моей жизни. Моя опора. И ее благополучие стоило любой моей жертвы

– Ты уже связалась с Ингрид? – вопрос мамы прервал мои мысли, которые метались между прошлым и неопределенным будущим.

– Да, – ответила я, слегка вздрогнув от неожиданности. – Мы договорились о встрече сегодня вечером.

Ингрид Тапиа. Моя подруга детства, с которой мы буквально выросли бок о бок, живя по соседству и проводя каждую свободную минуту вместе. Мы строили шалаши на заднем дворе, секретничали до глубокой ночи и мечтали о будущем. Но после того, как я уехала в Чикаго, наша связь почти оборвалась. Мы лишь обменивались редкими лайками на фото в социальных сетях и отправляли друг другу дежурные поздравления с праздниками. Это была та дружба, которая постепенно угасала, растворяясь в километрах и годах.

Поэтому сначала я сильно сомневалась в идее написать ей и сообщить, что переезжаю назад. Но, поняв, что иначе я останусь совсем одинокой в Сан–Диего, без единой знакомой души, я решила рискнуть. На удивление, старая подруга была искренне рада этой новости. Ее сообщение, полное восклицательных знаков и смайликов, Ингрид сразу предложила увидеться, на что я с радостью согласилась. Я даже почувствовала легкое волнение, предвкушая эту встречу.

Я заметила, что мы уже подъезжали к нашему дому. Его силуэт был точно таким же, как в моих самых тёплых воспоминаниях. Солнце нежно ласкало крышу, покрытую медно-красной черепицей, придавая ей золотистый оттенок. Небольшой одноэтажный домик, затерянный среди десятков других похожих строений, казался для меня совершенно особенным. Стены из бежевого камня, будто бы выветренные временем, придавали ему уютный, обжитой вид. Вокруг дома пока не было цветов, лишь аккуратно подстриженная трава, но я была уверена, что моя мама скоро это исправит, превратив участок в цветущий рай.

Мы припарковались и вышли из машины. Я взяла свой тяжеленный чемодан, и единственной мыслью, которая пульсировала в моей голове, было желание как можно скорее оказаться под теплым душем, чтобы смыть с себя следы долгого путешествия из другого штата. Усталость навалилась грузом.

Зайдя в дом, я сразу же бросила взгляд на безупречную чистоту. Каждая поверхность блестела, ни пылинки, ни беспорядка. Окна, украшенные изящными кружевными занавесками, пропускали внутрь мягкие лучи света, наполняя пространство уютом и свежестью. В воздухе витал слабый аромат лимона и домашнего печенья. Сразу стало ясно, что бабушка уже здесь побывала и все устроила к нашему приезду. Это был типичный поступок в стиле Глории Ходж – заботливой и предусмотрительной. Жаль, что у нее не вышло нас встретить из–за работы в цветочном магазине. Какой–то безответственный сотрудник не вышел на смену, и ей пришлось остаться. Но сам факт ее заботы уже согревал душу.

– Дафна, поставь свой чемодан в комнату и подойди ко мне, пожалуйста, – мама говорила тихо, я чувствовала, как она напряжена.

Зайдя в свою комнату, поняла, что точно устрою здесь перестановку и обставлю более комфортно. М–да, одеяло с мишками точно не походит восемнадцатилетней девушке. Я решила разложись все вещи позже и просто вытащила самые нужные из чемодана, положив на полку в шкафу. Выглянув изо окна, я рассматривала улицу, лучший обзор открывался на дом напротив, он был темным, не просто по цвету, а по ауре. Весь газон вокруг скошен и никакой растительности, внутри темно, будто там и вовсе никто не живет. Скорее всего, так и было.

Спустя пару минут я пошла к маме, она сидела за кухонным островком с кружкой в руках.

– Хочешь чай? – спросила мама.

– Нет, спасибо. Что–то не так? – я села на стул рядом с ней, ожидая ответа.

– Хочется быстрее адаптироваться к таким кардинальным изменениям, завтра я пойду на собеседование в местную больницу, там как раз требуются медсестры, – мама протянула руку и накрыла мою ладонь своей. – А тебе уже завтра предстоит идти в новую школу, очень надеюсь, что тебе там понравится не меньше, чем в Чикаго.

– Не накручивай себя, мам. Я уверена, что все будет хорошо. Тем более мы не в каком–то незнакомом городе, а там, где ты родилась и выросла. Сумею привыкнуть, – напоследок я обняла маму и встала со стула. На телефон пришло уведомление.

– Это Ингрид, мы должны встретиться через полчаса, ты ведь не против?

– Конечно нет, родная. Иди и повеселись!

Я увидела ее искреннюю улыбку и почувствовала, что мама точно не пропадет.

К счастью, я успела сбегать в душ и немного перекусить перед встречей. Из одежды выбрала джинсовую юбку и белый топ. Больше всего меня радовало, что в Сан–Диего было жарко круглый год. Несмотря на то, что сейчас февраль, погода на улице была двадцать градусов. Посмотрев в зеркало, увидела, что мои рыжие кудри торчат в разные стороны, и как бы я не пыталась их уложить, не выходило… Наплевав на прическу, схватила телефон и вышла из дома.

Не без помощи навигатора я добралась к парку, адрес которого мне прислала Ингрид. Уже подходя ко входу в парк, я заметила свою подругу. Ее пепельные короткие волосы были заметны издалека. Она начала мне прыгать. Помахав ей в ответ, я ускорила шаг.

– Боже, Дафна! Сколько же времени прошло? Тебя даже не узнать, ну только твоя рыжая копна волос выдает, – Ингрид громко засмеялась, ее энергия затмевала все вокруг, и я почувствовала себя намного легче.

– Времени прошло много… Ты вот очень изменилась, куда же подевались твои русые волосы?

– Ох, это долгая история, в последние пару лет я полюбила эксперименты и какие цвета только не испытала на себе, обязательно тебе покажу фотографии, мама до сих пор удивляется, как у меня еще не выпали все волосы! – внешне Тапиа тоже изменилась, повзрослела, но ее безудержный характер все тот же.

– Кстати, как твои родители? Они все так же занимаются пекарней?

Я сразу вспомнила как в детстве мы с Ингрид бегали в небольшую булочную, которую открыли Джоан и Марвин, и втихую крали сладости. Правда, однажды нас все же раскрыли и наказали. Но риск стоил того.

– К сожалению нет, не так давно продажи совсем упали, и они решили закрыться. Папа сейчас работает в страховом агентстве, а мама делает торты и другие кондитерские изделия на заказ, тебе обязательно нужно попробовать ее капкейки, ты в обморок упадешь от этого шикарного вкуса! – Ингрид изобразила, будто она теряет сознание, а я едва успела ее словить, мы одновременно залились смехом.

Я правда переживала, что не смогу почувствовать себя в этом городе спокойно и будет тяжело. Но рядом с этой девушкой кажется, что все это глупость. Не важно, сколько прошло лет, в душе мы все те же дети, играющие в куклы под одеялом и танцующие под Джастина Бибера, представляя, что расчески – наш микрофон.

– Заинтриговала, теперь жду не дождусь, когда попробую.

– А как твоя мама? Даже представить не могу, как ей тяжело… – я вздохнула, понимая, что этого разговора не избежать.

– По началу было ужасно, она почти не выходила в свет, но смена обстановки должна ей помочь. Я каждый день говорю, что отец не стоит того, чтобы так убиваться и закрываться от мира.

– Ты права, Даф, думаю она справится, тем более у нее есть такая надежная поддержка в твоем лице.

Я благодарно улыбнулась подруге. Я ни с кем не обсуждала развод родителей, считала, что это должно оставаться внутри семьи. Но ей мне хотелось открыться, рассказать все… Но не здесь и не сейчас.

Ингрид взяла меня под руку, и мы поплелись к ближайшей кофейне. Мы быстро взяли напитки навынос и пошли по парку. Я заказала себе имбирный латте, а подруга черный кофе, на что я удивилась, ведь он совсем не сочетался с ее натурой.

– Слушай, если ты не против, я могу завтра зайти за тобой, чтобы мы вместе пошли в Дель–Норте, все–таки первый день в новой школе, волнительно.

Кажется, я с каждой секундой начинала любить Ингрид все больше.

– Конечно, спасибо тебе, – мой голос стал тише.

– Тебе нечего бояться, все ученики довольно приветливы, я помогу тебе освоиться. И к тому же там столько парней… Есть из кого выбрать! – Тапиа игриво подмигнула мне, и ее звонкий смех раздался около моего уха.

– Звучит хорошо, но меня не интересует перспектива отношений. – В моей жизни и так все было не легко, отвлекаться на парня никак не входило в мои планы.

– Ну знаешь никто и не говорит об отношениях, нужно иногда просто хорошо провести время, – я уловила то, что имела ввиду Ингрид, но решила не отвечать. – Но я не давлю! Это лишь твое решение.

– Спасибо.

Телефон подруги завибрировал, подавая знак о новых сообщениях. Ингрид увидела их и подскочила, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

– Господи! Как я могла забыть? – Ингрид была растеряна. – Дафна, прости меня, пожалуйста, но мне придется уйти, сегодня ведь как никак день всех влюбленных, а у меня была назначена встреча с одним горячим капитаном волейбольной команды. Ты бы знала, как я долго добивалась этого!

– Все в порядке. Ты можешь бежать, куда тебе нужно, я найду дорогу домой, –успокаивала я подругу, понимая, что этот парень явно не просто интересен ей. – Расскажешь потом о своем Ромео?

– Ты лучшая! Завтра жди подробностей. – Тапиа наспех чмокнула меня в щеку и скрылась, побежав в другом направлении.

Я гуляла по улицам города еще около получаса, но, увидев, как солнце начинает садиться за горизонт, решила идти в сторону дома. К счастью, в этот раз смогла это сделать без навигатора.

Когда я приблизилась к своему новому дому, улица уже заметно погрузилась в сумерки. Я инстинктивно остановилась, устремив взгляд на другую сторону дороги, пытаясь найти источник этих звуков. Там, под тусклым светом уличного фонаря, стояли два незнакомых парня. Хоть я и находилась на достаточном расстоянии и не могла разобрать слов, было очевидно, что происходит что–то неприятное. Они говорили на повышенных тонах, их жесты были резкими, а интонации – полными злости. Они не столько разговаривали, сколько пытались перекричать друг друга в яростном споре.

Внезапно один из парней резко взмахнул рукой и нанес сильный удар по лицу другого. Звук удара эхом разнесся в тишине. Это стало для меня сигналом к немедленному бегству. Черт, я здесь всего пару часов! Только приехала в Сан–Диего, и меньше всего мне хотелось стать невольным свидетелем драки. Я резко ускорила шаг, почти переходя на бег, чтобы как можно быстрее добраться до безопасных стен дома.

Но, к моему удивлению, полномасштабная драка не началась. Парень, получивший удар, захлебнулся потоком брани и, что–то выкрикнув вслед обидчику, стремительно удалился в сторону, растворяясь в темноте улицы. На секунду я облегченно выдохнула. Но в следующий миг я почувствовала, как на меня буквально физически ощутимо устремился чужой взгляд.

Черные глаза, будто съедали меня изнутри, а мои ноги стали каменными, не желая двигаться.

– Интересное было зрелище? – звонкий и грубый голос разрезал вечернюю тишину. От его звучания по спине пробежали мурашки. Было жуткое чувство, словно я оказалась не на тихой улице пригорода, а где–то у Аида в его мрачном царстве мертвых.

Забежав внутрь, я начала судорожно запирать все возможные замки, щеколды и задвижки, чувствуя, как бешено колотится сердце. Прошло около минуты, может, больше. Я стояла в прихожей, прислушиваясь к каждому звуку, боясь даже пошевелиться. Но любопытство, смешанное со страхом, оказалось сильнее. Медленно, стараясь не шуметь, я подошла к окну и осторожно выглянула наружу. Я увидела, что мрачный незнакомец зашел в противоположный дом.

Ощущение от его взгляда до сих пор было словно впечатано в меня, опаляя кожу. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я начала молиться всем богам, в которых верила и не верила, чтобы больше никогда, никогда в жизни не встречаться с этим человеком.