Читать книгу Кощей – Риэлтор - - Страница 4

Первый день в «адской двушке» Геннадий посвятил не просто разведке, а скорее археологическим раскопкам в поисках хоть каких-то следов жизни, не затронутых энтропией. Квартира была не просто заброшенной – она была пропитана какой-то особой, концентрированной безнадежностью, которая, казалось, въелась в каждую трещину, в каждую пылинку. Кухня оказалась самым зловещим местом. Старая газовая плита, ржавая и облезлая, словно древнее чудовище, стояла в углу, излучая странный, едва уловимый, но отчетливый запах серы, смешанный с запахом давно неработающего газа. При прикосновении к ней Геннадий почувствовал нечто, похожее на легкое покалывание, словно от статического электричества. Или от чего-то иного, гораздо более древнего и могущественного.

«Не трогайте это!» – голос Тамары Адамовны прозвучал прямо над его ухом, такой пронзительный, что заставил содрогнуться. – «Портал, между прочим, опасная штука! Нечего совать руки куда не следует! И что вы стоите, как истукан? Полы в кухне не мыты! Здесь же грязь! А я вам говорю – здесь можно питаться с пола, если его, конечно, сначала отмыть до блеска!»

Геннадий, к удивлению призрака, проигнорировал её. Он чувствовал странное, почти физическое притяжение к плите. Откуда-то изнутри доносились глухие, утробные звуки, словно под ней что-то ворочалось, что-то живое, но не принадлежащее этому миру.

Пока Геннадий пытался осмыслить природу кухонной аномалии, в дверь постучали. Три коротких, настойчивых, словно задающих ритм, удара. Геннадий открыл, и его ноздри тут же уловили целый букет ароматов: запах трав, чего-то горького, похожего на полынь, и… чего-то живого, похожего на сырую землю после летнего ливня. На пороге стояла женщина. Невысокая, крепкая, с лицом, испещренным морщинами, словно древняя карта, и ярким платком на голове, под которым прятались колючие, пронзительные глаза. В руках она держала тарелку, на которой горкой лежали румяные, но подозрительные пирожки.

«Здравствуй, сынок», – голос у неё был скрипучий, словно несмазанная телега, ползущая по гравию. – «Я Ефросинья, или просто Фрося. Соседка ваша, снизу. Принесла вот, угощение. С капусткой, да с секретом».

Геннадий вежливо улыбнулся, хотя внутри у него всё сжалось от предчувствия. «Геннадий. Очень приятно».

Он протянул руку, чтобы взять тарелку, но Фрося, едва заметно, словно играючи, слегка отдернула ее. Ее взгляд, острый, как лезвие, скользнул по квартире, задержался на пожелтевших обоях, затем на елке в углу, на пыльных шторах.

«Да-а-а», – протянула она, и в её голосе зазвучало нечто, похожее на одобрение. – «Квартирка, конечно, с характером. С душой, можно сказать. Не каждому такая достанется. Ох, не каждому…»

Геннадий почувствовал, как по его бессмертной коже пробежали мурашки. Фрося явно знала гораздо больше, чем говорила, её слова были подобны намекам, спрятанным в тумане.

«Проходите, Фрося», – предложил он, пытаясь изобразить гостеприимство.

«Нет-нет, спасибо», – махнула она рукой, и в этом жесте было что-то древнее, ритуальное. – «Мне некогда. Дел по горло. Тараканчики мои вон ждут. Им без меня никак. Но ты пирожки возьми, возьми. От чистого сердца. Они… с сюрпризом».

Она подмигнула, и Геннадий почувствовал, как в её глазах, похожих на угольки, мелькнул зловещий, почти дьявольский огонек. Он взял тарелку. Пирожки были еще теплыми, но от них исходил странный, едва уловимый запах, похожий на засушенных трав, смешанный с чем-то неопределимым, древним, словно заклинание.

«Ну, я пойду», – сказала Фрося, и её взгляд задержался на Геннадии, словно она пыталась прочесть его мысли. – «Ты тут, сынок, поосторожнее. Квартирка-то с норовом. И с постояльцами. А если что – ты ко мне заходи. Я наговоры всякие знаю. От сглазу, от порчи… От полтергейста, говорят, тоже помогает. А особенно от молодых, которые себя слишком умными считают!»

Она улыбнулась, обнажив несколько золотых зубов, и по спине Геннадия пробежал ледяной холодок. За его спиной он услышал сердитое, возмущенное шипение Тамары Адамовны: «Шарлатанка! Её заговоры – это нарушение всех санитарных норм! Она тут антисанитарию разводит! А тараканы! Ужас!»

Геннадий закрыл дверь, ощущая, как воздух в квартире становится еще плотнее. Он поставил тарелку с пирожками на старую, пыльную тумбочку. От пирожков пахло уже не просто капустой, а каким-то странным, приторным ароматом, похожим на то, что используют в самых древних, давно забытых ритуалах. Вдруг из одного пирожка что-то выскочило. Маленькое, шестилапое, с длинными, трепещущими усиками.

Таракан. И не просто таракан. Этот был… подозрительно большой, почти гигантский. И он смотрел на Геннадия с каким-то слишком осмысленным, почти человеческим выражением, словно пытаясь что-то сказать. Геннадий резко отдернул руку.

«Это что за чертовщина?!» – вырвалось у него.

Из кухни донесся голос Тамары Адамовны: «Я же говорила! От неё одни проблемы! Несоблюдение правил чистоты и порядка! А теперь еще и насекомые! Это же просто ужас!»

Геннадий тяжело вздохнул. Пирожки с сюрпризом. Очевидно, Фрося не шутила. Он понял, что его соседи – это не просто жильцы. Это были полноценные, могущественные силы природы, адаптировавшиеся к жизни в постсоветской хрущевке, словно древние божества, низведенные до коммунальных проблем. И с ними ему предстояло работать. Или хотя бы попытаться не стать их жертвой, не превратиться в очередную легенду о риэлторе, который сошел с ума.