Читать книгу Ветер Эрина - - Страница 4

Келия сидела у грядки, касаясь ладонью земли, и старательно изображала сосредоточение. Чуть поодаль стояла целая толпа, большую часть которой она даже не знала, и заинтересованно внимала каждому действию.

Снег стаял за пару дней, словно его и не было вовсе. Проклюнулась из тесного плена, трава, всюду жужжали проснувшиеся насекомые, даже воздух потеплел. И когда Келия вышла утром из комнаты, её уже ждали подруги.

– Помолись нам на урожай, – попросила Риана, обнажая острые, словно кинжалы, зубы. – Как раньше.

«Как раньше» – когда в замке их жило восемнадцать. Девятнадцать, если считать рига Ронана, тогда ещё просто сохрадорса Ронана. Келия отдавала силу земле, когда никто не видел, а потом вот также сидела с умным видом, и первый урожай они получали уже через неделю. Нынче зима затянулась. И отдать земле она могла разве что собственные косы. Или же собственную жизнь, такая возможность тоже имелась. Келия попыталась отговориться тем, что вырастить урожай на двести человек задача совсем иного уровня, на такое её магии попросту не хватит. Да и огородом уже давно занимаются другие люди, и получается у них гораздо лучше. Что, кстати, являлось чистейшей правдой.

– Да какая магия! – фыркнула Айлид. – Ты помолись просто, как эльмианцы делают. Только настоящим богам, а не их святой.

– Душевный подъём очень важен, – согласилась Ланис.

А Риана добавила:

– Ты лишь поможешь всем ощутить радость от общего дела.

Отказаться не дали, в общем. Так что теперь Келия ощущала тепло нагретой солнцем земли и слышала пока ещё тихие голоса семян, готовых вот-вот проснуться. Перед тем, как подняться, она всё же пробормотала пару слов, обращённых к Матери-Природе. Келия уже давно не верила в богов. Она прочитала слишком много трудов натурфилософов и знала, что если порыться в истории, то можно откопать истоки любых верований, понять, что большая часть традиций появилась гораздо позже и не имеет ничего общего с реальностью. Всё же, к Матери-Природе она иногда обращалась. Иногда даже искренне. Порой приятно поверить, что за тобой приглядывает мудрое могущественное существо.

Келия выпрямилась, послушала радостные крики толпы, обнялась с подругами и по-тихому улизнула подальше. Весна наконец-то пришла. Весна пришла и к ней. Восприятие мира менялось, запахи чувствовались намного острее, менялись, приобретали новые тона, даже становились вовсе на себя не похожи. А ещё очень сильно начинали пахнуть люди. Мужчины. От большинства начинало разить так, что хотелось выбежать на улицу и долго дышать свежим воздухом. Но ещё хуже было находиться рядом с теми немногими, кто приобретал приятный аромат. От него кружилась голова и путались мысли, терялись остатки здравого смысла, а руки сами тянулись к вороту платья. Весна была к Келии неизменно жестока и в своей жестокой манере щедра.

Выбрался из добровольного заточения Каллен, задорно ухмыляясь в кудрявую бороду. От него пахло скошенной луговой травой. Келия даже вновь подумала рассказать ему, что с ней происходит. Он бы, по крайней мере, понял. Но так и не решилась. У Каллена и без того полно своих забот.

Так, избегая по возможности любого общения, она скрывалась в библиотеке, неожиданно получив не только разрешение рига Ронана, но даже просьбу. Она на самом деле сомневалась, что от неё будет большой толк, поскольку даже суть поисков ей толком не объяснили. Зато теперь можно отговориться от встреч с друзьями, не ожидая упрёков. Мерон выдавал ей стопку книг, велел прочитать и отметить всё, где упоминается строительство, замки и другое жильё чародеев. А потом пропадал. Обычно на целый день. Келия оставалась сидеть в одиночеств, чему безмерно радовалась. От чародея пахло свежим снегом, иногда с примесью запаха хвои, от его близости она переставала чувствовать землю под ногами. И уже не знала, чего ждёт больше, чтобы он наконец пришёл или чтобы ушёл поскорее.

Солнце понемногу набирало тепло. Последние дни стояла ясная погода, в саду даже расцвели ветреницы. Зима стыдливо уползла до следующего года, а её лучезарная сестрица вступила в свои права. Проклятая весна.

Келию уже ощутимо потряхивало, пальцы ног кололо, а руки нестерпимо чесались, и ей приходилось хватать себя за запястья, чтобы не расцарапаться до крови. Она старалась не подавать виду, но знала, что дальше сделается только хуже. Настолько тяжело ей приходилось, пожалуй, всего раз. Но тогда её спасали прутья клетки. Спасали или убивали, с какой стороны посмотреть. Все радовались наступающему теплу, дарили друг другу первоцветы с нежными лёгкими ароматами. Запахи. Повсюду. Чуть легче становилось в районе северной башни, где пахло свежестью и снегом. И от того она чувствовала себя только хуже.

Сколько ещё она продержится, прежде чем начнёт попросту бросаться на представителей противоположного пола? Келия понимала, что в этот раз переждать, запершись в комнате, не выйдет. Слишком она привыкла укрываться на время весеннего пробуждения в лесу, где справляться в разы проще. Четыре года назад здесь жило от силы двадцать человек. А теперь почти в десять раз больше. Слишком много для одного замка. Разумеется, многие помещения до сих пор пустовали. Но скрыться от чужого присутствия сделалось просто негде. Даже в библиотеке она чувствовала тех, кто проходил за её стенами. И сидеть тут безвылазно тоже не выйдет. С собственной природой нельзя бороться. Но можно её, по крайней мере, направить.

Весь день она изучала очередную стопку книг и выписывала то, что могло оказаться полезным, с указанием тома и страниц. Чародей так и не явился, что было даже хорошо. Теперь у неё появился повод наведаться самой. Украдкой она проскользнула в северную башню. К счастью, по дороге ей никто не встретился, даже вездесущий Дональд. Два пролёта по винтовой лестнице пронеслись незаметно. И тут Келии снова повезло – комната чародея оказалась не заперта, из щели падала в тёмный коридор полоса света. Беззвучно толкнув дверь, она прошла внутрь. Мерон сидел за столом у окна, изучая книги и поскрипывая пером, вокруг парило несколько свечей.

– Чем обязан? – поинтересовался он, не отрываясь от дела.

Келия осмотрелась, с её прошлого визита комната стала преступно чистой. Мерон решил проблему радикально и просто вынес всю лишнюю мебель. То есть практически всю мебель. А вместо побитых кресел и сломанных столов теперь высилась пара стеллажей с книгами. Так что Келия прошла мимо кресла, в котором раньше сидела, и присела на край кровати, оказавшись сбоку от хозяина комнаты. Сунула исписанный лист ему под нос. Он прошёлся по нему беглым взглядом, кивнул. Келия поёрзала, собираясь с духом.

– Пригласи меня полюбоваться звёздами.

Она постаралась сказать это как можно более непринуждённо.

– Это просьба или приказ?

– Предложение… крайне настойчивое.

Скрип стал интенсивнее, шуршали перелистываемые листы. Из открытого окна в комнату задувал холодный ветер, но почему-то было нестерпимо жарко. В углу под потолком болтался оставшийся кусок паутины.

– Погода сегодня ясная. Подходи, любуйся, – он небрежно кивнул в сторону окна. – Если хочешь изучать движение звёзд, в библиотеке есть карты ночного неба.

– Так ведь важно не само небо, а с кем ты на него смотришь, – в этот раз голос почти сорвался, но строчку, кажется, она вспомнила верно.

В балладе насчитывалось шесть куплетов, в каждом пастух Райланд звал девушку, в которую был влюблён, любоваться звёздами, но в итоге любовались они друг другом. Поэтому в следующем куплете пастух уговаривал всё-таки оценить красоту ночных светил, но итог оказывался таким же. В конце он признавал свою возлюбленную прекраснейшей из звёзд. Или как-то так. Конец Келия не очень помнила, да это и не важно. Важно, что прочитавший множество книг чародей, наконец, понял, о чём шла речь.

Скрип прекратился. Келия выпрямилась, когда мужчина отложил перо и обернулся к ней. Наверное, перестаралась и выглядела как черенок от лопаты. Наверное, стоило хотя бы в зеркало взглянуть, прежде чем идти сюда.

– Причина?

Простой быстрый вопрос показался удушающе громким. Не выдержав взгляда глаза в глаза, она отвернулась и вновь уставилась на клочок паутины. Там мерещились две ясно-голубые точки.

– Весна, – прошептала она всего одно слово.

Через несколько томительно долгих секунд скрип возобновился.

– Не интересует.

Келия прикрыла глаза и выдохнула. К этому она была готова. И сдаваться так просто не собиралась. У неё просто не осталось на это права.

– Тогда я тебя приглашаю, – она повернулась. Чародей углубился в книги и не обращал на неё никакого внимания. – Тут, конечно, подошёл бы кубок с мёдом, но Брин следит за кухней. Зато вот…

Келия вытащила пару семян, потянулась к ним мысленно, приказывая прорасти. Но вместо красивого букета из чертополоха получились только колючки с жалкой парочкой ощипанных цветков.

– Хм, с цветами тоже не вышло…

– Ты повелеваешь растениями? – удивился чародей, словно только что об этом узнал.

Келия растерянно кивнула, раздумывая, куда можно деть колючий шар. Мужчина тоже о чём-то задумался, по комнате волнами растекалась первородная магия. Обычно Келия улавливала только отголоски магии, но весной её чувства обострялись до предела, так что она ощущала даже волны силы, вызванные эмоциями. Мать-Природа, и как только Ланис удаётся разбираться в человеческих чувствах? Всё, что Келия могла сказать: Мерон испытывал эмоцию довольно сильную. Но вот какую? Это был интерес? Или злость? Отвращение? Или наоборот? Хотелось бы, чтобы наоборот…

– Звёзды… – мужчина сложил книги, выглянул в окно, потом поднялся. – Любоваться ими следует в подходящей обстановке. Подожди здесь.

И ушёл. Келия осталась сидеть и смотреть на колыхающийся клочок паутины. В нём обнаружилась маленькая черная точка. Паук пытался отстроить своё жилище. Она сообразила, что так и держит на вытянутой ладони колючку и выкинула её в окно. Оставшиеся без пригляда чародея свечи таяли и капали на пол жирные горячие пятна. Может, Мерон просто ушёл, чтобы она чувствовала себя ещё более глупо.

Лениво проплывали тёмные облака, перечёркивая луну. Свечи истаяли наполовину. Келия уже собиралась уйти, её гордость бы это пережила. Сложнее оказалось решить, что делать с завтрашним днём. Но чародей всё-таки вернулся.

– Прости… задержался. Пойдём?

Он протянул ей руку. Не похоже, чтобы шутил. Келия подала свою, мужская ладонь оказалась горячей и на удивление мягкой. Мерон повёл её вверх по лестнице. Через пару пролётов она уже вновь заподозрила, что он издевается, но вот они вышли на крышу.

Весь периметр окружали свечи, самые разные, разного размера, формы и даже цвета. Похоже, что все свечи, которые удалось найти, собрались здесь. Пол, вернее крышу, устилали покрывала, шкуры и пара подушек. Рядом стояло блюдо с чем-то съестным и кувшин, от которого даже тут чувствовался аромат мёда. И несколько кубков, с одного из которых свисали первоцветы.

– А говорил, что не романтик… – растерянно пробормотала она.

– Ну, в любовании звёздами я разбираюсь явно лучше тебя.

Келия смутилась, возразить было нечего. Даже герой баллады так ради своей любимой не старался. Повисла неловкая пауза.

– Наверное, мёд нам всё-таки не помешает? – предложил чародей, и Келия согласно закивала.

Пила она редко. Вкус особо не нравился, а чтобы захмелеть требовалось выпить довольно много. Зато алкоголь давал право делать глупости, что сейчас очень кстати. Сидеть оказалось удобно, камень под плотными слоями ткани даже не чувствовался.

– Но откуда ты достал всё… это? – она обвела крышу рукой.

– В этом замке можно найти всё необходимое, если знать, где искать, –довольно пояснил чародей.

– Допустим… а как ты пробрался на кухню?

– Подкупил кухарку.

– Не верю! Чего такого ты мог ей пообещать?

Посмотрела бы Келия, как чародей пробует польстить Брин, которую даже риг Ронан однажды назвал Рогатым в юбке.

– Сама потом у неё спроси, – усмехнулся Мерон.

Она насупилась, с такими вопросами легко угодить на рога. И уткнулась в кубок, мёд пришёлся по вкусу. Вероятно, ей следовало продолжить разговор, сказать что-нибудь очевидно глупое и весёлое. С глупостями у неё никогда проблем не возникало, но как на зло, язык к нёбу прилип. Не стоило Рогатого вспоминать.

– Ты, похоже, торопишься, – чародей проследил за тем, как она опустошила кубок.

Келия задумчиво покрутила ножку между пальцев.

– Я долго не пьянею, – она пожала плечами. – И, если честно, не знаю, что стоит делать на… любовании звёздами… то есть, до того, как начнёшь любоваться…

Она почувствовала, как краска прилила к щекам и подумала, что выпила всё же слишком много. Или, наоборот, недостаточно.

– Так обычно ты сразу любоваться начинаешь?

– Обычно… нет… обычно я вообще ничего не делаю…

Последние слова она уже пробубнила под нос и пожалела, что опустошила бокал так быстро, теперь и лицо некуда спрятать. А тянуться за кувшином ещё более неловко.

– Могу спеть, – улыбнулся Мерон.

Вот он, похоже, никакого смущения не испытывал.

– О, нет. Только не серенаду.

– Я думал, ты любишь музыку.

– Люблю. Но не серенады. Они всегда какие-то печальные.

Разговор не клеился. Келия запрокинула голову. Облака всё также продолжали разрезать луну. Вокруг в бесконечном небе рассыпались переливчатые звёзды.

– А ты… можешь поднять нас в небо?

– В небо? – удивился чародей и усмехнулся. – А, думаешь, звёздами так будет удобнее любоваться.

– Ну… мне всегда было интересно, какого это – летать? Ну, то есть, не верхом… То есть… В общем, если это слишком эгоистичная просьба, то не надо…

– Не слишком.

Чародей поднялся и протянул ей руку, она поднялась ему навстречу. Он прижал её к себе так сильно, что она впечаталась носом ему в шею и подумала, что никакого неба ей, в общем-то, уже не надо, но тут ноги оторвались от пола. Мерон не читал никаких заклинаний, не делал жестов, они просто плавно поднимались вверх. Гораздо выше, чем когда летели на теурстах. Облака куда-то спешили, но Келия не чувствовала ветра или холода. Они поднялись так высоко, что казалось, можно протянуть руку и схватить горсть звёзд. Она и потянулась, на всю длину руки, слишком поздно сообразив, что можно упасть, но чародей держал крепко. Наверное, ему помогала магия.

– Волшебство! – потрясенно выдохнула она.

– А ты наблюдательна, – усмехнулся Мерон.

Келия рассмеялась, смех прокатился горошинами по звёздному небу.

– Спасибо! Это просто удивительно!

Она обернулась, его глаза горели также ярко, как луна. Пока она решалась потянуться ли вперёд, почувствовала мягкий толчок в пятки – они вновь опустились на крышу.

– Вот теперь можно любоваться самой прекрасной из звёзд, – прошептал чародей, уголок его губ дёрнулся.

Эта самодовольная усмешка просто сводила Келию с ума. Она стала распутывать пояс на платье и, вновь почувствовав неловкость, отвернулась. Пальцы дрожали, одежда застревала и не слушалась. Проклятая весна сводила её с ума. Проклятый чародей сводил её с ума! Наконец, совладав с платьем, она повернулась и тут же пожалела, что разделась так быстро.

– Да ты издеваешься! – едва слышно произнесла она.

Мерон недоумённо приподнял бровь.

Фигура у чародея оказалась, несмотря на то что он вечно заматывался в висячие тряпки, рельефная, будто он не вылезал с тренировочного плаца. Всю жизнь.

– Тебя будто из стали вылепили! – поражённо выдохнула Келия, и не отказала себе в удовольствии провести пальчиком по обнажённой мужской груди. – Ты втайне машешь мечом сутки напролёт?

– Магическая сила требует сильного тела, иначе может выйти из-под контроля, – небрежно пояснил Мерон низким и чересчур довольным голосом. И добавил, – ты и сама должна это знать. Ты прекрасно выглядишь.

Келия смутилась под его ощупывающим взглядом и даже на секунду попыталась прикрыться руками. Сама она знала, что далека от стройности и рельефности, слишком уж любила яблочные пироги.

Мерон ловко поймал её запястья и развёл руки в стороны, несколько мгновений пристально разглядывая с пяток до макушки, пока не остановился на лице. Келия не знала, её это властное поведение больше злило, смущало или пьянило. Решив, что для обоих будет лучше, если она полностью отдастся последнему чувству, она встала на цыпочки и потянулась к его губам, всё ещё удерживаемая сильными руками, словно стальными обручами. Чародей отклонился, и когда она, испуганно моргнув, уставилась на него, кашлянул, и неловко пояснил:

– Прости, я… давно не был с женщиной, тем более такой красивой. Я немного… хм, мне немного неловко.

Келия едва подавила нервный смешок, но, к счастью, вовремя взяла себя в руки. Подобное признание от такого мужчины – да от любого мужчины – значило гораздо больше, чем то, что, предположительно должно было за ним последовать. Она улыбнулась и вкрадчиво произнесла:

– Вообще-то из нас двоих именно ты выглядишь великолепно. И я уже готова сойти с ума от восторга, если ты вдруг не заметил.

Не говоря больше ни слова, он увлёк её в долгий страстный поцелуй. Может, Мерон и был с женщиной давно, но прекрасно помнил, что с ней нужно делать. Он неистово терзал её губы, таранил рот языком, заставляя стонать и выгибаться. И продолжал держать за запястья! Сейчас они стояли намного ближе, но этого всё равно было ужасно мало. Так что она попыталась обнять его ногой. Он тут же прервал поцелуй и развернул её спиной к себе, прижал, удерживая руки, и принялся целовать шею.

– Да ты просто садист! – простонала она.

– Эти слова я слышал довольно часто, – прошептал он ей на ухо.

Поцелуи из страстных стали нежными, она откинула голову ему на плечо. Одной рукой он продолжал её удерживать, а другой гладил по животу, не позволяя при этом руке опуститься достаточно низко.

– Мерон, ты же… – начала Келия, он прикусил кожу на шее, вырвав у неё новый стон, – правда издеваешься…

Наконец, он освободил её, она тут же развернулась и впилась в его губы, запустив руку в волосы, прижавшись всем телом. Всё-таки обхватила его ногой, почувствовав, что он хочет её также, как и она его. Мелькнула мысль, что надо бы как-то принять горизонтальное положение, но и прерываться не хотелось. Даже если бы сейчас башня под ними началась рушиться, она бы не оторвалась от этого мужчины.

Он всё же сумел отстраниться и легко толкнул её назад, испугаться она не успела и плавно опустилась на подушки.

– Как ты ещё умудряешься магией пользоваться? – просипела она.

Мерон опустился рядом, отвел мокрые пряди от её лица, аккуратно поцеловал в лоб. Потом уткнулся ей в шею, тяжело дыша.

– Концентрация, дорогая. Иногда необходимо уметь себя сдерживать.

– Прямо сейчас я совсем не хочу, чтобы ты сдерживался.

Он сдавленно выдохнул, ещё пару раз тяжело вздохнул. Поцеловал в шею, провёл языком до мочки уха и прикусил её. Потом развёл ей колени, прижал её ногу к своему бедру, вошёл толчком, Келия вскрикнула и замерла, потому что чародей тоже замер. Она лежала и смотрела в его обезумевшие глаза, происходило что-то очень интимное и вовсе не из-за пикантности положения. Хотелось зажмуриться, но она всё продолжала смотреть в огромные черные зрачки с тонкой светлой каёмкой. Мерон отпустил её ногу, огладил бок, вытянув её руку над головой, потом проделал тоже с другой стороны. Снова поймал её запястья, легко удерживая одной своей ладонью.

– Не больно?

Келия качнула головой. И он начал двигаться. Умудряясь при этом трогать её везде одной свободной рукой, заставляя стонать и выгибаться на встречу. И просить больше снова и снова. На лоб чародея упали потемневшие пряди, он рычал что-то сквозь зубы, рвано дыша и не сбавляя темпа. Келия что-то кричала, кажется, умоляла или проклинала, уже плохо понимая, что происходит. Лишь то, что проклятый чародей, пахнущий ветром, похоже, помешан на контроле и не позволяет ей сделать ни одного лишнего движения. Но это оказалось слишком хорошо, чтобы пытаться что-то изменить.

С тихим сдержанным стоном он двинул бёдрами последний раз, сильнее и резче, Келия сдерживаться не стала и закричала, обнимая ногами его поясницу. Над головой в бесконечно далёком небе кружили хоровод звёзды. Сбоку догорали свечи. Она даже не сразу сообразила, что Мерон откатился и лежит рядом. Подползла и легла под боком, положив голову ему на грудь, коротко пояснив: «холодно». Он обнял её, прижал к себе. Несколько минут мерной блаженной тишины. Потом раздался треск и звук разбитого стекла. Подул ветер, стало действительно холодно.

– Что это? – Келия приподнялась, испуганно оглядываясь, но вокруг всё оставалось по-прежнему, не считая завываний ветра.

– Воздушный щит, – лениво пояснил чародей, не открывая глаз, – был.

– Щит? – глупо переспросила Келия. – От кого?

– От твоих криков. Если бы я его не поставил, уже весь замок явился тебя спасать.

– Да вовсе и… – смутилась Келия. – Я думаю, они бы догадались, что спасать меня не надо.

– Это после того, как ты кричала несколько раз, что я – настоящее проклятье и хочу замучить тебя до смерти? – приоткрыл он один глаз.

– Я такого не… – смутилась она ещё больше, легла обратно и уткнулась ему в плечо, чтобы он не мог на неё смотреть, – не помню, чтобы я такое говорила…

Через несколько минут оказалось, что лежать ночью на крыше башни без магической защиты действительно холодно.

– А ты не можешь новый щит поставить?

– Пару минут, – прошептал чародей. – Я тоже не всемогущий.

Когда спина Келии уже заледенела, он заставил её приподняться, высвободил руку, и вернул щит, в этот раз произнеся заклинание и проделав магические жесты. Тонкая сеточка протянулась выпуклым куполом вокруг крыши, потом исчезла. Ветер тоже стих.

– Удивительно, – прошептала Келия оглядываясь.

Обычно она чувствовала присутствие чужой магии, оно ощущалось лёгкой примесью к естественным природным ароматам. Волшебство Мерона вплеталось в окружающий мир так искусно, что его не удавалось различить. Сам он пах свежестью, а его заклинания просто растворялись в пространстве.

– Как ты это делаешь?

– Боюсь, понадобиться несколько десятков лет, чтобы объяснить. Примерно столько ушло у меня.

Келия обижено надула губки, но решила не приставать с расспросами. В конце концов, чародейство – это, в самом деле, не просто. И если бы её саму спросили, как она говорит с растениями, она бы не смогла внятно объяснить.

Так что она просто вернулась на нагретое место. Которое уже успело остыть. Только мужское тело рядом оставалось по-прежнему горячим. Она перекинула через него ногу и улеглась сверху. Мерон болезненно поморщился.

– Тебе тяжело?

– Нет.

– Врать не надо, я знаю, что не пушинка.

Она попыталась соскользнуть, но он прижал её к себе.

– Ты совсем не тяжелая. Это всё щит.

– Что щит? Такое сложное заклинание?

– Сложно его удерживать, когда мысли заняты совсем другим.

– Аааа…

Под её ухом гулко отбивало ритм его сердце, её собственное билось ещё быстрее. Сбоку едва мерцали рыжие огоньки – свечи, которые ещё не успели прогореть и не потухли от ветра.

– Прости, что спрашиваю, – осторожно произнёс Мерон, поглаживая её спину. – Сколько продлится это твоё состояние?

– Пару недель. Но самыми тяжёлыми бывают только несколько дней.

Она ещё никому этого не говорила. Но признание далось естественно. И стало намного легче.

– И как же ты… неважно, это не моё дело…

– Когда жила в Харлиате, я уходила на несколько недель в лес. Если рядом никого нет, то переживать весну намного проще. А когда жила в замке, то запиралась в комнате и привязывала себя к кровати. Но сейчас… тут так много жителей, что я не уверена, чем бы это закончилось. Так что спасибо, что ты сейчас со мной.

– Как-то странно за такое благодарить.

Келия повернула голову, чмокнула его в середину груди и улеглась обратно.

– Хочу и благодарю.

– Почему ты просто не сказала Ронану, чтобы он отпустил тебя на время?

– Риг Ронан не знает… об этой моей особенности. Это не то, в чём хочется признаваться.

Мерон вздохнул.

– Прости.

– За что?

Он приподнял её голову и стал целовать, долго и страстно, облизывая её губы и втягивая их в рот. Пока в её голове не осталось ни одной связной мысли, а внизу живота вновь начало разгораться желание. И только тогда выпустил и ответил:

– Я зачаровал мёд, чтобы ты могла говорить только правду.

Фраза прозвучала донельзя неуместно и нелепо.

– Зачем?

Если бы Мерон признался, что собирался сбросить её с башни, Келия и то удивилась бы меньше.

– Я был почти уверен, что Ронан подослал тебя, чтобы за мной шпионить.

Келия очень старалась сохранять спокойствие, глядя на его крайне серьёзное и виноватое лицо, но всё же не выдержала и расхохоталась. Смеялась до слёз. Надо же выдумать такую глупость!

– Ты о ком такого плохого мнения? – пробормотала она, утирая слёзы. – О риге Ронане или обо мне? Или о себе? Думаешь, я не могу сама захотеть к тебе прийти?

– С таким откровенным предложением? Мы знакомы от силы неделю. Ты слишком красива для такого, а я не настолько хорош.

Келия фыркнула. Ложной скромностью Мерон точно не страдал, а свой мёд, похоже, не заговаривал.

– Комплимент засчитан. Но вообще-то ты мне сразу понравился. Мои обстоятельства просто… несколько ускорили события.

– Правда? Когда же? – он криво улыбнулся. – Когда ты прожигала мне спину взглядом в заезжем доме или когда узнала, что я убийца?

Келия улыбнулась, потянулась и нежно поцеловала искривлённые в усмешке губы, подбородок, нос с горбинкой.

– Когда увидела, что под твоими тряпками скрывается очень симпатичный мужчина. А ещё когда ты признался, что играешь на вистле и поёшь. Я очень люблю музыку, – она погладила его по щеке, он поймал её руку и поцеловал ладонь у основания. – Кстати, я читала, что чародеи так и не смогли создать зелье правды. Выходит, просто скрыли?

– Нет. Зелья правды действительно не существует. Можно зачаровать мёд или вино на схожий эффект. Но для этого должно совпасть столько переменных, что объяснять слишком сложно.

– Это каких переменных?

В ответ чародей только хитро посмотрел на неё, продолжая целовать руку и медленно тянуть на себя. Весьма изящный способ уйти от ответа. Которому она не сильно хотела противиться.

К себе Келия вернулась, когда звёзды уже начали бледнеть, прикорнула на пару часов и отправилась на утреннюю трапезу, совершенно не выспавшаяся, но очень довольная жизнью. Наконец-то шум оживленных разговоров и близость людей не вызывали желание сбежать поскорее и зарыться под землю. Спускаясь по широкой лестнице, она даже подпрыгнула пару раз. У входа в зал её нагнал Каллен.

– Келси! – он подскочил и поймал её за локоть. – Смотрю, сегодня ты танцуешь от радости. Твоя весна тебя отпустила?

Последнюю фразу он тихо проговорил ей на ухо.

– Ещё нет, но мне уже лучше. И перестанешь ты уже меня так называть?!

– Никогда! – хохотнул друг, отпуская её руку, чтобы она села, и устраиваясь рядом.

Завтрак состоял из обычных ячменных лепёшек с мёдом и простокваши, показавшихся невероятно вкусными. Шутник был тут же забыт.

– Эй! – возмутилась Айлид, когда у неё из-под носа увели последнюю лепёшку. – Мне-то хоть немного оставь!

– Правда, Келси, ей явно нужнее. А то вон какая тощая, даже подержаться не за что. Наверняка Мор поэтому не возвращается. Ждёт, пока она хоть немного в весе прибавит и станет похожа на женщину.

– Засунь свою тупую башку в зад, Каллен! Пока я её не открутила!

– Успокойся, Айлид, – нежно почти пропела Ланис. – Почтовый голубь прилетел вчера. Сегодня они уже должны вернуться.

Каллен хотел ещё что-то сказать, но получил тычок под рёбра от Келии и сдавленно охнул.

– Жестокие женщины! Я же о вас забочусь.

Не найдя сочувствия, он обратился в поисках поддержки к Слоану, но тот отвернулся, получив благодарный взгляд от жены. Дональд тоже отмалчивался, сидя на другом конце скамьи. Когда было выгодно, он вспоминал о своём возрасте и не влезал в разговоры взрослых. Зато подвинул к середине стола другое блюдо с лепёшками.

– Жестокие, – с чувством повторил Каллен.

– Вот вернётся Кенай – и отвесит тебе хорошего пинка, – пообещала фея.

– Нет уж! Это кобыла, а не женщина. Не подпускайте её ко мне.

Айлид не стала больше препираться, фыркнула и покинула зал. Слоан и Ланис вскоре последовали за ней. Дональд ещё какое-то время ёрзал на скамье, потом пересел за соседний стол, к Таджу.

– Ну, хоть ты со мной, Келси. Единственная моя поддержка.

Келия же раздумывала, стоит ли доесть две оставшиеся лепёшки или это будет слишком. И так большая часть еды досталась именно ей. Пока она размышляла, кто-то положил руку ей на плечо. В нос ударил запах соли и водорослей.

– Если ты закончила, Кел, то мне не помешает твоя помощь.

– Ну, вот, и последнего, способного на сочувствие, хотят украсть. Женская жестокость не знает границ.

– Ты тоже можешь пойти, – улыбнулась Риана.

Пойти Каллен не пожелал. Заявив, что его явно хотят заманить в тёмный угол с недобрыми намерениями, он ушёл страдать в другое место. Келия всё же решила, что оставлять еду не дело и, очистив тарелку, выползла из-за стола.

Подруга повела её вниз, к купальням, от них направо в узкий короткий коридор. Дверь справа вела в чулан, где хранились мётлы и тряпки, но Риана прошла дальше до самого тупика и ударила кирпич над ещё одной, почти что незаметной дверью. Послышалось журчание, и тяжёлые толстые доски со скрипом отъехали в сторону.

– Надо бы сказать Боуэну, чтобы механизм смазал, – пробормотала женщина.

Каменные ступени винтовой лестницы тянулись долго, света там не было вовсе, а стены и свод давили своей тяжестью. Компания требовалась хотя бы, чтобы не задохнуться в этом мешке. Келия, по крайней мере, сюда одна никогда не совалась, слишком уж неуютно. А ведь она шла почти свободно, тогда как широкоплечей и высокой Риане приходилось пригибаться. Стена, по которой Келия скользила рукой, спускаясь, стала влажной – значит скоро выход. И после ещё одного короткого тоннеля, они, наконец вышли наружу. Внешняя дверь оказалась даже не заперта.

Как любой уважающий себя замок, Элакайслин имел тайный выход. Он вёл в низкую пещеру у реки. Свет сюда едва проникал, под белой полосой, куда заглядывало солнце, блестела вода. Риана подошла к пристроенным у стены лодкам и стянула с одной из них кожаное покрывало.

– Помоги-ка мне её к воде подтащить. Пойду на рыбалку.

– Тебе для этого лодка не нужна, – улыбнулась Келия, пристраиваясь с другого конца.

– Так улов везти удобнее.

Подтащив лодку, Риана разделась, оставшись в одной короткой нижней рубахе. Подумав, скинула и её. На фоне яркого пятна виднелся лишь женский силуэт. Обмотала объёмную грудь плотной лентой, зацепила толстую косу на затылке.

– А ты не хочешь со мной искупаться?

– Нет уж, – мотнула головой Келия и даже попятилась от берега, хотя стояла и так не близко. – Это ты любительница холода. Я люблю на солнышке греться.

– Для той, кто вечно мёрзнет, ты слишком легко одеваешься, – хохотнула подруга, пробуя пальцами ноги воду.

– Это потому, что я ещё люблю свободу. А одежда очень сковывает. Тебя стоит ждать? Или сама управишься?

– Справлюсь. Иди.

Риана кивнула и спокойно шагнула вперёд, толкая перед собой борт лодки. Плавный берег длился всего несколько шагов, за ним следовал крутой обрыв, так что вскоре женщина уже плыла. Проследив за тем, как её голова скрылась за полосой света, Келия с тоской оглянулась назад. Идти по узкой без всякого освещения лестнице в одиночестве ей совсем не хотелось. Так ведь ещё и наверху надо ждать, пока дверь откроется. Лишние мгновения, за которые запросто может остановиться сердце.

Она тряхнула головой и поползла наверх. Каждый шаг давался всё труднее, на последней ступени даже ладони вспотели. Теперь нужно запустить механизм. Риана делала это без труда. Келии пришлось подпрыгнуть, и попала она не с первого раза. Наконец, проход открылся, и она вывалилась наружу, жадно глотая воздух. Постояла у стены, приходя в себя. Она ходила этим путём уже множество раз, но так к нему и не привыкла.

Отдышавшись, она поняла, что потеряла по дороге прутик, которым сцепляла волосы. И решила оставить, как есть. Походит день простоволосая, небось, не помрёт от этого. Добравшись до библиотеки, она замерла с вытянутой рукой, так и не коснувшись стены в нужном месте. Летящие вслед за ней локоны, мягко коснулись спины, вызывая непрошенные воспоминания.

Когда-то она уже так ходила. Она и сёстры распускали волосы по особым дням.

В тёмном коридоре у входа в пиршественный зал сгрудилась толпа молодых девушек. Все как одна одеты в белые летящие платья с золотыми поясами, тёмные волосы распущены, шею украшали кулоны в виде цветка с лепестками из светлых сапфиров – под цвет глаз. Девушки толкались и пытались разглядеть происходящее в зале через узкую щель. Там праздновали рыцари, служившие отцу, весёлые и, разумеется, прекрасные, – ведь только прекрасный воин может получить покровительство высших сил. Девушки волновались и сгорали от нетерпения, ведь сегодня кто-то из рыцарей мог пригласить их потанцевать, а после и провести время в более уединённом месте. Заходили они группами по трое, старшие сёстры уже находились внутри.

– А Пиритту опять выбрали! Снова сэр Найлс!

– Пиритту всегда выбирают!

Пиритта была настоящей красавицей. Красивее и нежнее была только Невина.

Келию никогда не выбирали. В то время она из-за этого жутко страдала. А многим позже была столь же жутко благодарна богам, которые уберегли. Хоть в богов и не верила.

Она уже собралась заплести косу, когда услышала позади шаги. Мерон шёл неспешно, разряженный будто на праздник. Опять нацепил на себя все расшитые тряпки, точно сорока. Позади развевался плащ с серебряными звёздами, шаги гулко звенели по пустому коридору. Вот уж кому никогда не приходилось переживать, что его не выбрали.

Чародей приблизился и коснулся её руки, всё ещё сжимающую тёмный локон.

– Почему ты никогда не делаешь причёсок? – поинтересовался он вместо приветствия.

Келия тряхнула головой, открывая лицо.

– Да их же придумал настоящий садист! Это просто тюрьма для волос!

Она гордо вздёрнула нос, ожидая какой-нибудь насмешки, но Мерон ничего не сказал, лишь улыбнулся.

– Ты уходишь? – верно истолковала она его вид.

Чародей кивнул.

– На встречу с изобретателем. Ронан убедил его показать книги, оставшиеся от сэра Аодхана.

По лицу Келии никто бы не понял, что эти слова для неё хоть что-то значили. Но сердце забилось где-то в горле, мешая дышать.

– Я сперва хотел взять и тебя. Но изобретателю я не доверяю.

– А кому ты вообще доверяешь? – усмехнулась Келия.

– Этому таланийцу я даже выгребать дерьмо бы не доверил, – совершенно серьёзно заявил чародей.

– Ух, как страшно. Ты же не воевать туда идёшь. Хотя бы притворись дружелюбным.

– С этим Ронан отлично справится.

Чародей помолчал, подцепил прядь её волос, пропустил сквозь пальцы.

– Всё в порядке?

Келия коротко кивнула.

– Я найду тебя вечером, – пообещал он.

Она смотрела на удаляющийся плащ, пока он не скрылся за поворотом. И ощутила лёгкое разочарование. Поразмыслив, она поняла, что ждала поцелуя. Коснулась рукой стены, тупо глядя, как из-под ладони расползается узор, из которого затем проступает дверь. В библиотеке было по-прежнему светло и чисто. Это место словно существовало вне времени и пространства, как волшебный Сид.

Как бы она ни бежала от прошлого, всё равно к нему возвращалась. Она уже и бежать перестала, а оно всё равно её находило.

Ночную тьму нарушили торопливые шаги. Хотя дневной свет сюда никогда не проникал, Келия знала, что сейчас ночь. А значит, приходить никто не должен.

– Тш! Это я, – раздался громкий шёпот Невины.

А потом рядом показалась и она сама. Вернее, разглядеть всё равно ничего не получалось, лишь смутно угадывался силуэт.

– Вот эта книга у отца – самая любимая! Он её почти из рук не выпускает, – она просунула потрёпанный том сквозь решётку, воровато оглядываясь.

Будто ещё кому-то могло понадобиться спускаться сюда ночью. Тут и днём одни только крысы бегали. Иногда ещё муравьи.

Келия бережно прижала к себе обретённое сокровище. Книга, любимая отцом! Вот когда она её прочтёт и запомнит, он точно обратит на неё внимание. Может, даже придёт лично.

– Только книжка не простая. Там натурфилосов рассуждает о природе фейри и опалённых. Кажется, – пояснила Невина, передавая сестре свечи.

– Кажется? То есть, сама ты ещё не читала?

– Нет, конечно. Говорю же – он её из рук не выпускает! Так что я сразу к тебе.

У Келии защипало глаз. Тот, что по середине. Она и без того его терпеть не могла. Глаз посреди лба вырос только вчера, и управлять им никак не получалось. Он не закрывался, смотрел, куда хотел и без конца плакал. К счастью, в такой темноте Невина слёз увидеть не могла. А то она бы точно расстроилась.

– Но ты умная, так что всё поймёшь. Отец вернётся через неделю, а, может, задержится и приедет через две. Так что ты точно успеет прочитать. А завтра я тебе ещё свечек принесу.

– Спасибо, – выдавила Келия, позорно шмыгнув носом.

На чтение в итоге ушёл всего день. Заняться-то всё равно нечем. За следующую неделю она выучила содержимое почти наизусть. Книгу, так любимую её отцом, написал натурфилосов Элдан. Имя намертво отпечаталось в памяти. Там он приводил гипотезы, свою и других мыслителей, о природе опалённых. Все, как один, бредовые. И задавался одним интересным вопросом: «Можно ли украсть силу у фейри?».

Вопрос, который изменил судьбу одного крыла Ордена праха и десятка деревенских девочек.

Полистав бездумно пару книжиц, Келия решила, что раз уж избегать общества теперь не обязательно, то и сидеть взаперти она не хочет. Чародеи ушли развлекаться, она может найти занятие поинтереснее. И отправилась гулять по замку с горячим желанием причинить кому-нибудь добро и нанести радость. Долго блуждать не пришлось, в холле, соединяющем главный вход и лестницу, ведущую к жилому этажу, она столкнулась с Таджем. Тот как раз вышел из бокового коридора, перекрывая его своей могучей фигурой.

– Привет, большой парень! – радостно подскочила к нему Келия. – Давно не виделись.

– Красивая дева предпочитает проводить время в компании могущественных и столь же красивых, как она, мужчин, я понимаю. Каменному мыслителю с ними не соперничать.

– Да скажешь тоже, – фыркнула она. – Шуточки в духе Каллена прямо.

Тадж улыбнулся, скрипнув каменными губами. И осторожно погладил Келию по голове, ладонь как раз совпадала с головой размером.

– Не грусти о том времени, что нам не довелось разделить. Радуйся тем моментам, что у нас были.

– А вот это уже звучит так, будто ты собрался расстаться с жизнью. Ты же не болен смертельной болезнью, у которой даже названия нет?

Раздался смех, похожий на трение мельничных жерновов.

– Это цитата мыслителя Дормена. Он в свою очередь услышал её от друида, следовавшего пути Матери-Природы. Слова мыслителей содержат мудрость веков. А я, надеюсь, проживу ещё долго, чтобы этой мудростью напитаться.

Холл как раз закончился и перешёл в небольшую прихожую перед высокими двустворчатыми дверьми. Одна из створок отворилась, и внутрь вошла невысокая крепкая женщина с выражением крайнего недовольства, которое тут же стекло с её лица, уступив место радости.

– Келия! – воскликнула Кенай, глядя на неё своими удивительными глазами, тёмными и большими, почти круглыми, какие бывают у лошадей. – Клянусь Рогатым, я не верила, что ты вернулась.

Она подбежала к Келии, косы цвета выцветшей травы били её по щекам. Остановившись, она на мгновение замешкалась, но всё же заключила девушку в крепкие объятья. Ответить Келия ничего не успела, с обратной стороны раздался звон колокольчика. У подножия лестницы стояла девушка, скорее даже девочка-подросток, одетая в короткое светлое платье с облегающими рукавами, подчёркивающее её худобу. Сведённые брови и поджатые губы смотрелись неуместно на кукольном личике. Девочка стремительно преодолела холл, громко звеня, и с разбегу вцепилась в обеих женщин. От столкновения они слегка пошатнулись, Кенай тихо рассмеялась. Голос у неё был низким, так что смех вышел немного зловещим.

– По тебе я тоже соскучилась, Садб. Девочки, я ужасно рада вас видеть, но не менее ужасно устала. Давайте поговорим у меня.

Сабд отступила на шаг, коротко кивнула и уставилась немигающим взглядом. Девочке, которая по возрасту вполне могла оказаться уже бабушкой, потому как внешне не менялась, достался дар баньши, но в довольно извращённом виде. У любого, кто слышал её голос, умирал тот, кто ему дорог. Дар не срабатывал лишь тогда, когда она пела Песню плача по тому, кто уже покинул этот мир.

Тадж, про которого Келия успела позабыть, куда-то пропал. Должно быть, ушёл, пока они обнимались.

Девушки поднялись по лестнице. Кенай жила в соседней от Ланис комнате, но в гораздо более маленькой, больше смахивающей на кладовку. Там помещалась всего кровать и старый стул, который использовали в качестве вешалки. Вдоль стен тянулись полки с цветочными кадками. Хотя с растениями говорила Келия, у Кенай выращивать цветы получалось куда лучше. Некоторые цвели даже сейчас.

Девушки присели на кровать, Кенай вовсе бухнулась, с блаженным стоном вытянув ноги – размер комнаты это позволял, хотя пятки почти упёрлись в стену.

– Я провела месяц в этой проклятой деревне, Глум… Глам… ах, неважно, как она там называлась! – она закрыла руками лицо и крикнула в ладони. – Настоящий ужас! Как вообще там можно всю жизнь прожить? Ещё пришлось ловить этого растреклятого фейри.

Кенай с кряхтением села. Садб слушала её с сосредоточенным вниманием. Келия вежливо молчала, позволяя подруге выговориться.

– Вот надо было отправить в эту тупую деревню именно меня! Вы вообще знали, что зимой от келпи толку мало? Они зимой спят! Этот фейри мне всю кровь выпил, и деревенским жителям тоже. Некоторым буквально! Хорошо, что Мор прилетел и помог его поймать, а то я бы век там торчала.

Она перевела дух и уже более бодро закончила:

– Так, ну а теперь вы что-нибудь расскажите. Желательно, весёлое.

Садб нахмурилась и сердито ткнула подругу в плечо.

– Ай! Ну, прости-прости! Я имела в виду, что Келия что-нибудь расскажет. Мы же столько лет не виделись. Я, как вернулась, успела только узнать, что она не сбегала, и Слоан больше не собирается отправить её в Орден на казнь.

Про эту часть намерений Слоана Келия слышала впервые. Бедняга, похоже, переживал гораздо сильнее, чем она думала. У Слоана когда-то имелась родная сестра, поэтому он привязался к ней гораздо сильнее, чем тот же Каллен. Хотя сестра его была младшей, а Келия явно годилась в старшие. Она испытывала к нему определённую нежность, но дружила гораздо ближе с Ланис. И за годы отсутствия вспоминала о рыжем парне не так уж часто. Вдруг она ощутила укол вины.

Садб хлопнула в ладоши, привлекая внимание, обвела ладонями большой шар перед собой, покрутила над головой и указала пальцем на Келию.

– Предлагает тебя заплести, – перевела Кенай.

Келия не возражала. Пока девочка делала ей причёску, а скорее просто перебирала пряди, так как ей что-то постоянно не нравилось, и всё начиналось сначала, она поведала о том, как покинула замок и добиралась до Хартлиата. Как нечаянно напугала какого-то пьяного мужика, повстречав его ночью посреди дороги далеко от города. Как устроилась жить к доброй вдове булочника. Как жила жизнью обычной горожанки, и это оказалось гораздо проще, чем думалось изначально. И, наконец, как внезапные обстоятельства привели её обратно.

Закончив, она неожиданно поняла, что даже скучает по туманному городу. Жизнь там была простой и размеренной, хоть и очень скучной. Разговор прервал стук в дверь. Получив разрешение, внутрь заглянул Каллен.

– Келси! – хитро улыбнулся он, обведя глазами крохотную комнату. – Тебя-то я и ищу. Выйди на минутку.

Садб с неудовольствием закончила причёску, которая её так и не устроила, но переделывать уже не стала. Ткнула пальцем в сторону Каллена и сложила руки на груди. Он примирительно поднял ладони и попятился. Келия вышла следом.

–Надеюсь, ничего серьёзного не случилось? И надеюсь, это не твои очередные шуточки, не то посоветую Кенай в самом деле тебя пнуть.

Мужчина улыбнулся, но пошутить даже не пытался.

– Мы тут с Рианой решили посиделки у костра устроить. Поможешь?

– Не рановато ли ещё для костров? – с сомнением протянула Келия.

Днём солнце уже припекало, но земля ещё не прогрелась, и вечера случались довольно прохладные.

– Собирались на следующей неделе. Но тут Мор – бедняга сам не свой. Там какая-то совсем уж скверная история с фейри приключилась. Тебе Кенай не рассказывала?

– Она выглядит уставшей и измученной, но не сказала бы, что расстроенной.

Келия лишь сейчас подумала, что про фейри подруга ничего толком не рассказала. А ведь если бы они привезли его с собой, это обсудили бы в первую очередь.

– Железная леди. Не то, что наш нежный ушастый мальчик. В общем, я за парня переживаю. А что может быть лучше для поднятия духа, чем посиделки у костра в хорошей компании? Пива принесём, рыбу пожарим. Потравим байки.

План простой и хороший со всех сторон. Да и у костра Келия давно не сидела. В Харлиате костры зажигали по праздникам, но посиделок никто не устраивал. Даже интересно, какого это будет сейчас, когда шумная компания стала в разы больше. Заглянув к Кенай попрощаться, она отправилась теперь уже точно причинять добро и наносить радость.

***

Путь от замка до города занимал часа три, если не спешить. Двое взрослых мужчин, идя широким шагом, могли управиться гораздо быстрее. Но, не смотря на срочность и важность дела, чародеи не торопились. В детстве Мерону дорога казалась долгой, почти бесконечной. Они с Ронаном, будучи учениками, оббегали все окрестности, но ни разу не приблизились к Друмкэйну. По крайней мере настолько, чтобы вызвать неприятности. Сейчас же ясно виделось, что люди живут на расстоянии вытянутой руки. Это заставляло тревожиться. О том же или нет думал Ронан, было не ясно. Вид он имел сосредоточенный и даже не улыбался.

Крутая тропа вела вниз холма. Деревья вокруг щеголяли пышной зелёной листвой. Весна вошла в силу стремительно, словно кто-то раздвинул шторы. Но звучала по-прежнему в разлад. Ни жужжание пчёл, ни пение птиц, ни перешёптывание крон не складывались в стройную мелодию, а больше казались неуместными. Учитель Гахарит ещё в свои молодые годы выяснил, что сезоны перестали плавно смыкаться друг с другом и предрекал, что с каждым годом переход станет всё заметнее. Наверняка, если бы старик был жив, то уже бегал по округе с тетрадью, пытаясь запечатлеть каждую мелочь. Кипы таких бессмысленных записей покоились в библиотеке. Гахарит являлся наблюдателем по природе. И в одиночку не мог ничего добиться. Впрочем, оба ученика явно не оправдали его чаяний.

У ворот города их уже ожидала пара железных монстров. Один из них дежурил тут всегда, проверяя приезжих. Второй явился специально для встречи чародеев. Гнездо с сидящим в нём человеком с противным скрипом опустилось до уровня пришельцев, когда мужчины приблизились. Сидящий внутри юноша, совсем ещё мальчишка, у которого едва начали расти усы, вежливо поздоровался.

– Доброго дня, сохрадарса, да освятит Эльма ваш путь!

Поздоровался совершенно беззлобно, даже воодушевлённо, не сообразив, что Святая может указать путь чародеям лишь на костёр. Мерон его радости не разделял. К счастью, Ронан справился с разговором самостоятельно, обменявшись ничего не значащими любезностями.

– Велено проводить вас до фабрики, – сообщил парень, чем, по-видимому, страшно гордился.

Со всё тем же отвратительным звуком поднялся наверх и зашагал впереди. Махина была высотой почти в три человеческих роста, с длинными тонкими ногами-ходулями. Рук у конструкции не имелось, но они явно подразумевались. Монстр пах горьким резким маслом с лёгкой примесью гнили, а звучал и того хуже. Помимо скрипа шестерней и стука ног-ходуль о мостовую, сам металл кричал в агонии от учинённого над ним непотребства. Мерон честно сдерживался, чтобы не уничтожить проклятую махину, да и весь город заодно. Ошейники не предложили в этот раз надеть – и на том спасибо.

Жители же не обращали на шагающего по улицам монстра ровным счётом никакого внимания. Плащ чародея с серебряными звёздами вызывал куда больший интерес. Особенно во внутреннем городе. Удивительно, но фабрика, хоть и стояла в конце улицы, соседствовала с богатыми особняками. Видимо шум и скрежет, а также чёрный дым, шедший из высоких труб даже сейчас, уважаемых горожан не сильно беспокоили. Как и сам дом, невероятно уродливый, даже страшнее, чем железное гнездо на ходулях. Фабрика представала огромной грудой камней, утыканной железными иголками. Извращённый ум, породивший подобное, не мог создать ничего хорошего.

У входа уже ждал другой провожатый. Сопровождавший их стражник, махнул рукой с высоты своего гнезда и пошагал обратно. Встречающий парень напоминал дохлую рыбу. Которая, к тому же, успела высохнуть на солнце. Тощий и длинный, как ушагавший только что монстр, и болезненно бледный. Ощущение болезни усиливали чёрный костюм и коротко остриженные, торчащие во все стороны, тёмные волосы. Юноша молча поклонился и развернулся, предлагая следовать за ним.

Внутри фабрика представляла собой ещё более жуткое зрелище. Какофония грохота и резких запахов. В первые мгновения это настолько оглушило все чувства, что чародей едва не попятился. Ронану тоже сделалось не по себе. По виду это мало кто смог бы заметить, но Мерон знал друга достаточно давно. Сами железные монстры, или что бы тут ни собирали, не показывались. Но даже в прихожей грохотало так, что стены тряслись. Проводник свернул в боковой коридор и повёл их окружным путём на второй этаж по металлической лестнице. Шли долго, даже шум сделался приглушённым. Тощий парень продолжал бежать впереди, будто улепётывающий таракан. Наконец он остановился, отворил плотную двустворчатую дверь и приглашающе махнул внутрь.

Зал за ними отличался от замковой библиотеки примерно, как деревянный обтёсанный пень отличается от живого дерева. Здесь также имелись ряды стеллажей с книгами и столы для чтения. На этом сходство и заканчивалось. Стеллажи заполняли ровные ряды, сами они отстояли друг друга на одинаковом расстоянии, на полках имелись прибитые дощечки с подписями. Всё в идеальном неестественном порядке. В глубине виднелась пара столов, а один стоял у самого входа, все высокие и грубо сколоченные, подошли бы скорее для разделки мяса, чем для чтения. Со столь же высокого рубленного стула поднялся изобретатель Ратвин Хейленд собственной персоной. Высокий, худощавый, в таланийском костюме из дорогой белой ткани, седеющие волосы зализаны назад, а вперёд торчал большой нос, похожий на клюв. Лицо бледное, смазанное, даже морщины словно сглажены, выделялись только тёмно-серые колючие глаза. Которые вцеплялись словно два репейника. По его тонким губам зазмеилась улыбка.

– Господа чародеи, – изобретатель качнул головой. – Рад, что вы почтили меня своим присутствием.

– Мы были рады приглашению, господин Ратвин, – слегка поклонился Ронан.

От Мерона явно тоже ждали какой-то реакции, и он сообщил:

– Не могу сказать того же.

– Ценю вашу откровенность, – улыбка таланийца стала ещё шире. – Итак, я уже изложил суть своего предложения в письме, но повторю. Вы можете свободно пользоваться любыми имеющимися в моём распоряжении книгами, вмешиваться в вашу работу я никак не стану. Взамен вы предоставите перевод всех находящихся здесь трудов на древнем языке.

Предложение это Мерон слышал впервые, и оно ему крайне не понравилось. Однако, к собственному неудовольствию, он понимал, почему Ронан решил это не обсуждать. Особого выбора не было. Если имелся хоть малейший шанс отыскать нужную информацию, нельзя его упускать. Также он понимал, что, согласившись, не получится отступить от своего слова. За долгую жизнь Мерон совершил множество плохих поступков. Даже таких, за которые его в самом деле стоило казнить. Но представление о чести у него всё же имелось. И даже если разумнее было отдать таланийцу неверный перевод, а лучше и вовсе всё сжечь, он себе этого не позволит.

– Что в этих записях? – решил уточнить чародей.

– Если бы я знал, мне бы не потребовалась ваша помощь, – развёл руками изобретатель.

– Признаться, – задумчиво произнёс Ронан, – я ожидал, что ты потребуешь сообщать о каждом нашем шаге. Так ли разумно предоставлять полную свободу?

С этим Повелитель ветров был полностью согласен, он ожидал, что изобретатель приставит к ним соглядатая. Однако в зале находились лишь они трое, даже указавший путь мальчишка остался снаружи. А господин Хейленд продолжал убеждать в своих добрых намерениях.

– Я рассчитываю на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Вероятно, что я получу от него больше вас.

С каждой минутой происходящее нравилось всё меньше. Так, идя по лесу, вдруг замечаешь, что земля начала чавкать, приближаясь к болоту.

– Ты предлагаешь сотрудничество, даже не зная, что скрыто в этих текстах.

Таланиец со змеиной улыбкой прищурил глаза и хлопнул в ладоши.

– Знания, уважаемый чародей. Думаю, вы согласитесь со мной, что знания определяют подлинный смысл нашего существования. Я нахожу их гораздо более ценными, чем золото или земли. Вы двое –носители древнего языка, боюсь, что последние, оставшиеся в живых. Так что мне придётся вам довериться. Надеюсь, вы сможете сделать то же самое.

Из-за кого, хотелось бы спросить, носителей древнего языка в живых не осталось? Впрочем, изобретатель к этому отношения не имел. Когда Орден начал истреблять всех носителей магии и всю о ней память, таланийца ещё даже на острове не было. Приятнее от этого он не становился.

– Хорошо, – ответил Мерон за них обоих.

Таланиец протянул ссохшуюся кисть с длинными узловатыми пальцами.

– Ах, на моей родине принято скреплять договор рукопожатием, – пояснил он.

Чародеи по очереди пожали ему руку. Изобретатель улыбнулся ещё шире, лицо уже готово было треснуть как у настоящего ползучего гада.

– Что ж, вот в этой книге, – он хлопнул ладонью по пухлому тому на столе, – есть перечень всех имеющихся текстов с указанием места. Стеллажи пронумерованы, полки также. Если вам понадобится делать записи, на столе номер шесть есть листы бумаги, чернила и перья.

Он пожелал гостям хорошего дня и удачной работы прежде, чем уйти. И уже у дверей обернулся.

– Ах да, стеллаж номер двадцать пять пуст, так как в нём хранились чертежи и мои личные записи. Я не счёл удобным их показывать. Надеюсь, это не проблема?

– Не проблема, – сухо ответил Ронан.

Размышления изобретателя чародеев интересовали в последнюю очередь. Дверь захлопнулась, оставляя их в пустом зале. Лишь продолжал доноситься приглушенный гул работающей фабрики.

– Ты ведь не говорил ему, зачем мы здесь?

– Мы ведь и сами не знаем, что собираемся искать, – вздохнул Ронан, беря со стола учётную книгу. – Предлагаю начать поиски с текстов на древнем языке, там и шанс должен быть выше найти что-то стоящее.

Текстов оказалось пугающе много. В ордене, конечно, поначалу состояли чаровники. А чаровники, как правило, учились у чародеев, всё же попытка обуздать магический дар своими силами сродни попытке поймать огонь голыми руками. Но многие записи оказались старше самого ордена. Как и когда эти записи к ордену попали мог рассказать разве что сэр Аодхан. А он уже никому ничего не расскажет. Да и вряд ли стал бы это делать при жизни.

Командор Южного крыла ордена свои дела держал в строгом секрете. А когда выяснилось, что в Костяном замке он укрывал фейри, то не осталось ни замка, ни сэра Аодхана, ни всего Южного крыла. Не спасло и то, что фейри благородный служитель Святой Эльмы прятал отнюдь не из альтруистических побуждений. Бесконечные пытки для выявления предела выносливости являлись самым безобидным, что творилось в его застенках. Но командиру Чаду О’Коннару на причины было плевать. Предатель должен поплатиться, как и все преданные ему воины. Удивительно даже, что собранную библиотеку не сожгли.

Книги расположили на полках по темам. В основном они касались изучения фейри и природы магии, представленные размышлениями натурфилософов. Чуть меньшую часть составляли записи со слов друидов, вряд ли сделанные добровольно, о старых богах и традициях. И свидетельства очевидцев, столкнувшихся с проявлениями волшебства. Труды же на древнем языке были рассортированы по первому символу названия, в одном только изобретателю ведомом порядке, поскольку привычному алфавиту он не соответствовал. Это несколько затрудняло работу. И в целом, Аодхан умудрился собрать намного больше, чем чародей ожидал. Учитывая обстоятельства, это и радовало, и пугало одновременно.

Всякие пространные размышления древних чародеев Мерон откладывал в сторону сразу, едва взглянув на первую страницу. Такого он начитался предостаточно ещё за годы учёбы и точно знал, что кроме стариковских жалоб там можно отыскать разве что воспоминания об их юных приключениях. Но одна тетрадь его всё же заинтересовала, перевитая шнуром, в потёртом кожаном переплёте. Её автор себя не называл, что уже было странно для сохрадорса, они обычно подписывали даже камни, по которым однажды прошли, и сама манера ведения записей оказалась не типичной. Перечень заклинаний, их краткое описание и способы применения, ни исторической справки, ни размышлений о смысле жизни. Сухие четкие факты, будто в книге рецептов. Заклинания простые, но все Мерону не знакомые, вероятно, автор тетради придумал их сам. Все заклинания обращались к Морриган, богине смерти, изменения и перемене формы, что могло указывать на авторство чаровника, а не чародея. Природа их дара позволяла освоить лишь одну стихию.

Следующая тетрадь уже полноправно могла зваться книгой рецептов. Внешне она очень напоминала первую, но почерк оказался другой, а манера ведения записей – та же. Внутри находился список зелий и порядок их приготовления. Зелья Мерон не готовил, всё же ему больше благоволила Бригита, владычица ветров, но вполне был на это способен. Пролистывая тетрадь, он наткнулся на интересный заголовок: «Избавление от гнилой магии». Сперва взгляд просто зацепился за странное название, а вчитавшись, чародей понял, что средство, состоящее из двух настоев – один следовало принимать внутрь, а другой – наружу, избавляло от неприятных последствий столкновения с оружием Ордена праха. Кто и зачем создал подобный рецепт? А главное, как додумался? Вряд ли когда-то он сможет ответить на эти вопросы. Но само средство грозило оказаться крайне полезным. У Мерона до сих пор временами ныл шрам на правой руке.

Рецепт был бережно скопирован, для чего сначала пришлось отыскать свечи. Множество высоких стрельчатых окон давало достаточно света, но дело уже близилось к вечеру. В итоге они провозились в архиве изобретателя весь день, а не просмотрели и половины. Расставив книги по местам, Мерон подошёл к Ронану, увлечённо трудившемуся за другим столом и протянул ему исписанный лист.

– Что думаешь?

Ронан дописал предложение, прежде чем отвлечься, под его рукой уже собралась внушительная стопка.

– Интересно. Получается, мы всё же пришли не зря.

– Не нравится мне это. Как Аодхан смог всё это собрать?

– Ну-у, – задумчиво протянул Ронан, почесав бороду, – Аодхан в Костяном замке устраивал парады и пиры, по стоимости сравнимые с данью, которую Эремон со всего Кири получает. Думаю, он мог себе позволить приобрести парочку книг.

– Далеко не парочку.

– Ты меня понял

Ронан поразмыслил о чём-то, нахмурившись, поднял книгу, с которой работал, пролистал и протянул другу, указывая на строчку внизу.

– Вот это куда интереснее.

Строчки были написаны рунами, а сбоку на полях имелась подпись, сделанная обычными буквами. Не перевод, а комментарии к написанному, сделанные резким отрывистым почерком.

– Думаешь, это Аодхан писал? Откуда бы ему знать древний язык?

– Не знаю, – Ронан покачал головой и ненадолго замолчал. – Но сэр Аодхан был известен как увлечённая и образованная натура, вдруг где-то и сумел выучить. Сказания филидов же он знал. Да и Южное крыло считалось пристанищем не только воинов, но и поэтов.

– Ну да, – усмехнулся Мерон, – а ещё повес и гуляк, охочих до доброго мёда и крепкого вина.

– Одно другому не мешает. Но всё же сэра Аодхана я видел всего раз и то издалека, так что судить могу лишь по слухам.

Мерон командора Южного крыла не встречал вовсе. С ним больше воевал Пиран. Его шайка и Южное крыло жили по разные стороны одного горного хребта. И горы те представляли собой скорее высокие холмы, за день-полтора вполне можно преодолеть. Так что добрые соседи периодически наведывались друг к другу в гости, чтобы по-соседски перерезать парочку глоток.

– Ты что, переводом занимался? – чародей, наконец, разглядел исписанные Ронаном листы.

– Последние пару часов. Решил, что наш любезный друг был всё же слишком любезен и злоупотреблять его любезностью не стоит.

Книгу для перевода он выбрал самую безобидную, не смотря на странные комментарии. Всего лишь дневник какого-то чародея, где тот описывал свои повседневные дела. Сам Ронан по-прежнему оставался молчаливым и не шибко весёлым. Мерон впервые задумался, что всё, что вытворял его друг, могло быть продиктовано желанием защитить тех, кто ему доверился. Защитить своим способ, пусть даже не приятным. Ещё он подумал, что сам бы так не смог. Для него переодеться в заморский костюм, остричь волосы и отрастить бороду означало извращение над собственной натурой.

У дверей архива стоял знакомый уже темноволосый парень, с совершенно безэмоциональным лицом, точно большая кукла. Когда чародеи вышли, он даже не дёрнулся. Захотелось ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, что это и вправду человек. Не торчал же он тут всё это время в самом деле. Слуга изобретателя коротко поклонился, извинился, что хозяин не может проводить гостей лично и передал приглашение прийти завтра, а также небольшую металлическую дощечку – пропуск, с которым им позволят пройти на фабрику даже без сопровождения. Когда чародеи поднимались по тёмной опустевшей улице, позади по-прежнему стоял гул, а из труб валил дым. Вероятно, фабрика работала и ночью.

***

Во дворе Лебединого замка вокруг дуба кипела весёлая суматоха. Кенай присоединилась к ней вскоре после того, как Келия ушла. Пояснила, что несмотря на усталость, в комнате ей скучно. Чуть позже призналась, что не хочет находиться одна. А ещё чуть погодя под пристальным взглядом Ланис, хоть та ни о чём не спрашивала, поведала, что злосчастного фейри, которого она ловила последний месяц, в итоге пришлось убить. Беднягу, похоже, поразила та же болезнь, что сводила с ума народ холмов во время Первой войны крови, и заставила его пить кровь местных жителей. Из-за произошедших с ним изменений даже не удалось определить кем был фейри до своего недуга, лишь то, что он связан с лесом, и связь, к сожалению, не пропала, из-за чего лес тоже начал меняться. Сам фейри напоминал десятилетнего ребёнка с длинными острыми ушами и угольно-чёрной кожей, из-за чего спешившего на помощь Мора деревенские сперва приняли не слишком радушно. Но после горячо благодарили сысковиков-опалённых за то, что теперь могут спать спокойно. У опалённых же благодарность оставила на душе лишь гадость. Но исход, пожалуй, получился наилучшим для всех.

Кенай закончила историю и, выговорившись, совершенно спокойно занялась насущными делами. Мор же, как и сказал Каллен, был сам не свой. Айлид, против собственных правил, держала его за руку, натянув сразу две кожаные перчатки.

Костры на поляне постепенно собирались, народу, пожелавшего принять участие, набралось порядочно, так что складывали сразу четыре, по разным сторонам поляны. Здесь встретились и все, кого Келия знала четыре года назад, даже Брин пару раз выбралась из кухни, и те, с кем она познакомилась по возвращении, и те, с кем ещё вовсе не сталкивалась. Разношёрстные компании переходили с места на место и больше болтали, чем действительно занимались делом. Особенно неугомонные близнецы, без которых, разумеется, не могло обойтись ни одно событие. Рыжие негодники таскали ветки с одного костра на другой, потом со второго – на третий, и так далее, меняя порядок и уворачиваясь от затрещин. До заката оставалось много времени, так что раз появился повод отдохнуть от каждодневных забот, никто не торопился. Высокий дуб шелестел свежей, пока ещё ажурной, листвой, тоже радовался предстоящему веселью.

Постепенно солнце начало падать за стену, полноводная Инни должна была окраситься пламенеющими разводами, но со двора этого не получалось увидеть. Айлид, встрепенув крыльями, поднялась высоко, выискивая глазами Риану, и подтвердила, что река невероятно красива.

– Ну, и спускайся тогда! Нечего от работы отлынивать! – выкрикнул пробежавший мимо Руй, даже не обернувшись на ходу и тут же умчавшись.

Девушка рассмеялась и осталась порхать в вышине, пока последний рубиновый блек не утонул в тёмной воде. Она в равной степени любила и восхождение, и заход дневного светила. Приземлилась она в руки тёмному эльфу, раскрасневшаяся и счастливая, правда тут же отскочила в сторону, чтобы ненароком его не задеть.

Постепенно стемнело, и в небе высыпали звёзды. После заката поднялся ветер, не сильный, но по-весеннему холодный. Слоан степенно, даже с некоторой торжественностью, зажёг костры. Призванный им огонь горел жарче обычного и мог долгое время жить даже на тонких ветках. Риана и Тадж притащили целую гору рыбы.

– Ты в реке-то хоть немного оставила? – присвистнул Каллен.

Женщина, согнувшаяся от тяжелой ноши, шикнула на шутника и сообщила, что все недовольные могут не ужинать. Шутник, оскорблённый до глубины души, возразил, что он всем доволен, не забыв лишний раз упомянуть жестокосердных женщин. Вскоре над поляной потекли аппетитные ароматы.

Келия куталась в плащ, сидя на старом стволе, притащенном нарочно, чтобы не ютиться на стылой пока что земле, но вскоре отогрелась и откинула его в сторону. Рядом напевала незамысловатую мелодию Кенай, раскачиваясь в такт, светлые косы раскачивались вместе с ней, в тёмных больших глазах отражались пламенные блики. К её руке жалась Садб, Кенай была единственной, кто понимал её, и долгая разлука далась девочке тяжело. Обе девушки и по отдельности вид имели несколько потусторонний. Вроде и человек как человек, но мельчайшие отличия делали их непохожими, прекрасными и пугающими одновременно. А уж когда они собирались вместе, да под покровом ночи у яркого огня, впору вспомнить о празднествах народа холмов, вышедших из Сида. Чуть дальше устроилась Айлид, не оставлявшая попыток растормошить всё ещё немного потерянного тёмного эльфа. Он честно старался не волновать подругу и улыбался, но тёмные, точно ночное море, глаза оставались печальными. Слоан и Ланис скрывались где-то в тени дубовой кроны, вовсе не интересуясь никем, кроме друг друга.

Прошёл мимо Тадж, обменявшись со всеми парой мыслей, он кочевал от костра к костру. Следом прошёл Картак, тащивший за мохнатое ухо Руя, парень вырывался изо всех сил и обещал страшную расправу врагу волчьей стаи. Сестры по близости видно не было. С другого конца поляны донеслась тихая мелодия, кто-то достал деревянную дудочку.

Пришёл и плюхнулся рядом с Келией Каллен, предложил ей сочную жареную рыбину, наколотую на деревянную шпажку. Она поблагодарила за угощение. А когда друг расправился со своим, то принялся травить байки. Истории его, как правило, походили одна на другую и заключались в том, что какая-нибудь вдова приняла опалённого за своего почившего супруга. И если бы рассказывал их кто другой, то вполне могли бы сойти за трагедию. Каллен же умел преподносить случившееся так, что всем становилось весело. В этот раз, однако, он выбрал случай, когда они с Картаком поехали в далёкую деревню, забрать оттуда опалённого, свернули не на той тропе и умудрились заблудиться в лесу.

– Ну, ладно я, – вдохновлённо вещал Каллен, подбадриваемый кружкой пива в руке и внимательными взглядами собравшихся, – но этот парень добрые лет десять по лесам скрывался, он же со зверями говорит! Как нас угораздило только. И вот идём мы дальше – вокруг ни души, попадается на пути пара белок. Я уж обрадоваться успел, когда Картак с ними по беличьи застрекотал. А эти рыжие па… кхм, зверюшки, вдруг развернулись и удрали, задрав хвосты. А Картак стоит такой грустный и говорит, что первый раз в жизни встречает матерящихся зверей, пару слов даже новых узнал.

Вернувшийся Картак сидел рядом и в рассказ не вмешивался, лишь со смехом подтверждал, что так оно всё и было, когда спрашивали. Рассказ продолжился трёхдневными скитаниями друзей по лесу, где они умудрились отравиться грибами, которые – ну вот точно – должны были быть съедобными. Затем они всё-таки вышли к нужной деревне лишь для того, чтобы узнать, что опалённый уже отправился в замок самостоятельно, испугавшись, что его могут посчитать беглецом и казнить.

Каллен едва закончил свою историю, когда Келия услышала шёпот. Едва различимый, но произнесённый будто у самого уха. Голос был хорошо знаком, но его обладатель поблизости не показывался. Всмотревшись вдаль, она обнаружила тёмный силуэт среди окружавших поляну деревьев. Удивившись, – зрение у неё и так не лучшее, а разглядеть что-то в темноте мешало пламя костра, – она решила, что и тут наверняка не обошлось без магии. Извинившись и тихонько ускользнув, она скрылась под сенью деревьев и обнаружила там Мерона, привалившегося к широкому стволу берёзы. Голубые глаза блестели почти также ярко, как звёзды на небе. Сохрадорса благодаря своей магии могли ночью видеть не хуже сов. Келия не видела почти ничего, но в лесу имелось достаточно растений, помогающих ориентироваться.

– Я думала, вы с ригом Ронаном заняты чем-то важным.

Она помнила про его обещание найти её вечером, но уже не ожидала сегодня увидеть. Чародей кивнул.

– Важным, но я не намерен ещё и ночь с ним проводить. Прогуляемся?

Келия согласно протянула ему руку и не стала говорить, как рада, что Мерон предпочитает проводить ночи с ней, а не с хозяином замка. К сожалению, чародей совсем не понимал её шуток, считая их глупыми.

Возвращаться к костру за обувью Келия не стала. Хоть они и шли по лесу, эта его часть находилась внутри замковых стен, потому была исхожена вдоль и поперёк. Довольно быстро деревья закончились, сменившись высокой каменной кладкой. Древняя стена почти ничем не выдавала своего возраста, кроме разве что небольшой поросли мха. Чародей притянул Келию, крепко обхватив за талию, глядя при этом в безоблачное лунное небо.

– Ты собираешься перенести нас наружу? Нам ведь указом арк-рига запрещено покидать замок.

– А ты всегда делаешь только то, что разрешает Эремон?

Вопрос был скорее риторическим. Мерон наверняка прекрасно знал, что Келия, как и многие из живущих тут опалённых, запрет частенько нарушала. Она точно знала, что Айлид с Ланис, и Каллен за стену ходят. А про остальных только догадывалась. Постоянно сидеть в одних и тех же стенах, пусть даже просторных и удобных, довольно тоскливо. Только риг Ронан мог обладать настолько безграничным доверием к своим воспитанникам, чтобы не пытаться помешать их вылазкам.

– Всё-таки, ты только недавно примирился с арк-ригом. Может, не стоит…

Но чародей уже поднял их в воздух, не дожидаясь её ответа. Она даже не успела ничего сообразить, и только вновь восхитилась, с каким мастерством он контролирует стихию. Без помощи любых слов и жестов. При погружении в воду, можно заметить, как тело становится легче. А когда Мерон использовал свою магию, Келия понимала это только, уже болтая ногами. И даже так казалось, что под ними всё ещё есть какая-то незримая опора.

Приземлившись с другой стороны, она почувствовала голыми пятками мягкий пружинящий мох. Даже у самых стен лес казался гораздо плотнее и неприступнее, чем внутри. Келия среди любых растений чувствовала себя комфортно, но приходилось гораздо больше времени тратить, чтобы не наступить на торчащую корягу, камень или какого-нибудь жука. Поэтому вскоре вынуждена была признаться, что она идёт босиком. В ответ чародей просто поднял её на руки и пошёл дальше в прежнем темпе.

– Это совсем не обязательно, – она обвила его шею руками и чмокнула в кончик носа. – Хотя не спорю, так намного романтичнее.

– Тебе следовало сразу сказать мне об этом. Я не хочу, чтобы ты поранилась.

– Ой, не будь таким серьёзным древним чародеем. Я прекрасно обхожусь без обуви, просто ночью…

Она не договорила, Мерон пригнулся, проходя под низкими ветвями, а потом широким шагом вынес её на поляну. При их появлении, вокруг зажглось с десяток парящих огней. Едва покачиваясь, они медленно плыли по кругу. Чуть поодаль под сенью высокого дуба виднелись расстеленные знакомые уже покрывала и подушки. Чародей донёс её до края и аккуратно поставил на землю.

– Обувь – это тюрьма для ног, верно?

– Ага… – растерянно согласилась Келия, она уже и забыла, о чём говорила. – А ты всё-таки настоящий романтик.

Она опустилась на колени и коснулась рукой холодной травы. Ветреница уже отцвела, но она потянулась к ней пламенем из своего сердца и велела распуститься вновь. Через пять минут, они стояли в окружении сотен белых, блестящих в свете движущихся огней, цветов.

– Ты начинаешь лучше разбираться в любовании звёздами, – хмыкнул чародей.

– Учусь у мастера.

Келия отползла подальше, освобождая ему место. Подумав, Мерон скинул обувь, и тоже босым опустился рядом. Приблизившееся пламя пускало рыжие крапинки в его голубые глаза. Огонёк плясал в прозрачном шаре в локте над головой чародея, то вытягиваясь, то сжимаясь в точку, то принимая причудливые фигуры, напоминая то свечу под колпаком, то блуждающий болотный огонь. Келия протянула руку в его направлении.

– Хотела бы я обладать магией.

Мерон поймал её ладонь, его собственная оказалась очень горячей, не смотря на ночную прохладу. Поцеловал тонкие пальцы, поцелуй тоже был горячим.