Читать книгу Время реки - - Страница 4

Поев, фон Гейделиц отправил дона Родригеса спать, а сам хлопнул Хосе по плечу.

– Пойдем, поговорим.

Хосе кивнул. Оба спустились в матросский кубрик.

Фон Гейделиц долго молчал, потом спросил:

– Зачем ты пошел со мной?

– Я вам говорил уже, дон Раймундо.

Капитан дернул усами, а потом покачал головой:

– Обращайся ко мне: «господин барон» или «господин капитан фон Гейделиц».

– Фон Гейделиц? Не понимаю. Вы немец? Вы же всегда были кастильцем!

– Ты прав. Я действительно, из Кастилии. Но, видишь ли, я записался в роту барона фон Гейделица из Пруссии. Стал ландскнехтом. Прослужил у него полтора года простым гвардейцем. Стал фельдфебелем. Потом у старого барона, в стычке под Шпандау, убили оруженосца. Я к тому времени уже делал большие успехи. И в искусстве владения мечом, и в геральдике. Барон был доволен моими достижениями. Он взял с меня клятву оруженосца. Я был его оруженосцем около четырех лет. А потом старого барона сильно порубили в битве с датчанами, под Ревелем10. Меня, кстати, тоже. Умирая, старый барон усыновил меня, все честь по чести. Поскольку он был бездетным, я унаследовал все. И титул, и его роту ландскнехтов, и военное звание. Такое вот наследство.

Хосе кивнул:

– Вот оно как! Теперь я понял, почему солдаты вас зовут «герр капитан». А что такое Ревель? Где это?

– Это земли на севере, на море Ostsee11. Не отвлекайся. Я тебе задал вопрос, если ты помнишь.

– Да, я помню. Просто уточнить хочу. Получается, вы, господин барон, так же как и я, записались на военную службу ради карьеры?

Фон Гейделиц усмехнулся:

– Получается, так.

Хосе посмотрел ему в глаза:

– Я тоже, господин капитан, возомнил, что если в состоянии отлупить любого паренька у себя в деревне, то могу сделать и военную карьеру. Я решил, что удел рыбака не для меня. А тут король Хайме12 осадил Перпиньян. Везде стали искать новобранцев и добровольцев. Я пошел. Предложил свои услуги. Так я попал в обучение к мастеру Хорхе Тарделло. Мастер научил меня сносно крутить мечом, скакать на лошади. Попадать пикой в кольцо, висящее на ветке, на полном скаку. Я очень старался, и за это старание меня взяли в отряд тенга Расмуссена. Я был первое время доволен и ходил павлином. Но оказалось, что тенгу нужна от своих солдат не только воинская выправка и сияющая кираса. Тенг Расмуссен от своих солдат требовал кое-что еще. Естественно, за тусклую кирасу он тоже наказывал, но делал он это не так, как мастер Хорхе.

– Как?

– Ну, мастер Хорхе за нерадивость даст плетей или поставит в караул на трое суток. Остальные командиры тоже так делали. Но не тенг Расмуссен. Тот придумывал разные штучки. Не знаю даже, откуда у него такое бралось. Меня вот, например, за опоздание в строй подвесили к ветке дерева. За руки. Ночью, как водится, выпустили собак. Меня подвесили так, чтобы собаки могли до меня допрыгнуть, если бы захотели. Вот собачки и нашли для себя развлечение. Собрались в кружок под моим деревом и скалились. Время от времени то одна, то другая псина возьмет, да неожиданно прыгнет. Если я успею подтянуться, то она просто зубами в воздухе клацнет. Если нет – полоснет зубами. Я вынужден был так всю ночь дергаться. Песики потрепали меня изрядно. Ноги ободрали до костей. Хорошо, что вы их перестреляли.

Хосе помолчал и продолжил:

– Не хочу вам всего рассказывать, а то еще решите, что я плачусь. Служа в отряде тенга Расмуссена, я не раз горько пожалел, что выбрал солдатчину. Может, попади я к другому командиру, то служил бы себе и служил. Но тенг хотел от нас… ну… как бы это объяснить… чтобы мы подлыми были. Прямо он нам этого не говорил, конечно. Но любил ставить в такие ситуации, в которых надо было душонкой сподличать. Сподличаешь – хорошо. Не сподличаешь – милости просим на крюк.

– Сподличать? Это как?

– Ну, например… Был случай… задолжал один крестьянин что-то синьору Русо. Тенг мне и моему напарнику Педро дал задание: привести должника. А крестьянин тоже оказался не дурак. Знал, что за ним придут – сроки все вышли. Вот взял и спрятался. И сам спрятался, и свою семью спрятал. Пришли мы к нему – дом пуст, очаг не горит. Я бы что сделал? Развел бы руками, да и вернулся назад ни с чем. Но Педро был опытней меня. Знал, как сделать, чтобы приказ тенга выполнить. Он, недолго думая, вышел на улицу и схватил первого попавшегося мальчишку. Бросил лицом в пыль, руки ему за спину завернул, связал. Мальчишка, конечно, в рев. Выбежала его мать. А Педро ей говорит: «Пусть ваш сосед сам придет к синьору Русо. И пусть принесет, что должен. Принесет, мы вашего мальчика отпустим. Не принесет – будем пытать сопляка, вместо вашего соседа». И забрал мальчишку, как заложника. Наутро крестьяне сами должника изловили и привели.

Барон пожал плечами:

– Этот Педро поступил умно. А что тебя смущает?

Хосе отвел глаза и ответил:

– Ну… долг я понимаю… долг надо отдавать… но ребенок-то тут причем? Да еще не свой, а соседский… Невинный ребенок…

Хосе пригорюнился и замолчал. Фон Гейделиц задрал бровь и стал разглядывать Хосе Тропейроса с новым интересом. Тот помолчал немного и продолжил:

– Прошлой ночью, когда вы из комнаты прачки вышли, я со страху чуть не обделался. Думал – ну, вот и все. Застукал меня тенг Расмуссен. Провалил я свое дежурство. Мне сразу окровавленные крюки в подвале привиделись. Знаю ведь, как проклятый датчанин со мной поступил бы. А потом смотрю – вроде другие люди, не из нашего дома. Я подумал – может, грабители. Даже легче на душе стало. Подумал: хоть умру сразу, легкой смертью, без пыток. А когда Антонио вас назвал доном Раймундо, я даже что-то вроде надежды почуял… Решил, что сам Спаситель мне вас прислал. Я ведь не раз слышал о благородном доне Раймундо Гойе Рамоне Гомесе из Андалусии, еще когда рыбаком был, в деревне. Про вас детям сказки рассказывают, на всем побережье, от Героны до Альхесираса. Рассказывают, что дон Раймундо, хоть и безжалостный корсар, никогда никого не убил без причины…

Барон погрозил ему пальцем:

– Не льсти мне.

Хосе развел руками:

– Льстить? И в мыслях не было. Это правда. Вот почему я с вами попросился.

Капитан разглядывал его еще некоторое время, потом предложил:

– Пошли на палубу. Посмотрю, чему тебя научил твой мастер Хорхе.

Они поднялись наверх. Капитан нашел глазами Ивара и махнул ему рукой:

– Ивар, иди сюда.

Когда Ивар подошел, фон Гейделиц протянул Хосе свой палаш и приказал:

– Ударь Ивара мечом.

Хосе несколько опешил.

– Но ведь он безоружен!

– В том то и дело. Руби.

Хосе улыбнулся, приняв это за шутку. Он крутнул мечом и попытался легонько кольнуть Ивара. Однако Ивар сделал шаг в сторону, перехватил руку Хосе за запястье и локоть. Сделал подножку, вывернул Хосе руку, повалил на палубу. Палаш, который Хосе держал в руке, оказался у Ивара. Ивар улыбнулся в свою очередь, помог Хосе подняться с палубы. Протянул ему меч рукояткой вперед.

Хосе покачал головой, взял меч и предпринял вторую попытку. На этот раз Хосе уже не старался сдержать руку. Он оскалился и рубанул по настоящему. Меч с визгом рассек воздух, а Ивар, появившись у него за спиной, снова отобрал оружие.

Так повторялось снова и снова. Как Хосе ни старался, меч пронзал воздух. Сам Хосе неизменно оказывался на палубе, безоружным. Ивар скалился во весь рот, забавляясь. После пяти или шести попыток капитан кивнул головой и поднял руку:

– По-моему, вполне достаточно. Ты и сам уже видишь, Хосе, что солдатом в моей роте тебе не быть.

Хосе поднялся с досок, тяжело дыша.

– Как он это делает, дон Раймундо?

– Есть такой вид боевого единоборства. Называется каратэ. Ивар тренируется этому искусству каждый день. С тех пор, как его нашли девятилетним мальчишкой, умирающим от голода, в каком-то хлеву под Мемелем13. Мы его отмыли, научили читать и писать, рассказали, что долг превыше всего, а честь дороже жизни. Для нас честь – не пустое слово, Хосе. Я скажу тебе вот что. Пусть даже ты трижды прав, называя тенга Расмуссена подонком и негодяем. Беда в том, что клеймо дезертира останется на твоей чести теперь навсегда.

Фон Гейделиц помолчал немного, наблюдая, как Хосе Тропейрос, закусив губу, разглядывает доски на палубе. Из глаза Хосе выкатилась слезинка.

– Если вы прикажете, я прямо сейчас брошусь грудью на меч, – хрипло выдавил из себя он.

Капитан Фон Гейделиц, усмехнувшись, покачал головой:

– Это решать тебе.

Он сделал шаг вперед и положил руку Хосе на плечо:

– Но, я могу немного смягчить тебе муки совести. Как ты помнишь, мы могли бы тебя убить прямо в коридоре. Я тебя не убил, потому что мне нужны были сведения. Если бы ты не пошел с нами сам, мы бы уволокли тебя силой. Правда, выжав из тебя все, что нам нужно, мы бы тебя прикончили. Как ты понимаешь, мертвый ты не сказал бы нашим врагам ничего. Ни сколько нас было. Ни кого мы искали. Если бы тенг Расмуссен узнал, что нас всего четверо, вряд ли он стал бы осторожничать. Он обрушился бы на нас всей силой, которая у него была. Тогда те из нас, кому не повезло погибнуть в бою, висели бы у него в подвале, на крюках. Я знал это тогда. Я знаю это сейчас. Поэтому понимай ситуацию так: я, хоть и не одобряю твоего дезертирства, тем не менее, способствовал ему. Дезертирство, полагаю, поставит крест на твоей карьере солдата. Но я не хочу, чтобы ты покончил с собой прямо сейчас. Поэтому могу предложить тебе послужить матросом под началом шкипера дона Родригеса. Он любит это судно, знает его как свои пять пальцев. Ему немного не хватает опыта руководства людьми, дальновидности, умения видеть ситуацию целиком. Но я по себе знаю, что с этим никто не рождается. Опыт он наберет. Я намерен написать документ, что доверяю ему свою лодку, «Золотую макрель». А со своей совестью ты разбирайся сам.