Читать книгу Hope for love - - Страница 7

Мария.

Я сидела на капоте своей ласточки, вытирая ладонью следы черной пыли с крыла. После гонки всё внутри еще гудело – не от страха, нет, я к нему давно привыкла, а от адреналина, который разливался по венам, будто бензин по асфальту. Гонка была жесткой, но я выиграла – снова. Деньги получила наличкой, сунула в рюкзак, и пока все оставались праздновать, я сделала то, что всегда – поехала туда, где могла просто дышать.

К океану.

Было уже за полночь, но воздух – тёплый, живой, солёный, как будто специально создан для размышлений. Волны мерно били в берег, и в этой тишине было что-то родное. Я скинула куртку на капот, села сверху, подтянула ноги и уставилась в темноту.

Всё было как обычно: нелегальная трасса, шум моторов, запах резины и бензина, крики и хлопки.

Но был один нюанс.

Среди толпы – не зрителей, нет, там не бывает зрителей, – а среди участников и приближённых, я заметила лица, которые не ожидала увидеть. Матвей – да, с ним мы уже давно на «привет-привет». Но рядом с ним стоял кто-то другой. Спокойный, чуть отстранённый, в чёрной футболке и с прямым взглядом. И ещё одна – Екатерина. Она больше болтала, смеялась, комментировала. А он – просто смотрел. На меня. Словно пытался понять.

Я его не узнала сразу. Лишь позже, когда он заговорил, в голове щёлкнуло. Он. Сергей Остапчук.

Друг Матвея.

Тот самый Сергей.

Я видела его в сторис друзей, слышала его треки из машин на парковках, даже однажды была на его концерте – случайно, с Тарасом. Но никогда бы не подумала, что он появится там. На нашей территории.

Он оказался красивее, чем на всех тех глянцевых обложках, только не этим цеплял. Он был… настоящий. Настоящим в месте, где большинство надевают маски. И когда он подошёл ближе, когда посмотрел – внимательно, в упор – я почувствовала, как внутри что-то дёрнулось. Только он меня не узнал. Конечно не узнал. Куда ему знать кто такая Мария Лучникова. Хоть мы разговаривали почти три месяца, но под псевдонимами, под никами. Я – Софи. Он – просто О.

Смешно.

Мы даже стояли рядом. Разговаривали с Матвеем, обменивались фразами, шутили. А он всё это время не знал. Что перед ним – та самая.

И я не знала.

До одного момента.

Когда я уже сидела у океана, телефон завибрировал. Уведомление из Instagram – подписка. Он. Сергей Остапчук. И не просто подписался – пролайкал почти всё. От фотографий жизни до снимков у машины в закат. Я усмехнулась.

Вот настырный.

Не интересен ты мне, – повторила мысленно, отбрасывая раздражение.

Мы из двух разных миров. У него сцены, у меня трассы. У него глянцевые интервью, у меня – ссадины на коленях и синяки от ремней безопасности. Мы не пересекаемся. Никогда.

А потом – сообщение.

От О.

Всё как обычно: вежливо, тепло, с долей юмора. Он рассказывал, как прошёл вечер, как Матвей пытался его с кем-то познакомить, как та девушка пахла… мятой и земляникой.

У меня выскользнул телефон из пальцев. Я смотрела в экран, пока слова снова не начали плыть перед глазами.

Это был он.

Он – О.

Мой О.

Тот, с кем я делилась мыслями по ночам.

Кому писала о своей усталости, о детских травмах, о любимых фильмах и запахах.

Он знал обо мне всё, кроме главного – моего имени.

И теперь… теперь я все поняла.

Я чувствовала это каждой клеткой.

Он узнает кто такая С. Он узнает кто такая Мария. И он – рядом.

Не где-то там, за тысячи километров. Не человек из переписки, из абстракции. Он – здесь. В этом городе. В этом воздухе. В этой ночи.

Я вскочила с капота, пошатнулась, как после резкого торможения. Сердце било не в груди, а будто в горле. Не паника. Не ужас. Но что-то очень близкое к этому.

Он знает мою тайну.

Он может сложить всё воедино.

Я не могу себе этого позволить.

Я снова села в машину. Закрыла дверь, включила зажигание – но не уехала. Вместо этого – достала телефон.

Открыла чат.

Нажала на его имя.

Блокировать.

Да.

Экран потемнел. Тишина – снова.

Я уставилась в своё отражение в стекле.

Софи. Мария. Девушка, которая всегда держит дистанцию.

А теперь что?

Если он скажет Матвею?

Если расскажет другим?

Если напишет снова – с другого аккаунта?

А если он просто хотел быть рядом?

А если… мне тоже этого хотелось?

Нет.

Нельзя.

Мы два мира.

Он – любимец публики. Я – гонщица без права на ошибку.

И да, я говорила с ним как Софи. Но это была я. Настоящая.

И если он это понял…

Что мне тогда?

Бежать?

Собирать вещи?

Сжигать мосты?

Или впервые – остаться?

“Is anybody out there?

Is anybody listening?”

Музыка стелилась фоном – глухая, почти мрачная, будто отражала ту боль, что я не могла вытолкнуть из себя.

Один поворот, другой. Руль выскальзывал из пальцев, как мысли – из головы.

Они били, били безостановочно.

“Does anybody really know

If it's the end of the beginning?”

Я ехала туда, где знала каждый изгиб дороги. Куда несла себя, когда не знала, куда ещё.

Не ради побед, не ради денег – просто чтобы быть. Чтобы слышать себя.

Ночь ещё не сдала свои права, но рассвет уже тянулся тонкой нитью за горизонтом.

Слёзы подступали. Нет, я не плакса. Я гонщица. Я держу руль как продолжение своей воли. Но сейчас… Сейчас казалось, что тормозной путь закончился. А за ним – пустота.

Я слышала свой пульс.

Я слышала, как сердце стучит – громко, тяжело.

Словно выталкивало наружу весь ужас, который пришёл с его сообщением.

Сергей.

Сергей Остапчук.

Он всё это время был О.

Он был тем, кто называл меня С. Тем, кто писал о запахе мяты и земляники, не зная, что эти слова ранили точнее любого удара.

“Sometimes the one we’re taking

Changes every one before…”

Я остановила машину резко.

Резкий поворот на обочину – и капот ещё горяч, когда я выхожу, будто сбежать от руля – значит сбежать от реальности.

Я сажусь на край, вытираю лицо ладонями.

Глубокий вдох.

Я доверила ему себя. Без макияжа, без титулов, без легенды. Просто Софи. Просто та, что любит смотреть на ночное небо и смеётся с тупых шуток.

А он – оказался тем, чьё лицо висит на плакатах у моих знакомых. Тем, кого я боялась по определению – слишком известный, слишком доступный всем. А значит – никому.

Я не была готова.

Не была готова к тому, что первый, кому я позволила увидеть меня настоящей – оказался тем, кто может разбить всё это публично.

И это страшнее, чем упасть на скорости 180.

Утро не наступило – оно вломилось в комнату, беспощадное, резкое, как реальность, от которой не сбежать. Я не спала ни минуты. Просто лежала в темноте, сжав кулаки, пока тело то замирало от страха, то сотрясалось от усталости. Всё, что вчера казалось игрой – теперь весило как приговор.

Я резко села на кровати. Грудь сдавило. Хотелось кричать, но я даже себе не могла признаться, чего боюсь больше – его правды или его молчания.

Шаги в ванную, как удары по полу. Сорвала с себя одежду – кожу с прошлого.

Вода лилась по телу, обжигала – слишком горячая. И всё равно не смывала. Ни мысли, ни вину, ни запах его слов.

“Запах мяты и земляники…”

Я закрыла кран. Дышать было тяжело. Я смотрела на себя в зеркало – и ненавидела это отражение. Слишком узнаваемая. Слишком уязвимая. Я не имела права быть ею. Не сегодня.

– Всё, Мария, собралась.

Я говорю себе вслух. Как будто голос придаст вес моим рукам.

Первым делом – линзы. Карие. Простые, ничем не выделяющиеся. Глаза больше не мои.

Потом – русый парик, гладкий, скучный. Ни одной кудряшки, ни намёка на огонь.

Я зачесываю его с отстранённой точностью, словно скульптор по мрамору.

Очки. Недорогая оправа, чуть сбивающая фокус.

Дешёвые духи – заключительный штрих. Резкие, приторные, оставляющие за мной шлейф фальши. Именно так – чтобы никто не запомнил, не запомнил меня.

Я снимаю украшения – тонкие кольца, цепочку на шее, всё, что хоть как-то говорит: "Я Мария Лучникова".

Одеваю простой свитер, джинсы. Софи любит серое, мягкое, незаметное.

Пока еду на работу, в голове только один пульсирующий вопрос:

Он скажет? Он уже всё понял?

А я готова?

Нет.

Но я – иду.

Потому что в мире, где Сергей Остапчук оказался "О" – единственным, кому я раскрылась…

Софи – моя броня.

И пусть она сегодня будет сильной.

Двор перед забегаловкой был ещё пуст, только мусорный бак лениво покачивался от утреннего ветра. Я остановила велосипед у стены, соскочила, привычно закинула цепь на колесо. Пальцы дрожали. Всё казалось немного нереальным – как будто я снова играю не ту роль, но выхода нет.

Софи должна жить.

Она должна явиться сюда в своих линзах, в очках с толстой оправой, в блеклом свитере и дешёвым парфюмом, в кроссовках с пятнами масла. Она должна говорить спокойно. Она не гонщица. Не героиня чьих-то песен.

Она – никто. И этим спасается.

Я толкнула дверь забегаловки, и уже на пороге почувствовала, как колени подгибаются.

Матвей.

И он.

Сергей Остапчук.

Он стоял у окна, опершись на край стола, скрестив руки. Его глаза ловили всё – будто сканировали. Не просто ждал – вычислял.

И когда я вошла, его взгляд прилип.

Я заставила себя пройти мимо, медленно, как всегда. Как будто они для меня – просто очередные клиенты. Хотя сердце уже колотилось, как мотор после заезда.

– Доброе утро, – голос звучал глухо, будто из горла вытягивали. Я сдвинула очки, поправила подол свитера, прошла к стойке. Софи живёт по скрипту. Софи не дрожит.

Мария – дрожит.

– О, Софи, ты вовремя, – сказал Матвей с широкой улыбкой. Он был здесь своим. – Нам бы твоя помощь пригодилась.

– Да? – я почти не посмотрела на него, отвела взгляд от Сергея, сделала вид, что достаю чистые салфетки из коробки. Мелкие бытовые движения спасали.

– Мы… тут девушку ищем, – начал Матвей. – Не пугайся, не маньяки. Просто… – он кивнул на Сергея. – Она была вчера. На гонке.

Сергей всё это время молчал. Но теперь заговорил – голос был низкий, ровный, почти ласковый:

– У неё были глаза, как лед и огонь. Она пахла… мятой и земляникой. – Он вдруг запнулся, чуть прищурился. – У тебя, кстати, похожий аромат.

Я замерла.

Нет. Нет. Только не это.

Я не выронила салфетки. Не бросилась бежать. Просто наклонилась ниже, к ящику, отвернулась на секунду. Сердце стучало так, что, казалось, слышно на всю кухню.

Он знает. Или чувствует. Или просто играет.

Каждое слово теперь – шаг по стеклу.

– Прости, не знаю такую, – сказала я, не поднимая глаз. Голос ровный, но руки сжаты в кулаки. – К нам редко такие заходят. Особенно те, кто ездит по ночам.

Тишина.

Он подошёл ближе. Я не поднимала взгляд, но его шаги – как удары по полу.

Софи не трепещет.

Софи – нежная.

Мария – трещина.

– Ты точно уверена? – голос снова мягкий. Почти нежный. Почти.

Я подняла голову.

Наши взгляды встретились.

И в этой тишине я поняла – он не скажет. Пока.

Он будет ждать. Смотреть. Давить взглядом.

– Уверена, – прошептала я.

Сергей кивнул. Медленно, будто принял правила новой игры.

Игры без масок, но с чужими именами.

И я хотела продолжить работу – спрятаться за тарелками, за запахами кухни, за бесконечным потоком заказов, – только бы не видеть его, не слышать его тихий голос и не чувствовать его взгляда. Но Сергей, не сказав ни слова, уверенно взял меня за локоть – горячую, хрупкую часть моей руки – и повёл прочь, твёрдым шагом, как будто всё уже было решено за нас обоих.