Читать книгу Жизнь Перекупа – 2 - - Страница 5

Любой бизнес держится не на товаре. На людях.

Особенно если твой товар ― железо с мутным прошлым и документами, которые лучше не доставать при дневном свете.

Данила понял это не сразу. Сначала ему казалось: есть «нормальный» рынок, где люди продают свои честные «Поло» после бабушки, и есть он ― такой ловкий, что просто умеет «находить варианты». Потом до него дошло: вариантов тут нет. Есть система. И у системы есть хозяева.

Первым, кто его в эту систему впустил, был Серый.

К Серому он не сам пришёл – его к нему довезли обстоятельства.

Про него он услышал от знакомого.

– Есть один дядька, – сказал тот. – Не перекуп, не мент, что-то между. Делает грязную работу чистыми руками.

Номер дали без лишних объяснений, в духе: «позвони, дальше сам».

Серый взял трубку с третьего гудка, дослушал его до середины и коротко сказал:

– Адрес запиши. Приезжай, поговорим. Если будешь строить из себя умного – даже ворота открывать не буду.

Адрес оказался не офисом и не автосалоном, а старым боксом на окраине, где вместо вывески – облезлая табличка «СТО», а вместо ресепшена – железная дверь с изуродованной ручкой.

Про Серого ходили легенды. В девяностых он таскал иномарки из Польши, ночевал в фурах, решал вопросы на постах, а потом пару лет сидел «за шильдик». За какой ― уже никто толком не помнил. Тогда сажали за всё: за шильдик, за воздух, за чужую зависть.

У него была походка человека, который уже видел конец света и вернулся разочарованным: ничего интересного. Те же рожи, только без зубов.

Он курил дешёвые сигареты, пил третьесортный коньяк, носил одну и ту же куртку десятый год и не любил лишних слов.

Когда Данила пришёл к нему в бокс в первый раз, Серый даже не повернулся.

– Тормози, пацан, ― спокойно сказал он, копаясь в моторе.

– Чего?

– Новичком воняет. Самоуверенность с дезодорантом. Тут не фитнес-зал. Тут гниль, ржавчина и бумажки, которые пахнут штрафами.

Данила хмыкнул, хотел ответить что-то острое, но промолчал. В этом голосе было то мерзкое спокойствие, которое бывает только у людей, переживших пару обысков и один хороший погром.

Бокс Серого был как маленькое государство. Железная дверь, внутри ― вечный полумрак. Пятна масла на полу, запах бензина, горелой проводки, холодного железа и чьих-то загубленных надежд.

Полки с запчастями, как кладбище чужих ошибок: тут крыло от «Камри» после лобового, там бампер от «Соляриса», который уже трижды «не был бит». В углу ― стопка ПТС-ов, доверенностей и каких-то квитанций, сложенных в хаотичный, но понятный только ему порядок.

– Чего хочешь? ― спросил Серый, всё ещё не глядя.

– Вписаться. В тему. Машины, перепродажа, все дела, ― ответил Данила.

Он старался звучать уверенно. Как будто его не трясёт внутри от ощущения, что он зашёл туда, куда обычные люди только мимо проходят.

Серый наконец поднял глаза.

– Документы есть?

– В смысле ― паспорт?

– В смысле голова. С руками. И отсутствие иллюзий, что тут всё по-честному.

– Я реалист, ― сказал Данила.

Серый усмехнулся краем губ.

– Реалист блин ― это романтик, которого пару раз кинули, но он всё ещё верит в договоры. Ты к чему готов, реалист?

– Работать.

– Работать у нас умеют все. Врать ― немногие.

Они молча смотрели друг на друга пару секунд. Потом Серый кивнул на пачку бумаг на столе.

– Сгоняешь в МРЭО, поставишь печати. Скажешь, от меня. Посмотрим, не потеряешься ли.

Так началась их «дружба».

Если Серый был тихой смертью с сигаретой, то Витёк ― крик на парковке.

Они познакомились позже, когда Данила уже пару раз оббегал МРЭО, постоял в нужных очередях, передал пару конвертов в правильные руки и вернулся целым.

Витёк ввалился в бокс, как шумный праздник после похорон.

– Здорова, семья! ― заорал он, хлопнув дверь так, что с потолка посыпалась пыль.

На нём была блестящая куртка, кроссовки дороже, чем половина машин в боксе, и такая улыбка, будто мир обязан ему денег.

– Это кто? ― кивнул он на Данилу.

– Живой пока, ― ответил Серый. ― Если не обосрётся ― будет полезен.

– Ну, здравствуй, «не обосравшийся», ― Витёк протянул руку. ― Я ― Витя. Твой будущий повод говорить: «я же не знал, что так можно».

Рукопожатие у него было крепкое, слишком уверенное, с той лишней силой, которой обычно компенсируют внутреннюю пустоту.

– Чем занимаешься? ― спросил он.

– Пока ― всем, что скажут, ― честно ответил Данила.

– Правильный подход. Тут сначала делаешь, потом думаешь. А если наоборот ― долго не живут.

Серый и Витёк были двумя полюсами одной системы. Серый не торопился, говорил мало, решал тихо и жёстко.

Витёк ― орал, договаривался, давил, шутил, продавал всё: от машин до собственных принципов.

Данила оказался между ними. И это было идеальное место, чтобы быстро превратиться в «своего».

Сначала он возил документы. Потом забирал машины с площадок ― где надо «подправить историю», «скорректировать пробег», «подкрасить правду». Потом начал сам смотреть железо.

– Вот смотри, ― Серый стоял над «Камри», стуча пальцем по капоту.

– Капот ― новый, фары с разных партий, зазор гуляет, как настроение у моей бывшей. А лонжерон ― как после артобстрела.

– И что?

– И то, что клиенту это знать ни к чему. Он же не хирург, он водитель. Водитель должен видеть блестящее. Вот и блестит.

– А если потом поймёт?

– Тогда ты просто не вовремя сменил номер телефона, ― Серый затушил бычок о бетон. ― Наш бизнес – это как игра в стулья. Музыка играет ― все танцуют. Музыка кончилась ― главное, чтобы ты уже сидел.

Данила кивнул. Внутри было какое-то неприятное дребезжание, но он привычно списал его на «не привык ещё».

Со временем он перестал быть «пацаном с поручениями».

Его называли по имени. Доверяли выезды. С ним считались в общем чате перекупов.

Он знал, кому спихнуть «утопленника», где перебить номер, у кого взять доверенность, когда паспорта «нет с собой».

Иногда совесть ещё пыталась подать голос. В моменты, когда покупатель особенно доверчиво смотрел в глаза. Особенно сильно жал руку. Особенно долго рассказывал про «первую машину для семьи».

В такие минуты Данила шёл в сторону, курил и убеждал себя:

Я никого не граблю.

Я не лезу к людям в квартиры.

Я не выношу у бабок пенсии.

Я просто продаю то, что у меня есть. Люди сами покупают. Они хотят верить ― я им даю веру. На колёсах.

С каждым разом эта мысль звучала всё ровнее. Как хорошо отрегулированный мотор.

Однажды вечером, когда очередь дел подошла к концу, а в боксе остались только они трое, Серый закурил очередную и сказал:

– Запомни, парень. В нашем деле есть два пути.

– Ну? ― Данила облокотился о крыло, уже зная, что сейчас будет «мудрость старого хрена», как в шутку называл он про себя уроки Серого.

– Или ты кидаешь, или тебя кидают.

– А если по-честному?

Серый посмотрел на него долго, так, что стало не по себе.

– По-честному ― это когда ты продаёшь свою жопу в офис за оклад и карточку «ДМС». Там другие игры. Тут так нельзя.

– Слушай, а можно без философии? ― вмешался Витёк, смеясь. ― Парень не ребёнок, сам разберётся. Главное ― чтоб денег было. Остальное приложится.

Серый не ответил. Затянулся.

– Грань, Даня, ― продолжил он, глядя поверх головы Витька, будто того не существовало. ― Между тем, когда ты врёшь, и тем, когда перестаёшь видеть в людях людей. Пока ты понимаешь, кого кидаешь ― ты ещё живой. Когда становятся просто «клиенты» и «цифры» ― всё, пиздец. Дальше только вниз.

– Ты что, батя мне теперь? ― фыркнул Данила, пряча неловкость за ухмылкой.

– Нет, ― Серый стряхнул пепел. ― Я просто старый перекуп, который однажды перестал чувствовать, как пахнет горелое мясо.

– Это метафора?

– Нет. Это тот запах, который стоит возле трассы, когда эвакуатор привозит чей-то «не битый, не крашеный».

Повисла тишина. Где-то за стеной заводили мотор, ругались матом, хлопали дверями. Жизнь продолжалась.

Внутри у Данилы что-то тихо щёлкнуло. Как микротрещина на лобовом: сначала её почти не видно, но ты уже знаешь ― дальше пойдёт паутина.

Не, я не как они, спокойно сказал он себе. Я никого не кидаю. Я просто умею договариваться. Просто беру своё.

Снаружи он улыбнулся.

– Спокойно, дед. Я выживу.

Серый ничего не ответил.

Просто отвернулся и принялся докуривать свою сигарету, как будто знал: этот пацан уже сделал шаг туда, откуда обратно не ходят.

Так Данила стал своим. Настоящим. Со всеми вытекающими.