Читать книгу Ты – моё наказание - - Страница 2

Аудитория гудела своим привычным гулом. Кто-то дописывал конспект с прошлой пары, кто-то листал ленту в телефоне, кто-то обсуждал, где вечером посидеть. Дождь за окном шёл стеной, и от этого казалось, что мы отрезаны от города толстым стеклом и серой мокрой пеленой.

Преподаватель по уголовному праву – сухой, с вечно уставшим взглядом и потёртым пиджаком – стёр с доски последнюю схему и тяжело опёрся ладонями о кафедру. Маркер он привычно крутил в пальцах, будто это помогало ему держать мысль.

– Так, – протянул он, обводя взглядом аудиторию—Сегодня у нас гость

Группа зашевелилась. Кто-то недовольно застонал, ожидая дополнительного задания, кто-то наоборот подтянулся, почуяв что-то необычное.

– Не знаю, обрадует вас это или нет, – продолжил он, криво усмехнувшись, – но сегодня вас решили порадовать практиком. Из Следственного комитета. Заместитель начальника Главного следственного управления по Москве.

Шорох стал другим. Более плотным. Те, кто до этого смотрел в телефон, подняли глаза. Светка, сидевшая рядом, приоткрыла рот и тихо выдохнула:

– Ты шутишь… СК? К нам?

– Закрой рот, а то так и захлебнёшься, – ответила я машинально, хотя в груди тоже что-то кольнуло. Заместитель начальника ГСУ. Это звучало слишком серьёзно для обычной пары.

Преподаватель посмотрел на часы.

– Если, конечно, он соизволит явиться, – добавил он с лёгкой, почти незаметной насмешкой. – У людей такого уровня график, знаете ли, своеобразный.

Несколько человек вяло хихикнули. Я уставилась на чистую доску и попыталась представить себе человека с такой должностью. В моём воображении рисовались картинки из сериалов: суровый мужчина в дорогом костюме, с тяжёлым взглядом, который привык командовать. Такие, как правило, существуют где-то далеко, на другом уровне реальности, и точно не заходят в аудиторию 4-ОП к группе 32-Ю.

Я прокрутила в голове: заместитель начальника. Главного следственного управления по Москве. Это не районный отдел, не участковый, не абстрактный «следователь». Это человек, через руки которого проходят дела, о которых иногда мельком говорят в новостях. Убийства. Исчезновения. То, что обычная жизнь старается не замечать.

От этой мысли стало чуть холоднее, хотя батареи под окнами шумели, как сумасшедшие.

За дверью послышались шаги. Тяжёлые, ровные. Не бег, не суета – уверенная поступь человека, который знает, куда идёт. Шаги приближались, потом остановились прямо у аудитории.

Светка задержала дыхание. Я тоже. Даже преподаватель, кажется, на секунду замолчал.

Но дверь не открылась.

Где-то дальше по коридору кто-то громко позвал кого-то по имени, раздался нервный смех, и звук шагов отдалился. В аудитории вновь зашуршали страницами.

– Ладно, не будем строить из себя телепузиков, зависших на одном кадре, – сухо сказал преподаватель. – Пока гость не пришёл – живём дальше. Итак, продолжаем. Преступления против жизни и здоровья. У кого там доклад?

Я всегда удивлялась, как у него получается так странно выражаться.То телепузиков вспомнит, то комаров каких-нибудь приплетёт – как будто в его голове живёт отдельный цирк метафор. И каждый раз он достаёт оттуда что-то новое, абсолютно неуместное.

Несколько рук поднялось, кто-то начал искать глазами свой листок. Светка закатила глаза, шепнув:

– Я уже настроилась на шоу.

– Это тебе не шоу, а уголовное право, – буркнула я, но внутри всё ещё оставалось странное ощущение недосказанности. Словно что-то было начато, но не закончено.

Пока одногруппница читала свой доклад, я старательно делала вид, что записываю важное. Ручка водила по бумаге, выводя какие-то слова, но взгляд то и дело срывался на дверь. Она казалась слишком обычной для того, чтобы через неё когда-нибудь вошёл человек, который действительно что-то решает.

«Хватит уже, – сказала я себе. – Что ты, в конце концов, как школьница? Пришёл практик – ушёл практик. Тебя это вообще никак не касается. Тебе бы сессию сдать».

Я попробовала переключиться на голос докладчицы. Она путалась в формулировках, читала с листка, почти не поднимая глаз, время от времени запиналась. Преподаватель терпеливо ждал, иногда поправлял статью, иногда просил конкретизировать. Всё как обычно.

И всё равно внутри что-то не сходилось. Как будто сегодняшний день случайно сдвинулся на полсантиметра в сторону, и я это чувствую, но не могу объяснить.

К середине доклада дверь распахнулась так резко, что самые нервные дёрнулись. Кто-то даже выронил ручку. Я тоже вздрогнула, хотя, казалось бы, сама этого ждала.

В аудиторию вошёл мужчина, просто переступил порог и остановился у двери. Высокий, в тёмном костюме, без верхней одежды, с папкой в руке. Ничего особенного на первый взгляд. Но было в нём что-то такое, от чего воздух в аудитории стал плотнее.

Он прошёл вдоль первого ряда к кафедре, не торопясь, и каждый его шаг слышался отчётливо, словно микрофон кто-то поднёс к полу. Преподаватель развернулся к нему почти с уважением, которого у нас, студентов, никогда не удостаивался.

– Александр Сергеевич, – сказал он. – Добро пожаловать. Мы вас уже почти потеряли.

– Пробки, – коротко пояснил мужчина. Голос низкий, немного хрипловатый, без явной эмоции. – И график.

Он даже не попытался улыбнуться. Просто кивнул преподавателю и перевёл взгляд на аудиторию. Не задерживаясь ни на ком конкретно, просто быстро пробежал по рядам, словно отмечая количество голов.

Я невольно выпрямилась. Чистый рефлекс. Так же выпрямилась половина аудитории. Даже те, кто обычно сидел, развалившись в стуле, словно им всё равно.

Вот он. Заместитель начальника Главного следственного управления по Москве. Настоящий, живой, с чуть усталым взглядом и выражением лица человека, который слишком много видел.

– Это наша группа 32-Ю, – представил нас преподаватель. – Третий курс, уголовное право. Дети ещё, но мы работаем над этим.

Кто-то неловко хихикнул. Мужчина – Александр Сергеевич – ничего не ответил. На слове «дети» у него едва заметно дёрнулась скула, но, может быть, мне просто показалось.

Он поставил папку на стол, снял часы и положил рядом. Движения спокойные, экономные, никаких лишних жестов. Так двигаются люди, которые привыкли контролировать всё вокруг, включая собственные руки.

– Добрый день, – сказал он, наконец обращаясь к нам. – Меня зовут Александр Сергеевич Волков. Я действительно работаю в Следственном комитете, в Главном следственном управлении. И ваш преподаватель решил, что будет полезно, если я расскажу вам кое-что о нашей работе.

Где-то на последней парте кто-то еле слышно присвистнул. Светка толкнула меня в бок, шепнув:

– Волков. Ну хоть не Иванов.

Я скосила на неё взгляд:

– Тихо.

Мне самой имя показалось слишком… подходящим. Жёстким. Рубленым. Без мягких окончаний и украшений. Волков. Как будто его придумали специально, чтобы пугать первокурсников.

– Сразу предупрежу, – продолжил он. – Я не лектор, не актёр и не ведущий мотивационных тренингов. Если вы ждёте красивых историй, вдохновения и фраз в стиле «идите за мечтой» – это не ко мне. Наша работа редко про мечты. Чаще – про их обломки.

Кто-то нервно усмехнулся. Я почувствовала, как по спине пробежал лёгкий холодок. Не от слов даже, а от того, как спокойно он это сказал. Будто это просто факт, такой же обычный, как погода.

– Но раз уж вы выбрали уголовное право, – он слегка приподнял бровь, – имеет смысл хотя бы примерно понимать, с чем вы можете столкнуться. Кто из вас, – он обвёл нас взглядом, – реально хочет работать по специальности?

В аудитории наступила пауза. Поднялись несколько рук. Честно подняла и Светка. Я нет. Потому что до конца сама не знала, чего хочу. Поступить – да. Доказать – да. А вот что потом – вопрос, который я старательно откладывала.

– Мало, – сухо констатировал Волков. – Остальные ещё думают, что жизнь как-нибудь сама разрулится. Она не разрулится. Но это вы поймёте позже.

Он говорил не громко, но каждый его звук отчётливо отскакивал от стен. Приходилось слушать, даже если не хотел.

Я поймала себя на том, что больше не думаю ни о дожде, ни о деньгах, ни о стипендии. Всё как будто ушло на второй план. Остались только его голос, строгий профиль и папка на столе, которая почему-то выглядела тяжелее, чем была.

И ни одного личного момента. Ни задержанного на мне взгляда, ни случайной улыбки. Ничего, за что можно было бы зацепиться. Он смотрел на нас всех сразу – как на группу, как на будущих юристов. И это почему-то было даже страшнее.

Я взяла ручку и открыла тетрадь. На чистой строке сама собой вывелась фраза: «Александр Сергеевич Волков. ГСУ СКР.

С чего я вообще решила?

– Итак, – он открыл свою папку. – Начнём с простого. С того, что вы считаете теорией, а для нас – ежедневная рутина. Преступления против личности. Не только статьи. Люди. Их истории. Их решения.

И в этот момент я впервые поймала себя на том, что слушаю не потому, что надо, а потому что… интересно. И, возможно, чуть страшно.

Но тогда я ещё не знала, что этот человек однажды станет тем, из-за кого мой собственный список решений начнёт выглядеть как длинная череда ошибок.