Читать книгу Хранители лесного дома - Группа авторов - Страница 1

Ядвига и её брат Тимофей жили в старой избушке на курьих ножках, глубоко в чаще леса, где деревья росли так густо, что солнечные лучи пробивались лишь тонкими золотистыми нитями. Лес здесь дышал тишиной, но эта тишина была особенной – в ней прятались шорохи, перешёптывания листвы и редкие хрипловатые крики ворон, сидящих на сухих ветках.

Избушка их выглядела необычно – вместо фундамента её поддерживали две длинные куриные ноги с серыми перьями и кривыми когтями. Иногда, когда ветер становился особенно сильным, ноги переступали, слегка покачивая дом, будто тот собирался с мыслями, не стоит ли ему сменить место. Доски на стенах были потемневшими от времени, окна маленькими, но с резными рамами, в которых завивались узоры в виде трав и птиц.

Тимофей сидел на крыльце, лениво выстругивая ножом палку. Его серые глаза следили за сестрой, которая возилась у окна, подвешивая сушиться травы – пучки душицы, зверобоя и мяты.

– Яга, – протянул он, почесав затылок, – ты опять эти свои травы сушишь. От них в доме так пахнет, что глаза слезятся.

– Это потому что ты к чаю привык только сахар сыпать, – фыркнула Ядвига, поправляя косынку. – А трава лечит, силу даёт. Ты бы сам иногда пил, может, и ворчать перестал бы.

Тимофей ухмыльнулся, но в глубине души он уважал умение сестры – её отвар однажды спас его от лихорадки, когда лекарь из соседней деревни уже махнул рукой.

Внутри избушки было тепло и уютно. Печь, расписанная красными и чёрными узорами, тихо потрескивала, из щелей в стенах тянуло запахом хвои и сухих трав. На полках стояли глиняные горшки, банки с сушёными грибами и мешочки с семенами.

Ядвига, взглянув в маленькое мутное оконце, нахмурилась:

«Опять вороны кружат. Не к добру это. Покой лесной нарушен…»

– Тим, – сказала она, чуть тише, – видел, как в прошлый раз они сюда подлетали?

– Видел, – неохотно признался он, бросая щепку в траву. – Сидели на берёзе да кричали, будто кого звать пытались.

– Вот и я думаю… Может, это знак. Лес ведь не просто так шумит, – она провела ладонью по деревянной стене, будто слушала пульс дома.

В этот момент избушка слегка пошевелила ногами, скрипнула и переступила на другое место, приподнявшись над землёй. Тимофей поднял брови:

– Ну, всё, теперь точно что-то будет. Она ведь так сама по себе не двигается.

Ядвига крепче завязала косынку и бросила взгляд в лес.

– Значит, готовься, братец. Гости будут. И не факт, что мы их ждали.

Лидии не стало несколько дней назад. Тишина в доме стала иной – плотной, вязкой, будто стены, впитали её отсутствие. Но, странное дело, дети всё равно чувствовали, что она где-то рядом. Словно лёгкое дуновение ветра в комнате, где окна закрыты, или тихий шорох ткани в углу, где никого нет.

Ядвига, сидя на лавке у окна, перебирала пучки сушёных трав, стараясь отвлечься от тягостных мыслей. Тимофей, нахмурив брови, точил нож, но делал это так медленно, что было ясно – мысли его совсем не о железе.

– Она бы сейчас сказала: "Не кисни, Тимка, дело делай!" – вдруг произнёс он, чуть усмехнувшись.

– Сказала бы, – кивнула Ядвига, с трудом сглатывая ком в горле. – И ещё добавила бы, что ты криво точишь.

Они оба тихо засмеялись, но смех быстро погас, словно свеча на ветру.

Где ты сейчас, Лидия? – подумала Ядвига, глядя на солнечный луч, пробившийся через мутное стекло. Ей почудилось, что в этом свете мелькнула знакомая фигура, лёгкий силуэт в старом платке. Она даже поднялась, сделала шаг к окну… но там был только лес, тихий и равнодушный.

Вечером, когда они с братом ужинали, в доме что-то тихо стукнуло. Тимофей вздрогнул.

– Ты слышала?

– Слышала… – Ядвига прислушалась.

С полки упала глиняная кружка – та самая, из которой Лидия любила пить травяной настой. Она разбилась, но трава, лежавшая внутри, разлетелась по полу, наполнив комнату знакомым ароматом.

– Это она, – тихо сказал Тимофей, и его голос дрогнул. – Напоминает, что мы не одни.

Ядвига села обратно и обхватила ладонями кружку с чаем. Внутри было тепло, и ей вдруг стало легче.

– Значит, будем жить так, как она учила. Чтобы гордиться могла, … где бы она ни была.

Они, молча, кивнули друг другу. И в этот момент скрипнула дверь, хотя ветер был тихий. Кто-то невидимый словно вышел из дома – но оставил после себя ощущение заботы и тепла.

Сумерки уже начали наползать на лес, окутывая его холодной синевой. Воздух становился влажным и тяжёлым, птицы замолкли, а где-то далеко, за густыми елями, пронесся глухой хруст веток.

Ядвига, сидевшая у крыльца, подняла голову.

– Ты это слышал? – спросила она, прищурившись.

Тимофей, который в это время чинил упряжь, поднял взгляд и тоже насторожился.

– Звук тяжёлый… как будто кто-то большой идёт.

И тут из тени между стволами появился силуэт. Сначала – только глаза, жёлтые, как два тусклых фонаря, потом – мощная тёмная фигура. Это был волк. Большой, чёрный, с густой шерстью, в которой застряли веточки и сухие листья. Его походка была неровной, каждое движение давалось с усилием.

Ядвига замерла, ощущая, как сердце бьётся всё быстрее.

«Так близко… живой… и раненый».

Когда зверь вышел на просвет, стало видно: на его боку тёмным пятном расплывалась кровь, шерсть там свалялась, а дыхание было частым и хриплым. Он сделал ещё пару шагов… и рухнул прямо перед крыльцом.

– Господи… – выдохнула Ядвига, подскакивая. – Тим, он же умирает!

– Осторожно! – рявкнул брат, схватив топор, но глаза его тоже смягчились. – Видишь, он не встанет… сил нет.

Волк поднял голову, глухо заскулил и посмотрел прямо на Ядвигу. В этом взгляде не было ярости – только усталость и странное, почти человеческое прошение о помощи.

«Почему… почему именно к нам?» – пронеслось у неё в голове.

– Тим, убери топор, – сказала она тихо, но твёрдо. – Он не враг.

– Ты с ума сошла? – нахмурился брат, но уже делал шаг назад. – Это же волк, Яга!

– Это жизнь, которая сейчас в моих руках.

Она медленно присела рядом, протянула ладонь. Волк, едва заметно, но всё же, дернул ушами и позволил ей прикоснуться к его шерсти. Тепло, густой запах леса… и крови.

– Держись… – прошептала она, уже мысленно перебирая, какие травы и настои нужны. – Я тебя вытащу.

Ветер тихо колыхнул ветви над ними, и на мгновение Ядвиге показалось, что в этом шелесте есть что-то знакомое. Как будто Лидия стояла невидимой рядом и шептала: «Помоги ему. Он – часть пути».

Тимофей тяжело вздохнул, глядя на неподвижного волка у крыльца.

– Ты уверена, что мы справимся? – спросил он, всё ещё с недоверием косившийся на острые зубы зверя.

– Не знаю, – честно ответила Ядвига, – но оставить его здесь – значит, подписать ему приговор.

Она присела, осторожно коснулась его плеча. Волк чуть приоткрыл глаза, тихо заскулил, но не попытался укусить. Лишь дрожь пробежала по его телу.

– Ладно… – Тимофей сплюнул в сторону, опустил топор и присел рядом. – Тогда поднимай с этой стороны, а я с той. Только смотри, не дай лапам болтаться – сломаем ещё чего.

Они вдвоём, с трудом, подцепили его под живот и грудь. Тяжесть оказалась почти неподъёмной – мышцы волка были сильны, даже сейчас, в полумёртвом состоянии. Шерсть под руками была густой и тёплой, но пропитана кровью и запахом дикого леса.

– Держи его голову, – выдохнула Ядвига, кряхтя. – Осторожно, Тим!

– Я держу, – пробормотал брат, чувствуя, как лапа зверя случайно коснулась его руки, оставив красную полоску. – Ох, и зверюга же…

Доски крыльца жалобно скрипнули под их шагами. Когда они переступили порог, в доме сразу стало тесно – огромный чёрный силуэт занял почти весь проход. Волк глухо застонал, дёрнул лапой, но сил сопротивляться не было.

– Клади на сено у печи, – скомандовала Ядвига. – Там теплее.

Они опустили зверя на старую медвежью шкуру, которую когда-то притащил домой их отец. Волк тяжело дышал, глаза его полу прикрылись, а грудь вздымалась рывками.

– Тим, воды. И тазик. Живее!

– Да-да… – он метнулся к полке, но при этом продолжал бросать тревожные взгляды на животное. – Знаешь, Яга… если он очухается и решит нас сожрать, я…

– Не решит, – перебила она твёрдо, намочив тряпицу. – Он пришёл сюда, потому что знал – мы поможем.

Ядвига приложила влажную ткань к ране. Волк тихо зарычал, но не поднял головы. Её пальцы дрожали, но она продолжала. Ты выживешь… слышишь? – мысленно повторяла она, будто силой мысли могла вытянуть его из полумрака.

И вдруг, когда она отжала тряпку и вновь нагнулась, ей показалось, что за её плечом кто-то стоит. Лёгкое тепло, запах полевых цветов… Лидия. Ядвига даже почувствовала, как невидимая рука словно направила её ладонь в нужное место на ране.

– Тим… – тихо сказала она, не отрывая взгляда от волка. – Я думаю, он не просто так пришёл.

Тимофей нахмурился, но не стал спорить. Он тоже ощущал что-то… странное.

Ядвига опустилась на колени возле волка, вытирая руки о передник.

– Так… – тихо пробормотала она сама себе, – сначала остановить кровь, потом снять жар…

Её пальцы работали уверенно, хотя сердце билось так, что отдавалось в висках. Не дрожи, Яга… Лидия всегда говорила – зверь чувствует твой страх.

Она взяла с полки керамическую миску с настоем календулы и чистотела, приготовленным ещё днём для другого дела. Пучок мягкой мха-кукушки, связанный ниткой, стал ей вместо губки. Осторожно, движениями, что напоминали прикосновения к спящему ребёнку, она промыла края раны.

Волк тихо рыкнул, глаза его чуть приоткрылись, янтарный взгляд задержался на её лице.

– Тсс… спокойно, – шепнула она. – Это щиплет, но надо.

– Ты с ним как с человеком разговариваешь, – буркнул Тимофей, сидевший в углу с перекрещенными руками. – Он же зверь.

– Лидия учила, что в каждом живом – душа. И душа слышит, даже если рот не говорит, – ответила она, не оборачиваясь.

Она нащупала на полке маленький холщовый мешочек, развязала его – внутри был порошок из сушёных корней алтея и листьев подорожника. Смешав его с мёдом, Ядвига получила густую мазь.

Сначала слой мази… потом повязка из конопляной ткани… крепко, но не туго.

– Подержи его голову, – приказала она брату.

– А если он меня цапнет?

– Не цапнет. Держи.

Тимофей нехотя подошёл и взял волка за шею, прижимая к полу. Волк при этом не дернулся, только его уши чуть опустились, а дыхание стало тише, словно он понимал, что эти руки – не для вреда.

Яга уверенно наложила повязку, закрепив её деревянными шпильками. Потом достала из мешочка сухие ягоды калины, бросила их в глиняную кружку, залила кипятком из чугунка на печи. Аромат кисло-сладкий наполнил комнату.

– И что, он ещё и калину пить будет? – фыркнул Тима.

– Будет, если жить хочет, – ответила она, садясь рядом с волком.

Волк тяжело моргнул, и на секунду Ядвиге показалось, что в его глазах мелькнула благодарность. Или ей просто хотелось так думать.

В голове всплыли слова Лидии, сказанные много лет назад, когда они вместе лечили пойманную в силок косулю:

"Не бойся дикой боли. Она уходит туда, где её принимают без страха."

Ядвига тихо вздохнула и погладила волка по шее.

– Терпи… всё будет хорошо.

Тимофей, наблюдавший за ней, нахмурился, но промолчал. Что-то в этом моменте казалось слишком… значительным, словно Лидия стояла здесь, направляя каждое движение сестры.

Яга отошла от волка, слегка опершись на край деревянной скамьи. В комнате стояла тишина, только лёгкое потрескивание в печи да тихое, ровное дыхание животного нарушало спокойствие. Волк свернулся клубком, словно огромный чёрный плащ, и медленно погружался в сон.

– Пусть поспит, – сказала Ядвига, сама себе, но голос выдал смесь усталости и облегчения. Она присела на пол рядом с печкой и сложила руки на коленях. – Всё, что могла, я сделала.

Тимофей наблюдал из угла, держа в руках тряпку и остатки травяного настоя.

– Яга… ты думаешь, он будет жить? – спросил он, не сводя глаз со зверя.

– Он хочет, – тихо ответила она, и взгляд её задержался на мятой шерсти, пропитанной кровью. – А кто хочет жить, тот живёт.

Внутри Ядвиги снова всплыли слова Лидии, будто тёплый шёпот: "Помощь приходит тем, кто её принимает… и тем, кто верит." Девушка сжала кулаки, почувствовав странное тепло в груди. Я верю… значит, всё получится.

Волк тихо вздохнул во сне, и Ядвига наклонилась, словно проверяя, не дышит ли слишком резко. На мгновение ей показалось, что его глаза чуть приоткрылись и она встретилась с ними взглядом. Янтарь был мягким, почти человеческим. Он доверяет… – подумала она, и лёгкая дрожь пробежала по спине.

– Тим… – снова тихо произнесла она, обращаясь к брату, – смотри, как он спит. Он чувствует, что мы рядом, что не боимся.

– Яга… я не думал, что зверь может… так… – Тимофей замялся, но не закончил мысль.

– Чувствовать, да. Слушать… и понимать, – закончила за него Ядвига, улыбнувшись. – Мы сделали всё, что могли. Теперь он должен отдохнуть.

Она поднялась, подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Снаружи лес постепенно темнел, ветер тихо шуршал в ветвях, а дома стоял запах трав и тёплой шерсти. В груди Ядвиги расползлось странное облегчение: боль и страх ушли, осталась только забота и ответственность.

– Пусть поспит… – повторила она снова, чуть тише, почти шёпотом, и на секунду ей почудилось, что где-то далеко сквозь шум леса раздался тихий, одобрительный голос Лидии.

Тимофей, молча сел рядом с ней, наблюдая за волком, и на этот раз между ними не было слов – лишь понимание, что сегодня они вместе сделали что-то важное.

– Надо набрать ещё трав, – сказала Ядвига, поправляя разноцветный платок на голове и взяв плетёную корзинку. Она ощущала лёгкую дрожь в руках – от усталости, от волнения за волка, от того, что лес всё ещё таил в себе неожиданности.

– Будь осторожна, – сказал Тимофей, присев на скамью у печи и сжимая топор, словно это могло уберечь его сестру. В его голосе сквозила тревога, хоть он и пытался держать её под контролем.

– Не переживай, буду, – ответила Ядвига с лёгкой улыбкой, стараясь звучать уверенно, хотя сердце её колотилось сильнее обычного. Лес большой… и никто не знает, что там скрывается. Но я справлюсь… я должна справиться.

Она шагнула за порог. Холодный вечерний воздух обжёг щеки, но это лишь усилило чувство бодрости. Пахло хвойной смолой, сырой листвой и мягкой сыростью земли. Ветки слегка шуршали над головой, как будто шептали ей что-то.

Тимофей остался в доме, наблюдая, как сестра исчезает между деревьев. Его ладони сжались на топоре.

А если что-то пойдёт не так? – думал он, ощущая странную тревогу, что сердце подсказывало, но разум отмахивался. – Яга… не спеши… и возвращайся целой.

Ядвига шла по лесной тропинке, прислушиваясь к каждому шороху. Трава стелилась под ногами, а на ветках блестели капли росы, отражая последние отблески закатного солнца.

Надо найти чистые травы, чтобы рана заживала быстрее… надо успеть до темноты.

В голове промелькнули наставления Лидии:

"Не бойся леса. Он живой, но он чувствует, кто идёт с добрыми намерениями."

Ядвига шла медленно, аккуратно, собирая пучки душицы, зверобоя и мяты. Каждая травинка казалась знакомой, словно сама Лидия направляла её руку.

Тем временем Тимофей заглянул на волка. Тот ворочался во сне, тихо стонал, но дыхание стало ровнее. Брат нахмурился, глядя на спящего зверя.

– Держись, – выдохнул он тихо, почти себе под нос. – Мы с Ягой всё сделаем…

И на секунду ему почудилось, что волк слегка приподнял голову и посмотрел на него, будто понимая слова. Снова в доме воцарилась тишина, но теперь она казалась наполненной ожиданием – ожиданием возвращения Ядвиги с травами и будущего исцеления.

Ядвига осторожно ступала по узкой тропинке, где мох ложился мягким ковром под ноги. Корзинка в её руках постепенно наполнялась – зелёными веточками, пучками трав, мелкими цветами, источающими терпкий аромат.

Она наклонилась к зарослям зверобоя. Листья переливались золотистым от последних лучей солнца.

– Зверобой от огня в крови… – тихо проговорила она, повторяя слова Лидии, будто заклинание. – Он вытянет жар, поможет волку.

Руки её двигались уверенно, но глаза всё время косились в стороны. Лес казался слишком тихим. Даже птицы умолкли, только где-то вдалеке каркала ворона.

«Странно… слишком пусто», – подумала Ядвига, и на мгновение сердце у неё сжалось.

Вдруг под ногой хрустнула сухая ветка. Девушка резко обернулась, крепче прижав корзинку к себе.

– Кто здесь?.. – позвала она чуть громче, чем хотела.

Ответа не было. Лишь ветер тронул верхушки сосен.

Она выдохнула, пытаясь унять дрожь в голосе:

– Я не боюсь, … Лидия говорила – в лесу бояться нельзя. Лес это чувствует…

С этими словами Ядвига наклонилась к зарослям мяты. Листья источали свежий, бодрящий аромат, и она улыбнулась.

– Вот это то, что нужно, – шепнула девушка, срывая стебельки. – Для дыхания… для силы.

Внезапно из кустов рядом раздался резкий шорох. Корзинка чуть не выпала из её рук. Ядвига замерла, сердце колотилось так, что, казалось, его слышно на весь лес.

– Тим?.. – почти неслышно позвала она, хотя знала – брата рядом нет.

Ветки раздвинулись, и из-за них выпрыгнул заяц, рванувший прочь. Ядвига облегчённо рассмеялась – звонко, но с дрожью.

– Испугал же ты меня, глупый, – выдохнула она, приложив руку к груди.

Собравшись с духом, она снова принялась за дело. Корзинка почти наполнилась: душица, подорожник, ромашка. Но в глубине души Ядвига чувствовала: нужно что-то ещё. Особая трава, которую Лидия всегда искала сама.

«Белая полынь… только она может вытянуть тёмную болезнь», – вспомнила девушка.

Она двинулась дальше, глубже в лес, туда, где свет уже почти не пробивался сквозь густые ветви, и воздух пах сыростью и древними корнями.

Шагая всё глубже в лес, Ядвига внезапно остановилась. В тишине, где только что слышался её собственный шорох корзинки и посвисты ветра, раздался звонкий детский смех. Голоса были лёгкими, переливчатыми, будто колокольчики.

Она замерла, прижав руки к груди.

«Не может быть… в такой глуши дети?»

Смех повторился, и теперь Ядвига ясно различила слова:

– Лови! – крикнул один голос, звонкий как ручеёк.

– А ты не догонишь! – ответил другой, чуть более низкий, но всё равно детский.

Ядвига осторожно подошла ближе, склонилась и спряталась за густой куст орешника. Листья холодили щёку, а сердце билось так сильно, что она боялась – шум его выдаст её.

Перед ней, на небольшой поляне, действительно бегали дети – трое. Две девочки в белых рубашках с длинными распущенными волосами и мальчик в короткой холщовой тунике. Они носились по кругу, смеялись, бросали друг в друга охапки листвы.

«Но… откуда они здесь? – мысли Ядвиги путались. – Рядом нет деревни. Я знаю эти места, тут только чаща…»

Она вгляделась внимательнее и вдруг заметила странность: босые ноги детей не оставляли следов на влажной земле. Листья, которыми они кидались друг в друга, исчезали в воздухе, словно были дымом.

– Догонишь, догонишь! – снова раздался смех, звонкий, но теперь он отдавался эхом, будто сразу с разных сторон.

Ядвига судорожно прижала ладонь к губам, чтобы не выдохнуть вслух.

«Это не дети… это что-то другое».

Но отвести взгляд она не могла. В голове звучали слова Лидии:

"В чаще леса бывают не те, кем кажутся. Они любят играть, любят манить. Никогда не откликайся и не выходи из укрытия."

И всё же сердце Ядвиги забилось ещё сильнее, когда одна из девочек резко остановилась, повернулась и словно посмотрела прямо в её сторону. Глаза её блеснули – яркие, светящиеся, неестественные.

– Кто там? – вдруг спросил ребёнок звонким голосом.

Две другие фигуры замерли прислушиваясь. Поляна будто застыла.

Ядвига зажала рот обеими руками и отпрянула глубже в куст.

«Не дышать… не шевелиться…»

Внутри всё кричало:

«Беги!» – но ноги будто приросли к земле.

– Бежим! – вдруг закричала одна из девочек, и голос её больше не звучал радостно, а пронзительно, срываясь на визг.

Дети сорвались с места, и всё произошло так быстро, что Ядвига не успела даже вздохнуть. Их лёгкие фигурки скользнули меж деревьев, но шаги не топтали траву – казалось, они просто растворялись в воздухе, становясь лёгкими тенями. Смех, крики, шелест – всё смешалось в один вихрь, и вот уже поляна опустела.

Ядвига ошарашенно приподнялась из-за куста. Её руки дрожали, корзинка чуть не выпала.

– Что это было?.. – прошептала она сама себе, обводя взглядом пустое пространство, где только что кипела жизнь.

Листья на поляне лежали нетронутыми, трава стояла ровная, будто никто по ней и не бегал. Ни одного следа. Ни следочка. Только ветер чуть качал ветви, словно ничего и не случилось.

Я видела их… Я слышала… Это не могло быть просто воображение, – билась мысль в голове Ядвиги.

– Тимофей бы сказал: «Привиделось», – пробормотала она, пытаясь улыбнуться, но губы дрогнули. – А Лидия… Лидия бы сказала: «Не всё в лесу для человеческих глаз».

Она присела на корточки, провела ладонью по холодной траве.

– Они ведь смеялись, … а потом испугались. Но чего? Меня?.. Или чего-то другого? – шёпот звучал растерянно.

Тишина вокруг стала почти гнетущей. Даже птицы больше не пели. Ядвига ощутила, как по коже пробежали мурашки, и плотнее закуталась в платок.

– Ладно… – сказала она вслух, будто убеждая неведомого собеседника. – Мне нужны травы. Я пришла сюда не ради игр и страхов.

Она поднялась, поправила корзинку и сделала шаг вперёд, но на миг обернулась в сторону, куда убежали дети. Лес был пуст, только дальние деревья темнели в сгущающихся сумерках.

Бежим! – отозвалось эхом в голове.

Ядвига передёрнула плечами и пошла дальше, стараясь не оборачиваться больше ни разу.