Читать книгу Хранители лесного дома - Группа авторов - Страница 2

Вдруг среди звонкого смеха и топота лёгких ног раздался глухой звук – будто кто-то споткнулся о корень. Маленький мальчик, что бежал позади, резко упал на землю. Его коленки ударились о влажную траву, руки соскользнули по мху, и он тихо вскрикнул:

– Ой!..

Но девочки, бегущие впереди, не оглянулись. Их звонкие голоса всё ещё раздавались между деревьями:

– Догонишь, догонишь! – кричала одна.

– Лови меня, если сможешь! – смеялась другая.

Они исчезали всё дальше, растворяясь в сумеречной чаще, и казалось, даже не заметили, что мальчик остался позади.

Ядвига, прижав ладонь к губам, ахнула. Её сердце сжалось. Она сделала шаг вперёд, но тут же остановилась, прячась снова за кустами.

«Подойти?.. А если это ловушка? А если он такой же, как они?»

Мальчик сидел на земле, прижимая к себе поцарапанную ногу. Его лицо было бледным, почти светящимся в вечерних сумерках, а глаза – огромные, блестящие, как у оленёнка. Он огляделся растерянно и жалобно позвал:

– Подождите!.. Не бросайте меня!..

Но лес ответил только тишиной. Голоса девочек больше не слышались.

Ядвига крепче сжала ручку корзинки. Её дыхание участилось.

– Бедный… – вырвалось у неё шёпотом. – Один… да ещё и раненый.

Она встала колеблясь. Если он настоящий ребёнок, как я могу его оставить? Но если это обман, … если это не человек…

Мальчик снова поднял голову. И тогда Ядвига заметила, как по его щеке скатилась слеза – яркая, как капля росы, и упала на траву, но не впиталась, а вспыхнула крохотным светом, будто искра.

У Ядвиги пересохло в горле. Она судорожно сглотнула.

– Кто ты?.. – едва слышно спросила она, и даже сама удивилась, что голос прозвучал вслух.

Мальчик повернул голову в её сторону. Его глаза встретились с её взглядом. На миг ей показалось, что он улыбается – печально, благодарно, словно ждал именно её.

– Помоги… – прошептал он.

И этот шёпот, тихий, как дуновение ветра, прозвучал так ясно, что Ядвига задрожала от кончиков пальцев до самой груди.

Ядвига медленно вышла из-за куста, сердце стучало, как кузнечный молот. Мальчик сидел на земле, утирая слёзы кулачком. Его коленка была разбита, кровь тонкой струйкой стекала по ноге и смешивалась с пылью и травой.

Она опустилась рядом, стараясь говорить мягко, словно с пугливым зверьком:

– Тише, тише… не бойся меня.

Из корзинки она вынула свежий лист подорожника, только что сорванный по дороге, и приложила к ране. Трава была прохладной и влажной.

Мальчик вздрогнул, дёрнулся всем телом и попытался оттолкнуть её руку. Его глаза, большие и блестящие, метнулись в сторону.

– Больно… – прошептал он, но голос был не столько жалобный, сколько настороженный.

– Потерпи, – сказала Ядвига, стараясь улыбнуться. – Подорожник вытянет боль. Меня зовут Ядвига, или Яга, так брат зовёт.

Она говорила тихо, словно боялась спугнуть его.

Мальчик на мгновение задержал взгляд на её лице. В его глазах мелькнуло что-то – то ли удивление, то ли доверие. Но тут же он нахмурился, отстранился и буркнул:

– Пётр.

Сказав это, он резко вскочил на ноги, будто испугался самого факта, что назвал своё имя. В глазах мелькнула тень – настороженная, лесная.

– Подожди! – позвала Ядвига, протянув руку. – Ты куда? У тебя же рана…

Но мальчик не ответил. Он сорвался с места и побежал меж деревьев, легко и быстро, словно боль в колене не мешала вовсе. Его фигура мелькнула между стволов, и в тот же миг растворилась в тумане и ветвях.

Ядвига осталась одна. Она стояла на краю поляны, прижимая к груди пустую ладонь, где ещё недавно держала подорожник.

«Пётр…» – отозвалось в её мыслях.

Она посмотрела ему вслед. В лесу вновь воцарилась тишина. Только ветви чуть качались, словно намекали: «Не ищи его… не догоняй».

В груди Ядвиги было странное чувство: тревога, сожаление и вместе с тем лёгкая теплота. Казалось, мальчик не совсем исчез – он всё ещё где-то рядом, наблюдает за ней.

– Кто ты такой, Пётр?.. – прошептала она и крепче сжала корзинку, словно надеялась, что этот невидимый ребёнок услышит её слова.

Ядвига ещё долго стояла на поляне, глядя туда, где исчез Пётр. Но лес молчал, словно и не было никакого мальчика – ни смеха, ни следов на траве, даже сломанных веточек. Всё выглядело так, будто её глаза только что сыграли злую шутку.

Она вздохнула, поправила платок и крепче сжала корзинку с травами.

– Пора домой, – сказала она себе тихо, будто боялась, что лес услышит и рассмеётся.

Дорога назад казалась длиннее. Каждый шаг отдавался гулко в её груди, и каждый шорох заставлял оборачиваться. Сумерки сгущались, деревья тянулись к ней кривыми ветвями, и казалось, будто тень мальчика идёт рядом.

«Он сказал, что его зовут Пётр… Настоящий ли он? Или тоже часть этого леса?»– размышляла Ядвига, спеша вперёд.

Внезапно в ветвях за её спиной что-то хрустнуло. Ядвига вздрогнула, прижала корзинку к груди.

– Пётр? Это ты?.. – почти неслышно спросила она.

Но лес ответил лишь эхом её собственного голоса. Ветер шевельнул листву, и из темноты вспорхнула птица, взмахнув крыльями прямо над её головой. Девочка нервно засмеялась.

– Напугала сама себя… Лидия бы сказала: «Собери ноги в руки и шагай домой, дурочка».

И она зашагала быстрее, почти бегом.

Когда показалась избушка на курьих ножках, Ядвига облегчённо вздохнула. Дом склонился чуть набок, словно устал ждать её, и окна горели мягким золотистым светом.

На пороге уже стоял Тимофей. Он всматривался в лес, кутаясь в старый шерстяной кафтан.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Яга, где ты так задержалась? Я уж думал, тебя утащили лешие!

Ядвига, тяжело дыша, подошла ближе.

– Почти утащили, – прошептала она, не в силах сразу рассказать всё.

Тимофей нахмурился:

– Что?

Она лишь покачала головой и протянула ему корзинку.

– Давай потом. Сначала надо глянуть волка.

Но, проходя в дом, Ядвига ещё раз оглянулась на тёмный лес. Там, между деревьев, ей почудилось лёгкое движение – словно кто-то маленький и светлый прятался за стволом и наблюдал.

Сердце девочки дрогнуло.

«Пётр… он снова придёт. Я это знаю.»

Когда Ядвига переступила порог, её сразу обдало волной тепла и запахом, от которого желудок предательски заурчал. В избе витал густой аромат тушёных кореньев с лесными травами, и где-то под ним чувствовался знакомый дух сушёных грибов.

– Ох, ты только посмотри на себя! – воскликнул Тимофей, обернувшись от очага. Его лицо сияло от жара, а в руке он держал деревянную ложку, которой помешивал в чугунке. – Щёки красные, глаза кругом! Я уж думал, придётся идти тебя из леса вытаскивать.

Ядвига устало сняла с головы платок и повесила его на колышек у двери.

– Лес сегодня какой-то… странный, – выдохнула она, не решаясь сразу рассказать всё.

– Странный? – Тимофей поднял брови. – Лес всегда странный. То ветви шепчутся, то корни спотыкают. Ты сама знаешь.

Она улыбнулась, но улыбка вышла натянутой.

– Всё равно… – тихо сказала она и подошла к столу.

Тимофей поставил перед ней деревянную миску и налил густой похлёбки. Пар поднимался к потолку, лаская нос обещанием сытости и уюта.

– Ну вот. Ешь! – с довольным видом велел он. – Я тут сам собрал коренья у речки, добавил сушёные грибы и щепотку тех трав, что ты учила. Вышло, как у Лидии!

Имя Лидии кольнуло Ядвигу в самое сердце. Она взяла ложку, вдохнула пар и прошептала почти неслышно:

– Как у Лидии… да.

Первый глоток обжёг язык, но вместе с тем согрел изнутри. Девочка прикрыла глаза, слушая, как в животе приятно урчит. Казалось, будто еда действительно несёт в себе заботу – ту самую, которой так не хватало после ухода Лидии.

Тимофей сел рядом, скрестив руки на груди.

– Ну и что же там случилось в лесу? – спросил он, пристально глядя на сестру.

Ядвига замерла, держа ложку на полпути ко рту. В её голове снова всплыло лицо мальчика, его светящиеся глаза, его тихое: «Помоги…».

– Я… видела детей, – медленно сказала она.

Тимофей нахмурился.

– Детей? В такой чаще? Да там и взрослый редко покажется! Ты уверена?

Ядвига кивнула, но взгляд её был потушен. Она смотрела на пар над миской, словно пыталась разглядеть в нём силуэты убегающих девочек и одинокого мальчика с разбитой коленкой.

– Они… не такие, как мы, – прошептала она. – Я не уверена, были ли они настоящими.

В избе на миг повисла тишина. Только волк у стены тихо заворочался, будто чутко уловил её слова.

Поужинав, брат и сестра тихо встали из-за стола. В избе воцарилась особая, густая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в печи да ровным дыханием спящего зверя.

Волк лежал у стены на подстилке из старых шкур. Его мощное тело едва заметно подрагивала при каждом вдохе, раны были перевязаны свежими травами, и из-под повязки доносился слабый запах смолы и подорожника. Он спал крепко, но неспокойно: то ухо дёрнется, то лапа вздрогнет, будто зверь видел что-то во сне.

Тимофей подошёл первым, опустился на корточки и с любопытством посмотрел на зверя.

– Смотри, – прошептал он, – даже во сне он как будто кого-то сторожит. Вон лапу вытянул – будто прикрывает нас.

Ядвига встала рядом, поправила шерстяное покрывало, подложенное под голову волка. На мгновение ей показалось, что зверь всхлипнул, тихо, почти по-человечески.

– Он мучается, – шепнула девочка и осторожно коснулась шерсти, тёплой и жёсткой. – Но ничего, проспится… травы помогут. Лидия учила:

«Сон – лучшая мазь».

Тимофей поднял на сестру глаза.

– Ты и правда веришь, что он переживёт? Он такой огромный, и раны глубокие…

Ядвига сжала губы, но уверенно кивнула:

– Переживёт. Должен. Мы ведь его не зря нашли.

Она отстранилась и села на лавку, уставившись в огонь. Её мысли снова унеслись к мальчику Пётру. Его испуганные глаза, его тихое «помоги» – всё это не отпускало.

«Почему он убежал? Почему лес будто скрыл его от меня?» – думала она.

Тимофей, словно угадав её тревогу, тихо сказал:

– Ты всё думаешь о тех детях?

Ядвига вздрогнула, но кивнула.

– Да. Особенно о мальчике. У него была разбита коленка… я помогла ему, а он… словно испугался меня.

Она подняла взгляд на спящего волка. Его дыхание стало глубже, спокойнее, будто зверь услышал её слова и хотел её успокоить.

– Знаешь, – добавила Ядвига тише, – иногда мне кажется, что этот волк и дети как-то связаны. Не знаю как, но чувствую это.

Тимофей нахмурился, но ничего не ответил. Он лишь подбросил дров в печь, и в избе стало светлее, теплее. А в углу волк чуть шевельнул ухом, словно подтверждая сказанное Ядвигой.

Волк зашевелился. Сначала еле заметно – дёрнулась лапа, потом задрогнуло ухо. Его дыхание стало громче, хрипловатое, будто зверь с усилием выныривал из тяжёлого сна.

Ядвига, сидевшая у печи, насторожённо подняла голову.

– Тимофей… смотри.

Брат сразу отложил деревянный нож, которым резал хлеб, и замер, уставившись в угол.

Волк распахнул глаза. В них плескалась тьма, но не злая – скорей усталая, глубинная, как у старого воина. Он тяжело поднял голову, оглядел избушку и детей. Его взгляд был пристальный, умный, и Ядвиге показалось, что он оценивает их, взвешивает, можно ли доверять.

– Он проснулся, – прошептал Тимофей и отодвинулся на шаг. – Что делать?

Ядвига прижала палец к губам.

– Тише…

Зверь попытался подняться, но лапы его дрогнули, и он снова опустился на шкуру. Глухо заурчал живот. Волк повернул морду к миске, что стояла рядом – в ней Ядвига заранее оставила куски отварного мяса, перемешанные с травами для заживления.

Он медлил. Сначала лишь шумно втянул носом воздух, словно проверяя, нет ли подвоха. Потом осторожно потянулся к миске, ткнул носом, облизал один кусок.

Тимофей затаил дыхание.

– Он ест… – прошептал он с восхищением. – Яга, он правда ест!

Ядвига не отводила глаз, её сердце колотилось, словно у неё самой сейчас решалась судьба.

– Пусть ест… значит, силы возвращаются, – тихо сказала она, стараясь не спугнуть зверя своим голосом.

Волк, обретя уверенность, начал жаднее рвать мясо, но всё равно ел медленно, осторожно, будто каждое движение давалось с трудом. Лапы его дрожали, хвост чуть шевельнулся.

Ядвига невольно улыбнулась. В этот миг он показался ей не страшным хищником, а большим усталым странником, которому очень нужна помощь.

– Он доверяет нам, – прошептала она, глядя на брата.

Тимофей кивнул, но всё же не отходил далеко.

– А вдруг он потом забудет про доверие и захочет нас попробовать?

Ядвига строго посмотрела на него.

– Нет. Он не такой. Я это чувствую.

И в ту же секунду волк поднял на неё глаза. Взгляд был прямым, глубоким. И Ядвиге показалось, что зверь понял её слова.

Когда волк доел, он тяжело выдохнул и опустил морду на лапы. В его глазах больше не было голодного блеска – только усталость и благодарность.

Ядвига осторожно придвинулась ближе. Сердце её колотилось – рядом лежал огромный зверь, могучий, с острыми зубами, но она заставила себя не показывать страха.

– Ну что, друг… посмотрим, как твои раны, – тихо сказала девочка, словно успокаивая не только его, но и саму себя.

Волк приоткрыл глаза, вскинул ухо, но не шевельнулся. Лишь его тяжёлый взгляд задержался на Ядвиге, будто он понимал её слова и позволял ей приблизиться.

– Яга, осторожнее! – шепнул Тимофей, замерев у печи. – Вдруг он цапнет…

– Не цапнет, – уверенно ответила она, но голос её дрогнул. – Если бы хотел, он бы уже сделал это.

Ядвига опустилась на колени рядом со зверем и осторожно развернула повязку. Под пальцами чувствовалась тёплая шерсть, местами влажная от крови и отвара трав. Волк тихо застонал, его лапа дёрнулась, но он не попытался отстраниться.

– Тише, тише… всё хорошо, – шептала Ядвига, стараясь говорить мягко, почти как Лидия когда-то говорила ей. – Это ненадолго.

Она внимательно осмотрела рану. Края покраснели, но гнили не было, а запах трав перебивал железный привкус крови. Девочка осторожно коснулась пальцами.

– Смотри, Тимофей, кровь почти остановилась. Это хороший знак.

Брат приблизился на шаг, вытянул шею, но всё ещё держался на расстоянии.

– Ух, ты… действительно. Ты прямо как Лидия.

Слова ударили Ядвигу в сердце, и на мгновение перед глазами встало лицо наставницы – строгое и доброе одновременно. Девочка глубоко вздохнула и, сдерживая дрожь в пальцах, перевязала рану заново, добавив свежие листья подорожника.

Волк тяжело дышал, иногда тихо поскуливал, но терпел. Его глаза оставались открытыми, и всё это время он не отводил взгляда от Ядвиги, будто проверял её решимость.

Закончив, она вытерла руки о полотняную тряпицу и откинулась назад.

– Вот так. Теперь точно будет лучше, – сказала она и улыбнулась.

Волк тихо рыкнул – не угрожающе, а скорее низко, благодарно. Его хвост чуть ударил по полу, и Ядвига не удержалась от смеха.

– Видал, Тимофей? Он спасибо сказал!

Брат скептически хмыкнул, но в его глазах мелькнуло восхищение.

– Ну, … может быть. Хотя больше похоже на «я тебя съем, как только поправлюсь».

Ядвига закатила глаза и погладила волка по загривку.

– Ничего ты не понимаешь. Он – наш друг. Я чувствую.

И волк снова посмотрел на неё – взгляд его был долгим, глубоким и странно человеческим.

Ядвига только убрала тряпицу и собиралась встать, как вдруг волк приподнял тяжёлую голову. Его глаза, тёмные, глубокие, впились в неё – не звериным, а почти человеческим взглядом.

Девочка замерла, дыхание сбилось. Тимофей даже шагнул ближе, готовый схватить сестру за руку и оттащить прочь.

– Яга… – прошептал он тревожно. – Осторожно!

Но в следующий миг волк сделал то, чего никто не ожидал: он медленно вытянул шею и тёплым, шершавым языком лизнул её ладонь.

Ядвига ахнула и широко распахнула глаза. На мгновение сердце у неё подпрыгнуло к самому горлу – и не от страха, а от удивления. Её пальцы задрожали, но она не отдёрнула руку.

– Ты видел?.. – её голос был еле слышен, почти шёпот.

Тимофей застыл с открытым ртом.

– Я видел… Он… он тебя поцеловал! – брат нервно хохотнул, но глаза его блестели от восторга. – Да он в тебя влюбился, Яга!

Девочка улыбнулась сквозь слёзы, которые неожиданно защипали глаза. Она осторожно провела рукой по широкой голове зверя, по грубой шерсти.

– Нет, Тим, – прошептала она. – Он не влюбился. Он доверился.

Волк снова тихо рыкнул – коротко, глухо, но не угрожающе. Его хвост чуть шевельнулся, ударил по полу. Он закрыл глаза и, тяжело вздохнув, положил голову обратно на лапы, словно отдал Ядвиге что-то важное и теперь мог снова отдохнуть.

Ядвига всё ещё держала ладонь на его голове, боясь пошевелиться. Она чувствовала тепло зверя, его силу под своей рукой – и впервые за долгое время ей стало по-настоящему спокойно.

– Я больше не боюсь, – тихо сказала она, и это было не столько брату, сколько самой себе.

Тимофей улыбнулся уголком губ, всё ещё потрясённый.

– Знаешь, … может, ты права. Может, он действительно теперь наш друг.

И в тишине избы, под треск поленьев в печи, эта фраза прозвучала как обещание – обещание новой дружбы, которой ещё только предстояло раскрыться.

Утро разлилось по лесу мягким золотом. Сквозь маленькое оконце в избу пробивались солнечные лучи, переливаясь на стенах и ложась тёплыми полосами на пол. В воздухе стоял запах свежего дерева, трав и чуть остывшей каши, которую Тимофей сварил с вечера.

Ядвига осторожно приподнялась с лавки и, поправив косу, подошла к волку. Он уже не выглядел таким беспомощным, как в первый день: дыхание его стало ровнее, шерсть на боках не дрожала.

Девочка опустилась на колени и бережно раздвинула шерсть на его боку. Раны, которые ещё вчера были глубокими и страшными, теперь затянулись свежей розовой корочкой.

– Ну, надо же… – прошептала она, прикладывая пальцы чуть выше. – Ты исцеляешься быстрее, чем человек.

Волк чуть дёрнул ухом, будто понял её слова. Его янтарные глаза открылись и взглянули прямо на девочку.

Тимофей, подбежавший ближе, ахнул:

– Яга, смотри! Он почти здоров! – мальчик наклонился, глаза горели от восторга. – Может, это твои травы сделали чудо?

Ядвига задумчиво улыбнулась.

– Травы лишь помогают, – ответила она тихо. – Но иногда лечит не только зелень, … а ещё доброта и вера.

Волк коротко вздохнул, словно согласился, и, пошевелив лапами, осторожно попытался встать. Девочка испугалась, вытянула руки вперёд.

– Тише, тише, не торопись! – её голос дрогнул.

Волк поднялся неуверенно, пошатнулся и снова лёг, но в его глазах мелькнула сила. Он повернул морду к Ядвиге и тихо фыркнул, словно благодарил её.

– Видишь? – улыбнулась девочка, – он благодарен.

Тимофей хитро прищурился:

– А может, он просто ждёт, когда ты ещё каши поднесёшь.

Ядвига улыбнулась от смеха и толкнула брата в плечо. Но в её сердце было тепло и светло – она чувствовала, что между ними и этим зверем зародилась невидимая нить доверия.

Ядвига достала из печи чугунок и разлила по глиняным мискам густую ароматную похлебку. Пар поднимался над едой, клубясь в воздухе и смешиваясь с запахом свежего хлеба, который Тимофей выложил на деревянное блюдо.

– Наконец-то, – протянул он, усаживаясь за стол. – Я весь день на ногах.

– Ты ещё жалуешься, – усмехнулась Ядвига, сдувая пар с ложки. – Я с утра в лесу бродила, травы собирала.

Тимофей хитро прищурился:

– Ага, и заодно с мальчишкой познакомилась.

Девочка резко подняла глаза от миски и нахмурилась:

– Подглядывал, да?

– Нет, – рассмеялся брат, – я же вижу, как ты задумалась, когда домой вернулась. Уж явно не только о травах думала.

Ядвига фыркнула, но на щеках у неё вспыхнул румянец. Она сделала вид, что увлечённо размешивает похлебку, чтобы спрятать смущение.

– Просто ребёнок упал, я помогла ему, – наконец буркнула она. – И всё.

– Все-все, – протянул Тимофей, кивая так, будто знал больше.

Волк, устроившийся у стены, приподнял голову и посмотрел на них. Его янтарные глаза блеснули в свете огня. Ядвига обратила внимание на этот взгляд и улыбнулась:

– Смотри, он словно понимает нас.

– Ну, ещё бы, – хмыкнул Тимофей, откусывая хлеб. – Ты ему раны лечишь, я кормлю… скоро заговорит, как соседский дед, и будет байки травить.

Они оба рассмеялись. Смех прозвучал звонко и тепло, отразился от деревянных стен избы и смешался с треском огня в печи.

Ядвига отложила ложку, на мгновение прикрыла глаза и тихо произнесла:

– Как хорошо, что мы не одни.

Тимофей посмотрел на сестру и, помолчав, серьёзно кивнул:

– Да. Теперь у нас есть друг.

Волк тихо фыркнул и положил морду на лапы, словно соглашаясь с их словами.

Тимофей взял деревянную миску и осторожно наполнил её тёплой похлебкой. Пар тонкой дымкой поднимался над миской, наполняя избу аппетитным запахом.

– Ну что, дружище, – сказал мальчик, присаживаясь на корточки возле зверя, – попробуй. Это вкуснее, чем в лесу кости глодать.

Он медленно пододвинул миску к морде волка, стараясь не делать резких движений. Серый поднял голову, его янтарные глаза настороженно блеснули. Ноздри затрепетали – запах явно заинтересовал его.

– Ешь, – мягко подтолкнула его Ядвига. – Никто тебя не обидит.

Волк ещё миг смотрел на детей, будто взвешивая – можно ли доверять? Потом тихо фыркнул и осторожно потянулся к миске. Его язык лизнул кашу, и он сделал первый осторожный глоток.

Тимофей, затаив дыхание, расплылся в улыбке:

– Видишь, Яга? Он доверяет!

– Тсс, – прошептала девочка, положив ладонь брату на плечо. – Не спугни.

Волк ел медленно, с паузами, будто боялся, что еда исчезнет. Иногда он поднимал голову и смотрел на детей, и в этом взгляде уже не было прежней дикости – лишь усталость и осторожная благодарность.

– Вот так… – тихо проговорила Ядвига, наблюдая за ним. – Теперь ты не один.

Зверь, словно в ответ на её слова, коротко вздохнул и продолжил, есть чуть увереннее, даже перестав отворачиваться от них.