Читать книгу Хранители лесного дома - Группа авторов - Страница 3

Тут внезапно послышался тихий стук в дверь. Сначала он был нерешительным, будто кто-то едва коснулся ладонью деревянной створки, но затем повторился – громче, увереннее.

Ядвига вздрогнула, вильнув плечами, и отложила ложку.

– Кто это может быть?.. – её голос прозвучал тише шёпота.

Тимофей резко поднялся, схватив с лавки деревянную палку, которую всегда держал под рукой «на всякий случай». Его лицо стало серьёзным, глаза сузились.

– Сиди. Я посмотрю.

Волк, до этого спокойно лежавший у печи, вдруг напрягся. Его уши встали торчком, глаза сверкнули жёлтым светом в отблеске огня. Он тихо, почти неслышно зарычал, поднимаясь на лапы.

– Тише… – Ядвига вытянула руку к зверю, но сама ощущала, как сердце колотится в груди. Неужели за ними пришли? Или это просто путник?..

Стук в дверь повторился в третий раз. На этот раз настойчиво, будто за дверью кто-то не собирался ждать.

– Кто там?! – крикнул Тимофей, стараясь говорить громко и уверенно, хотя голос чуть дрогнул.

В ответ повисла короткая пауза. Лишь ветер завыл в трубе, и полено в печи треснуло, будто нарочно подчеркнув тишину.

И вдруг за дверью раздался голос – низкий, хрипловатый, но не злой:

– Пустите… я ищу девочку Ядвигу.

Ядвига переглянулась с братом. Волк не переставал рычать, но уже не столь громко, а будто предупреждая.

– Это к тебе, – мальчик посмотрел на сестру, – Что будем делать?.. – прошептал Тимофей, прижимая руки к груди.

– Это Пётр… – Ядвига прижала ладонь к губам, и в её голосе прозвучало облегчение и радость.

– Кто? – нахмурился Тимофей, не опуская палки. Его глаза метнулись к сестре.

Девочка быстро обернулась к нему, в её взгляде сверкнуло волнение:

– Помнишь, я тебе рассказывала? Мальчик… тот, которому я подорожником коленку залечила. Это он.

Тимофей не сразу ответил. Он перевёл взгляд на дверь, где ещё слышался лёгкий скрип шагов, и покачал головой:

– А если это ловушка?.. – пробормотал он, крепче сжав палку.

Но Ядвига уже не слушала. Сердце колотилось, как у птички, пойманной в ладони. Она поспешила к двери, откинула засов. Петли скрипнули, и в проём ворвался ночной воздух, пахнущий сыростью и дымком.

На пороге стоял Пётр. Щёки его пылали от бега, волосы взъерошены, на сапогах грязь и прилипшие листья. Он тяжело дышал, сжимая в руке какой-то небольшой мешочек.

– Ядвига… – мальчик улыбнулся неловко, будто сам не верил, что нашёл её дом. – Я знал, что это ты.

Ядвига, не сдержавшись, тоже улыбнулась и шагнула навстречу:

– Заходи скорее, пока ветер не утащил тепло из избы!

Тимофей опустил палку, но всё ещё стоял настороженно, внимательно рассматривая гостя. Волк у печи приподнялся, взглянул янтарными глазами на мальчика, коротко фыркнул и снова улёгся, будто признал его.

– Вот уж не думал, что у нас гости будут, – буркнул Тимофей и снова сел за стол, но в его тоне сквозило что-то вроде любопытства.

Пётр вошёл и несмело огляделся. Его взгляд задержался на волке. Глаза мальчика округлились:

– Это… у вас настоящий волк?!

Ядвига засмеялась и, обернувшись к брату, сказала:

– Видишь? Даже Пётр удивился.

– Зачем ты пришёл? – Тимофей сурово прищурился, глядя прямо в глаза мальчику. Его голос прозвучал твёрдо, с недоверием, будто каждое слово взвешивалось.

Пётр переминался с ноги на ногу, сжимая в руках холщовый мешочек.

– Я… хотел сказать спасибо, – пробормотал он, опуская взгляд. – И ещё… принёс вам немного репы. У нас в деревне урожай вышел щедрый, вот я и подумал…

Он протянул мешочек, и в тот же миг неловкая тишина повисла в воздухе.

– Спасибо, Пётр, – мягко улыбнулась Ядвига, бережно принимая подарок, будто это было нечто куда ценнее простой репы. – Подходи ближе, садись. Попей с нами чаю, в доме теплее, чем на пороге.

Но Тимофей резко оборвал её:

– А если за тобой кто следил? – он подался вперёд, в голосе звенело напряжение. – Если кто-нибудь теперь узнает, где мы живём?

Пётр вздрогнул, поднял глаза и замотал головой:

– Нет-нет, я один. Честное слово! Я просто шёл и вдруг увидел ваш дом… прямо посреди чаще, да ещё и среди болот…

– На курьих ножках, – хмыкнул Тима, прищурившись ещё сильнее.

– Да, – Петя кивнул и на мгновение улыбнулся. – И вы знаете, … я сначала испугался. Очень. Сердце стучало как барабан.

– Вот именно! – с нажимом бросил Тимофей. – И не каждый решится сунуться сюда.

– Но… – Пётр поднял глаза на Ядвигу, и в них зажёгся тёплый огонёк, – когда я увидел тебя в окне, всё изменилось. Страх сразу куда-то ушёл. Я начал пробираться через болото осторожно, стараясь не шуметь, но желание дойти было сильнее всякого страха.

Волк у печи приподнял голову и внимательно посмотрел на мальчика, будто оценивая его слова. Его янтарные глаза блеснули, а затем он снова улёгся, фыркнув, словно подтверждая: «Этот говорит правду».

Ядвига облегчённо вздохнула, погладила ладонью мешочек с репой и повернулась к брату:

– Видишь? Он не враг нам. А сердце редко ошибается, Тимофей.

Тот нахмурился, но промолчал, только ещё раз пристально взглянул на Петра, явно взвешивая его искренность.

– Ладно, давай свою репу, – наконец буркнул Тимофей, протягивая руку и забирая у мальчика мешочек. Он заглянул внутрь, переворошил клубни и нехотя кивнул. – Спасибо, пригодится.

Пётр робко улыбнулся, словно этот кивок был для него самым ценным одобрением.

– Я честно следил, чтобы за мной никто не шёл, – поспешил он оправдаться, глядя то на Тимофея, то на Ядвигу. – Никому и в голову не пришло бы забраться так глубоко в лес.

Тимофей щурился, словно пытался прочитать правду прямо в его глазах.

– Смотри, мальчишка, – сказал он медленно, с нажимом, – если на нас кто нападёт, виноват будешь ты.

Пётр побледнел, прикусил губу и кивнул.

– Понимаю. Но я не предам вас.

– Ладно, Тима, – вмешалась Ядвига, положив ладонь брату на плечо, словно успокаивая. – Думаю, Пётр всё сделал правильно. А не гоже гостя держать на пороге, – её голос прозвучал мягко, но твёрдо.

Она сделала приглашающий жест к столу.

– Петя, пойдём. У нас как раз чай горячий есть. – Девочка улыбнулась и подвинула стул.

Дом наполнился теплом домашнего уюта: печь потрескивала, от стола пахло травами, сушёными яблоками и свежим хлебом. Волк у печи лениво приподнял голову, посмотрел на мальчика и снова улёгся, будто признавая его частью их маленького мира.

Пётр переступил порог, неуверенно сделал несколько шагов, оглядываясь. Его глаза округлились – дом на курьих ножках оказался не страшной избушкой из бабушкиных сказок, а настоящим тёплым жилищем, где чувствовалась забота и рука хозяйки.

– Никогда бы не подумал, что тут так… уютно, – прошептал он, садясь за стол.

Ядвига разлила по чашкам душистый чай из зверобоя и мяты, и в воздухе повисло спокойствие, в котором даже ворчливый Тимофей невольно смягчился.

Яга аккуратно разлила чай по глиняным чашкам. От них потянулся аромат зверобоя, мяты и сушёных яблок – тёплый, густой, словно сам лес согрел их в этот вечер. Тимофей, молча, положил мешочек с репой возле печи, вздохнул и вернулся к столу. Его движения были сдержанными, но в каждом угадывалась привычная забота о доме.

Все втроём сели. Деревянный стол скрипнул, принимая их, и на миг повисла тишина, в которой слышно было только потрескивание дров в печи да равномерное дыхание волка у очага.

– Вот, угощайся, Петя, – Ядвига придвинула чашку к мальчику и положила рядом кусочек хлеба с медом.

Пётр осторожно взял чашку обеими руками, вдохнул аромат и улыбнулся, глаза его засияли.

– Никогда такого чая не пил, – сказал он тихо. – У нас в деревне только липу заваривают… А у тебя тут будто целый лес в чашке.

Ядвига смущённо улыбнулась и отвела взгляд:

– Нас Лидия учила. Она говорила, что травы – это тоже маленькая магия. Если правильно собрать и смешать, то они могут лечить не хуже лекаря.

– Магия, значит… – протянул Пётр, и в его глазах блеснуло любопытство. – А ты правда… колдунья?

Тимофей чуть не поперхнулся и резко поставил чашку на стол.

– Осторожнее с языком, мальчишка, – хмуро бросил он. – Слова порой острее ножа.

Пётр отпрянул, густо покраснев:

– Я не в обиду! Я просто… мне интересно. Вы живёте в доме на курьих ножках, в лесу, где никто не ходит… И волк у вас приручённый…

Волк приподнял голову и фыркнул, словно давая понять, что приручённым себя не считает.

Ядвига мягко рассмеялась, но смех её был чуть грустный.

– Не колдунья я. Я просто умею слушать лес. А волк… он не наш, он сам пришёл. Мы только помогли ему.

Пётр задумчиво кивнул и, хлебнув ещё глоток чая, сказал уже увереннее:

– Всё равно это похоже на чудо. У нас в деревне говорят, что в лесу всё тёмное и злое. А тут… совсем другое. Уютно. Тепло.

Тимофей пробормотал что-то себе под нос, но в его глазах мелькнуло признание: слова Петра задели его.

Ядвига смотрела на обоих и думала, как странно – в их маленьком доме на краю болот вдруг собрались те, кого никогда бы не свела обычная жизнь: брат с недоверием, мальчик из деревни и волк с глазами, полными тайны.

Чай в чашках постепенно остыл, и разговор сам собой начал стихать. Последние капли янтарного настоя блеснули на дне глиняных кружек, отражая огоньки печи. Волк лениво потянулся у очага и улёгся снова, положив морду на лапы – он словно чувствовал спокойствие, которое наполнило дом.

Ядвига, обхватив чашку обеими руками, тихо вздохнула:

– Хорошо посидели. Как будто время на миг остановилось.

Пётр кивнул, его глаза светились от тепла и уюта. Он провёл ладонью по столу, словно проверяя, не сон ли всё это.

– У вас здесь так… необычно, – сказал он чуть тише, будто боялся нарушить тишину. – Даже дышится иначе, чем в деревне.

Тимофей отставил чашку, потер подбородок и буркнул:

– Чай – это хорошо. Но за разговорами забывать нельзя: вечер скоро, а в лесу темнеет быстро.

Пётр чуть вздрогнул, вспомнив, что путь домой будет не близкий. Он бросил взгляд на Ядвигу, словно ища поддержки.

– Не переживай, – мягко сказала девочка, заметив его тревогу. – Я дам тебе светлячий огонёк. Он дорогу укажет, чтобы ты не сбился с тропы.

– Светлячий… огонёк? – переспросил Петя с изумлением.

Тимофей скрестил руки на груди, недоверчиво качнув головой.

– Яга, может, и не сто́ит?..

Но Ядвига улыбнулась, и в её улыбке было столько спокойствия, что даже брат перестал спорить. Она поднялась из-за стола и, подойдя к полке, достала маленький глиняный пузырёк с травами и сухими лепестками.

– Увидишь сам, – сказала она, глядя на Петра. – Магия не всегда страшная. Иногда она просто помогает.

В доме повисла тишина, полная ожидания. Пламя в печи качнулось, будто прислушиваясь.

– Спасибо тебе ещё раз, Ядвига, – Пётр осторожно поставил пустую чашку на стол и посмотрел на неё так, будто хотел сказать ещё что-то, но не решался.

– Пожалуйста, – мягко ответила девочка, поправляя платок на голове. Её глаза чуть блеснули в свете огня, и от этого в голосе прозвучала почти материнская забота, хоть сама она была ещё ребёнком.

Пётр, переминаясь на стуле, наконец решился задать вопрос, который всё это время вертелся у него на языке:

– И давно у вас… живой волк в доме?

При этих словах у очага послышалось лёгкое движение: зверь словно понял, что речь о нём. Волк приподнял голову, лениво моргнул янтарными глазами и внимательно посмотрел на мальчика.

Ядвига кивнула, её голос стал серьёзным:

– Недавно. Он был ранен. Я лечу его… как учила нас Лидия.

Она бросила взгляд на зверя, и в её глазах промелькнула какая-то особенная нежность.

Пётр с интересом подался вперёд, но в его лице смешались любопытство и осторожный страх.

– И он… не опасный? – спросил он шёпотом, будто боялся, что волк услышит и обидится.

Тимофей хмыкнул, скрестив руки на груди:

– Опасный ещё как. Но Яга верит, что зверь отплатит за добро добром. Я же… предпочитаю держать ухо востро.

Волк фыркнул, положил голову на лапы и закрыл глаза, будто насмешливо соглашаясь с обоими сразу.

Ядвига чуть улыбнулась и тихо сказала:

– Не всё в лесу зло. Иногда в самую гущу приходит тот, кому нужна помощь. И если ты протянешь руку, он уже не враг.

Пётр смотрел на неё широко раскрытыми глазами. В его груди смешивались трепет, восхищение и непонятное чувство – словно он впервые увидел магию не в страшных сказках, а в живой доброте перед собой.

– Хочешь погладить? – спросила Ядвига, взглянув на Петра чуть лукаво, но мягко.

Мальчик растерялся, его глаза округлились.

– Я?.. – он даже заикнулся, – я же… он может… укусить?..

– Если бы хотел, давно бы это сделал, – спокойно ответила девочка. Её голос был настолько уверен, что страх Пети дрогнул.

Он замялся, переминаясь на месте, пока Ядвига не протянула к нему руку.

– Не бойся, – сказала она. – Я с тобой.

Она крепко взяла его ладонь и повела к очагу. Волк поднял голову, пристально глядя янтарными глазами. Пламя печи отразилось в его зрачках, и на мгновение Петя испугался ещё сильнее, но шаг назад сделать не успел – Яга присела рядом и увлекла его за собой.

Они опустились на колени возле зверя. Тишина в доме стала густой, как перед грозой. Даже Тимофей замер, не сводя глаз с этой странной сцены.

– Ну… ладно, – прошептал Петя, и рука его дрогнула. Он медленно, очень осторожно протянул ладонь к волку.

Зверь не шевельнулся. Только уши чуть дёрнулись, да дыхание стало ровнее.

Петя коснулся тёплой шерсти. Сначала кончиками пальцев, как будто пробовал воду в реке. Волк лежал спокойно, лишь слегка прищурил глаза.

– Он… не кусается, – изумлённо выдохнул мальчик.

– Я же говорила, – мягко улыбнулась Ядвига, держа его за руку.

Петя снова провёл ладонью по густой шерсти, на этот раз увереннее. Его пальцы утонули в мягком подшёрстке, и он невольно улыбнулся – широко, радостно, по-детски искренне.

– Он тёплый… – удивился он, будто раньше и не думал, что волк может быть живым и настоящим. – Совсем нестрашный.

Волк тихо фыркнул, чуть приподнял морду и позволил мальчику ещё несколько движений. В его глазах мелькнул странный блеск – будто он тоже понимал, что между ними рождается доверие.

– А у него имя есть? – спросил Петя, вставая со скамейки. Его глаза блестели в огне свечи, в них читалось и любопытство, и какая-то детская серьёзность.

Яга и Тима переглянулись, потом одновременно замотали головами.

– Нет, – ответила Ядвига чуть смущённо. – Мы его пока просто… Волком звали.

Петя опустился на колени рядом с животным. Волк лениво приподнял голову, его янтарные глаза внимательно изучали мальчика, словно понимая каждое движение. Петя нахмурился, будто прислушиваясь к чему-то невидимому, и тихо произнёс:

– Клык.

– Клык? – удивилась Ядвига, склонив голову набок. – Почему именно так?

Мальчик уже открыл рот, чтобы объяснить, но в этот миг волк вдруг вытянул морду вверх и протяжно завыл. Его голос был глубоким, наполненным силой, и разнёсся по дому, заставив огонь в печи дрогнуть.

Ядвига вздрогнула, а Тимофей резко поднялся со скамьи, вглядываясь в зверя с подозрением. Но в его завываниях не было ярости – это был отклик, признание.

Петя улыбнулся и погладил волка по шее.

– Вот видите, – сказал он с тихой уверенностью. – Ему нравится. Он сам согласился.

Ядвига на миг прикрыла глаза, почувствовав, как в доме что-то изменилось – будто воздух стал плотнее, а сама хижина на курьих ножках заскрипела, принимая это имя.

– Значит, будет Клык, – торжественно произнесла она.

Тима усмехнулся, но в его голосе всё же сквозила теплота:

– Ну, Клык так Клык. Только смотри, чтобы он не оправдал своё имя.

Волк коротко фыркнул, как будто в ответ, и снова улёгся, но уже ближе к мальчику. Петя погладил его ещё раз, чувствуя, что теперь они связаны чем-то большим, чем случайная встреча.

Тимофей кашлянул, чтобы скрыть своё смущение, но даже его суровое лицо чуть смягчилось.

– Ну, что ж… – пробормотал он. – Может, из тебя ещё толк выйдет, деревенский.

Петя засмеялся, а Яга, наблюдая за ними обоими, почувствовала в сердце странное тепло – словно на её глазах происходило настоящее чудо.

За окном начали сгущаться сумерки. Лес словно надевал свой ночной плащ: стволы деревьев вытягивались в длинные тени, а в ветвях слышался осторожный шорох, будто сама чаща готовилась ко сну. В окне мелькнул огонёк светляка и исчез.

Петя поднялся со скамьи, смущённо улыбнулся:

– Мне пора… родители хватятся.

Ядвига кивнула, но в её взгляде мелькнула тревога. Она подошла к полке, достала маленький глиняный пузырёк и осторожно открыла его. Изнутри вырвался мягкий золотистый свет – будто крошечная искорка солнца сохранилась внутри.

Петя замер, глаза его округлились.

– Это… что?

– Светлячий огонёк, – тихо сказала Ядвига, осторожно беря свет в ладони. Свет был тёплым, но не обжигал. Он плавал, будто живой, слегка колыхаясь в воздухе. – Нам его когда-то дала Лидия. Он всегда укажет дорогу, даже если вокруг темно.

Петя вытянул руки, но колебался, будто боялся расплескать свет.

– Он… правда поможет мне?

– Конечно, – уверенно кивнула Яга, и вложила огонёк в его ладони. – Лидия говорила: «Магия проста, когда в ней есть добро».

Огонёк мягко осветил лицо мальчика, отражаясь в его глазах. Он выглядел удивлённым и чуть растерянным, но вместе с тем в нём появилась какая-то новая смелость.

– Спасибо, Ядвига… – прошептал он, прижимая свет к груди, будто боялся потерять.

Тимофей, наблюдая со стороны, недовольно покачал головой:

– Только смотри, мальчишка. Не проболтайся никому. Не всем по сердцу такие… дары.

Петя кивнул серьёзно, впервые за вечер без улыбки:

– Я никому не скажу. Честное слово.

Волк у печи поднял голову и тихо завыл – протяжно, будто провожая его. Этот звук пробрал Петра до дрожи, но вместе с тем наполнил его странной уверенностью: его приняли не только дети, но и сам лес.

Петя крепче сжал в руках золотистый огонёк и шагнул к двери. Доски пола тихо скрипнули, будто прощаясь с ним. Ядвига встала рядом и придержала створку, чтобы открыть путь наружу.

– Береги себя, – сказала она мягко, но в голосе слышалась забота, почти как у старшей сестры. – Иди прямо по тропинке, не сворачивай. Огонёк сам поведёт тебя, только верь ему.

Петя кивнул и посмотрел на неё долгим взглядом. В этом взгляде было и восхищение, и благодарность, и что-то ещё, что он сам пока не мог объяснить.

– Я вернусь, – сказал он неожиданно твёрдо. – Если… если вы не против.

– Приходи, – Ядвига улыбнулась. – Наш дом открыт для тех, кто идёт с добром.

Тимофей, стоявший чуть позади, недовольно фыркнул, но добавил, всё же смягчив голос:

– Только смотри, чтобы за тобой никто не увязался.

– Я понял, – серьёзно ответил Петя.

Он шагнул за порог. Сумерки обняли его прохладой, лес казался глубоким и полным шорохов. Но огонёк, мерцающий в его ладонях, засиял ярче и вытянул перед ним узкую золотую тропку, словно подсветил дорогу в темноте.

Петя оглянулся в последний раз. В окне он увидел Ядвигу, которая всё ещё стояла и смотрела ему вслед, её лицо озарял мягкий свет из дома. Волк за её плечом поднял уши и проводил мальчика внимательным взглядом.

– До свидания, – почти шёпотом сказал Петя, махнул рукой и, прижимая свет к груди, пошёл прочь.

Дверь тихо закрылась, и дом на курьих ножках снова остался в тишине леса, словно растворившись в его вечерних тенях.

– Смотри, чтобы потом плохо не было, – проворчал Тимофей, нагибаясь к печи. Он бережно подкинул щепки, и вскоре огонь жадно лизнул сухие поленья. В доме запахло дымком и смолой.

Ядвига присела рядом, положив ладони на колени. Она смотрела, как брат управляется с огнём, и мягко улыбнулась.

– Тима, ты всегда ждёшь беды. А ведь не всё в жизни оборачивается плохо. Иногда добро возвращается.

Тимофей фыркнул, подвинул заслонку и покосился на неё исподлобья.

– Слова красивые, но в лесу за каждое добро может прийти беда. Люди разные бывают. Сегодня он благодарит, а завтра – кто знает? Может, приведёт за собой целую деревню.

Ядвига задумалась, и в её глазах мелькнула тень сомнения. Но она встряхнула головой, словно отгоняя тяжёлые мысли.

– Я видела, как он гладил волка. Видела, как смотрел на огонёк… У него в глазах не было лжи. Ты тоже это заметил, Тима.

Брат отвернулся, подбросил ещё дров и буркнул:

– Может, и так… Но доверять первому встречному – глупо.

Волк у печи, будто услышав их спор, приподнял голову, посмотрел на Тимофея и коротко фыркнул, после чего снова улёгся. Его янтарные глаза блеснули, как бы намекая: «Этот мальчишка не враг».

Ядвига протянула руку и коснулась братовой ладони, пахнущей древесной золой.

– Иногда нужно слушать не только ум, но и сердце. Лес всё видит и всё знает. Если бы Петя пришёл с дурным, дом бы его не принял.

Тимофей хотел было что-то ответить, но промолчал. Пламя в печи зашумело, и его свет лег на стены, делая комнату уютной. На миг в доме воцарилось странное спокойствие, словно сама Лидия незримо была рядом и слушала их спор.