Читать книгу Solum - Группа авторов - Страница 3

Ганж открыл глаза, несколько раз моргнул и помотал головой. Голова гудела, однако мысли его были достаточно ясными и, в принципе, на удивление трезвыми.

Вокруг была непроглядная темнота, в которой на расстоянии вытянутой руки, что-либо разглядеть, было просто невозможно. Было очень тихо, пахло гарью, пылью и сыростью. Саня чихнул, затем шмыгнул носом и вытер его рукой.

«Я что, в обезьяннике2?» – сразу пришла мысль, – «не, вроде нет».

Взявшись за кончик носа двумя пальцами, он повертел им в разные стороны. По всей видимости, из него недавно текла кровь, запеклась, однако он не болел, да и сломан, по всей видимости, не был. Это радует.

Лёжа на спине, он потрогал голову и снова покрутил ей. Всё цело, вроде, только волосы слиплись от пота и влажности.

Глаза никак не хотели привыкать. Саня пошевелил ногами, попытался перевернуться на бок, но внезапно, правую, чуть выше колена, пронзила острая, словно тысячи иголок впились в неё, боль. Он замер. Боль немного отступила, но лишь для того, чтобы снова пронзить её нестерпимым жжением.

– Во блин, – выругался он, – супер, – потрогал. Нащупал, что – то большое и тяжёлое, – твою мать! – его ногу придавила балка. Бетонное перекрытие, которое, к счастью, оказалась не очень большим, но достаточным для того, чтобы сковать движения.

Кое – как, насколько позволяло это сделать пространство и кромешная тьма, он уцепился за кусок перекрытия и, что есть силы, потянул его на себя, чтобы удобней обхватить, а затем толкнул её за голову и, спустя некоторое время, на ощупь пытался определить степень повреждений своей, уже освобождённой ноги.

Пошевелил пальцами в сандалиях, на всякий случай в обоих, согнул ногу в колене, медленно и аккуратно – перелома нет, однако небольшая, но глубокая рваная рана, длинной, примерно, с ребро ладони, все же присутствовала. Кровь не текла, тоже запеклась. Боли теперь практически не было, лишь изредка, вспыхивала жгучими обрывками в такт сердцебиению. Ганж глубоко вздохнул. Нащупал в кармане шорт машинку для самокруток, улыбнулся и снова глянул в темноту.

– Костян, – позвал он, – Костя. – Никто не ответил.

Он перевернулся на живот. Всё тело ныло. Потихоньку привстал, сначала на колени, затем, подгибая ноги и подтягивая их, стал помогать себе руками. Поднялся, а, выпрямившись во весь рост, сильно ударился обо что-то головой и завалился обратно.

– Черт, – вскрикнул Саня, – что за дела? – Привстал на локте, снова колени. Вторую руку поднял в темноту, та исчезла из поля зрения, но лишь для того, чтобы наткнуться на шершавую поверхность межэтажного перекрытия.

– Потолок, что ли? – удивился Ганж. Он провёл рукой по поверхности и поднёс руку к носу. Пахло пылью, известью и ещё чем-то непонятным, – действительно потолок. – Саня отряхнул руку. Чихнул.

Потирая ушибленное место, перевернувшись на живот, стоя на локтях снова начал подниматься, однако, наученный горьким опытом, в итоге, остался на четвереньках. Вытянул руку перед собой, потихоньку исследуя место, где очнулся. Проковыляв немного, наткнулся на какой-то деревянный, заваленный на бок, предмет и стал обшаривать его уже обеими руками.

– Чего это? – недоуменно, ещё до конца не пришедший в себя, произнёс Саня, – комод что – ли, – Ганж нащупал ручку одной из полок и, ухватившись за неё, добавил, – ага, комод. – Он дёрнул ручку на себя, но та осталась в руках, а комод практически не пошевелился:

– Ну капец.

Саня отбросил ручку за спину, и она исчезла в темноте, звонко стукнувшись обо что-то. Он обполз комод с обратной стороны и толкнул его обеими руками в заднюю, как уже понял, стенку и тот с грохотом и хрустом повалился на пол.

Где-то сверху, под потолком, на верхнем этаже раздался скрежещущий, металлический, напоминающий работу огромных шестерёнок звук, затем упало что-то очень тяжёлое. Ганж поднял голову, на лицо посыпалась потолочная известь, но в глаза не попала.

Снова металлический скрежет. Тишина.

– Что за хрень? – спросил Саня сам у себя, все ещё глядя наверх и отряхивая голову. Он снова чихнул, руками стал обшаривать перевёрнутый комод, определяя его границы, ухватился за дальнюю, верхнюю часть и резко потянул на себя. Комод немного приподнялся, однако выскользнул из влажных рук, и упал обратно.

– Твою мать, – выругался Ганж, вытер руки о футболку и вновь ухватился за массивный деревянный край. Ногу, в этот раз, он поставил как опору, в нижней части, замер, несколько раз глубоко вдохнул и потянул комод на себя.

Медленно и неохотно тот стал подниматься. С вытянутыми руками, Ганж завис в воздухе. Вытянул вторую ногу назад, тем самым, используя ее как противовес и, когда понял, что комод поднялся более чем наполовину, резко согнул руки в локтях, полностью повалив его на себя. Полки, в своё время, выехали с внутренних металлических полозьев с обратной стороны и, с глухим стуком попадали на пол.

– Вот так, – произнёс Ганж, выбираясь из-под тяжеленого деревянного каркаса.

На ощупь, нашёл то место, куда вывалились полки, и схватился за первую попавшуюся, в надежде найти в ней хоть что-нибудь полезное. Сами полки, по одной, он переворачивал, вываливая содержимое в одну кучу, и откладывал в сторону. В большинстве своём в них был абсолютно бесполезный, в данный момент, хлам. Вещи, деньги, как бумажные, так и железные, скидочные карты и какие-то журналы, однако вскоре наткнулся на небольшой прямоугольный предмет с округлёнными краями. Вертя его в руках, Ганж воскликнул:

– Телефон!

Саня стал на ощупь нажимать все кнопки, но мобильник никак не хотел включаться.

– Как же…, – сам у себя спросил Ганж, – а ну да, и большим пальцем руки щёлкнул небольшой кнопкой с правой стороны мобильника – тот ярко вспыхнул светом жидкокристаллического экрана и, на мгновение ослепил глаза.

В меню Саня включил фонарик, поводил им из стороны в сторону, а уловив яркий отблеск, подполз ближе и увидел кроссовок фирмы «ADIDAS» золотого цвета. Поднял его, повертел в руках и засунул в боковой карман шорт.

Сверху, с грохотом и скрежетом, что – то упало, заставив все вокруг затрястись. В другом конце комнаты обрушился потолок, громыхнула балка. Ганж посмотрел наверх и для себя отметил, что повторяющийся, непонятный металлический звук, стал теперь намного ближе и, сам не понимая почему, стал усердней копаться в вывернутых вещах, но уже помогая себе светом фонарика мобильного телефона.

Ничего полезного он найти все – таки больше не смог и, на четвереньках пополз в сторону, где, как смог разглядеть, лежало нечто слабо напоминающее кровать, на которой не так давно спал мертвецки пьяным сном его друг.

Костя, медленно и размеренно дыша, лежал лицом в низ, на потрескавшемся и, кое-где вздутом, паркете. Его футболка была насквозь мокрая и грязная, а левая рука неестественно вывернутая, лежала закинутая за спину, зацепившись пальцами за одну из подтяжек так, что побелели костяшки.

– Костян, – тихонько произнёс Ганж, перелезая через кровать, ответа не последовало, – Костя, – чуть громче повторил Саня, присаживаясь рядом, и аккуратно трогая друга за плечо.

– Рука, блин, очень больно, – застонал и зашевелился Костя. – Что случилось? – спросил он, не поднимая головы.

– Хотел бы я…, – снова, где-то сверху раздался металлический скрежет, Ганж судорожно светил по сторонам.

– … знать, – закончил Саня и добавил, – но уверен, что нам надо выбираться, только я не знаю как, он достал кроссовок из кармана и, кинув его Косте, произнёс, – второй не нашёл, пошарь тут.

– Помоги мне встать, а то одной рукой у меня не особо получится, – попросил Костя, – а потом и поищем.

Аккуратно, без каких-либо лишних слов, Ганж медленно перевернул Костю на спину, держа его за плечи, а тот в своё время, крепко стиснув зубы, так же медленно вытащил свою руку из-за спины, переложил её на грудь, откинулся на пол и глубоко вздохнул.

– Посвети, – попросил он Ганжа.

Саня направил свет фонаря на руку Кости и увидел, что от кисти до локтя она вывернута в обратную сторону, а ладонь смотрит строго вниз.

– Больно? – нечего не найдя лучше, спросил Саня и посветил Косте в лицо.

– Хрен его знает, – ощупывая руку, ответил Костя, – не понял ещё. Трогаю не больно, а перестаю трогать – болит. Бред, какой – то. – Костя подобрал под себя ноги и сидел в позе лотоса, – а Тоха где?

– Не знаю, – ответил Ганж, снова освещая комнату, – тебя то еле нашёл, – фонарик плясал в темноте, – вон второй, – он глянул на Костю, однако понимая, что тому особо не до этого, поплёлся за кроссовкой сам.

– Бухнули блин, – усмехнувшись, произнёс Костя.

– В принципе, ничё так, – вернувшись, Ганж положил второй, более грязный золотой кроссовок и, расположился рядом с другом на полу, – ну, как ты? – он снова посветил Косте в лицо, но так, чтобы того не ослепить.

– Пойдёт, – вяло ответил тот, – руку бы перевязать.

– Погоди, – произнёс Саня, освещая ноги Кости, пока тот, кое – как, обувался, – я сейчас, – с этими словами Ганж поднялся, перелез через кровать и направился к комоду.

Экран телефона постоянно дёргался и скакал из стороны в сторону, но вскоре замер. Послышался треск разрываемой ткани. Телефон застыл на несколько секунд, а затем снова заплясал, приближаясь.

Ганж вернулся, держа в руке две тонкие, но длинные полоски разорванного полотенца. Положив телефон на пол, фонариком вверх, он присел и связал оба конца между собой, перекинул их через голову друга и затянул на груди, фиксируя повреждённую руку, предусмотрительно засунув её за подтяжки. Свет фонаря уловил, напряжённые от боли, скулы Кости, но Ганж сделал вид, что не заметил этого:

– Живой? – подняв телефон и осматривая повязку, спросил он.

– Нормально. Спасибо, – ответил Костя и криво улыбнулся, но в свете телефонного экрана улыбка показалась Ганжу немного зловещей, – пошли? – он помог Косте подняться. Того слегка пошатывало, – только аккуратно, тут балки кругом.

Саня помог другу перелезть через кровать, поддерживая его, с другой стороны. От боли тот сопел и пыхтел, но другого выбора у них не было. Найдя место, где можно было вытянуться во весь рост, друзья стояли, бессмысленно оглядываясь по сторонам.

Раздался металлический скрежет, теперь спереди, спереди и откуда-то сверху. Друзья тупо уставились в темноту. Саша поднял телефон и направил его в сторону звука. Луч света выхватил пыльную завесу и, падающую мелкой крошкой, потолочную известь.

Он сделал несколько шагов вперёд и снова посветил. Ничего. Ничего кроме пыли. Кроме пыли и темноты. Посыпался известняк и штукатурка. Ганж прикрыл рукой глаза, но продолжал смотреть. Скрежет повторился, но уже громче, страшнее, ближе. В тот же момент, сверху загрохотала, загрохотало так сильно, что на секунду Ганжу показалось, что он оглох. По, одному только богу известному, наитию он развернулся к Косте, сделал шаг и навалился на него всем своим телом, падая вместе с ним на пол, а ещё через секунду, на то место, где они только что стояли, тупо уставившись в темноту, упало, что – то очень большое.

В комнате стало немного светлее.

– Ого, – произнёс Костя.

– Ого, – повторил Саша.

От потолка отвалился огроменный кусок потолочного перекрытия с налипшей на него штукатуркой, который свалился в большую, натёкшую из разбитой батареи, лужу. На потолке, зияла огромная дыра, через которую Ганж и Костя, поднимаясь с грязного пола, увидели ночное звёздное небо, периодически скрываемое дымом и копотью.

– А вот вроде и выход, – произнёс Саня, отряхиваясь, но в следующий момент сильная струя воды, ударившая откуда-то сбоку, снесла его в сторону, однако он успел махнуть рукой и зацепить, одну из подтяжек Костяна, тем самым увлекая за собой покалеченного друга. Ганж выронил мобильник и тот, спустя мгновение, погас. Кое – как попытавшись встать, он в полной темноте снова напоролся на струю и свалился обратно. Костян барахтался рядом, в луже стремительно прибывающей воды.

Сверху раздались знакомые звуки. Все вокруг затряслось и заходило ходуном. Ганж, ухватил Костяна за футболку и стал подтягивать к себе, тот, как мокрый кот, мог только фыркать и отплёвываться от попадающей в рот воды.

Внезапно пол под ногами стал проваливаться, все вокруг накренилось и стало уходить, уходить прямо из-под ног. Сверху раздался деревянный треск – балки стали ломаться и падать в воду с шумным плеском и брызгами. В следующий момент друзья, подгоняемые огромным потоком воды, кубарем полетели вниз. Полетели в темноту. Снова в темноту.

Пол провалился и рухнул на нижний этаж, а спустя мгновение передышки, провалился ещё ниже. Саня выпустил рукав футболки друга из рук, и того стремительно завертело в бурлящем потоке. Мотало из стороны в сторону, то поднимая кверху, то резко швыряя вниз. Несколько раз Ганж оказывался на поверхности, мгновение разглядывал дыру в потолке, успевал хватать ртом воздух, но вода снова захлёстывала его с головой и уносила в недра разрушенного дома.

По голове, что-то сильно стукнуло, но сознание он не потерял. Вот Костя пронёсся мимо, вот снова сверкнули его кроссовки, но уже где-то наверху, вот он снова исчез в темной воде, которая была повсюду.

Ганж врезался в пол. Сильно. Больно. Вода слегка смягчила падение. Он вскочил в поисках Костяна, который спустя несколько секунд плюхнулся неподалёку с громким:

– Иеееех!

Саша, помогая себе руками, будто вёслами, погреб к Костяну, который лицом вниз не плавал, но барахтался на поверхности. Перевернув его, он глянул вверх. Блеклый свет из дыры под потолком, теперь еле – еле доходил до того места, где они находились. Теперь выход был далеко, теперь выход был очень далеко, разделяемый высотой в три – четыре лестничных пролёта и тоннами воды, щедро выливаемой, из лопнувшего водопровода. Саня пытался прикинуть, сколько этажей они пролетели, но бросил эту затею, так как на его руках закряхтел Костя.

– Ух, – только и смог произнести он, глядя на Ганжа, – как в аквапарке! – Саня хмыкнул и помог Косте встать на заливаемый пол. Вода стремительно прибывала.

Мимо медленно, словно издеваясь, проплыл деревянный комод.

Стоя по пояс в воде, Ганж внимательно следил за ним. Тот стукнулся о стенку и, поменяв направление, поплыл в их сторону. Костя посмотрел на Саню, проверил повязку, глянул на комод и слегка отодвинулся в сторону, с ухмылкой на лице, разглядывая его.

Воды уже было почти по пояс.

– Во! – сквозь зубы произнёс он и рукой остановил массивную деревянную конструкцию. Повернулся на Ганжа. Тот на корточках, так, что из – под воды торчала одна голова, шарил руками под полу.

– Ты чего? – спросил Костян.

– Телефон выронил, может тут. где…, – как-то неуверенно ответил Ганж.

– Залезай, хрен с ним, с мобильником, давай лучше выбираться, – позвал Костя Саню, перекидывая ногу через толстую стенку комода. – А то потонем.

Комод оказался достаточно крепким, так как выдержал и Костю, и залезшего внутрь Ганжа, однако вода, все-таки, постепенно набиралась внутрь через небольшие щели, но деваться было некуда. Расположившись по его углам, друзья, периодически поглядывая вверх, медленно, но верно двигались к спасительному выходу.

– Как рука? – спросил Саня.

– Нормально, – ответил Костя, – так же. – Костя откинулся на деревянную стенку и, закинув голову, закрыл глаза.

Перед его глазами все плыло и кружилось. В происходящее верить не хотелось. Где-то в глубине своего сознания Костя услышал крик Антона, который звал его по имени, кричал, что есть силы, однако не находил ответа. Крик стих. Наступила темнота. Тишина. Больно. Устал. Задремал.

Резкий звук металлического удара пробудил Костю. Распахнув глаза, он с испуганным видом посмотрел на Саню, который, держа палец у рта, шёпотом произнёс:

– Приплыли, – Костян еле услышал его, – только тихо. Там наверху кто-то шарится.

Лицо Ганжа, Костян смог разглядеть уже без света фонаря, однако его выражение ничего хорошего не сулило – испуг, вот, что читалось в его глазах, а напугать этого человека было достаточно сложно. Костя посмотрел на дыру в потолке, до которой, если встать во весь рост, уже можно было дотянуться рукой, и услышал слабые голоса.

– Я пытался понять, о чем они говорят, но ни хрена, – так же тихо произнёс Ганж, – они как будто не по-русски там болтают.

Костя попытался прислушаться ещё раз, но всё стихло.

– Все равно выбираться надо, – сказал он Сане.

На поверхности воды появилась чья-то тень, Костя и Ганж разом затихли, с опаской поглядывая на дыру. Силуэт, её отбрасывающий, был поистине исполинских размеров, так как закрыл собой практически весь лунный свет. Послышался звук расстегиваемой молнии, а затем журчание и плеск воды, появился пар, а затем и неприятный, кисловатый запах мочи.

– Ну капец, – тихонько произнёс Ганж.

Через некоторое время журчание стихло, снова вжикнула молния, послышались удаляющиеся тяжёлые шаги. Тишина.

– Ну, что? – спросил Костя, – полезли, может это спасатели.

– Что-то я сомневаюсь, – пожал плечами Саня, – странные какие – то спасатели, вместо того чтобы сюда заглянуть и посмотреть, что да как, нассал, мудила, и ушёл. Надо глянуть. Там определимся, – подытожил Ганж и, перебирая руками по шершавой поверхности чудом не рухнувшего потолка, стал подтягивать «плот» к дыре.

Вода стремительно прибывала.

Через некоторое время, Сане удалось – таки подтянуть комод к, так называемому выходу, но его края уже начинали шкрябать и цепляться за быстро приближающийся потолок, поэтому, последние движения Ганжу удавались с особым трудом. Поставив «плот» ровно под дырой, он выглянул наружу.

Руины. Развалины вокруг. От дома, в котором они недавно очнулись, ничего не осталось кроме груды кирпичей. Верхний, пятый этаж, чердак и крыша, возвышались вокруг скалами из разбитого кирпича, искорёженных, скрученных сверлом, жестяных пластин и насыпью из раздробленного до порошка керамзита. От вздымающейся повсюду каменной пыли, дышать было особо трудно. Ганж кашлянул. Закрыл рот рукой и кашлянул снова. Прислушался. Тишина. Повсюду, будто разорванные невиданным зверем, валялись балочные перекрытия, битые стекла и оконные рамы. В воздух огромными фонтанами били высокие струи воды, более походившие на природные гейзеры. Черные клубы дыма вздымались в уже непроглядно-черное от копоти, небо. Редкие порывы ветра, на мгновение рассеивали столпы дыма, открывая бледно-жёлтую, практически полную луну, свет которой выглядел настолько тусклым, что она была похожа на севший фонарик мобильника, который Саня выронил внизу.

Ганж повертел головой.

Со стороны перекрёстка, где дом развалился пополам, обрушившаяся кирпичная кладка, плавно, словно тропа, уходила вниз к едва различимой Воронежской улице. Неподалёку он разглядел несколько силуэтов, однако рассмотреть их подробней не представлялось никакой возможности.

Саша заглянул обратно:

– По ходу весь дом под землю ушёл, – произнёс он, – этажа на два так точно, а куда пятый подевался, я вообще не понимаю. Короче, как вылезем, налево сразу, там вроде спуск, стена полностью рухнула.

– Есть там кто? – снизу спросил Костян.

– Там эти, не пойму правда сколько. Стоят далеко…. – Раздался треск и, импровизированный «плот» треснул по швам, выдавливаемый напором прибывающей воды, которая, спустя мгновение, хлынула внутрь, разрывая его на части.

Ганж и Костя снова оказались в воде. Бултыхаясь, они цеплялись за край отверстия и остатки потолка. Сане пришлось поддерживать друга, так как тот, мог нормально держаться только одной рукой.

– Держись, блин, – сквозь зубы произнёс Саша, – за край держись, сначала я выберусь, потом тебя вытащу. Только тише, – а то ещё на нас повесят, что мы дом сломали, – он усмехнулся, – капец.

Костя схватился рукой за кусок намокшего бетона и, что есть силы, стиснул зубы. Ганж подтянулся на руках, закинул ногу и, перевалившись на спину, замер на мгновение, переводя дух. Затаил дыхание, прислушиваясь к окружающим звукам и, не заметив ничего подозрительного, перевернулся, протягивая руку Костяну.

Спустя некоторое время, два друга уже лежали голова к голове на спасительной «суше» и, глубоко и тяжело дышали.

– Ну ты и кабан, – нарушил тишину Ганж, – вроде маленький, а кабан. – Саня оперся на один локоть и подняв голову спросил, – ты как?

– Нормально, вроде, – ответил Костян и, проверив повязку на груди, глянул на намокшие, но очищенные незапланированной «стиркой», кроссовки, – помыл зато.

Послышались шаги, друзья замерли. Издалека приближались голоса… Ближе и ближе. Повернувшись на живот, Ганж прополз вперёд, потихоньку подтягивая к себе Костю за воротник футболки. Метр за метром. Слишком медленно.

Привстав на колени, Саня выпрямился и, под прикрытием дыма и пыли, потащил Костю дальше, к спуску из, теперь уже бывшей, кирпичной кладки. Звук приближающихся шагов был значительно быстрее, Костян здоровой рукой схватил руку Ганжа и, отталкиваясь пятками своих золотых кроссовок, громко шаркая обеими ногами, стал ему помогать.

– Я не знаю, что делать, – остановившись и переводя дух, прошептал Ганж.

– Надо было внизу остаться, – ответил, так же шёпотом Костя

Вверх ударил фонтан воды. Прямо из дыры. Прямо из спасительного выхода. Вперемешку с известью, обломками строительной арматуры, щебня, стекла и чего-то ещё, вода, с оглушительным грохотом, вместе с извергнутым ею мусором, вернулась на землю. Раздался резкий толчок, откуда-то снизу, послышался, уже знакомый, металлический скрежет. Толчок повторился, но уже гораздо сильнее и ближе. Костя ещё сильнее сжал руку Ганжа и, что есть силы, заработал ногами. Саня же, в свою очередь, приложив колоссальные усилия, подтянул Костю повыше к себе, перехватил руками под мышками и, спиной вперёд, продолжил движение.

Снова толчок, Ганж свалился на задницу, увлекая за собой друга. Огляделся, увидел пустую бутылку из-под пива «Newcastle» (как иронично, подумал он тогда), подполз к ней, схватил и, развернувшись, не глядя, бросил её в сторону. Прислушался. Глянул на неподвижно лежавшего неподалёку Костяна. Звон разбивающегося стекла чётко долетел до его слуха.

Сам затих. Напрягся. Шаги удалялись, а с ними и голоса направились в сторону запущенной бутылки.

Саня ползком вернулся к Косте.

– Давай. Идти надо. Встать можешь? – положив подбородок на сжатые кулаки, лёжа спросил Саня.

– Слушай, чувак, даже не знаю. Пробовать все равно нужно, – ответил Костян, глядя в задымленное небо, – давай, а то время-то тикает, – после этого Костя перевернулся и, оттолкнувшись единственной нормально функционирующей рукой, встал, ноги его подкосились, он пошатнулся, но Ганж был рядом. Подставил плечо. Обхватив друг друга, хромая, но, все же двигаясь вперёд, друзья побрели дальше, стараясь создавать поменьше шума.

Спуск на Воронежскую улицу оказался достаточно ровным. Кирпичи аккуратным слоем, будто ковром, легли до самого низа, завалив всю Воронежскую, от края до края. Друзья вышли на проезжую часть, где наткнулись на черную машину, микроавтобус, припаркованный на углу полуразрушенного дома и, каким-то чудом, не задетый валяющимися вокруг обломками.

Они направились к фургону. Шагали медленно, опасаясь изменения ветра, который мог развеять дым, так тщательно скрывающий их ковыляющие фигуры. Ещё более опасались, что ветер принесёт им звук приближающихся шагов. Тех, которые пугали даже издали. Однако все стихло. Даже металлический скрежет прекратился.

Окна были наглухо тонированы, разглядеть был ли кто в салоне, не представилось возможным. Но друзья рискнули. Ганж дёрнул ручку, не заперто. Открыл дверь с пассажирской стороны, в салоне загорелся свет.

– Давай Костян, залезай, – Ганж помог другу сесть в салон, хлопнул дверью и оббежал микроавтобус спереди. Дёрнул водительскую дверь, но та оказалась закрытой. Глядя в тонированное стекло, стукнул по нему двумя пальцами и, через некоторое время, дверь открылась изнутри. Саня запрыгнул на переднее сиденье и осмотрелся. Им повезло, ключи были на месте.

– Поищи аптечку, – сказал Ганж Косте и повернул ключ в замке зажигания. Костян полез в кузов фургона. Машина, слегка дёрнулась и тихо завелась, но как только Ганж собирался включить передачу и начать движение, из дымки покрывающей руины домов скользнул луч. Луч света. Очень яркий луч света. Источник, видно не было. Саня замер. Луч охватил соседний дом, скользнул в сторону транспорта, медленно двигаясь по асфальту.

– Что не едем? – спросил Костя, ковыряясь в задней части машины, – а, нашёл, – он вернулся в кабину с автомобильной аптечкой в руках и вопросительно посмотрел на Сашу, затем медленно перевёл взгляд в сторону, куда смотрел тот.

– Твою мать! – выругался он.

– Тихо, может пронесёт, – оборвал его Ганж.

Луч медленно скользнул по капоту, замер и стал менять цвет, став зелёным, затем темно синим, а потом и вовсе серо – голубым. Все это время Ганж и Костя не отрывали от него взгляда, глядя прямо в центр круга, следя за каждым его изменением и движением.

– Смотри, – Костя кивнул головой в сторону капота, но Ганж открыв рот, уже следил за происходящим.

Светящийся, цветом рентгеновского снимка, но образованный лучом света, круг, некоторое время не двигался с места. В его центре капот начал исчезать, становиться прозрачным, блеклым, медленно расползаясь от центра к краям. Показалась часть двигателя. Невидимая область стала шире, обнажая радиатор, бачок омывателя и патрубки, ведущие к нему. Луч дёрнулся и скользнул к левому колесу, по ходу движения растворяя часть ходовой, пластик бампера и систему амортизации, затем передвинулся в сторону пассажирской двери. Двигатель, как и ходовая, пропали из виду, скрываемые, вернувшимися на место, частями металлического кузова. Костя сглотнул.

Внезапно луч дёрнулся и резко съехал на тротуар, затем осветил часть поребрика, вымощенную брусчаткой пешеходную зону, по счастливой случайности не засыпанную обломками дома. Скользнул выше, к окну пассажирской двери, но остановился посередине, и вот Костя, сквозь частично исчезнувшую дверь микроавтобуса смотрел в самую его серо – голубую середину, в самый его центр, в самый центр источника, начинающийся, где – то на вершине разрушенного дома и скрываемый черной пеленой едкого дыма.

– Первый. Вижу объект. Он в машине, – голос раздался прямо в кабине микроавтобуса. Ганж и Костя вздрогнули. Саня поднял глаза и увидел мигающую красную лампочку радиостанции. Спустя секунду она погасла.

Неподалёку от первого источника появился новый луч, только другого, обычного цвета. Он скользнул по асфальту и остановился на лобовом тонированном стекле машины. Затем появился ещё один, между первым и вторым, он был темно синего цвета и также светил на микроавтобус.

– Их двое, один ранен, – прошипела рация в машине, – левая рука повреждена.

– Тишина в эфире, – это был властный, повелевающий голос, – рация в машине. Красная лампочка снова погасла.

В зеркало заднего вида, Ганж разглядел появившийся из дыма силуэт. Огромный, черный, мужской. Бледная луна не отбрасывала ни единого блика на его фигуре, ни на лице, ни на очках, ни на пуговицах. Как тень он медленно и уверенно шагал в сторону микроавтобуса, подняв правую руку к уху, скорее всего зажимая переговорное устройство. Видимо это был их главный, хозяин властного, повелительного голоса из рации. Он, внушал уважение и страх одновременно. Он приказывал – его слушались, и слушались беспрекословно. Ганж оцепенел.

– По-моему, пора валить, – Костя нарушил молчание, не поворачиваясь к Сане, все ещё глядя в центр луча через исчезнувший круг на пассажирской двери микроавтобуса, – Ганж, – повторил он, – давай, пора валить, – ещё чуть – чуть и он сорвался бы на крик. Аптечка выпала из рук, – Ганж, пожалуйста, поехали отсюда, – на глаза навернулись слезы. Говорил он шёпотом, – пожалуйста, – он всхлипнул.

Саня оторвал взгляд от приближающегося силуэта, тот оставался в зеркале заднего вида метрах в двадцати, посмотрел на Костю и, наконец, взялся за переключатель коробки передач:

– Валим отсюда, пусть потом, что хотят приписывают, здесь я не останусь, – с этими словами он отпустил сцепление и одновременно нажал на педаль акселератора. Микроавтобус дёрнуло, а затем с визгом покрышек он сорвался с места.

– Какой идиот, оставил ключи в машине? – проорала рация в салоне.

– Виноват, – отозвался кто-то, и рация стихла.

– Дебилы, – с улыбкой на лице произнёс Ганж.

Саня переключил скорость, затем снова. Машина резво набирала обороты. Он глянул в боковое зеркало и, улыбка исчезла с его лица. Черный огромный силуэт бежал за фургоном. Неимоверными шагами он приближался к микроавтобусу.

– Какого? – Ганж был в недоумении, на спидометре стрелка показывала почти 60 километров в час, однако, в зеркале, фигура увеличивалась с каждой секундой.

– Что такое? – Костя непонимающе смотрел на Саню, затем глянул в боковое зеркало и побледнел.

– Во блин! – воскликнул он, – давай поворачивай здесь, – Костя пальцем указал на соседнюю, Прилукскую улицу, – там потом на Боровую выскочим и оторвёмся, – только скорость не скидывай, так заходи.

– Ага, – Ганж приготовился к манёвру.

Когда до поворота осталось несколько метров, Саня резко крутанул рулевое колесо и придавил педаль акселератора в пол. Машину занесло. Ганж стал крутить руль в противоположную сторону и, выходя из заноса, практически, выровнял транспорт, не потеряв скорости, однако, внезапно, что – то с силой ударило микроавтобус в правый бок. Колеса с пассажирской стороны приподнялись и, фургон стал заваливаться.

– Что за? – сквозь зубы, еле удерживая машину от переворота, воскликнул Ганж. Костя, по инерции, навалился на него всем весом. Саня пихнул его плечом, и тот полетел обратно. Повернул руль влево, чтобы колеса встали более-менее ровно и снова нажал педаль акселератора. Заднюю часть слегка повело, мотор взревел, в кабине запахло гарью покрышек и жжённым сцеплением, но всё же машина, встав на четыре колеса, продолжила путь.

Оглянувшись между сидений, Костя обнаружил огромную вмятину внутренней части кузова автомобиля. Уставился в зеркало. Позади машины, на проезжей части, лежала разбитая бетонная, белая урна. Совсем ничего не понимая, он глянул через тонированное стекло.

Через «Воронежский садик», бежала тень. Бежал он. Бежал огромный, черный силуэт, прямо сквозь парк, наперерез микроавтобусу, нереально – громадными, исполинскими, нечеловеческими шагами. На бегу, он схватил рукой ещё одну белую урну, которая стояла возле ряда скамеек и, будто не напрягаясь, словно она не весила абсолютно ничего, запустил её в сторону машины.

Ганж, обеими ногами вдавил педаль тормоза в пол. Микроавтобус занесло. Из-под колёс снова повалил дым. Урна пролетела мимо, буквально в нескольких сантиметрах от капота автомобиля и врезалась в газетный киоск, который разлетелся словно карточный домик. Саня рванул вперёд, но следующая урна уже летела точно в кабину.

БАХ.

Удар был такой силы, что Саня на секунду потерял ориентацию, в голове и ушах засвистело. Урна задела правое переднее колесо, часть переднего крыла и пассажирскую дверь, вмяв её практически до того места, где сидел Костя, которого, от удара, снова отшвырнуло к Ганжу. Микроавтобус накренился на бок и стал сбрасывать скорость, руль резко повело, двигатель начал тарахтеть и глохнуть. Саня пытался выровнять фургон, обречённо нажимал педали и переключая коробку, но, видимо, ходовая была сильно повреждена, как и сам двигатель. Как и вся машина. Далеко так было не уехать.

БАХ.

Новый удар пришёлся точно в середину пассажирской двери, её согнуло пополам, отлетело боковое зеркало, а стекло разбилось вдребезги миллиардами осколков, щедро осыпав пассажиров автомобиля.

Костя, отряхнувшись, аккуратно выглянул наружу…

…теперь он не бежал, но шёл по направлению к микроавтобусу, слегка изменяя направление, как бы зная, то место, где точно остановится машина, где точно закончатся силы у тех, кто в ней. Он сплюнул на землю. Громко кашлянул. Костя подумал, что человек улыбается. Он выиграл, он победил. Но зачем?

Со стороны Воронежской появилось ещё несколько силуэтов, с включёнными фонарями, прикреплёнными к оружейным стволам, они неторопливо шли через садик, постепенно рассредоточиваясь по его периметру и двигаясь за своим лидером.

– Ну, что ребятки, попались, – прошипела рация в машине.

– Твою мать, – выругался Ганж и кулаком ударил по ней, – короче так, через мою дверь к тем кустам. Я смотрю, он к нам не торопится. Машина прикроет, а там посмотрим. – Костя кивнул в ответ.

Ганж, стараясь не шуметь, аккуратно открыл дверь водителя, медленно вылез наружу и встал на нижний металлический порог, повернулся к Косте и протянул тому руку.

– Давай, – произнёс Саня. До края дороги оставалось, каких-то несколько метров.

Костя схватил Ганжа выше запястья, переставил ноги за коробку передачи и вылез следом, встав рядом с Ганжем на широкую подножку фургона.

– Окружить машину, – прошипела рация и снова смолкла.

Ганж глянул на Костю и шёпотом произнёс.

– Давай.

Одновременно они спрыгнули на асфальт. Ганж не отпускал руку Кости, а тот, в своё время, ещё сильнее сжал руку Саши. Медленными шагами, две пары обутых ног, прикрываясь все ещё двигающимся микроавтобусом, тихо топали в сторону спасительных кустов.

Раздался выстрел. Где-то сзади, что-то громко засвистело.

– Суки, колесо прострелили, – сквозь зубы произнёс Ганж, продолжая идти вперед вровень с машиной, но спустя какие-то секунды та полностью остановилась.

– Черт, – выругался Костя.

– Короче так, на счёт три, – произнёс Ганж, – потом через кусты и к поликлинике. Раз… два… раздался выстрел, который, скорее и послужил словом «три», так как Костя и Ганж одновременно рванули к кустам. Несколько метров растянулись на несколько десятков, секунды превратились в часы, но бежать нужно было, нужно было спасаться, нужно было спасать друг друга.

Правая нога Ганж ступила на тротуар, Костя чуть позади, но Саша отчётливо слышал его дыхание. Ещё метр и Ганж уже перепрыгивает парапет, помогая себе одной рукой, а затем, крутанувшись на месте, помогает перебраться через препятствие Косте, тянет его за шиворот, валит на себя, оба падают в кусты, не обращая внимания на оставленные острыми ветками, царапины.

– Не дыши. Замри, – прошипел Ганж.

Костя зажал рот здоровой рукой и вжался в грудь Саши, но что – либо расслышать не смог, в ушах глухим звуком отдавалось сердцебиение.

Ганж, медленно, глубоко и ровно дыша, притих. Сквозь заросли кустов, он видел усыпанное звёздами небо. На плече, в забавного цвета подтяжках, лежал, зажав рукой рот Костя, вторая его рука, травмированная, была накрепко привязана к груди. Какого хрена происходит Ганж понять не мог, как-то все навалилось очень быстро, сразу, и разобраться во всем по порядку, просто на просто не было времени. Запах гари практически не чувствовался, однако высоко – высоко в небе обрывки черного дыма всё ещё пытались бороться с рассеивающими их порывами лёгкого летнего ветра.

– Костян, пора, – Ганж легонько дотронулся до головы друга, но даже от такого прикосновения тот вздрогнул и ещё сильнее прижался к Саше – давай, давай. Догадаются же, тут больше некуда деваться.

Костя медленно поднял голову:

– Я надеялся, что это сон. До последнего надеялся, – произнёс он и перевалился на спину, тем самым, освободив Ганжа от веса своего тела, – ладно, пошли.

Пробираясь сквозь кусты, царапая лица и руки друзья слышали, как команда во главе с, практически догнавшим их лидером, тихо переговариваясь, окружили машину. Раздалось несколько автоматных очередей, металлический глухой звук, звон бьющегося стекла.

Ни Костя, ни Ганж оборачиваться не решились. Несколько пуль пролетело сквозь кусты, оставляя за собой звон в ушах, опавшие листья и, судя по звуку бьющегося стекла, разбитое окно Железнодорожной поликлиники, к которой, не останавливаясь, ползли Ганж и Костя.

– Твою мать, – громкий, властный, но, как показалось Ганжу, слегка расстроенный голос раздался позади, – обыскать тут все, стрелять без предупреждений. – Твою мать, – теперь в нем слышалась только злость.

Спустя секунды по асфальту застучали тяжёлые башмаки, послышалось шелестение кустов и чертыханья незнакомцев. Все чаще на стенах поликлиники мелькали круглые и разноцветные лучи фонарей.

– Просвети кусты, – проорал лидер.

– Не получится, товарищ Главспец, – ответил один из группы, дрожащим голосом, – органика.

– ТВОЮ МАТЬ, – лидер был в ярости. – Построиться, прочесать всё.

– Что ещё за «Главспец», – азарт любопытства, присущий Сане, заставил его остановиться, повернуться и поднять голову, пытаясь разглядеть неизвестных.

Костя шикнул, Саня повернулся и по выражению лица друга понял, что нужно торопиться. Он посмотрел в сторону поликлиники, снова на Костяна, тяжело вздохнул перебарывая себя самого, и указал рукой на разбитое пулей окно, тот кивнул в ответ и прошептал.

– Сначала ты, а потом меня подтянешь.

– Ага, – согласился Ганж, – шевелись давай, – добавил он шёпотом.

Первым из кустов вылез Саня, спрыгнул с бордюра и, споткнувшись, свалился на асфальт. Обернувшись, он поманил Костю рукой. Тот кивнул и усердней заработал единственной здоровой рукой. Шорты потянуло назад. Гримаса ужаса исказило его лицо. Страх комом встал в горле. Он медленно и обречённо повернул голову ожидая увидеть возвышающуюся над ним, исполинских размеров, фигуру главного, но… как оказалось, до предела натянутая подтяжка, стала виной его заминки. На лице, скорее от облегчения, выступила испарина, страх отступил, Костя выдохнул и пополз дальше.

Неимоверной силы шлепок, как гранатометный выстрел, пронёсся над кустами. Все вокруг будто замерло. Спину Кости обожгло, но и придало заметное ускорение, так как он, весь в царапинах, буквально выкатились на край парапета и свалился Ганжу в руки, который сразу поставил его на ноги и привалившись спиной к клумбе, притих. Тишина. Это пугало сейчас больше всего.

– Ты чего там наделал-то? – не оборачиваясь, шёпотом спросил Саня.

– Ничего, – глубоко дыша, ответил Костя.

– Ну, тогда ладно, – Ганж пожал плечами, взял друга под локоть, помог ему встать и, пригнувшись, поплёлся в сторону окна. Костя заковылял следом.

У поликлиники Костян привалился спиной к стене. Здоровую руку он поставил на уровне пояса, ладонью наружу, а голову поднял вверх, как бы нацеливаясь на окно. Пока он готовился, Ганж старался прислушаться к окружающей обстановке, но вновь, ни шагов, ни даже шелеста кустов не было слышно, как – то замерло все. Фонари скользили, где-то сзади, периодически взлетая в воздух и пропадая где-то в небе. Может, пронесло?

– Ганж. Я готов, – Костя смотрел на него, – только аккуратно.

Саша, медленно подошёл к Костяну и, взяв его за плечи, поставил ногу на руку, на уровне пояса, затем медленно вытянулся, отпустив плечи друга и, держа их вдоль стены, пытался добраться до окна. Костя, в своё время, стиснув зубы, скорее от боли, нежели от напряжения и тяжести, всеми силами пытался помочь, приподнимая здоровую руку кверху, тем самым подталкивая Саню.

– Ещё чуть-чуть, – прошептал Ганж. Внезапно рядом с ним скользнул луч фонаря, но в то же время Костя неимоверным усилием, немного привстав на ногах, поднял Ганжа ещё ближе к окну, так, чтобы тот мог ухватиться за край оконной рамы. Саша протянул руку.

Резкая боль пронзила её, как раз в тот момент, когда он схватился за деревянную раму. Стекло. Как он мог не подумать об этом, но руку отпускать не стал, слишком далеко все зашло, чтобы сейчас отступать. Второй рукой он взялся за раму более удачно. Стал подтягиваться. Чувствовал, как течёт кровь. Ничего. Пройдёт. Сейчас не об этом нужно думать.

Луч фонаря скользнул совсем рядом, чуть левее окна, в которое он уже наполовину просунулся. Закинул ногу, нашёл опору и стал боком подтягивать тело. Рука была почти полностью в крови, но терпеть было можно, терпеть было нужно, тем более что Ганж умел терпеть.

Улёгшись на подоконнике, он несколько раз тяжело вздохнул, собираясь с силами и мыслями, глянул в темноту коридора поликлиники. Тишина. Снизу шикнул Костя. Саня глянул вниз и кивнул, не понимая увидел это Костян или нет. Вторую ногу он поднял в тот самый момент, когда по нижнему краю окна снова скользнул луч фонаря. Заметили ли они Костю? Заметили ли они кровь на стене, оставленную Сашиной рукой?

Спрыгнув с окна, Ганж растянулся на полу, поскользнувшись на осколках окна, выбитого пулей. Темнота. Света, проникающего через остальные окна коридора, не хватало даже, чтобы осветить его малую часть. Снизу снова шикнул Костя. Медлить был нельзя. Опираясь на руки, но все равно проскальзывая по стёклам обеими ногами, Саша выпрямился на уровень, немного высоковатого для коридора, окна, которое доходило ему груди, но ничего не поделаешь.

Некоторое время он вытаскивал остатки стекла из оконной рамы, нашёл то, на которое напоролся, глянул на руку, сжал в кулак, разжал, подвигал пальцами, все в норме, порез не глубокий, поставил руки на подоконник, подтянулся на них и, высунулся наружу.

– Костян, готов? – позвал он, сидящего на асфальте друга. Тот поднял голову и посмотрел на Ганжа снизу вверх.

– Ага, вроде готов. Ты меня только, это… тяни посильнее, – Костя опустил голову, привстал и повернулся лицом к стене, ещё раз взглянул наверх и вытянул здоровую руку. Саня, свесил свои и, поймав друга крепко их сжал. Ногами, а точнее коленями он упёрся в стену с другой стороны и, что есть силы, потянул Костяна на себя.

Засветила луна. Предательски выглянув из – за туч копоти и дыма, которые так надёжно скрывали её свет, ярким, золотым бликом, она на секунду моргнула, словно играя, на кроссовке фирмы «ADIDAS» и снова надёжно спряталась на черном небосводе, выдав местоположение беглецов ослепительной вспышкой своего бледного света.

Раздался хруст веток, краем глаза Костя увидел, как из кустов, с оружием наперевес выскочили два человека.

– Давай, – теперь соблюдать тишину было глупо, их засекли. Луч фонаря скользнул по Костиной спине и ногам. Снова сверкнуло золото. Кроссовки, фирмы «ADIDAS», держали марку, доказали своё качество.

Ганж сжал зубы. Оставалось ещё немного. Боль в коленях становилась невыносимой.

Раздался выстрел. Костю обдало цементной крошкой. Снова выстрел, теперь оконная рама разбросала свои щепки, но Ганж тянул. Луч фонаря скользнул по спине Костяна, сверкнув маленькими клёпками смешного цвета подтяжек.

Рука Кости поравнялась с нижней частью оконной рамы, на которой уже стала засыхать кровь Саши.

Снова выстрел. Ещё и ещё.

– Хватайся, быстро, – Ганж помог другу уцепиться за раму, а сам, ещё сильнее свесившись через край, схватил Костю за пояс и, вместе с ним, перевалился через окно обратно, в темень коридора.

– Подъем, – Саша встал на ноги и помог подняться Косте. – Давай туда, – он указал рукой в темноту, но Костяну было все равно, в какую сторону бежать, главное подальше от этого проклятого места, где их могли подстрелить в любой момент.

Две пары обутых ног, гулко застучали по коридору Железнодорожной поликлиники.

* * *

– Прекратить огонь, – произнёс властный голос в наушниках. Выстрелы сразу стихли. Несколько человек в защитных очках и стальных, матово – черных респираторах, повернулись к лидеру из – за кустов, но оружия не опустили.

– Догнать, убить, – задыхаясь, выпалил один из них, металлическим голосом.

– Нет, – отрезал главный, – нам нельзя нарушать границы. Пока нельзя. Они все равно не жильцы, – он развернулся и направился к повреждённому автомобилю, одновременно подняв согнутую в локте правую руку вверх и прочертив указательным пальцем несколько кругов в горизонтальной плоскости.

– Сворачиваемся!

Теперь он двигался плавно и медленно, можно было сказать, что даже, в какой-то степени, грациозно.

– Третий, вызывай эвакуацию.

* * *

Костя тяжело привалился спиной к стене.

– Все, не могу больше, – он зажал левый бок здоровой рукой. Футболка была насквозь мокрая и липкая. Ганж подошёл к другу, дотронулся до его руки и, с опаской глянул в темноту позади них.

– Ты как? – спросил он, но Костян со стеклянными глазами медленно стал сползать по стене.

– Твою мать, – Ганж перехватил друга под руки, сцепив их замком за его спиной, – твою мать, – потащил вдоль стены ещё дальше, ещё дальше в темноту. Ноги Кости, будто кукольные, волочились по полу, силы Саши кончались, но он шёл. Силы кончались, но он тащил.

Каждый шаг был сложнее предыдущего, но он шёл, шёл, во что бы то ни стало. Сквозь стекло одного из окон прорвался тусклый лунный свет, который, будто указывая, слегка скользнул по полу и исчез. На полу, что – то сверкнуло. Где-то рядом с кроссовками. Кроссовками золотого цвета. Золотого цвета фирмы «ADIDAS». Ганж замер и пригляделся, медленно перевёл взгляд на то место, куда до этого светила луна. На полу, совсем рядом с Костиными ногами, темным пятном растекалась ещё более тёмная лужа, отражаясь иссини черным, словно бездна, цветом.

– Что за хрень, – выругался Ганж, приподнял Костю, перехватил руками. Развернул спиной к себе и, сделав шаг к окну, аккуратно опустил его на пол, привалив к бетонной стене. Перевёл взгляд на лужу, подошёл ближе, присел и оглядел снова, опустив в неё два пальца. Они моментально намокли. Стали тёплыми. Он потёр их друг об друга. Влага превратилась в небольшие липкие, тёмные комочки. Ганж посмотрел на пол, затем на то место, откуда они пришли, сделал шаг в том же направлении и на ощупь снова провёл пальцами по паркету. Снова липкое и тёмное… Вздрогнул… По спине пробежали мурашки…

– Твою мать, только не это! – Ганж не верил своим словам, своим мыслям, не хотел верить, – Костя…

Вернувшись к другу Ганж, не церемонясь и, не обращая внимание на его плохое состояние, схватил за запястье правой, здоровой руки и с силой потащил в сторону света, к окну.

Костя будто мешок, завалился на бок и, не издав ни звука, перевернулся на спину. Левая, привязанная рука продолжала лежать на груди вывернутая в другую сторону.

– Твою мать! – Ганжу потребовалось усилие, чтобы Костя двигался так, как надо. – Ещё немного, дружище, ещё чуть – чуть, – он поскользнулся на луже, упал. Шорты вмиг намокли. Намокли кровью. Вскочил снова. Схватил руку друга. Потащил дальше.

Вытащив Костю к окну, на небольшую бледно – жёлтую полоску, проникающего через окно лунного света, осмотрел и, обойдя Костяна со стороны ног, помогая руками, расположил его так, чтобы луч попадал чётко в район живота, там, где футболка Кости была мокрой. Там, где она была липкой и темной…

– Твою мать! – Ганж присел рядом и, трясущимися руками потянул футболку к верху, оголяя живот, а когда она оказалась примерно на уровне груди, стал внимательно разглядывать тело – ничего. Слегка приподнял. Запустил руку за спину и, спустя мгновение, в ужасе отдёрнул её обратно. Мокрая, липкая и тёмная…

Ганж поднял руку на свет – кровь, медленно стекающая по его пальцам, на кисть и к предплечью, темно – бордовая, липкая, жуткая. Крови Саня не боялся, но это была кровь Кости, это была кровь друга. А это было действительно страшно.

Он вытер руку о свои шорты, снова поднял её на свет, чисто, затем снова засунул за спину.

– Нужно нащупать, нужно найти, – но договорить он не успел, так как наткнулся на небольшой бугорок слева на спине, у поясницы, – есть! – одной рукой Ганж держал пальцами рану, рану от пули, другой пытался оторвать кусок материи от своей футболки, но ничего не получалось. Чувствовал, как в ладонь медленно стекают сгустки тёплой, неприятной, но такой необходимой для жизни, жидкости.

– Черт, Костян, держись. Сейчас, – Ганж начинал паниковать. Он с силой рванул край футболки, та поддалась. Скомкал толстый лоскут ткани и, чуть выше приподняв Костю, положил его под левый бок. Затем осмотрел живот с той же стороны. Ничего. Вот это совсем плохо, ранение не сквозное, значит пуля внутри, значит смерть внутри, значит, нужно торопиться.

– Так, я сейчас, – Саня вскочил, подбежал к противоположной стене, где располагались кабинеты, – Архив, – прочитал он, периодически оглядываясь и считая количество окон, – нет, не то, – пробежал дальше, – Терапевт. Три, четыре, – дверь оказалась железной и запертой, – Твою мать, дальше. Хирургия, вот оно, – он остановился напротив пятого окна.

Дёрнул двустворчатую дверь, та не поддалась, обернулся, Костя не шевелился и продолжал лежать в той же позе. Дёрнул снова, впустую. Отошёл и с разбегу ударил по двери ногой, что-то треснуло в районе замка, обе створки пошатнулись. Отошёл снова и снова с разбегу. Дверь, ровно посередине немного провалилась внутрь, снова с разбегу со всей силой, снова и снова. С каждым ударом дверь проваливалась все больше и больше, Ганж бил все сильнее и сильнее…

…замок со звоном свалился на паркет, одна из створок со всего маху въехала в стену кабинета, вторую же, по всей видимости, застопорили вертикальные щеколды. Саша зашёл внутрь.

Кабинет, был не особо большой, состоящий из двух секций, разделённый большим шкафом примерно посередине. Большие окна давали достаточно освещения, чтобы более или менее передвигаться по нему, без опаски наткнуться на какой – либо предмет мебели больничного интерьера. Небольшой стол с лампой, кожаное креслом, стул для пациентов со скомканным халатом на спинке. Между окон небольшой шкаф – аптека, с различными, бросающими отблески лунного света, медицинскими банками, пузырьками и пробирками.

Подойдя к столу Ганж тяжело опустился в кресло, нажал на переключатель лампы, впустую, клацнул им ещё несколько раз и убедившись, что лампа не работает, оставил её и отодвинул верхний ящик стола, не найдя ничего интересного задвинул его обратно, отодвинул следующий – ничего, нижний – пусто.

– Черт, – встал с кресла, обошёл стол и взял халат со стула. Поднял его за воротник, вытянул и, встряхнув, ощупал карманы. – Ага, что тут у нас? – вопрос прозвучал самому себе. Он засунул руку в нагрудный карман и извлёк из него небольшой продолговатый предмет.

– Зажигалка. Ничего, может и пригодиться, – он бросил халат обратно, поднёс зажигалку к лицу и чиркнул роликом о кремень, та вспыхнула, ослепив глаза ярким пламенем, Ганж зажмурился, отпустив кнопку пьезы и та потухла.

Часто моргая, Саша снова привыкал к темноте. В глазах некоторое время стояло два ярких, потихоньку сливающихся с окружающим миром, пятна. Он убрал зажигалку в карман своих шорт и направился к шкафу – аптеке, открыл застеклённые дверцы, окинул взглядом полки с медикаментами, в надежде найти то, что поможет Косте, и стал перебирать содержимое. Естественно, он не особо разбирался в медицине и названиях препаратов, а его знания заканчивались, где-то между «Аспирином» и «Активированным углём», но бинты и жгуты накладывать умел.

На нижней полке он нашёл небольшую, черную автомобильную аптечку, просроченную, но хотя бы в ней находилось то, что Ганж знал, как по названию, так и по применению. Взял несколько пузырьков с анальгетиками, бутылку спирта и пару шприцов, которые также распихал по своим карманам. В каких дозах все это использовать, он не очень понимал, но был уверен, что хуже уже не будет. Запихав аптечку под мышку, Саша глубоко вздохнул и, развернувшись, направился к выходу в коридор, когда краем глаза уловил слабый отблеск.

Остановился, достал зажигалку, чиркнул кремень. Искра, на секунду вспыхнув, осветила кабинет, отбросив несколько дёргающихся в такт пламени теней. Огонёк стал весело плясать на железном предохранителе.

Поводив зажигалкой в разные стороны, Саня поднял её над головой, чтобы не слепило глаза, и увидел то, что привлекло его внимание.…

…бутылка. Бутылка виски, довольно большая, насколько мог определить Ганж на расстоянии. «Литруха, не меньше», – на секунду Губы растянулись в блаженственной ухмылке, он снял палец с кнопки, и зажигалка потухла.

– Вот Костян обрадуется, – подойдя к шкафу, Саня нагнулся и, взяв довольно пыльную бутылку, произнёс, – всего лишь ноль семь, зато «Chivas», – и весело побалтывая ей, держа в руке, направился к выходу.

Перешагнув через порог кабинета, Саня не мог не заметить, что стало значительно темнее. Свет из окон, будто отражаясь от них, практически перестал проникать в коридор. Лишь маленькая часть подоконников и деревянных рам оставались в свете бледных лучей луны. Ганж снова чиркнул зажигалкой.

Медленно ступая вдоль стены, он стал отсчитывать окна. Первое, второе, третье…

…пятое… Взглянул на дверь, посветил на табличку с надписью «Архив». Вместе с зажигалкой повернулся к окну и посветил на пол, но Кости там не было.

Тревога сжала сердце Ганжа, рука с зажигалкой вспотела и задрожала. Огонь погас. Он снова чиркнул роликом, ничего, затем опять. Огонь никак не хотел показываться наружу. Как будто темнота поглотила его также, как и все вокруг.

Наощупь, аккуратно ступая ногами, Саня подошёл к окну, у которого до этого лежал без сознания его друг. Присел, поставил бутылку на пол, провёл рукой по паркету. По мокрому, тёмному и липкому паркету. Пополз в темноту. Аптечка выпала из-под мышки, пузырьки звякали в кармане, но его это не волновало так, как волновало исчезновение Кости.

– Твою мать. Костян. Твою мать, – Саша не понимал, что делать.

Поднявшись, он снова и снова вглядывался в непроглядную темень, в ту сторону, откуда они пришли, в ту сторону, где остался тот человек, человек от которого они бежали, тот огромный силуэт. Неужели он все-таки их выследил, неужели он их все-таки достал, достал Костю. Ганж не мог в это поверить. Он же был рядом, он же был буквально в двух шагах…

…раздался оглушительный удар, где-то в конце коридора, похожий на звук выбиваемой со страшной силой, двери. Совсем как та, которую только что выбил Ганж.

Бах. БАх. БАХ.

Где-то сверху что-то скрипнуло – половица. Затем, раздалось какое-то шуршание и звук удаляющихся частых шагов.

БАХ. БАх. Бах.

В конце коридора раздались новые удары. Ганж попятился, спина взмокла, он споткнулся о бутылку, машинально подняв её и, опираясь рукой о стену, стал снова отсчитывать окна…

Бах. Топот сверху. Один…

Бах. Шуршание.

– Зачем вы пришли? – шёпотом разнеслось вокруг, – Два…

– Три, четыре, – пятившись спиной, медленно, но верно, Ганж направлялся к кабинету хирурга, крепко сжимая в руках бутылку виски, – пять, – он переступил порог, медленно протянул руку к двери и закрыл её. Тяжело вздохнул…

Из – за закрытой двери, снова послышались удары, но уже тише, глуше, будто ненастоящие, словно в вакууме.

Ганж длительное время стоял и слушал, затем медленно повернулся к окнам и, стоявшему между ними шкафу-аптеке, присел на пол и тяжело навалился на вторую створку двери спиной. Силы были на исходе. По щекам потекли слезы, он вытер их тыльной стороной ладони, в которой сжимал горлышко бутылки, посмотрел на неё, отвернул крышку и сделал внушительный глоток. Губы и горло обожгло. Саня кашлянул и зажал рукой рот. По телу разлилось тепло, мнимое успокоение. Ещё глоток. Теперь проще. Поставив бутылку на пол рядом с собой, он вытащил из кармана машинку для самокруток и немного отсыревшего табака. Трясущимися руками разложил табак на клочке мокрой папиросной бумаги и, вставив её в машинку, стал медленно и равномерно крутить ролики в разные стороны. Через минуту он сделал первую затяжку и, выпустив дым, снова взял бутылку. Ещё глоток. Положив вытянутые руки на колени, глядя на виски, переливающееся в блеклом лунном свете, он медленно водил бутылкой, из стороны в сторону, наблюдая за небольшим, импровизированным, штормом внутри. Глотнул ещё. Больше, чем в прошлый раз. Затянулся. Затем снова. Потушив сигарету об пол, он чувствовал, как тяжелели веки, как голова наполнялась непонятным шумом и мыслями, которые было не разобрать. Пытаясь встать, он ощутил, какими ватными стали его ноги. В глазах стало двоиться. Приложившись к бутылке в последний раз, он почувствовал, как жидкость течёт по его исцарапанным щекам, стекает на футболку и шорты.

Какая теперь уже разница? Он один.

– Костян, – слезы градом покатились из его глаз. Он поставил пустую бутылку на пол, между ног, опустил голову и обхватил её руками.

Зарыдал… Так и уснул…

Сколько он спал, не знает никто. Время не имеет смысла в этом месте. Время не существует для тех, кто его не видит и не чувствует. Кто не придаёт значения тому материальному естеству, в которое выливается, прислушиваясь к отсчётам секундной стрелки то, что называют существованием. Не видеть время невозможно, ведь происходящее вокруг, это все его работа, работа маленького невидимого, определенного давным-давно, механизма. Время не может быть материальным, однако материю несёт то, что оно постоянно движет и заставляет двигаться все вокруг, невзирая на размеры. Доверять ли времени? Любить его? Ненавидеть? Поклоняться? Каждый решает так, как ему заблагорассудится. Одно можно сказать наверняка – время беспощадный убийца. Беспощадный убийца всего вокруг.

Жёсткий смрад ударил в ноздри. Саня открыл глаза, глядя в пол между ног. Шея затекла, поэтому, он медленно стал поворачивать её из стороны в сторону, массируя рукой. Стало ещё темней. Как в коридоре, когда он возвращался за Костей.

– Костя, – пробормотал Ганж.

Совсем рядом, прямо перед ним, что-то шелохнулось, Саня вздрогнул и прищурил глаза, вглядываясь в темноту, тщетно.

– Кто здесь? – спросил он.

В ответ не прозвучало ни звука, лишь лёгкое дуновение весьма неприятного, дурно пахнущего воздуха. Саня залез в карман, нащупал отсыревшую зажигалку и, вынув её, поднёс к глазам.

Чирк… чирк…

Красный огонёк снова ожил, жадно и весело заплясав на железном основании зажигалки, стараясь осветить как можно больше пространства вокруг себя. Он снова жив, он снова свободен. Саня поводил зажигалкой в разные стороны. Послышалось шевеление. Прямо перед ним. Ганж поднял глаза и оцепенел.

Напротив, глядя ему прямо в глаза сидело существо. С большой, гораздо больше человеческой, головой. Саша отпрянул. Существо подалось вперёд, а его огромные беззрачковые глаза моргнули, а потом, потом моргнули следующие, расположенные чуть ниже.

Ганж вжался в стену. Существо подалось ещё ближе и моргнуло третьей парой глаз. Оно рассматривало Сашу с интересом, животным, но интересом, будто жертву. Большой лоб, мощная челюсть и нос, точнее небольшой выпуклый бугорок с тонкими линиями – ноздрями, более смахивающие на жабры.

Существо слегка покачивало головой из стороны в сторону, но не сводило глаз с Сани. Пламя зажигалки тускнело, заканчивался газ, но взгляд трёх пар глаз был отчётливо виден Ганжу.

В них была лишь пустота. Пустота и темнота.

Существо снова моргнуло. Моргнула тремя парами глаз поочерёдно, сверху вниз.

– Ну что, параглазый? – произнесло оно на, слегка исковерканном русском языке, от которого Саня потерял дар речи. Рука, сжимавшая зажигалку, окаменела, ноги вросли в пол, стало неимоверно холодно. Ужас сковал его полностью.

Голова подалась чуть вперёд, ближе к зажигалке и, в его черных, как сама ночь, глазах, Ганж разглядел пламя огня и своё, перекошенное от ужаса, лицо. Ноздри существа раскрылись, раздался звук выпускаемого, неприятного, дурно пахнущего воздуха.

Огонёк зажигалки вздрогнул и погас, а с ним и сознание Ганжа. Погасло. Провалилось в небытие.