Читать книгу Глитч - Группа авторов - Страница 5

Кабинет Малофеева больше не был комнатой. Он стал криптой для доказательств невозможного. Запах старой бумаги и пыли теперь смешивался с едким ароматом маркера для белой доски и тихим, навязчивым жужжанием перегруженного ноутбука. Пробковая доска, приколоченная к стене ещё в брежневские времена, преобразилась. На ней не висели фотографии подозреваемых с красными нитями между ними. Вместо этого её поверхность была заклеена распечатками: фрагменты гексагонального кода, тепловые карты электромагнитных аномалий, спутниковые снимки Ново-Даниловска, на которых кто-то (сам Малофеев) обвёл не места исчезновений, а пространства между ними – образуя тот зловещий равносторонний треугольник, в центре которого пульсировала красная точка – «Горизонт».

Дмитрий работал, стирая границу между днём и ночью, выкраивая урывки сна в кресле. Чёрный кофе из автомата и холодное упрямство заменяли ему отдых. Он чувствовал себя дирижёром разрозненного оркестра: два оперативника Полонского вели опросы по его списку, IT-специалист из областного центра копался в сетевых логах, а московский эксперт по цифровым следам дистанционно атаковал «битые» файлы. Малофеев сводил все нити воедино, пытаясь услышать в какофонии один зловещий мотив.

Метод 1: Анализ паттернов. От карты к сетке. Он начал с того, во что верил: с данных. Но не с полицейских отчётов, а с сырых, объективных потоков. Через свои каналы в ГСУ он получил доступ к архивам городской сети мониторинга электромагнитного фона за последние полгода. На тепловых картах, где всплески помех отмечались жёлтым и красным, проступил чёткий, пульсирующий узор. Аномалии не были случайными. Они сгущались вокруг «Горизонта» и синхронно усиливались в дни исчезновений, а также каждые 13 дней – словно тихий, регулярный вдох невидимого лёгкого. Он наложил эти карты на графики нагрузки серверных ферм «Горизонта», добытые для него аналитиками Хромова по закрытым запросам. Корреляция была пугающей: пики вычислительной активности совпадали с электромагнитными бурями, а те, в свою очередь, – с точками на его карте. Это не было совпадением. Это был ритм.

Метод 2: Работа с цифровыми следами. Вытаскивание призраков. Телефон Олега был мёртв для стандартных средств. Поэтому Малофеев обратился к Леониду Вайнштейну, гению-затворнику из технического отдела ГСУ, который был на плохом счету у начальства из-за своих неортодоксальных методов, но чей личный арсенал утилит для низкоуровневого анализа данных не имел аналогов в официальных структурах. Вайнштейн прислал пакет утилит с криптонимичным названием «Шаман». Процесс занял трое суток. Вместо истории браузера или переписки программа выплюнула нечто иное: лог фоновых процессов. За час до исчезновения телефон Олега, находясь в его кармане, получил и обработал пакет данных объёмом 1.3 терабайта. Источник – не IP-адрес, а MAC-адрес, принадлежащий несуществующему в официальных реестрах устройству с префиксом производителя «Горизонт-Экспериментал». Данные были зашифрованы алгоритмом, не имеющим названия. Но «Шаман» смог выцедить мета-паттерн: структура пакета повторяла в миниатюре тот самый неевклидов узор. Телефон не был взломан. Он был… перепрограммирован на фундаментальном уровне, подготовлен как приемник.

Метод 3: Мониторинг альтернативных источников. Шёпот из эфира. Помимо форумов, его главным источником стал канал Glitch_in_Matrix. Малофеев изучил все ролики. Ранние были типичным конспирологическим бредом о чипах в вакцинах. Но за последние четыре месяца тон и содержание изменились радикально. Блогер перешёл от теорий к полевой работе. Его видео становились всё более странными и техничными: он фиксировал «глитчи» – мерцание уличных фонарей с задержкой в долю кадра, тени, отбрасываемые несуществующими объектами, кратковременные искажения геометрии зданий на фоне «Горизонта». Он пытался их анализировать: строил спектрограммы аудиошума, пытался выделить повторяющиеся алгоритмы в пиксельном хаосе. В последнем ролике, снятом за день до исчезновения Олега, дрожащая камера ловила на остановке «Технопарк “Горизонт”» едва заметную рябь в воздухе, как над раскалённым асфальтом. Голос за кадром, срывающийся на шёпот, говорил: «Оно не в системе. Оно – сама система дала трещину. И оно… они смотрят в щель». Для Малофеева это был не бред. Это был полевой отчёт единственного другого человека в городе, который видел ту же болезнь и пытался её диагностировать.