Читать книгу Не тот свет - Группа авторов - Страница 4

Огромный конференц-зал университета был наполнен до предела. Стены дрожали от гулкого шума голосов, от напряжённого ожидания, от перепутанных эмоций сотен молодых людей и их семей. Люди сидели везде, где только можно было сидеть: на ступеньках, на холодном полу у стен, на подлокотниках. Те, кому не хватило и этих мест, стояли, переглядывались, натягивали мантии, поправляли воротники, нервно переступали с ноги на ногу.

Алексей стоял в толпе выпускников – подтянутый, в новой рубашке, которую он гладил полчаса. Он стоял ровно, держал в руках тонкую папку с документами – она казалась легче воздуха – и зачем-то постоянно перекладывал её из одной руки в другую, будто боялся уронить. Он смотрел на сцену широко раскрытыми глазами, пытаясь чувствовать себя взрослым, но внутри – тот же мальчик, которого вечно забывали.

Он снова посмотрел на телефон. Пустой экран. Ни «еду», ни «задерживаюсь», ни «горжусь тобой, сын». Ничего. Женщина-организатор прошла мимо – строгая, собранная, в белой рубашке и с папкой в руках. Она бегло окинула взглядом ряды и, увидев Алексея, чуть нахмурилась.

– Лёш, родители будут? Мы начинаем.

Он поднял глаза и выдавил лёгкую, почти незаметную улыбку.

– Будут. Просто… задерживаются.

Задерживаются. Любимое слово его отца. Организатор кивнула и ушла дальше.

Гимн университета торжественно наполнил зал. Люди притихли. Алексей смотрел на дверь, как на спасение. Ему казалось – сейчас. Сейчас она откроется. Сейчас раздастся торопливый звук шагов, появится отец, задыхающийся, красный, виноватый… Он даже представил эту картину так чётко, будто она уже произошла. Но дверь оставалась закрытой. Гимн закончился. Люди сели. Алексей сел тоже, и только тогда заметил, что пальцы его руки дрожат. Он сжал их в кулак.

Летний день будто нарочно сиял ярче обычного. Повсюду слышался смех: кто-то фотографировался с друзьями, кто-то принимал цветы от родных, кто-то просто стоял и улыбался, не веря, что всё наконец закончилось.

Алексей, двадцатичетырёхлетний, уверенный, но чуть смущённый этим праздничным хаосом, стоял среди своих одногруппников. Он старался держаться ровно, смотреть спокойно, но взгляд всё время скользил вправо – туда, где на дороге появлялись машины. Он ждал. Единственного человека, который должен был стоять здесь сегодня.

– Лёха, ну ты красавец! – окликнул его кто-то сзади, хлопнув по плечу. – Погнали фоткаться, пока все не разбежались.

Алексей натянуто улыбнулся. Он кивнул, собираясь уже пройти несколько шагов, но вдруг заметил, как толпа у входа расступается. К ним, быстро и как-то суетливо, пробирался отец. Папа, чуть запыхавшийся, с мятой рубашкой и виноватым видом подошёл к ним, выдыхая громко, почти театрально.

– Привет, сынку! – сказал он с натянутой радостью.

Так люди говорят, когда пытаются спрятать вину под улыбкой. Алексей повернулся к нему. В его глазах промелькнула буря эмоций – радость, обида, облегчение, раздражение. Всё сразу. Он сделал шаг вперёд и остановился. Но всё же махнул друзьям рукой, что мол: «Минутку». Те поняли и отошли. Они с отцом оказались чуть в стороне от шумной толпы.

– Привет, – сказал Алексей тихо, почти ровно.

– Поздравляю тебя, сынок! – отец крепко обнял его, не замечая, что Алексей напрягся.

Алексей не ответил тем же. Его плечи были жёсткими, напряжёнными. Когда отец отстранился, Алексей сказал:

– Я смотрю, ты по-прежнему верен себе. Как всегда… вовремя.

Отец драматично закатил глаза, будто хотел разрядить ситуацию:

– Да придурок один подрезал меня! Крыло помял – капец просто! Пока приехали, пока оформили…

Алексей не понимал, говорит отец правду или придумывает очередную байку в своё оправдание. Скорее второе…

– Пап… – начал Алексей осторожно. – Я благодарен тебе. Правда. Ты вырастил меня, воспитал… особенно когда мамы не стало.

Отец улыбнулся – хитро, самодовольно, по-своему искренне. Алексей продолжил:

– Но может, хоть раз… стоило просто быть рядом? Без всех этих авралов? Без твоих непонятных дел? Отдохнуть от этой беготни и побыть с семьёй.

Слова прозвучали слишком тихо, чтобы их услышал кто-то другой. Отец нахмурился.

– Все мы успеем отдохнуть на том свете, сынок, – сказал он, в своей непоколебимой философии самой жизни. – А сейчас на это нет времени. Надо крутиться, если хочешь чего-то добиться.

И в этой фразе – такой привычной, такой «отцовской» – и заключалась вся их история.

– А чего ты добился, пап? – Алексей посмотрел прямо ему в глаза. – Ты никогда не думал, что того света может и не быть? Что вот это… – он развёл руками, показывая на толпу, на праздник, на собственную мантию, – …и есть всё, что мы имеем? Или ещё хуже… у тебя и там не будет времени на отдых?

Мгновение висело в воздухе. Алексей смотрел на отца долго, без упрёка, но с усталостью, накопленной за годы. Потом он сказал тихо, почти нейтрально:

– Спасибо, что пришёл, пап. Правда. Спасибо.

Отец открыл рот, хотел что-то добавить, но Алексей уже сделал шаг назад, потом ещё один. Развернулся к ребятам, которые окликали его из толпы, поднял руку в приветствии.

– Пойдём? – бросил ему друг.

Алексей кивнул. И ушёл. Так, как уходят, когда не хотят оборачиваться. Толпа тут же приняла его обратно: смех, голоса, хлопки по плечу. Его втянуло в круг праздника – туда, где семья была лишь фоном, а не дырой в груди. А отец остался стоять у входа. Он постоял ещё мгновение, проводил сына взглядом, который был одновременно гордостью и растерянностью, потом тяжело выдохнул и направился к парковке.

Асфальт блестел от жары. Машины стояли плотными рядами. Отец подошёл к своей. Остановился. Провёл рукой по правому крылу. Металл был действительно смятый. Глубокая вмятина – свежая, грубая, с белыми полосами от чужой краски. Он долго смотрел на повреждение своего автомобиля. Сегодня он не соврал. Впервые за много-много лет. И впервые за много лет это почему-то не имело никакого значения. Он сел в машину, включил зажигание и долго смотрел в лобовое стекло, в котором отражался университет, идущий дальше без него – так же, как его сын.

Алексей проснулся резко, будто кто-то изнутри толкнул его в грудь. Комната была погружена в полумрак. Лишь уличный фонарь разрывал темноту жёлтым светом, оставляя на стене расплывчатые блики. На кровати рядом – обнажённое плечо. Рыжие волосы, мягко рассыпавшиеся по подушке. Она спала спокойно, ровно, как будто принадлежала другой, более лёгкой вселенной, где не было ни тяжёлых разговоров, ни своих, ни отцовских долгов. Официантка. Та самая – с веснушками, смехом, от которого становилось теплее, и взглядом, который обещал, что мир всё ещё может быть не таким мрачным.

Алексей медленно поднялся, стараясь не потревожить её. На секунду задержал взгляд. Он знал, эта ночь не повторится. И не должна повториться.

– Далеко пойдёшь, братец, – шепнул он куда-то в сторону спальни.

Шутка для себя или для мальчика, которого сейчас тут не было. Он накинул футболку и подошёл к столу. Ноутбук включился сразу, без капли сонливости, будто ждал его. Экран осветил комнату холодным белым прямоугольником. Алексей вошёл в соцсеть. Профиль: Ева Васильева. Его дочь. Он пролистывал изображения медленно, боясь пропустить что-то важное.

Вот маленькая Ева на велосипеде, с косичками – колени в ссадинах, а улыбка шире горизонта. Вот она, в нелепом школьном костюме – то ли пчёлки, то ли цветка – и держит в руках бумажный микрофон. Вот уже подросток, с подружками у речки, смешно позирует. Вот взрослая, серьёзная, уверенная.

Каждый снимок – как удар под рёбра. Каждый лайк от друзей – напоминание, что у неё жизнь без него. Алексей задержался на кнопке «Написать сообщение». Пальцы коснулись клавиатуры.

«Привет. Я…»

Он посмотрел на эту строчку несколько долгих секунд и нажал «стереть». Ещё попытка.

«Ева, я хотел поговорить…»

Он снова удалил. Казалось, слова отказывались становиться фразой, потому что никакая фраза не могла объяснить двадцати лет отсутствия. Он закрыл ноутбук. Опустил голову. Долго сидел, уткнувшись руками в лицо. Сзади тихо зашуршала простыня – девушка повернулась, что-то сонно пробормотала, но не проснулась. Алексей выдохнул – тихо, бесшумно. Ему вдруг показалось, что он живёт сразу в двух мирах: в одном пытается быть лёгким, остроумным, привлекательным; в другом тонет под грузом долгов, ошибок, чужих ожиданий и собственных упущенных лет. И где-то между этими мирами была его совесть в виде той самой кнопки «Написать».

Он провёл ладонью по лицу и впервые за долгое время подумал: «Я не хочу быть как отец. Не хочу опаздывать в её жизнь так же, как он опаздывал в мою.» Алексей посмотрел в сторону своей спальни с сожалением, что эта волшебная ночь больше не повторится. Он добился своего. Он победил, она ему больше неинтересна.

«Я – не мой отец!»

Тишина снова стала плотной, вязкой, ночной.

Телефон взорвался звонком. Алексей вздрогнул и стремительно схватил его, будто поймал падающий бокал. Он мгновенно выключил звук. Рыжая красавица спала так спокойно, что нарушать этот мир казалось преступлением. Экран снова загорелся. Имя на экране: Дарья. Новая жена его отца.

Алексей нахмурился. Почему она звонит? Что-то с ним? Опять вляпался? Или… хуже? Звонок повторился. Он провёл пальцем по зелёной полосе.

– Алло… Дарья? Что произошло?