Читать книгу Развод. Месть. Острее скальпеля - Группа авторов - Страница 2

Месяц назад

Ножевые ранения всегда приходят ночью. Это неписаное правило травматологии, которое я усвоила за много лет работы. Часы на стене ординаторской показывали 02:47, когда задребезжал телефон приёмного покоя.

– Анастасия Васильевна? Везут с ножом в шее. Нож на месте, – голос дежурной медсестры был напряжён.

Я отставила недопитый кофе, пятый за смену, и бросилась вниз. В коридоре уже слышался топот носилок и крики фельдшеров.

– Мужчина, сорок четыре года, проникающее ранение шеи! – начал доклад прямо на ходу парень со скорой. – Нож не извлекали, пульс нитевидный, давление 80 на 40!

На каталке лежал крупный мужчина в окровавленной рубашке. Из правой боковой поверхности шеи торчала рукоять охотничьего ножа. Кровь медленно, но упорно просачивалась вокруг лезвия.

– Так, быстро в операционную! – скомандовала я, мигом оценив ситуацию. – Нож вошёл в проекцию сосудисто-нервного пучка. Кровь на группу, совместимость! Четыре дозы эритромассы, две плазмы в резерв!

Пациент был в сознании, глаза дикие от ужаса. Я наклонилась к нему, придерживая голову:

– Я доктор Максимова. Главное сейчас – не двигаться. Ни в коем случае не пытайтесь говорить или поворачивать голову.

В операционной уже готовились. Алексей, анестезиолог-реаниматолог, подключал мониторы.

– Настя, это жесть. Смотри, нож входит прямо в треугольник Пирогова. Тут и сонная, и яремная, и вагус…

– Вижу. Готовь препараты для массивной кровопотери. Аппарат Cell Saver подключи.

Пока пациента перекладывали, я мысленно выстраивала план операции. Нож работал, как затычка, вытащишь, и может начаться фонтанирующее кровотечение. Нужно сначала выделить и взять на контроль все магистральные сосуды.

– Обработка операционного поля! – команды сыпались автоматически. – Цефтриаксон два грамма внутривенно! Скальпель! Работаем!

Я сделала дугообразный разрез по переднему краю грудинно-ключично-сосцевидной мышцы, аккуратно обходя рукоять. Послойно рассекла платизму, поверхностную фасцию. Кровоточащие сосуды коагулировала биполяром.

– Ретрактор Фарабефа!

Осторожно раздвинула края раны. Передо мной открылся сосудисто-нервный пучок шеи. Общая сонная артерия пульсировала в двух миллиметрах от лезвия ножа. Внутренняя яремная вена была напряжённой и синюшной из-за того, что лезвие частично пережимало отток.

– Силиконовые петли-держалки давай. Буду брать сосуды на турникеты.

Микрохирургическими инструментами я деликатно выделила сонную артерию выше и ниже места ранения, провела под неё держалки. То же самое проделала с яремной. Блуждающий нерв аккуратно отвела в сторону.

– Так, приготовились. Сейчас буду извлекать. Сосудистые зажимы наготове!

Я обхватила рукоять ножа. Медленно, контролируя каждый миллиметр, начала вытягивать лезвие. Оно шло туго, застряло между поперечными отростками позвонков.

Вдруг брызнула алая струя.

– Зажим! – рявкнула я, мгновенно пережав пальцами место кровотечения.

Руки действовали быстрее головы. Сосудистый зажим Сатинского на яремную вену… Нет, это не полный разрыв, а боковое ранение!

– Пролен 6-0! Атравматика! Быстро!

Операционная сестра Марина, с которой мы работали вместе больше десяти лет, подавала инструменты с опережением.

Наложила непрерывный обвивной шов по Каррелю, захватывая только наружные слои сосудистой стенки, чтобы не сузить просвет.

– Проверяем герметичность… – сняла зажим. – Держит! Артерия цела, слава богу.

Осмотрела ложе удалённого ножа. Повреждены только мелкие мышечные ветви и частично грудинно-ключично-сосцевидная мышца. Всё это можно восстановить.

– Дренаж Редона номер 12. Будем ушивать послойно.

Ещё полтора часа кропотливой работы. Мышцы, фасции, подкожная клетчатка, кожа, каждый слой требовал внимания. Когда наложила последний косметический шов, часы показывали 05:23.

– Всё, можем будить, – выдохнула я. – Лёша, переводи его потом в реанимацию. АБ-терапия, контроль коагулограммы каждые шесть часов.

– Настя, это был высший пилотаж, – Алексей снял маску. – Не перестаю восхищаться твоим гением!

– Это не гений, это просто любовь к тому, что делаешь. А ещё много практики, – я устало улыбнулась. – Десять лет каждую ночь по два-три ножевых. Руки сами помнят.

В ординаторской я рухнула на потрёпанный диван. До конца дежурства оставалось три часа. Закрыла глаза, пытаясь расслабиться, но перед внутренним взором всё ещё пульсировала сонная артерия…

Домой добралась только к часу дня. Осенняя грязь налипла на ботинки, в маршрутке пахло мокрой одеждой и дешёвым табаком. От больницы до нашего посёлка сорок минут тряски по разбитой дороге. Я была жутко измотана и клевала носом. В таком состоянии садиться за руль, рисковать не только своей жизнью, но и чужой, поэтому я выбрала газель.

Таунхаус встретил меня тишиной. Скинув обувь в прихожей, мимоходом отметила – Антон опять не убрал свои домашние тапочки, бросив их посреди коврика. На кухне немытая кружка, крошки на столе.

Не было сил даже злиться. Приняла душ, рухнула в кровать. Проснулась от грохота входной двери.

– Настя! Ты дома? – голос Антона звучал раздражённо.

Часы показывали восемь вечера. За окном уже стемнело.

– В спальне, – прохрипела я.

Он влетел в комнату, даже не сняв пальто. Лицо красное, галстук съехал.

– Представляешь, опять комиссия! Третья за месяц! Теперь Роспотребнадзор доебался до вентиляции в пищеблоке! Я же управленец, а не сантехник!

– Привет тебе тоже, – я села на кровати.

– Да какой привет! – он нервно сбросил пальто на кресло. – Знаешь, сколько я сегодня потратил на “решение вопроса”? Пятьдесят тысяч! Чтобы они акт подписали!

– Антон, это же взятка…

– Это жизнь! – рявкнул он. – Все так делают! Иначе нас закроют к чёртовой матери! Когда уже наша собственная клиника заработает?

Наша клиника. Я устало потёрла виски.

– Осталось немного, всего лишь продать дом.

– Кстати, – он сел в кресло, закинул ногу на ногу и только тут я увидела, что он не снял уличную обувь, недовольно поджала губы, но промолчала. – Риелтор звонила. Есть покупатель на дом. Серьёзный. Готов быстро выйти на сделку.

– Так поспешно? – если честно, в глубине души я не была готова расстаться с нашим особняком. Здесь всё было устроено моими руками.

– А что тянуть? – он пожал плечами. – Деньги за дом пойдут на многие нужды: доложим недостающую сумму и полностью выкупим здание будущей клиники. Приобретём оборудование, один томограф сколько стоит! Также хватит выплатить остаток ипотеки.

Остаток ипотеки. Когда-то этот кредит свекровь оформила на себя. Семь лет назад мать мужа дала первоначальный взнос в размере десяти миллионов. Она продала квартиру своего отца в Москве, и всю сумму отдала нам. “Чтобы вам, деткам, было легче”, – тогда сказала она.

На бумаге дом принадлежал Зинаиде Петровне.

Свекровь у меня была отличной женщиной, мне с ней реально крупно повезло. Она за всё время ни разу не напомнила о долге ей, впрочем, и мы со своей стороны ни разу не просрочили. Хотя Светка ей всё время капала на мозг, мол, почему брату помогаешь, а ей нет?

Светлана – младшая сестра Антона. Вечно недовольная жизнью, мужем, зарплатой. Но у неё было своё жильё. Когда она узнала, что мать дала нам десять миллионов, закатила грандиозный скандал. Зинаида Петровна тогда чётко сказала: “Пять миллионов – это подарок Антоше. А пять – займ. Как только вернут, отдам их тебе, тоже в дар”.

– У нас же там небольшая сумма осталась? – спросила я, в висках снова противно запульсировало, кажется, я всё же не проспалась после сложного дежурства.

– Три с половиной миллиона, – Антон пружинисто вскочил на ноги. – Особняк продадим, махом закроем.

Муж подошёл ко мне, сел рядом.

– Мама звонила. Спросила как дела, я сказал, что дом вот-вот и продадим, она в который раз заверила, что все деньги после продажи честь по чести переведёт на наш счёт.

– Она хорошая, – улыбнулась я. – Не каждая свекровь так поможет.

– Да, повезло мне с женщинами в жизни, – Антон нежно меня обнял. – И с мамой, и с женой.

Я прижалась к нему. В такие моменты все тревоги отступали. Да, мы многим рискуем. Да, дом формально не наш. Но мы же семья. Не станет Зинаида Петровна нас обманывать.

– Скоро у нас будет своя клиника, – муж мечтательно прикрыл веки.

Скоро. Это слово грело душу. Скоро не нужно будет дежурить по ночам. Скоро начнётся новая жизнь.