Читать книгу Драконья школа - Группа авторов - Страница 3

Учеба в Академии оказалась не шлифовкой когтей и не оттачиванием боевого дыхания, а чем-то бесконечно более сложным и раздражающим. Она вскрывала противоречия, о которых молодые драконы даже не задумывались, превращая их гордую силу в предмет изучения и, что хуже всего, ограничения.

Первый урок «Стихийного Созидания» проходил в Зале Расплавленного Камня – огромной, душной пещере на нижних ярусах вулкана. Стены здесь были покрыты чёрной вулканической стекловидной корой, а в центре зияли несколько жерловин, откуда лился нестерпимый жар и жидкий, медленно пульсирующий свет. Здесь не учили выжигать. Здесь учили лепить.

Игнис, стоя перед котлованом с остывающей магмой, чувствовал, как его собственное пламя бушует внутри от унижения. Инструктор, дряхлый огнекрыл с чешуёй, поблёкшей до цвета пепла, медленно обходил учеников.

– Концентрация, Игнис, – прошипел он, останавливаясь рядом. – Ты не поджигаешь врага. Ты направляешь тепло, как руки гончара. Сформируй сосуд. Прочный. Равномерный. С замыслом.

Игнис выпустил сконцентрированный поток пламени на комок полузастывшего камня. Тот неистово забурлил, часть его выплеснулась за край и застыла бесформенным наплывом. Рядом Кай, не используя дыхания, лишь прикоснувшись лапой к краю своего котлована, заставил камень подняться в виде идеально ровной, изящной колонны с витым узором.

– Видишь? – сказал старый дракон, указывая на творение Кая. – Сила земли – в терпении и точности. Сила огня – в управляемом жжении. Твой отец выжег целую пасть у Древнего Червя Тьмы одним дыханием. Он сражался за то, чтобы у тебя был этот комок глины и время, чтобы с ним возиться. Не позорь его жертву, научившись управлять ею.

Слова жгли сильнее любого пламени. Игнис отвёл взгляд, скрывая ярость. Он снова попытался, стиснув зубы. На этот раз из пузырящейся массы получилось нечто отдалённо напоминающее кубок, но кривое и неуклюжее.

В Пещерах Тихого Роста, где учили землеходов, царила иная атмосфера. Здесь было прохладно и влажно, пахло мхом, глиной и корнями. Свет исходил от мягко светящихся грибов, растущих по сводам. Кая и его сородичей учили не пробивать тоннели для внезапной атаки и не обрушивать своды на врагов, а архитектуре. Они изучали напряжения в породах, создавали ажурные каменные мосты, которые должны были выдерживать вес дракона, лепили из мягкой глины модели будущих залов собраний. Каю это казалось бессмысленным. Сила его рода всегда была оружием незаметности, сокрушительной внезапности, а не… украшательства.

– Зачем клану Глубинных Недр знать, как строить открытые аркады? – ворчал он, создавая очередную модель арочного моста. – Наши залы – под землёй. Они держатся нашей волей, а не расчётами.

– А если придётся строить что-то вместе с теми, чья воля чужая? – спросила наставница-землеходиха, её низкий, бархатный голос звучал прямо из стены рядом с ним. – Мост – это не просто камни. Это договор. Доверие к расчётам другого. Война закончилась. Теперь любая трещина в скале – это не укрытие для врага, а угроза общему дому. Твоя задача – научиться видеть эти трещины и латать их. Созидать, а не прятаться.

Ледяные Гроты Астры были царством тишины и геометрической точности. Огромные, идеально гладкие кристаллы вечного льда, подпитываемые магией, росли из пола и стен, преломляя свет от светящихся голубых лишайников. Здесь изучали кристаллографию, сохранение вещества, создание сложных, многоуровневых структур изо льда и инея. Астра была в своей стихии. Её ум, острый и аналитический, схватывал законы формирования граней, расчёты прочности, магию вечной мерзлоты. Но её раздражали общие занятия в Куполе Мысли – просторном зале под самым сводом вулкана, откуда через прозрачные кристаллические вставки было видно небо. Там преподавали дипломатию, историю и основы межкланового права.

– Зачем тратить время на слова? – спросила она однажды у своей наставницы-ледяницы, чьё тело напоминало скульптуру из голубого алмаза. – Логика и сила всё расставляют на свои места. Если стороны сильны, договор излишен. Если слабы – он бесполезен.

Наставница повернула к ней голову, и свет скользнул по её граням. – Война с Легионом была выиграна не потому, что один клан оказался сильнее всех. Она была выиграна союзом. А союз, дитя моё, держится не на силе, а на словах. На клятвах. На договорах, которые сильнее любого льда, потому что их нельзя разбить, можно только нарушить. И тогда рухнет всё.

Зефир же скучал. Его занятия в Шахтах Ветра – системе высоких вертикальных пещер с множеством выходов на поверхность – казались ему игрой для птенцов. Вместо того чтобы учиться вызывать сокрушительные ураганы или режущие ветряные лезвия, их заставляли отрабатывать точные, скупые порывы: как направить ветер в паруса корабля, как рассеять туман над долиной, как создать устойчивый восходящий поток для долгого парения. Его буйный дух рвался к действию, к силе, к скорости, а не к этой… полезной скуке.

– Когда мы наконец будем учиться *настоящему*? – взорвался он как-то раз, выходя из Шахты.

– Настоящее, – отозвался позади его наставник-штормовик, седой дракон с крыльями, похожими на грозовые тучи, – это не разрушенный лес и перевёрнутые лодки. Настоящее – это хлеб, доставленный в голодную долину по ветру. Это сигнал бедствия, услышанный за три горных хребта. Твоя ярость когда-то срывала крылья с демонов. Теперь её нужно обуздать и заставить служить. И это в тысячу раз сложнее.

Единственным местом, где все четыре клана сталкивались лбами напрямую, был курс «Истории и Наследия Кланов», который вёл сам Наставник Гром в Сердце Вулкана. Зал был полон. Молодые драконы сидели на каменных скамьях, сгруппировавшись по стихиям, как стаи разных птиц. Гром, опираясь на посох из окаменевшего дерева, неспешно расхаживал перед ними, а его голос, глухой и веский, заставлял вибрировать камень под лапами.

Он рассказывал о Великой Победе. Но не о триумфе, а о цене. О том, как клан Солнечных Вершин принял на себя первый удар на Равнинах Пепла, потеряв целое поколение огнедышащих. Как землеходы Глубинных Недр, ведя подкопы под легионерские форпосты, натыкались на ядовитые тени, обращавшие камень в труху и разъедавшие разум. Как ледяницы Севера заморозили целое озеро, под которым был похоронен отряд Бессмертных Стражей Легиона, заплатив за это вечной стужей в своих сердцах. Как штормовики Островов, вызвав Великий Вихрь, разорвали небесные полчища, но многие из них так и не смогли потом усмирить бурю в собственной крови.

И каждый раз, когда Гром упоминал подвиг одного клана, из рядов других раздавался скептический шёпот или откровенное возражение.

– Наши летописи говорят, что именно удар с воздуха решил исход битвы при Разломе, – вызывающе произнёс один крупный штормовик, когда Гром рассказывал о стойкости землеходов в той же битве.

– А наши, – немедленно парировала ледяница с холодным взглядом, – что ваши «решительные удары» чуть не привели к обморожению наших флангов. Пришлось тратить силы на защиту от вашего же шторма.

– Без нашего пламени, которое выжигало тени, ваши фланги вообще бы не из чего было защищать! – рявкнул Игнис, не в силах сдержаться.

– Без наших тоннелей и подкопов ваше пламя бушевало бы в пустоте, не найдя цели, – не повышая голоса, добавил Кай, не глядя на огнекрыла.

Возникали короткие, ненавистные союзы: огнекрылы и штормовики против землеходов и ледяниц, потом все против всех в споре о потерях, о трофеях, о том, чей вклад был весомее. Воздух в зале накалялся, пахнул гарью, озоном, пылью и холодом одновременно.

После одного особенно жаркого спора, который едва не перерос в потасовку, Гром жестом задержал Игниса, Кая, Астру и Зефира, когда те уже направлялись к выходу, унося с собой груз взаимных претензий.

– Пройдёмте, – коротко бросил он и, не оглядываясь, повёл их по узкому боковому коридору, высеченному в скале. Он привёл их в маленькую, круглую комнату без украшений. В центре на каменном постаменте лежал один-единственный предмет: разбитый, обугленный и местами оплавленный драконий шлем, принадлежавший неизвестному воину.

– Смотрите, – сказал Гром. – Что вы видите?

– Броню. Повреждённую, – первым отозвался Игнис.

– Артефакт войны, – добавила Астра аналитично.

– Металл, – пробормотал Кай.

– Хлам, – фыркнул Зефир.

Гром медленно обвёл их своим единственным горящим глазом. – Вы видите части. Я вижу целое. Я вижу дракона, который его носил. Огнекрыл? Нет. Здесь следы коррозии от подземных кислот. Землеход? Нет. На затылке – следы обморожения, которые не отступили даже после плавления металла. Ледяница? Нет. Вмятины от ударов стихийных молний. Штормовик? Тоже нет.

Он коснулся посохом шлема. – Он был всем этим сразу. Его сожгли кислотные туманы Легиона, когда он прикрывал отход раненого землехода. Его опалило пламя собрата-огнекрыла, когда тот выжигал тварь, вцепившуюся ему в крыло. Его били молнии в центре искусственного урагана, куда он повёл отряд, чтобы отвлечь врага. Его шкуру обморозили, когда он нёс на спине обессилевшую ледяницу через горный перевал. Он не был «представителем клана». Он был братом по оружию. Доверие, которое связывало его с теми, кто оставил на этой броне свои следы, было крепче любой стали. Оно и есть та самая сталь.

Старый дракон выдохнул, и его дыхание пахнуло пеплом и временем. – Сила не в том, чтобы быть самым жарким пламенем или самым твёрдым камнем. Сила – в точке соприкосновения. В вере, что спину тебе прикроет тот, чьи методы, чья самая природа тебе непонятна и даже противна. Война научила нас этому. Ценой крови, костей и памяти. Я молюсь духам гор и ветра, чтобы вам не пришлось заплатить такую же цену за этот урок. Но боюсь, что иначе вы не поймёте.

Он повернулся и вышел, оставив их в маленькой комнате перед разбитым шлемом. Они молчали, избегая взглядов друг друга. Слова Грома висели в воздухе, тяжёлые и неудобные, как чужая ноша. Доверие казалось абстракцией, глупостью, слабостью. Мир – изощрённой пыткой, придуманной уставшими ветеранами. Они разошлись, не сказав ни слова. Но искра сомнения в их собственной правоте, крошечная и едва теплящаяся, была уже посеяна.