Читать книгу Spese oddity (автобиографический квест) - Группа авторов - Страница 2

Я торопился. Времени было в обрез – классическое предисловие ко всем моим личным апокалипсисам. Если бы моя жизнь была книгой – эта фраза красовалась бы на обложке. Мне срочно нужно было нестись с отчётом на Люксор Х5, целуя начальству все выступающие части тела – в переносном смысле, разумеется, хотя иногда и буквальный вариант казался не таким уж абсурдным. Мой космолёт, верный ZX, на предполётном осмотре видимо решил, что у меня ещё недостаточно проблем для полноценного существования. Ну да, ему же положено обо мне заботится.

– Капитан, – начал он, – Тут с системой торможения у нас возникли некоторые… философские разногласия.

Я поднял бровь. «Философские разногласия» в техническом отчёте – это как «творческий подход» в хирургии. Звучит многообещающе, но пахнет катастрофой.

– Она, в принципе, тормозит, – продолжал он, – Правда, только вперёд. Зато с невероятным, прямо-таки религиозным энтузиазмом. Так что с Вас фотонный стабилизатор торможения.

Я, разумеется, даже не стал вникать. Вникать – удел тех, у кого есть время и здоровая психика. У меня не было ни того, ни другого. Я взял первый попавшийся в ближайшем космомате. Местный бренд «ПриБалт» – название, видимо, намекавшее, что тормозит он как приговорённый к высшей мере на электрическом стуле: с одной последней, отчаянной судорогой и таким видом, будто это последнее, что он делает в этой жизни. Что, впрочем, как вскоре выяснилось, не было метафорой.

Ремонт съел два дня. Те самые два дня, которых у меня не было с самого начала. В довершение всего, на панели управления, как симптом неизлечимой болезни, замигала фиолетовая иконка вызова. Начальство. Цвет был выбран не случайно – смесь синего спокойствия и красной ярости, идеально передающая состояние высшего менеджмента Совета при мысли о просроченном отчёте.

Голограмма шефа материализовалась в кабине с таким видом, будто вся вселенная вот-вот схлопнется от стыда, и его последним, самым горьким разочарованием в ней буду именно я.

– Ты же знаешь, что мы ждём твой доклад? – босс пренебрёг даже виртуальным приветствием, что в корпоративном протоколе приравнивалось к объявлению войны.

– Да, шеф, но у меня небольшие, временные проблемы с космолётом… – начал я, но он резко прервал.

– У тебя точно проблемы. И с космолётом, поверь, самая меньшая из них. Бегом сюда. Всё. Отбой.

Изображение втянулось обратно в панель с тихим шипением, оставив после себя во рту стойкий привкус, от которого хотелось прополоскать рот кислотой, либо выпить что-нибудь крепкое. Очень крепкое.

И вот тут, под аккомпанемент этого вкуса, я совершил свою следующую гениальную в своём идиотизме ошибку: решил проскочить через гиперпространственный коридор не за три прыжка, как предписывала инструкция, а за два.

И ведь получилось! Корабль, словно зверь, сорвавшийся с цепи, рванул вперёд, пространство сплющилось в радужную полосу – обычная красота, одним словом. Но тот самый «ПриБалт» похоже решил, что тормозить – это для слабаков, конформистов и прочих сторонников здравого смысла. И в момент выхода из гиперпространства вышвырнул меня на пару парсеков левее заданной точки. «Левее» в космосе – понятие условное, но в моём случае было именно так.

«Ну и что? – спросите вы. – Космолёт класса ZX преодолеет такую дистанцию быстрее, чем ты сходишь в туалет». И будете правы. Если бы не один нюанс, маленькая, почти милая деталь, которую я, в спешке своей, просмотрел на картах. Я материализовался прямиком в предсмертные объятия гравитационных ласк чёрной дыры NGC-7Δ.

Да, я понимаю ваш скепсис. Ваше праведное «Да не может быть!». Шанс был примерно как попасть на бескрайнем поле Касиопеи-6 камнем в одну единственную норку слепого гутти. Но я, видимо, родился под очень специфической звездой. Я это сделал. Причём влетел так лихо и таким размахом, что очутился не на периферии, а почти в самом эпицентре этой вечеринки, куда даже свет боится заглядывать без приглашения.

Я ещё не успел подумать соответствующее многослойное ругательство, как корабельный ИИ уже врубил все двигатели на полную, пытаясь вырваться из этого гостеприимного вихря. Звук был таким, словно внутри корабля пытали металлического кита. На мгновение – сладкое, обманчивое мгновение – показалось, что получилось. Движение замедлилось, остановилось… и чёрная дыра, словно обидевшись, продолжила затягивать нас внутрь. Это было медленное, неумолимое поглощение. Отправлять сигнал бедствия было уже бессмысленно – с такой глубины не работают даже молитвы, а мои молитвы, надо сказать, и на поверхности работали раз через десять.

«Да, – подумал я уже без паники и с какой-то клинической ясностью. – У меня и правда проблемы посерьёзнее космолёта. И начальника, кстати, уже тоже».

Я тупо уставился на голографический экран, где внешнее пространство изображало из себя идеальную, гипнотическую модель космического циклона. Корабль сопротивлялся так, что от вибрации стучали не только зубы, но уже и кости. Я уже собрался сказать ему: «Ладно, дружище, не мучайся. Давай отключимся и посмотрим, как нас смывает в этот межгалактический унитаз. Может, хоть на том свете отчёты не нужны?».

Но тут краем глаза, на несколько витков ниже по этой гравитационной спирали, я заметил нечто. Я протёр глаза. Расширил изображение. И не поверил. Там, в самом сердце этого безумия, висела, никуда не спеша, космическая станция. Самая рядовая, унылая, похожая на ржавую консервную банку, которую кто-то забыл в гигантской ванне. И её, в отличие от меня, никуда не затягивало. Она просто была.

«Галлюцинации, – тут же, без колебаний, поставил я диагноз. – Сознание, прощаясь с жизнью, решило устроить мне этот последний жестокий розыгрыш. Вот сейчас она исчезнет, и появится, например, гигантский розовый слон на велосипеде. С лицом начальника».

Я судорожно сканировал картинку. На боку станции вызывающе, нагло мигала дешёвая вывеска: «Космобар «Последний импульс». Под которой красовался  дурацкий слоган: «Нет кредитов – нет проблем!».

От парадоксальности происходящего я не сдержал короткого, нервного хрюканья. «Нет, – переубедил я себя. – На такие изощрённые шутки даже моё, отравленное годами службы сознание, не способно».

– ZX, – громко подумал я, – Похоже, нам надо бы… припарковаться к этому бару. Мы же, кажется, уже никуда не торопимся? Так что зайдём, пропустим по стаканчику. Пропущу, конечно, я. Но и за тебя тоже выпью что-нибудь… охлаждающее. Справишься?

– Да, капитан. Думаю, это неплохая Ваша идея, – ответил бортовой интеллект. – Во всяком случае, за последнее время.

Он, конечно, намекал на стабилизатор. Предатель.

Очередной виток по гравитационной карусели – и нас, кажется, заметили. На причале станции любезно мигнули огнями и включили силовое поле для захвата. Ещё один оборот – и мой ZX, надрывая последние ресурсы двигателей, с тихим стоном, но чётко вошёл в проём шлюза. Я даже не сомневался. Всё-таки это же класс ZX.

– Очень хорошо, ZX, – выдохнул я, не в силах скрыть облегчения, от которого немного кружилась голова.

– Гравитационная турбулентность составляла 9.7 по шкале Верона, – бесстрастно прокомментировал ИИ. – Мне пришлось задействовать 30% ресурсов системы жизнеобеспечения, чтобы не пролететь мимо.

– Да-да, ты сегодня молодец, – пробормотал я. Он явно напрашивался на похвалу, как ребёнок, принёсший из школы криво нарисованную картинку. – И да, я знаю, что у нас была всего одна попытка, и ты ей воспользовался… идеально.

– Точность стыковки составила 96.8%, капитан. Не идеально, – парировал он, и в его голосе я снова уловил эту нотку. Он опять пытался нарваться на похвалу, будто кот, который гордо положил перед тобой дохлого вентиляционного грызуна, ожидая восторгов.

Пока дрожь корпуса постепенно стихала, переходя в лёгкое потрескивание, я выбрал из гардероба соответствующий случаю наноплащ – не роскошный парадный, но достаточно стильный, чтобы дать понять: даже на краю сингулярности, в преддверии небытия, я помню о дресс-коде. Да, я в беде. Но беда эта – от космических кутюр.

Через дрожащий, похожий на кишечник гиганта переходный рукав, я неторопливо (а куда, собственно, торопиться?) шёл на станцию. А внутри у меня, разнося черепную коробку, билась одна-единственная, назойливая, как как тот джингл из рекламы, мысль:

«Что за хрень?! Какой идиот ставит бар там, куда законы физики приходят умирать?!» Ведь и ежу с планеты Уё понятно, что в чёрной дыре негде зацепиться антигравитационным якорем!».