Читать книгу Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ - Группа авторов - Страница 4

5 апреля 1921 г. особоуполномоченный ВЧК Яков Агранов¹ доложил Феликсу Дзержинскому о завершении расследования «по делу мятежа в городе Кронштадте»². Что произошло в 1921 г. на острове Котлин, где располагалась морская крепость Кронштадт, усиленная двумя группами фортов, запирающими проливы между островами и материком? На рейде Кронштадтского порта находились два линейных корабля – «Севастополь» и «Петропавловск», имевших мощное вооружение. Почему в Кронштадте состоялось антибольшевистское выступление матросов и красноармейцев, поддержанное рабочими Кронштадта, основным требованием которых было: «Власть Советам, а не партиям!»? Произошло ли оно стихийно, или заранее готовилось «белогвардейскими центрами» из-за рубежа? Почему информация о грядущем восстании, если оно готовилось заранее, тем более если его руководящие центры находились за рубежом и инспирировались французской контрразведкой, как писала об этом газета «Петроградская правда»³, не привлекла внимание ни органов ВЧК, ни военного командования, ни политических органов? Ответить на эти и другие вопросы, реконструировать основные события в городе и крепости Кронштадт, а также действия советского государственного аппарата по подавлению восстания с последовавшими репрессиями, помогут документальные источники из российских архивов.

«Издать совершенно популярную, массовую книгу о Кронштадте…»

События, происходившие в феврале – марте 1921 г. в Кронштадте, уже описаны в десятках монографий, во многих научных и публицистических статьях. За прошедшие девяносто лет эта тема неизменно освещалась в российских (советских) и иностранных справочных изданиях, учебниках по истории КПСС и истории России.

Работа по изучению истории Кронштадтского восстания «в нужном направлении» и под контролем Политбюро ЦК РКП(б) началась практически сразу же после завершения операции по его подавлению. 22 марта 1921 г. с такой инициативой выступили председатель Главполитпросвета Наркомпроса РСФСР Н. Крупская и заведующий агитационным отделом Л. Шапиро⁴. Они направили письмо в ЦК РКП(б) Е. Ярославскому, предложив и дать «совершено популярную, массовую, пригодную для “народных” чтений (типа “устной газеты”) Красную книгу о Кронштадте, содержательно выясняющую по документам и фактическим материалам картину событий, внутренние группировки, иностранные нити, внутреннее развитие событий, наметившийся крах изнутри и т. п…»⁵.

В советской историографии события, которые происходили в 1921 г. в Кронштадте, именовались «Кронштадтский мятеж», «кронштадтская авантюра», «бунт моряков Балтфлота», а его участники неизменно назывались «мятежниками» и «врагами революции». В работах русских эмигрантов и иностранных исследователей рассказывалось о «героической борьбе восставших против диктатуры коммунистической партии», а партийно-государственный аппарат и военнослужащие Красной Армии, принимавшие участие в подавлении восстания, назывались «палачами»⁶.

Во второй половине 1930-х гг. интерес к теме Кронштадтского восстания снизился, лишь в 1939 г вышла в свет брошюра О. Леонидова⁷. Дело в том, что в тот период были репрессированы многие руководили подавления восстания. В 1970–1980 гг. появились научные работы С. Семанова⁸, в которых основной акцент сделан на изучении хода ликвидации Кронштадтского мятежа, а также Ю. Щетинова⁹, Ю. Мухачева¹⁰, дополнивших историографию Кронштадтского восстания.

В 1990–1994 гг, после того как стали открываться российские архивы и расширилась источниковая база, появились новые работы. В качестве постановочного выдвигался вопрос: «мятеж или восстание?»¹¹ В отдельных работах продолжалось исследование связи Кронштадтского восстания с зарубежными центрами. Постепенно менялось отношение к событиям в Кронштадте и в научной среде, и на официальном уровне. В современной российской историографии появились работы, в которых с учетом новых данных проанализированы причины событий 1921 г. в Кронштадте¹². Сами события стали чаще называться «Кронштадтское восстание» или «кронштадтская трагедия», хотя в отдельных работах сохраняется упоминание о «Кронштадтском мятеже»¹³, а также исследуется роль антибольшевистских партий¹⁴. Это связано с сильным идеологизированным влиянием на авторов советского прошлого и работ того периода.

Отношение к событиям 1921 г. в Кронштадте изменилось и на государственном уровне. В январе 1994 г. принят указ Президента Российской Федерации¹⁵, в котором репрессии в отношении матросов, солдат и рабочих Кронштадта, основанные на обвинении в вооруженном мятеже, признаны незаконными и противоречащими основным гражданским правам.

В исследовательских работах российских¹⁶ и иностранных¹⁷ историков, научных статьях или главах в монографиях, которые опубликованы в 1995–2010 гг. по теме Кронштадтского восстания, стали шире использоваться ранее неизвестные источники.

Документальные материалы о событиях в Кронштадте хранятся в Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном архиве Военно-морского флота, Российском государственном военном архиве, Российском государственном архиве социально-политической истории, Архиве внешней политики Министерства иностранных дел Российской Федерации и других архивах.

Документы ЦА ФСБ России включают в себя: нормативные правовые акты Совета труда и обороны (СТО), СНК РСФСР, приказы и директивы ВЧК по ликвидации Кронштадтского мятежа (фонд 66, опись 1), делопроизводственные документы ВЧК (ф. 1, оп. 4–5, д. 10–12, 35, 44, 76, 224, 470, 40—542, 552); материалы периодической печати; личные документы (письма дневники, воспоминания), которые отложились в делопроизводственных документах ВЧК и в архивных следственных делах.

Наиболее объемным и информативным из названных групп документов является архивное следственное дело «Кронштадтский мятеж» (271 т.)¹⁸.

В первую группу материалов дела можно отнести правительственные сообщения, материалы Комиссии Политбюро ЦК РКП(б) по укреплению Петроградского военного округа, Комитета обороны г. Петрограда (воззвания, объявления, инструкции, планы, доклады), сводки о возникновении и ликвидации Кронштадтского мятежа, материалы боевых действий частей Красной Армии, разведывательные сводки, сводки о состоянии частей Красной Армии (тт. 1–8, 271).

Во вторую группу входят материалы Временного Ревкома: протоколы заседаний, приказы, воззвания, радиограммы, телефонограммы, документы, выданные Ревкомом, переписка с частями гарнизона (тт. 10–17).

Судебно-следственные документы составляют третью группу материалов: протоколы заседания Президиума Петроградской ГубЧК и Коллегии Особого отдела Охфинграницы Республики; протоколы заседания Чрезвычайной тройки и Комиссии по пересмотру дел (тт. 18–21), следственные материалы (тт. 22–99, 100, 106–151, 200–205), материалы на лиц, возвратившихся из Финляндии (тт. 152–191), материалы на заложников (тт. 206–208) и лиц, выселенных из г. Кронштадта «в порядке чистки» (тт. 209–221); следственные материалы по частям РККА (тт. 192–198).

Личные документы обвиняемых по делу «Кронштадтский мятеж» (тт. 257–267) составляют четвертую группу материалов (тт. 243–246).

Пятую группу документов составляют: списки (тт. 222–229), материалы переписки, справки, анкеты, заявления, телеграммы, рапорты (тт. 247–255).

Ценными источниками являются опубликованные воспоминания очевидцев и участников подавления восстания, их дневники и документы¹⁹.

Достаточно редко в СССР записывались воспоминания очевидцев событий или участников восстания, поэтому безусловный интерес представляют воспоминания Ю. Шпателя²⁰, находившегося в тот период с родителями в Кронштадте, который считает, что «Кронштадтскому мятежу в марте 1921 г. предшествовало массовое недовольство населения всей страны откровенными поборами и голодом. Главным поводом к восстанию моряков в Кронштадте послужили массовые голодные забастовки рабочих на фабриках и заводах Петрограда»²¹.

Документы по исследуемой теме публиковались в виде приложения к монографии С. Семанова «Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 г…» (М., 1973), в котором дана подборка из 14 документов, в основном о боевых действиях частей при штурме Кронштадта 17–18 марта.

Ряд новых документов опубликован в «Военно-историческом журнале» (1981, № 3) – о боевых действиях Северной группы войск 17–18 марта и в журнале «Советские архивы» (1989, № 1) – доклад начальника штаба ККА П.П. Лебедева о подавлении Кронштадтского восстания от 20 марта 1921 г.

Подборки документов по теме кронштадтских событий 1921 г. публикуются в журналах «Вопросы истории» (1994, № 4–7) и «Отечественные архивы» (1996, № 1). Затем в Международном фонде «Демократия» издается объемный сборник документов по этой же теме²².

В 1999 г. вышел в свет сборник документов, в котором введены в научный оборот свыше 800 новых источников из ранее закрытых архивов, фондов и коллекций, хранившихся в «особых» и «секретных» архивах ЦК КПСС, КГБ СССР и других ведомств²³. Документы названного сборника раскрывают официальные (публичные) и тайные цели и позиции партийных, военных и карательных органов Советской России. В сборнике представлены сохранившиеся документы восставших, материалы о репрессиях, письма и протоколы допросов руководителей и рядовых участников этих событий, документы о влиянии кронштадтских событий на отношения с иностранными государствами, об оценке причин Кронштадтского восстания партийными и военными деятелями и эмигрантскими кругами.

«Ухудшение политической физиономии Балтфлота»

С конца 1917 г. Кронштадт превратился в своего рода кадровый резерв, из которого руководство РКП(б) подбирало надежных и преданных делу революции кандидатов для укрепления фронтов Гражданской войны. На смену им приходило пополнение, набранное по призыву в основном из сельских районов Юга России и Украины. Только в 1920 г. в Кронштадт прибыло около 10 тыс. матросов и красноармейцев из общего числа рядовых военнослужащих в 17 тыс. человек.

19 мая 1920 г. командующий морскими силами А. Немитц²⁴ поставил перед Л. Троцким вопрос о назначении начальником морских сил Балтфлота Ф. Раскольникова²⁵, так как на этой должности должно быть «лицо авторитетное политически и действительно способное в военном отношении». Немитц отмечал, что флот находится в неудовлетворительном состоянии, необходимо повышать боевую готовность, упразднить Реввоенсовет флота, мешавший проведению в жизнь распоряжений центра²⁶.

Ф. Раскольников, вступивший в командование Балтийским флотом 8 июля 1920 г., энергично занялся улучшением боеспособности флота и укреплением дисциплины. Он запретил увольнение в отпуска на судах, в частях и учреждениях без разрешения штаба флота, ужесточил порядок схода на берег, что было негативно воспринято моряками и вызвало напряженность в коллективах.

Для выяснения морально-политического состояния личного состава Балтийского флота 2 декабря 1920 г. в Кронштадт был направлен представитель Особого отдела ВЧК В. Фельдман. Уже 10 декабря он информировал ВЧК, что на Балтфлоте наблюдается усталость масс, вызванная интенсивной политической жизнью и экономическими неурядицами, «выкачиванием из этой массы наиболее стойкого, закаленного в революционной борьбе элемента <…>, разбавление остатков этой массы политически отсталыми, а порой неблагонадежными лицами, что изменило в худшую сторону политическую физиономию Балтфлота». Надежды моряков на скорую демобилизацию в связи с окончанием войны, на улучшение материального состояния, а также желание отдыха не оправдались²⁷.

На судах Балтфлота большая часть квалифицированных специалистов (минеры, машинисты и т. п.) являлись выходцами из образованных на западных окраинах России новых государств (Латвия, Эстония и др.). Они намеревались путем оптации²⁸ избавиться от военной службы. Командование Балтфлота не могло удовлетворить требований по оптации моряков иностранного подданства и отправить их на родину, так как флот сразу лишился бы большого числа нужных ему специалистов.

Фельдман писал, что матросы и красноармейцы Кронштадта, сохраняя тесные связи с деревней, продолжали жить настроениями крестьянства. Недовольство масс Балтфлота «усугублялось письмами с родины. Почти все они несут жалобы на тяжесть жизни и сплошь указывают на несправедливости, вольные и невольные, местных властей <…>. Все, и партийные и беспартийные, в один голос жалуются на удручающие вести с родины: у того последнюю лошадь забрали, у другого старика отца посадили, у третьего весь посев забрали, там последнюю корову увели, тут реквизиционный отряд забрал все носильные вещи и т. д., а обратиться же за разъяснением, за помощью не к кому, да и органа такого нет»²⁹.

Причиной недовольств были непродуманные действия большевистского правительства, тяжелые условия службы и работы, а также льготы и привилегии комиссаров, которые были увлечены внутрипартийными дискуссиями и мало внимания обращали на настроения матросов, красноармейцев и рабочих Кронштадтской крепости. Более 40 % членов РКП(б) на Балтфлоте вышли из партии по религиозным убеждениям. В. Фельдман сделал вывод: «Общее положение политической физиономии Балтфлота характеризуется усталостью, жаждой отдыха, надеждой на скорую демобилизацию. Недовольство, вызываемое задержкой быстрого исполнения желаний, усугубляется письмами с мест, остается в скрытой форме и имеет общий характер. Недовольство, вызванное Раскольниковым в связи с проводимой им работой, особенно своего апогея достигло в сентябре, хотя в сильные формы все же не вылилось. Теперь оно понизилось». Представитель ВЧК считал необходимым «сблизить верхи с низами путем большей общедоступности верхов», устранить привилегии, которыми пользуется штаб флота, поднять уровень политработы, решить вопрос с латышами, эстонцами и другими иностранцами, изъять из Балтфлота анархистов.

Конфликт интересов между командованием Балтфлота и моряками расширялся. 14 января 1921 г. Ф. Раскольников и Э. Батис направили в ЦК РКП(б) телеграмму об угрозе потери флотом боеспособности в связи с дискуссией о профсоюзах в партийных организациях моряков. По их мнению, дискуссия приняла чрезвычайно опасные формы, так как моряки-коммунисты выступили против военной дисциплины, считали невозможным применение военных методов в строительстве Красного флота. Содержание телеграммы стало известно морякам, которые истолковали ее как «лживый донос». В такой обстановке Раскольников, посчитав невозможным свое дальнейшее пребывание на Балтфлоте, 23 января подал рапорт с просьбой об отставке и 27 января был освобожден от должности.

«Сначала изъять всех интеллигентов…»

В докладе Я. Агранова дается анализ развития событий: «Контрреволюционное восстание гарнизона и рабочих Кронштадта (1–7 марта) явилось непосредственным логическим развитием волнений и забастовок на некоторых заводах и фабриках Петербурга, вспыхнувших в 20-х числах февраля (1921 г.). Сосредоточение в Петербургских промышленных предприятиях значительного количества рабочих, мобилизованных в порядке трудовой повинности, и последовавшее затем в начале февраля (1921 г.) из-за топливного кризиса внезапное закрытие большинства только что пущенных в ход предприятий вызвали недовольство и раздражение в кругах наиболее отсталых петербургских рабочих. Трудмобилизованные привнесли с собой из деревни в рабочую среду разлагающие настроения мелких собственников, взбешенных системой разверстки, запрещением свободной торговли и действиями заградительных отрядов».³⁰

После появления слухов о расстреле рабочих в Петрограде ночью 26 февраля на линкорах «Севастополь» и «Петропавловск» прошли собрания, на которых были избраны делегаты для выяснения дел на месте.

Положение в стране, политическая обстановка в Москве и Петрограде и меры по снабжению рабочих Петрограда продовольствием рассматривались 28 февраля на заседании Политбюро ЦК РКП (б), которое постановило: «… меньшевиков не освобождать, поручить Чека усилить аресты среди меньшевиков и социалистов революционеров, не исключая одиночек рабочих, особенно в тех случаях, когда они выделяются своей активностью. Срочно запросить ВЧК о деятельности анархистов и других несоветских партий в связи с теперешними контрреволюционными выступлениями <…>. Немедленно вызвать Дзержинского (находившегося в Харькове. – Примеч. авт.) в Москву»³¹.

В этот же день, 28 февраля, заместитель председателя ВЧК И.К. Ксенофонтов подписал приказ «Об усилении борьбы с контрреволюцией». В нем отмечалось, что «эсеры и меньшевики, пользуясь естественным недовольством рабочих тяжелыми условиями жизни, стараются вызвать забастовочное движение, придав ему организованный всероссийский характер, направленный против Советской власти и РКП. Поэтому

ВЧК приказывает разбить аппарат антисоветских партий». В городах и поселках, где шли забастовки, предписывалось: «Сначала изъять всех интеллигентов: анархистов, эсеров, меньшевиков, особенно служащих в земотделах, продорганах и распределительных учреждениях. Потом приступить к изъятию активных эсеров, меньшевиков и анархистов, работающих на заводах и призывающих к забастовкам, выступлениям и демонстрациям <…>. Решение об арестах в рабочей среде принимать совместно с парткомами <…>. Беспощадно бороться с белогвардейцами…»³².

ПГЧК 1 марта сообщила в Москву о выступлениях рабочих с требованиями улучшить экономическое положение, снять заградительные отряды и разрешить свободную торговлю, созвать Учредительное собрание, беспартийную общегородскую конференцию, провести перевыборы в Совет. ПГЧК информировала: «Чека арестовала всю головку эсеров и меньшевиков, среди арестованных меньшевиков есть Дан и профессор Рожков и из правых эсеров все активные, тех и других свыше сотни. Всего арестованных до 300 человек, остальные 200 человек активные рабочие и из интеллигенции. По данным следствия, видную роль в происходящих событиях играют меньшевики». И далее: «Вчера события перекинулись в Кронштадт, были собрания на линкорах “Петропавловск” и “Севастополь”, там орудовали главным образом анархически настроенные матросы, к вечеру матросы успокоились. Сегодня в Кронштадте целый день происходит митинг, выступают М.И. Калинин и Кузьмин, сначала положение было очень тревожное, решительно не давали говорить, требуя упразднения Особых отделов Чека³³, предоставления свободной торговли»³⁴.

События в Кронштадте стали полной неожиданностью для политического руководства Советской России. Сразу же последовали вопросы: что известно о флоте, почему нам не сообщали? Нужна ли помощь ЦК? Даны были указания информировать о положении в Кронштадте, настроениях матросов, положении на фабриках и заводах в 10 часов утра и в 7 часов вечера.

«Ни одна партия не может пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получать от государства средства для этой цели…»

1 марта общее собрание моряков, на котором присутствовали М.И. Калинин, Н.Н. Кузьмин³⁵ и П.Д. Васильев³⁶, заслушало делегатов, возвратившихся из Петрограда, и приняло резолюцию: «Ввиду того, что настоящие советы не выражают волю рабочих и крестьян, немедленно сделать перевыборы тайным голосованием. Свободу слова и печати для рабочих и крестьян, левым партиям и анархистам. <…> Собрать не позднее 10 марта 1921 г. беспартийную конференцию рабочих, красноармейцев и матросов г. Петрограда, Кронштадта и Петроградской губернии. Освободить всех политических заключенных социалистических партий, а также рабочих и крестьян, красноармейцев и матросов, заключенных в связи с рабочим и крестьянским движением. Выбрать комиссию для пересмотра дел заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях. Упразднить всякие политотделы, так как ни одна партия не может пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получать от государства средства для этой цели <…>. Немедленно снять все заградительные отряды…» Эта резолюция была поддержана подавляющим большинством Кронштадтского гарнизона и оглашена на общегородском митинге 1 марта в присутствии 16 тыс. жителей города.

Как пишет в своих воспоминаниях очевидец событий Ю. Шпатель, на митинге на Якорной площади Кронштадта собралось около 15 тыс. человек. «Митинг открыл Васильев.

Первым выступил комиссар Балтфлота Н. Кузьмин. Внешность его никак не соответствовала его должности: он был тучным холеным барином среднего роста, лет за сорок. На нем была зеленого сукна бекеша и каракулевая папаха на голове. Говорил он отрывисто, крикливо, бросая в толпу неубедительные призывы к благоразумию, сдобренные порцией угроз. После комиссара начали выступать многие желающие, которые в один голос отмечали нежелательность заградительных отрядов, голод и холод, а также отсутствие порядка. После этого снова выступил Кузьмин и, напрягая голос, начал напоминать о славных боевых традициях Кронштадта и Балтфлота, но тут из толпы выскочил бородач и закричал на него: “А ты забыл, как на Северном фронте каждого десятого расстреливал?!” Кузьмин вспыхнул: “Изменников делу трудящихся расстреливаем и будем расстреливать!” Тогда толпа заорала: “Постреляли и хватит, нечего грозить, мы и не такое видали!..” После Кузьмина выступил Калинин, его тихий голос относило ветром, он говорил о своих революционных заслугах и том, что смерти не боится… Тут выступил старший писарь с линкора “Петропавловск” С.М. Петриченко³⁷ и зачитал принятую резолюцию из 14 пунктов»³⁸.

2 марта на линкоре «Петропавловск» на собрании делегатов всех морских, красноармейских и рабочих организаций был образован Временный Революционный Комитет (ВРК), которому переданы все полномочия по управлению городом и крепостью. Первоначально в состав ВРК вошло 5 человек, затем его численность была увеличена до 15 человек. Председателем Ревкома стал старший писарь линкора «Петропавловск» С. Петриченко.

ВРК объявил о начале подготовки перевыборов Совета, о борьбе с голодом, холодом и разрухой, заявив, что «коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в силах вывести ее из состояния общей разрухи… и потеряла доверие рабочих масс». ВРК стремился не допустить кровопролития и принимал «чрезвычайные меры по организации в городе, крепости и на фортах Революционного порядка». Для нейтрализации возможных активных действий комиссаров и коммунистов С.М. Петриченко распорядился «арестовать и обезоружить комиссара тов. Чистякова, помощника и коммунистов подозрительных…»³⁹

Около 900 коммунистов из 2680, находившихся в Кронштадте, вышло из рядов РКП(б) и примкнуло к Кронштадтскому восстанию, а около 150 политработников, сотрудников Особого отдела и Ревтрибунала беспрепятственно покинули город. Большинство кораблей, береговых частей и фортов Кронштадта поддержали восставших.

Морская контрразведка «не отвечает ни своим целям, ни задачам…»

Еще в декабре 1920 г. В. Фельдман, докладывая руководству военной контрразведки о морально-политическом состоянии личного состава Балтфлота, оценивал как неудовлетворительную работу Морского отделения Особого отдела ВЧК, считая, что оно «не отвечает ни своим целям, ни задачам, не располагает материалами об обстановке на местах, не поддерживает связи с местными органами ВЧК, а в целом имеет плохое представление о работе»⁴⁰.

Не лучше обстояли дела и в территориальных органах ВЧК. Так, 2 марта Озолин передал в ВЧК: «В Петрограде спокойно. Большинство заводов работают. Матросы кораблей “Петропавловска” и “Севастополя” образовали “Ревком” из трех человек и комиссии по перевыборам в Совет…»⁴¹

События в Кронштадте были оценены советским политическим руководством как «заговор» и «мятеж». 2 марта 1921 г. Ленин и Троцкий подписали правительственное сообщение: «Новый белогвардейский заговор. Мятеж бывшего генерала

Козловского⁴² и корабля “Петропавловск”». В СТО отмечалось: «28 февраля в Кронштадте на корабле “Петропавловск” начались волнения, была принята черносотенно-эсеровская резолюция <…>. 2 марта в роли мятежников выступил генерал Козловский». В документе говорилось, что «за спиной эсеров и на этот раз стоял царский генерал». СТО постановил: «Бывшего генерала Козловского и его сподвижников объявить вне закона. Город Петроград и Петроградскую губернию объявить на осадном положении». Вся полнота власти в Петрограде переходила к Военному Совету (Комитету обороны) Петрограда. Временно приостанавливались «театры и зрелища». Хождение по улицам разрешалось до 19 часов⁴³. Виновные в неисполнении приказов подлежали ответственности по законам осадного положения. В случае «скопления на улицах» войскам предписывалось использовать оружие⁴⁴.

ПГЧК лишь с 3 марта ежедневно стала направлять в ВЧК сводки о положении в Петрограде и Кронштадте. Однако в них содержалась информация, которая собиралась либо путем анализа полученных официальных документов Кронштадтского Ревкома (приказов, радиограмм, листовок), либо путем опроса перебежчиков, либо в ходе допросов арестованных. В ночь на 3 марта были проведены аресты «среди комсостава флота и Петроградского военного округа». «Ненадежные спецы арестованы»⁴⁵.

Однако допросы арестованных ничего не дали. Озолин сообщил в Президиум ВЧК: «С Кронштадтом положение без перемен. Нет активных выступлений ни с их стороны, ни с нашей. В городе спокойно, хотя циркулирует масса всевозможных слухов <…>. Сегодня ночью перехвачены листовки, направленные из Кронштадта в Петроград Ревкомом Кронштадта, находящимся на “Петропавловске”. Ревком обращается к населению Петрограда перейти на их сторону, отстранить от работы всех коммунистов, произвести перевыборы в Совет. Делать все это, не проливая крови, приняться за хозяйственное строительство страны на социалистических началах и так далее. Среди перебежчиков из Кронштадта преобладают красноармейцы и рабочие, которые мало знают об общем настроении и планах руководителей»⁴⁶.

В сводках от 7 марта ПГЧК отмечала, что положение оставалось «без перемен: нет активности ни с нашей, ни с их стороны», то есть против Кронштадта не проводилось пока операций военного характера. Было арестовано до 600 перебежчиков и «неблагонадежных морских и сухопутных специалистов». Губчека с сожалением сообщала: «Напасть на какую-нибудь крупную контрреволюционную организацию пока не удалось. Интеллигенция и спецы сильно терроризированы идущими арестами».

«Кто фактически командует сейчас Балтфлотом?..»

Вплоть до начала марта не имели достоверных сведений о положении на Балтийском флоте ни Л. Троцкий, ни С. Каменев⁴⁷.

28 февраля 1921 г. секретариат Л. Троцкого задал Э. Батису (по прямому проводу) несколько вопросов о событиях на Балтфлоте, причинах недовольств и о том, почему ничего не сообщалось в РВСР Э. Батис ответил: «Особенного недовольства среди военморов нет. Есть личное недовольство обыкновенного характера, вызываемого текущими событиями (отпуск, необеспеченность продовольствием). Несколько острее выражалось недовольство порядками, имевшими место в деревне, со слов вернувшихся оттуда военморов». Причинами недовольств Э. Батис назвал забастовки на фабриках и заводах Петербурга, а также слухи о якобы расстрелянных рабочих и репрессиях со стороны органов Советской власти. По мнению Э. Батиса, недовольства носили «почти исключительно материальный характер, влияние правых эсеров и меньшевиков – ничтожное. <…> Особой остроты в настроении моряков не наблюдалось»⁴⁸.

3 марта С. Каменев, С. Данилов⁴⁹ и П. Лебедев⁵⁰ направили телеграмму в Петроград: «Сегодня из газеты мне стало известно о неблагополучии в Кронштадте и на “Петропавловске”». Так как события в Кронштадте начались 28 февраля, Каменев спрашивал, почему командующий войсками округа ничего не сообщил ему, «оставляя в полном неведении о событиях чрезвычайной важности» в Петроградском военном округе. Главком был явно раздражен: «Считаю, что такое положение вещей совершенно недопустимо и что никакие обстоятельства не могут снять с Вас обязанности как командующего войсками округа, непосредственно подчиненного Главнокомандованию. Предлагаю немедленно донести, чем объясняется такое Ваше отношение к Вашим обязанностям по отношению к Главнокомандованию, а равно донести, где сейчас находится командующий Балтфлотом, имеете ли Вы с ним связь и кто фактически командует сейчас Балтфлотом. По изложенному срочно ожидаю донесения»⁵¹.

Д. Авров⁵² и М. Лашевич⁵³ в ответ сообщили, что об обстановке в Петрограде и Кронштадте «ежедневно дважды в сутки доносилось Председателю РВС Троцкому и зампреду Склянскому». «Командующий Балтфлотом находится в Петрограде. Для водворения революционного порядка Комитетом Обороны назначена морская Ревтройка Балтфлота в составе бывшего начдива морской дивизии Кожанова и членов – комиссара штаба Балтфлота Галкина и комиссара дивизии подводного плавания Костина⁵⁴. С командующим Балтфлотом связи не имею»⁵⁵.

Оценив ситуацию как неблагоприятную, поезд председателя РВСР направился в Петроград. Командующий войсками Петроградского военного округа Авров произвел на Троцкого впечатление переутомленного человека, не разобравшегося в обстановке и не успевшего принять определенного плана действия; в округе отсутствовало общее военное управление. Д.Н. Авров считал невозможным использование частей сухопутных войск Петроградского округа в действиях против Кронштадта, так как они политически неблагонадежны. Он полагал возможным использовать лишь курсантов Петрограда. Управление силами Балтфлота представляло собой еще более неясную форму двойной власти: тройки и прежнего командующего флотом. При этом Балтфлот не подчинялся командующему войсками Петроградского округа.

Подготовку силового подавления восстания Троцкий и Каменев начали с создания единой системы управления войсками. В этих целях была воссоздана 7-я армия, командующему которой были подчинены все вооруженные силы Петроградского округа, в том числе и морские. Троцкий и Каменев считали, что не смогут быстро и эффективно решить столь сложную задачу, как восстановление порядка в Кронштадте и в целом на Балтфлоте. Перед ними встал вопрос, кому доверить выполнение столь деликатного и чрезвычайного поручения. Выбор пал на командующего Западным фронтом М. Тухачевского. 3 марта Каменев связался по прямому проводу с Тухачевским и, сообщив о «непорядках в Балтфлоте, главным образом на корабле “Петропавловск”», предложил ему отправиться в Петроград, взяв с собой «толкового генштабиста», и вступить в командование войсками. Тухачевский, подтвердив готовность выезда «сейчас же», попросил выделить ему «экстренный поезд», предоставить полевые средства связи и «бронепоезд с одиннадцатидюймовой морской пушкой». В качестве опытного генштабиста М.Н. Тухачевский назвал А. Перемытова⁵⁶.

Петросовет

4 марта на расширенном заседании пленума Петросовета обсуждался вопрос о событиях в Кронштадте. Г. Зиновьев заявил, что Петросовет не созывался ранее потому, что «нам самим не было достаточно ясно, что, собственно, происходит в Кронштадте». В стенографическом отчете восемнадцатого заседания Петросовета записано, как Зиновьев характеризовал обстановку в Кронштадте накануне восстания: «По-видимому, подготовка с их стороны была достаточно внушительная <…>. Петроград, а в особенности Кронштадт, расположен в нескольких верстах от финляндской границы, а в Финляндии живут тысячи и десятки тысяч правых эсеров, русских белогвардейцев, фабрикантов и заводчиков и газетчиков буржуазной печати. Пробраться в Кронштадт им совсем не трудно. Они сыплют там мешками золото на подкуп командного состава и той обывательщины, которая в Кронштадте уцелела. Они годами пытаются развратить Кронштадт. Фактическими руководителями дела являются: бывший генерал-майор Козловский, его помощник капитан Бурксер, офицер Ширмановский и некоторые другие». Зиновьев несколько раз повторял слова о том, что восстание подняли не моряки, а белогвардейские офицеры. «Внешним образом руководят как будто бы моряки, которые подписывают приказы, а на самом деле, фактически руководит и держит все нити в руках группа, возглавляемая одним генералом и несколькими офицерами. Они все время успокаивают, утверждая, что нам-де бояться нечего, что, в крайнем случае, мы отступим на финляндский берег; они считают, что у них есть тыл – Финляндия. В этом смысле они правы; часть вожаков, конечно, сможет отступить на финляндский берег»⁵⁷.

4 марта было составлено обращение Комитета обороны Петрограда к кронштадтцам. Им предлагалось немедленно сдаться, так как «у Кронштадта нет хлеба, нет топлива. Если вы будете упорствовать, вас перестреляют, как куропаток. Все эти генералы Козловские, Бурксеры, все эти негодяи Пероченки и Турины в последнюю минуту, конечно, убегут к белогвардейцам в Финляндию. А вы, обманутые рядовые моряки и красноармейцы, – куда денетесь вы? Если вам обещают, что вас в Финляндии будут кормить, – вас обманывают! Разве вы не слышали, как бывших врангелевцев увезли в Константинополь и как они там тысячами умирали, как мухи, от голода и болезней <…>. Кто сдастся немедленно – тому будет прощена его вина! Сдавайтесь немедленно!»⁵⁸

В этот же день, 4 марта, Петроградской Чрезвычайной комиссией были арестованы «десятки матросов с мятежного корабля “Петропавловск”, а также арестованы подозрительные лица из командного состава и семьи бывших генералов и офицеров, участвовавших в кронштадтском мятеже». Комитет обороны Петрограда объявил всех арестованных заложниками за тех лиц, которые были «задержаны мятежниками в Кронштадте, в особенности за комиссара Балтфлота Н.Н. Кузьмина, за председателя Кронштадтского совета Васильева и других коммунистов». В сообщении Комитета обороны Петрограда подчеркивалось: «Если хоть один волос упадет с головы задержанных товарищей, за это ответят головой названные заложники»⁵⁹.

Сообщение Комитета обороны Петрограда было отпечатано в виде листовок и сброшено в тот же день с аэроплана над Кронштадтом. Попав в руки восставших матросов, текст сообщения на следующий день, 5 марта, был опубликован в «Известиях Временного Революционного Комитета» под заголовком «Злоба бессильных». В предисловии к публикации отмечалось: «Три дня, как Кронштадт сбросил с себя кошмарную власть коммунистов, как 4 года назад сбросил власть царя и царских генералов. Три дня, как граждане Кронштадта свободно вздохнули от диктатуры партии…» В публикации обращалось внимание, что ВРК никому не мстит, никому не угрожает. Все кронштадтские коммунисты на свободе⁶⁰, им не угрожает никакая опасность. Задержанные коммунисты тоже находятся в полной безопасности, которая гарантирует их от мести со стороны населения за «красный террор». Семьи коммунистов неприкосновенны так же, как неприкосновенны и все граждане. После текста сообщения делался вывод: «Это злоба бессильных <…>. Издевательство над невинными семьями (взятыми в заложники. – Примеч. авт.) не прибавит новых лавров товарищам коммунистам и уж, во всяком случае, не этим путем они удержат власть, вырванную из рук рабочих, матросов и красноармейцев Кронштадта»⁶¹.

Информация о кронштадтских событиях и положении в Петрограде обсуждалась 8 марта на заседании Исполнительного комитета Петроградского губернского Совета. Зиновьев довел до участников заседания, что первое наступление было неудачным, при этом он признал: «Мы не знаем, есть ли Кронштадт местная штука, но мы обязаны иметь в виду и другую опасность, – может быть, есть попытка начать с Кронштадта, а потом развить в целый фронт с участием того или другого из милых соседних государств». Зиновьев рассказал о восстановлении 7-й армии. «Командующим назначен т. Тухачевский, один из самых лучших командующих Республики, который победоносно воевал в Сибири и на целом ряде других фронтов»⁶².

Прогнозируя развитие событий в Кронштадте, Зиновьев отметил: «Вчера наше командование думало, что от первого выстрела они (мятежники) разбегутся». Наличие в Кронштадте мощной артиллерии и хорошо организованные действия обороняющихся, по мнению Зиновьева, давали им возможность держаться, «так что военная борьба может затянуться на 1–2 дня, а может быть, и больше, сказать трудно». Неизвестным оставалось и положение с продовольствием в Кронштадте.

«Матросня обороняется, и артиллерия их отвечает полностью…»

5 марта в частях Красной Армии началась подготовка к наступлению на Кронштадт и подавлению восстания, а в морской крепости Кронштадт – подготовка к активной обороне.

Тухачевский, которому были подчинены все войска Петроградского военного округа и силы Балтфлота, предложил восставшим в течение 24 часов прекратить антисоветские выступления, в случае отказа могли начаться боевые действия. Троцкий, Каменев и Тухачевский надеялись, что удастся обойтись без кровопролития, необходимо лишь хорошенько припугнуть мятежников, поэтому они обратились «к гарнизону и населению Кронштадта и мятежных фортов» с ультиматумом. Снова всем «поднявшим руку против социалистического отечества» приказывалось немедленно сложить оружие. «Упорствующих обезоружить и передать в руки советских властей. Арестованных комиссаров и других представителей власти немедленно освободить». В обращении отмечалось, что «безусловно сдавшиеся» могли рассчитывать «на милость Советской Республики». Одновременно сообщалось, что началась подготовка к разгрому мятежников, при этом ответственность за бедствия, которые «обрушатся на мирное население, ляжет целиком на головы белогвардейских мятежников»⁶³.

После предъявления ультиматума о сдаче, как отмечает Ю. Шпатель, с самолетов город засыпали листовками размером 4 на 8 см. Он подобрал одну такую листовку и в воспоминаниях привел ее текст: «Сдавайтесь! Иначе будете перестреляны как куропатки. Троцкий». Шпатель подчеркивает, что «листовки желания безоговорочной сдачи не вызывали»⁶⁴.

Начальник оперативного управления 7-й армии С. Плютто⁶⁵ подготовил план по штурму крепости Кронштадт, расчет сил противника (численность гарнизона Кронштадт, вооружение: тяжелая и легкая артиллерия, пулеметы, зенитные орудия) и сил частей 7-й армии. Сопоставление сил «противника» и частей 7-й армии показало, что у красноармейцев был перевес в живой силе и количестве легких орудий, но недостаток тяжелых орудий. Для осады и штурма крепости, да еще такой «солидной и притом морской, необходимо иметь осаждающему превосходство не только в живой силе, но и в средствах артиллерийской борьбы и, главным образом, тяжелой артиллерии»⁶⁶.

7 марта в 4 часа 5 минут Тухачевский отдал приказ взять штурмом «взбунтовавшуюся крепость Кронштадт». Начало артиллерийской подготовки и атаки воздушной эскадрильи по броненосцам и казармам Кронштадта – 18 часов, атаки – в 5 часов утра 8 марта. «Приступ вести стремительно и смело, подготовив его ураганным артиллерийским огнем»⁶⁷.

Первые выстрелы, сделанные по Кронштадту, вызвали противоречивые чувства у различных слоев населения, в том числе и среди коммунистов. Так, на собрании коммунисты 2-го райкома минно-артиллерийской части Кронштадтского порта заявили, что считают такой «акт преступлением перед народом, той властью, которая именуется Рабочекрестьянским правительством, потерявших доверие рабочих и крестьян и стремившихся таковую удержать на штыках обманутых коммунистических отрядов и курсантов», поэтому решили выйти из партии коммунистов. Резолюцию собрания коммунистов подписали 15 человек⁶⁸.

Приказ о наступлении был неоднозначно воспринят в частях Красной Армии. Отказался идти в наступление 561-й полк. П. Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращающимся. Командир 561-го полка принимал «репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставлять идти в наступление»⁶⁹.

Первичные сведения, которые поступали к М. Тухачевскому, свидетельствовали о срыве наступления. Он сообщал С. Каменеву: «Матросня обороняется, и артиллерия их отвечает полностью. Поэтому атака встречает серьезные затруднения». Для серьезного штурма Тухачевский считал необходимым усилить наступавшие части тяжелой артиллерией особого назначения, бронепоездами с 10-дюймовыми орудиями и «хорошей пехотой». Командарм 7-й армии предполагал поддерживать артиллерийский огонь днем и ночью, а также стрелять по казармам в городе и по городу, и просил Каменева ускорить переброску частей и «вывести всех матросов из Петрограда». По мнению М. Тухачевского, «матросы в Кронштадте оказались более стойкими и организованными, чем об этом говорилось».

К 22 часам 8 марта для всех стало очевидно, что наступление на Кронштадт успеха не имело, части были отведены в исходное положение. По мнению Плютто, на провал наступления повлияли недостаточность тяжелой артиллерии у наступавших, «превосходство артиллерийского огня, сил противника, крайняя нерешительность действий 561-го полка и переход одного батальона этого полка на сторону противника». К временным успехам были отнесены действия Особого Сводного полка, ворвавшегося в Кронштадт, но подвергшегося сильному перекрестному огню и отчаянной контратаке противника и вынужденного отойти, потеряв пленными 2 роты. По данным Плютто, артиллерия 7-й армии успешно обстреливала форты, а три аэроплана «Ньюпор» сбросили на «Петропавловск» три пуда бомб⁷⁰.

Извлекая уроки из неудавшегося штурма Кронштадта, который был назван «наступательной попыткой», командующий Южной группой войск Седякин приказал командиру 178-й бригады П. Дыбенко сформировать Сводную дивизию в составе 32-й, 187-й и 56-й бригад, а начальнику артиллерийской группы сформировать две бригады бронепоездов по два бронепоезда в каждом. Седякин требовал «приложить максимум энергии по приведению своих частей в полную боевую готовность для продолжения дальнейшего наступления с целью захвата Кронштадта» и поддерживать «теснейшую связь по фронту, согласованность с соседями и обязательную охрану флангов, поддерживать атакующие колонны»⁷¹.

В день начала штурма Кронштадта, 8 марта 1921 г., в Москве начал работу X съезд РКП(б). В отчете о политической деятельности ЦК РКП(б) была дана оценка кронштадтских событий. Как видно из содержания отчета, В. Ленин не располагал объективной информацией об обстановке в Кронштадте, так как ни ВЧК, ни руководство РВС не имели таких сведений и не могли предоставить их политическому руководству страны. Тем не менее Ленин считал, «что это восстание, быстро выявившее нам знакомую фигуру белогвардейских генералов, будет ликвидировано в ближайшие дни, если не в ближайшие часы, в этом сомнения быть не может». Ленин предлагал извлечь политические и экономические уроки из этого события. Он был убежден, что к числу организаторов восстания следует отнести эсеров и заграничных белогвардейцев, а само восстание свелось к «мелкобуржуазной контрреволюции, к мелкобуржуазной анархической стихии» с лозунгами свободной торговли, и все это было направлено против диктатуры пролетариата. По мнению Ленина, эта «мелкобуржуазная контрреволюция более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые», потому что в Советской России пролетариат составляет меньшинство, а разорение коснулось в первую очередь крестьянской собственности, и демобилизованные из армии военнослужащие значительно увеличили количество повстанцев. Ленин призывал участников X съезда РКП(б) сделать выводы, «потому что советская власть в силу экономического положения колеблется», а свобода торговли «приведет к белогвардейщине, к победе капитала, к полной его реставрации».

Информационная война в Кронштадте большевиками была проиграна.

9 марта газета «Петроградская правда» сообщала, что из Финляндии в Кронштадт пробираются сотни белогвардейских офицеров. В сводках с поля сражения отмечалось: «На нашу ураганную стрельбу из орудий, начавшуюся 7 марта вечером, мятежный Кронштадт отвечал робко, боясь расходования снарядов, Кронштадт отстреливался из легких орудий, кронштадтцы разбили лед, спасаясь атаки наседающей Красной Армии». Информация была столь нелепой, что Л. Троцкий назвал ее «вредной» и заявил Г. Зиновьеву, что лучше «либо вообще не сообщать детали, либо сообщать правду, – тем более что население, особенно моряки, в общем и целом знают о действительном ходе дел, и это подрывает доверие к печати»⁷².

«Во что бы то ни стало ликвидировать Кронштадт в течение ближайших дней…»

Л. Троцкий стремился как можно быстрее подавить Кронштадтское восстание. 10 марта он направил записку в Политбюро ЦК РКП(б), в которой писал: «Кронштадтом можно овладеть только до оттепели. Как только залив станет свободным для плавания, установится связь Кронштадта с заграницей. В то же время остров станет недоступным для нас <…>. Нужно во что бы то ни стало ликвидировать Кронштадт в течение ближайших дней. Это может быть достигнуто только путем мобилизации значительного числа боевых коммунистов и ответственных работников в Петроград». Троцкий отмечал, что надежды на сдачу из-за отсутствия продовольствия совершенно неосновательны, так как «до открытия навигации продовольствия у восставших хватит», и призывал принять «исключительные меры», так как «ни партия, ни члены ЦК не отдают себе отчета в чрезвычайной остроте кронштадтского вопроса»⁷³.

Ленин, обсудив по телефону с Зиновьевым вопрос об использовании части делегатов X съезда РКП(б) для подавления мятежа, предложил направить в Петроград К.Е. Ворошилова и других делегатов съезда⁷⁴. Делегаты X съезда РКП(б), прибывшие для участия в штурме Кронштадта, направлялись на «усиление военно-административной и политической работы» и назначались, как правило, особоуполномоченными в воинские части и учреждения. Так, К.Е. Ворошилов был назначен Военно-политическим комиссаром Южной группы войск, А. Бубнов⁷⁵, Е. Равикович⁷⁶, М. Флерова⁷⁷, В. Затонский⁷⁸, Г Пятаков⁷⁹ и другие – особоуполномоченными в составе Южной группы войск.

11 марта Тухачевский сообщил Главкому о сосредоточении войск, прибытии дополнительных сил, занятии позиций тяжелой артиллерией особого назначения (ТАОН). Он отметил, что артиллерия Южной группы производит плохое впечатление, поэтому он заменяет начальника артиллерии: «Налегаю вовсю на организацию огня; весь Кронштадт как на ладони, и, по-моему, при хорошем огне мы его разобьем <…>. Словом, усиленно готовимся и организуем штурм, который я считаю делом серьезным». Каменев полагал, что «самое скверное – это начало оттепели». Он признавал необходимость ускорить события, так как «потом не доберешься никак до Кронштадта». Хотя Тухачевского тоже пугала оттепель и «политические персоны» торопили его начинать штурм Кронштадта, он не спешил атаковать до прибытия подкрепления. Каменев, соглашаясь с тем, что «горячиться нельзя», призывал ускорить подготовку штурма: скорее сосредоточивать артиллерию, «ни тратя ни минуты, произвести “пристрелку”, возможно быстрее нанести поражение авионами и артогнем, ну и атаковать, когда будут для этого силы»⁸⁰.

В подавлении восстания принимали участие и заградительные отряды, которым предоставлялись большие полномочия: расстреливать на месте всех дезертиров и паникеров; при взятии фортов задерживать и расстреливать всех мятежников, «пленных быть не должно», не допускать, чтобы красноармейцы после взятия Кронштадта расходились по домам, вступали в разговоры с мятежниками или разбегались.

Намеченное на 14 марта наступление на Кронштадт пришлось отложить – 79-я бригада 27-й дивизии не выполнила приказ о выходе на боевую позицию. Причиной отказа красноармейцев выполнить приказ послужила их боязнь выходить на лед залива, порожденная слухами о якобы погибших подо льдом десятках тысяч курсантов. В 23 часа 45 минут 15 марта Тухачевский подписал боевой приказ войскам 7-й армии на штурм крепости Кронштадт в ночь с 16 на 17 марта.

Артиллерийский огонь начался в 14 часов 16 марта и продолжался до вечера. Движение войск на Кронштадт началось в 3 часа утра 17 марта.

«Операция представляла громадные, казалось, непреодолимые трудности…»

Каменев с нетерпением ждал от Тухачевского сообщений о результатах повторного штурма Кронштадта и в 13 часов 30 минут 17 марта пригласил его для разговора по прямому проводу. Тухачевский сообщил о результатах боев первой половины дня 17 марта. После упорных боев, потеряв большую часть состава, Северная группа войск заняла форты № 4, 5, 6 и 7, один батальон вступил в северо-западную часть Кронштадта. 32-я, 167-я и 187-я бригады Южной группы войск вели упорные уличные бои в центре Кронштадта; продвижению войска мешал заградительный огонь линкора «Петропавловск». 79-я бригада заняла форты № 1, 2, «Южный» и вела бой за форт «Милютин». Бои в центре города носили чрезвычайно ожесточенный характер, и Тухачевский послал «последний резервный курсантский полк на Лисий Нос и кавалерийский полк 27-й дивизии в Ораниенбаум». Действия авиации затруднялись из-за уличных боев, поэтому она вела огонь только по линкору «Петропавловск» и форту «Тотлебен». Тухачевский намеревался выехать в войска, ему было «важно уловить дух Южной группы войск»⁸¹.

Всем добровольно сдавшимся морякам и другим лицам снова гарантировалось сохранение жизни, если они немедленно и добровольно сложат оружие. К 11 часам 18 марта Кронштадт был занят войсками Красной Армии.

К. Ворошилов, В. Затонский и А. Бубнов от имени делегатов X съезда направили в адрес ЦК РКП(б) телеграмму, в которой сообщалось: «Выдержка и спайка коммунистов еще раз победила. Кронштадт снова в наших руках. Операция представляла громадные, казалось непреодолимые трудности. Кронштадт был сильно укреплен. Его гарнизон, дравшийся с мужеством отчаяния, находился в руках опытного командования, в то время как в некоторой части советского аппарата имел место саботаж, в воинских частях наблюдалось неустойчивость, колебания». В телеграмме анализировались причины отказов красноармейцев выполнять приказы командования по штурму Кронштадта и описывались принятые меры: «Боязнь вступить на лед довела до открытых отказов от выполнения приказов со стороны ряда полков. Благодаря энергии коммунистов, как прибывших с X съезда, так и командированных разными организациями, а также благодаря стойкости коммунистического ядра воинских частей и в особенности коммунистов-командиров, все трудности были преодолены и части, накануне разоруженные, пошли на лед. Несмотря на колебания некоторых полков, в общем, части вели себя героически и, не обращая внимания на тяжелые потери от сосредоточенного пулеметного и артиллерийского огня, ворвались на рассвете 17 марта в Кронштадт». Далее в телеграмме сообщалось о том, что «втянувшиеся в город красноармейские части были засыпаны со всех сторон пулями. Усталые части растерялись и дрогнули». Отмечалось, что «в уличных боях мы понесли жертв больше, чем на подступах к крепости, причем выбывал преимущественно наиболее стойкий элемент – комсостав и коммунисты… У коммунистов нервы оказались крепкие. Потерпев неудачу в попытке выбить нас из Кронштадта, мятежники дрогнули. Началось разложение». Делегаты X съезда, подписавшие телеграмму, по-прежнему считали, что организаторами мятежа являлись бывшие белые офицеры: «Офицерские заправилы решили бежать в Финляндию, взорвав “Севастополь” и “Петропавловск”, что вызвало возмущение обманутой части команды, и в ночь с 17 на 18 марта старым матросам удалось захватить власть на кораблях и арестовать офицеров и некоторых вождей мятежа <…>. Мы победили и прежде всего победили морально. Провокация белогвардейцев разоблачена. Кронштадт станет твердыней революции»⁸².

В 14 часов 50 минут 18 марта Тухачевский проинформировал Каменева о занятии Кронштадта, линкоров «Петропавловск» и «Севастополь», а также ряда фортов. Тухачевский считал, что «наша гастроль здесь окончилась», и просил разрешения «возвратиться восвояси». Каменев ответил: «Ваша гастроль блестяще закончена, в чем я и не сомневался, когда привлекал Вас к сотрудничеству в этой истории, я бы просил Вас задержаться до выяснения с фортом Риф, что, вероятно, сегодня будет». Главком интересовался, сможет ли «комвойсками Авров расхлебать уже остаток каши, главным образом, в вопросе развозки частей?». Тухачевский обещал разработать и предоставить Главкому план разгрузки «этого района от войск еще до отъезда».⁸³

Расправа

Еще не закончились бои по овладению Кронштадтом, как началась фильтрация задержанных. 18 марта К. Ворошилов дал указание: «Немедленно усилить Особый отдел людьми, вполне годными для особоотдельской работы. Всех прибывающих арестованных из Кронштадта фильтровать самым тщательным образом, имея в виду, что сейчас уже наступил резкий перелом и подлые элементы не прочь укрыться под маской и коммунистов и сочувствующих».

О том, как проходила фильтрация участников Кронштадтского восстания, рассказал Ю. Шпатель: «В хвосте штурмовавшей Кронштадт армии Тухачевского следовали вершители человеческих судеб: прокуроры и судьи ревтрибунала. Едва ступив на берег Котлина, они немедленно принялись за “работу”. Местом открытых судебных процессов трибунал выбрал лучший зал в городе – сцену Морского офицерского собрания. Первыми были присуждены к “вышке” не успевшие бежать в Финляндию члены Ревкома: Вальк, Павлов и Парушев, а за ними редактор “Известий Кронштадтского революционного комитета” А.Н. Ломанов – первый председатель Кронштадтского совета рабочих депутатов». Шпатель стал свидетелем приема и оформления арестованных матросов с линкора «Петропавловск»: «Перед входом в приемную тюрьмы, прямо на улице, стояла шеренга арестованных матросов, по двое в ряд, окруженная плотным кольцом курсантов. Арестованных было около полутора сотен. Огромного роста чекист в длинной до колен гимнастерке, галифе, отличных сапогах и кубанке на голове, пользуясь увесистой ременной нагайкой, с бранью запускал для допроса группы матросой человек по пятнадцать. Фамилия верзилы была Куликов, я хорошо ее запомнил. Браня матросов, Куликов говорил им: “Хорошо стреляли, сукины дети!” Один из матросов заметил ему: “Те, что стреляли, давно в Финляндии!..” “Кто это сказал?!” – заорал Куликов. “Я”, – отозвался один из матросов. “Ты артиллерист?” – спросил Куликов. “Нет, кочегар”, – был ответ. “Выходит, не успел подняться наверх и бежать. Будешь и за себя, и за них расплачиваться!..” К смертной казни без обжалования была приговорена большая группа командиров с военно-морских кораблей, а за ними множество простых мастеров, рабочих, служащих, хоть в малейшей степени в далеком прошлом причастных к деятельности левых партий (меньшевики, эсеры, анархисты)»⁸⁴.

Советское руководство, оценив Кронштадтское восстание как серьезную угрозу «диктатуре пролетариата», приняло жесткие меры. После подавления восстания в Кронштадте начались аресты как активистов восстания, так и тех, кто не брал в руки оружие. Репрессии, которые продолжались в разных формах вплоть до 1922 г, осуществляли Президиум Петроградской ГубЧК, Коллегия Особого отдела охраны финляндской границы Республики, Чрезвычайная тройка Кронштадтского особого отделения и частично Революционный военный трибунал Петроградского военного округа. Они расследовали «преступления» как участников восстания, так и тех, кто должен был его подавлять, но проявил нерешительность или сочувствие к кронштадтцам.

Если красноармейцев, отказывавшихся выполнять боевые приказы перед наступлением на Кронштадт, можно сказать, пощадили, приняв к ним более мягкие репрессивные меры, то по отношению к восставшим никакие смягчающие обстоятельства не рассматривались. Были специально разработаны и отпечатаны типографским способом «Анкеты для участника Кронштадтского мятежа», в которых на трех листах содержались 35 вопросов. Каждый «участник Кронштадтского мятежа» должен был ответить на вопросы биографического характера, на вопросы о партийной принадлежности, о прохождении военной службы и, главное, об обстоятельствах мятежа (причина возникновения мятежа, кто занимался его подготовкой, кто и куда был избираем, какие части отличились в обороне Кронштадта, кто предлагал арестовать и арестовывал коммунистов, собственное участие в мятеже). Отдельно был выделен вопрос: «Через кого имелась связь с берегом и Финляндией?»

В анкету не случайно включены вопросы о партийности или сочувствии какой-либо партии, а также о службе в Белой армии. Сделав необходимую выборку из ответов, можно было бы убедить советское население и весь мир в правильности оценок Кронштадтского восстания, данных Лениным: организаторы восстания – это эсеры и белогвардейцы-эмигранты, а само восстание – «мелкобуржуазная контрреволюция и мелкобуржуазная анархическая стихия».

Каждому арестованному участнику Кронштадтского мятежа выдавалась анкета, он заполнял ее в присутствии следователя, а следователь лишь писал на этом же бланке заключение в несколько строк, в котором определял будущую судьбу повстанца. После этого Особый отдел охраны финляндской границы Республики выносил постановление. Как правило, на этом же бланке анкеты от руки делалась запись о принятом решении. Набор вариантов был чрезвычайно широк: от расстрела до трех-пяти лет принудительных работ с содержанием (или без содержания) под стражей.

Несмотря на неимоверные усилия следователей, партийную принадлежность большинства членов Ревкома выяснить не удалось, «ввиду того, что члены Ревкома, как и все участники мятежа, тщательно скрывали свою партийную физиономию под флагом беспартийности». Агранов утверждал, что «вожди восстания хорошо учли стихийную реакцию мелкобуржуазной по существу массы против всяких партий вообще и подчеркивали на каждом шагу свою беспартийность, выдвигали на важнейшие посты беспартийных и проч…». Агранов подчеркивал, что следствием установлена партийная принадлежность некоторых руководителей движения. В качестве примера назывались В. Вальк – меньшевик, Орешин – член партии народных социалистов; Петриченко, по-видимому, был членом партии левых эсеров. Техническим руководителем «Известий Кронштадтского Ревкома» был активный член партии эсеров-максималистов А. Ламанов. «За исключением Петриченко, Кильгаста (штурман дальнего плавания) и Орешина, Ревком состоял из матросов и рабочих»⁸⁵.

По мнению Агранова, «видную роль в столь быстром разложении коммунистической организации сыграло опубликованное в “Известиях Кроншт. Ревкома” воззвание так называемого “Временного Бюро Кронштадтской организации РКП”»⁸⁶. В воззвании всех коммунистов призывали оставаться на местах своей службы в целях беспрепятственного проведения в жизнь известной резолюции. За время мятежа в Ревком и редакцию поступило от 800 до 900 заявлений о выходе из РКП. «Повальное бегство из партии, сопровождавшееся резкими и циничными оскорблениями и угрозами по адресу РКП и ее вождей, еще более укрепило в стихийной массе уверенность в неминуемом крушении коммунистического режима». Агранов сделал вывод: «Установить связи с контрреволюционными партиями и организациями, действующими на территории Советской России и за рубежом, не удалось <…>. Восстание возникло стихийным путем». Всего в качестве обвиняемых были привлечены к следствию более 10 тыс. человек, из них свыше 2,1 тыс. человек приговорили к расстрелу, свыше 6,4 тыс. человек – к различным срокам заключения, принудительным работам или направлению в трудовую армию, и только 1464 человека были освобождены из-под стражи⁸⁷.

Лишь к 5-летию Октябрьской революции решением ВЦИК от 2 ноября 1922 г. значительная часть рядовых участников Кронштадтского восстания была амнистирована.

Во второй половине 1930-х гг., в годы «Большого террора», были репрессированы многие высокопоставленные военные и делегаты X съезда РКП(б), специально направлявшиеся «на подавление Кронштадтского мятежа», руководители и сотрудники репрессивных органов, а также рядовые участники подавления восстания. Масштабы репрессий против бывших руководителей и участников подавления Кронштадтского восстания сопоставимы с репрессиями в отношении матросов, красноармейцев и рабочих г. Кронштадта, выступивших против монополии коммунистической партии и социально-экономического положения широких слоев населения в Советской России.

Восстание или мятеж?

Оба этих понятия не дают точного представления о событиях, происходивших в городе и крепости Кронштадт. Обычно под «восстанием» понимают массовое вооруженное выступление, а под «мятежом» – стихийное восстание, вооруженное выступление против власти⁸⁸.

Как показал анализ архивных документов, матросы, солдаты, рабочие и местные жители Кронштадта не намеревались брать в руки оружие для борьбы с существовавшей властью. Они предлагали провести перевыборы Советов и хотели таким образом прекратить доминирование власти коммунистической партии большевиков. Лишь после того как части Красной Армии начали наступление на Кронштадт, было принято решение организовать оборону города и крепости. И не случайно в названии указа Президента Российской Федерации от 10 января 1994 г. не упоминается ни о восстании, ни о мятеже в Кронштадте, а лишь «о событиях в г. Кронштадте весной 1921 года». Обвинения матросов, солдат и рабочих Кронштадта в участии в вооруженном мятеже признаны незаконными и противоречащими основным гражданским правам. Таким образом, события в Кронштадте в 1921 г. представляли собой стихийное антибольшевистское выступление гарнизона Кронштадта, части сил Балтийского флота и рабочих города, которое после угрозы его подавления с применением вооруженных сил переросло в вооруженное противостояние.

Примечания

¹ Агранов (Сорендсон) Яков (Семен) Саулович (1893–1938) – особоуполномоченный при президиуме ВЧК (1920–1922). Арестован 20 июля 1937 г., расстрелян 1 августа 1938 г. Не реабилитирован.

² См.: ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т 1А. Л. 10–22.

³ Французская контрразведка и Кронштадтский мятеж // Петроградская правда. 1921. 6 марта.

⁴ Шапиро Л.Г (1887–1957) – член президиума Главполитпросвета, зав. Агитотделом (1920–1921).

⁵ Кронштадтская трагедия 1921 года. Документы. В 2-х книгах. Кн. 1. М., 1999. С. 609.

⁶ Правда о Кронштадте: Очерк о героической борьбе кронштадтцев против диктатуры Коммунистической партии, с картой Кронштадта, его фортов и Финского залива. Прага, 1921; Петриченко С.М. Правда о кронштадтских событиях. Б. м., 1921.

⁷ Леонидов О.Л. Ликвидация Кронштадтского мятежа – март 1921 г. М., 1939.

⁸ Семанов С.Н. Ликвидация антисоветского кронштадтского мятежа 1921 г. М., 1973; Он же. 18 марта 1921 г. М., 1977.

⁹ Щетинов Ю.А. Кронштадтский мятеж и мелкобуржуазные партии. Весна 1921 г. Автореф. диссертации… МГУ, 1974; Он же. Сорванный заговор. М., 1978; Он же. Мелкобуржуазные партии в Кронштадтском мятеже 1921 года // Вестник МГУ. 1974. № 3; Он же. Крушение мелкобуржуазной контрреволюции в Советской России (конец 1920–1921 гг.). М., 1984.

¹⁰Мухачев Ю.В. Провал «новой тактики» российской контрреволюции во время перехода к НЭПу (1921–1922). Автореф. диссертации… М., 1978; Мухачев Ю.В., ШкаренкоЛ.К. Крах «новой тактики» контрреволюции после Гражданской войны. М., 1980.

¹¹ Воинов В. Кронштадт: мятеж или восстание? // Наука и жизнь. 1991. № 6. С. 38–42; Мятежная Балтика // Военно-исторический журнал. 1994. № 5. С. 54–61; Сафонов В.Н. Кто спровоцировал кронштадтский мятеж? // Военно-исторический журнал. 1991. № 7. С. 53–64; Семанов С.Н. Кронштадтская молния // Москва. 1994. № 3. С. 52–59.

¹² Архипов И.Л. Последний отзвук революции // Ленинградский университет. 1991. 26 апреля; Он же. Кронштадт 1921 года: революционный мятеж? // Слово и дело. 1993. 18–24 марта. № 9; Елизаров М.А. Еще раз о причинах Кронштадтского восстания в марте 1921 г // Отечественная история. 2004. № 1. С. 165–174; Ермолаев И. Вся власть Советам. О событиях в Кронштадте 1—18 марта 1921 года // Дружба народов. 1990. № 3; Кузнецов М.Н. За что был расстрелян Кронштадт. СПб., 2001; Щетинов Ю.А. За кулисами кронштадтского восстания // Родина. 1995. № 8. С. 68–74, № 9. С. 41–46; Яров С.В. Кронштадтский мятеж в восприятии петроградских рабочих // Звенья: Исторический альманах. Вып. 2. М. – СПб., 1992.

¹³ Семанов С.Н. Кронштадтский мятеж 1921 г. М., 2003; Он же. Мятеж? // Московский журнал. 1996. № 3. С. 52–59; Военная летопись России в фотографиях. 1850-е – 2000-е: Альбом. М., 2009. С. 209.

¹⁴ Новиков А.П. Эсеровские партии и кронштадтский мятеж 1921 г. // Отечественная история. 2007. № 4. С. 57–64.

¹⁵ Указ Президента Российской Федерации от 10 января 1994 года № 65 «О событиях в г. Кронштадте весной 1921 года».

¹⁶ Муранов А.И., Звягинцев В.Е. Досье на маршала. М., 1996 (глава «Обвиняется Кронштадт»); Щетинов Ю.А. За кулисами Кронштадтского восстания // Вестник Московского университета. Серия «История», 1995, № 2, 3; Кантор Ю.3. Война и мир Михаила Тухачевского. СПб., 2008 (глава «Ледовое побоище»).

¹⁷ Эврич П. Восстание в Кронштадте, 1921 (пер. с англ. Л.А. Игоревского). М., 2007; СуомелаЮ. Зарубежная Россия. Идейно-политические взгляды русской эмиграции на страницах европейской прессы в 1918–1940 гг. СПб., 2004 (глава «Вместо вооруженной борьбы – война словесная»).

¹⁸ В предисловии к книге «Кронштадтская трагедия 1921 г…» указано, что в составе архивно-следственного дела более 300 томов, в действительности – «дело оформлено в 271 томе». См.: ЦА ФСБ России. Д. № 114728. Т. 1. Л. 1.

¹⁹ Громов В. Во время мятежа. Из воспоминаний участника кронштадтских событий 1921 г. / 1917–1922 г. в Кронштадте. Кронштадт, 1922; Работа эсеров за границей. По материалам Парижского архива эсеров. М., 1922; Рафаил М. Кронштадтский мятеж. Из дневника политработника. Харьков, 1921; Кронштадтский мятеж. Сборник статей, воспоминаний и документов. Л., 1931; Леонидов О.Л. Ликвидация Кронштадтского мятежа. М., 1939; Жаковщиков К. Разгром Кронштадтского контрреволюционного мятежа в 1921 г. М., 1941; Ротин И. Страница истории партии. М., 1958; Ворошилов К.Е. Из истории подавления Кронштадтского мятежа // Военно-исторический журнал. 1961, № 3; Крах контрреволюционной авантюры: Сборник воспоминаний. Л., 1978.

²⁰ Шпатель Юзеф Антонович (1904 – после 1961), в 1905–1921 гг. проживал в городе-крепости Кронштадт. Находился в заключении и в ссылке (1938–1950). Реабилитирован. В 1961 г. вернулся в Ленинград.

²¹ Шпатель Ю.А. Кронштадтская голгофа март 1917 – март 1921 // Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. 2005. Выпуск 33. С. 43–49, 56–62.

²² Кронштадтская трагедия 1921 г. // Вопросы истории. 1994. № 4. С. 3—21; № 5. С. 3—23. № 6. С. 24–44; Кронштадт в марте 1921 г. Публикация документов // Отечественные архивы. 1996. № 1. С. 48–76; Кронштадт 1921. Сборник. М., 1997.

²³ Кронштадтская трагедия 1921 года. Документы. В 2-х кн. М., 1999.

²⁴ Немитц Александр Васильевич (1879–1967). Командующий морскими силами Республики (с 5 февраля 1920 по 22 ноября 1922). Вице-адмирал (1941).

²⁵ Раскольников (Ильин) Федор Федорович (1892–1939). В июле 1920 – январе 1921 г. командующий Балтфлота, затем полпред в Афганистане. В 1930–1938 гг. полпред СССР в Эстонии, Дании, Болгарии. В 1938 г. отказался вернуться в СССР, стал эмигрантом. В 1939 г. объявлен «врагом народа» и лишен советского гражданства. Реабилитирован.

²⁶ РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 109. Л. 256.

²⁷ ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 4. Д. 472. Л. 39–40.

²⁸ Оптация – выбор гражданства, обычно предоставляемый населению территории, переходящей от одного государства к другому.

²⁹ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 48.

³⁰ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 1А. Л. 10. Заградительные отряды – специальные формирования, выставлявшиеся в городах, на железнодорожных станциях, пристанях, шоссе для охраны продовольственных и других заготовок Советского государства и борьбы с мешочничеством и спекуляцией. Созданы в связи с продовольственным кризисом и разрухой в промышленных центрах России.

³¹ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 104.

³² ЦА ФСБ России. Ф. 66. Оп. 1. Д. 32.

³³ На собрании линкоров 1 марта было принято решение «упразднить Чека, выпустить всех политических арестованных и <создать> свободную печать». См.: ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 3. Л. 1.

³⁴ РГВА Ф. 33988. Оп. 3. Д. 34. Л. 8, 8 об.

³⁵ Кузьмин Николай Николаевич (1883–1939) – в декабре 1920 г. пом. командующего БФ по политчасти, с февраля 1921 г. комиссар БФ. Расстрелян, реабилитирован.

³⁶ Васильев Павел Дмитриевич (1885—?) – в 1919–1921 гг. председатель Кронштадтского Совета и его исполкома.

³⁷ Петриченко Степан Максимович (1892–1947) – старший писарь линкора «Петропавловск», председатель Кронштадтского Временного Революционного комитета, с марта 1921 г. в Финляндии. В апреле 1945 г. финским правительством передан в СССР Заключен в ИТЛ сроком на 10 лет. Умер в заключении. См.: ЦА ФСБ России. № Р-18226.

³⁸ Шпатель Ю.А. Указ. изд. С. 58–59.

³⁹ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 10. П. 5. Л. 16.

⁴⁰ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 50–51.

⁴¹ Там же. Кн. 1. М., 1999. С. 130.

⁴² Козловский Александр Николаевич (1864–1940) – генерал-майор (1912). Со 2 декабря 1920 г. начальник артиллерии крепости Кронштадт. После поражения восстания ушел в Финляндию. Похоронен в Хельсинки на православном кладбище.

⁴³ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 4. Л. 77, 80.

⁴⁴ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 130–131.

⁴⁵ Там же. Кн. 1. С. 156.

⁴⁶ Там же. Кн. 1. С. 156, 179, 181.

⁴⁷ Каменев Сергей Сергеевич (1881–1936) – командарм 1-го ранга (1935), главнокомандующий вооруженными силами Республики (1919–1924).

⁴⁸ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 106, 234.

⁴⁹ Данилов Степан Степанович (1877–1939) – с 1921 г. зам. военкома, военком Штаба РККА, член РВСР. Арестован в 1934 г. и приговорен к 5 годам заключения, где и умер. Реабилитирован в марте 1956 г.

⁵⁰ Лебедев Павел Павлович (1872–1933) – в феврале 1921 г. – апреле 1924 г. нач. штаба РККА, одновременно нач. Военной академии РККА (август 1922 г. – апрель 1924 г.), член РВСР (1923–1924).

⁵¹ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 565.

⁵² Авров Дмитрий Николаевич (1890–1922) – с ноября 1920 по апрель 1921 г. командующий войсками Петроградского военного округа.

⁵³ Лашевич Михаил Михайлович (1884–1928) – с 1918 г. командующий 3-й, 7-й и 15-й армиями, член РВС Восточного и Южного фронтов, Петроукрепрайона, командующий Сиб-ВО, пред. Сибревкома. В 1925 г. зам. наркома по военным и морским делам, зам. пред. РВС СССР

⁵⁴ Костин Алексей Авраамович – в 1919–1921 гг. комиссар линкора «Андрей Первозванный», курсов комсостава флота, комиссар и начальник отрядов моряков-курсантов, дивизии подводных лодок БФ. В марте 1921 г. формировал отряд моряков для штурма Кронштадта.

⁵⁵ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 2. С. 421.

⁵⁶ Перемытов Алексей Маркович – с 3 марта 1921 г. нач. штаба 7-й армии, затем нач. штаба Западного фронта, Северо-Кавказского ВО, нач. штаба 5-й армии, МВО, Белорусского ВО, пом. командующего войсками МВО (1924–1936).

⁵⁷ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 183–185.

⁵⁸ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т 8. Л. 5.

⁵⁹ Там же. Т. 8. Л. 4–4 об.

⁶⁰ На самом деле Кронштадтский ВРК 4 марта 1921 г. дал предписание без особого распоряжения Революционного комитета не выпускать ни днем, ни ночью из расположения своих частей всех арестованных и неарестованных коммунистов. В сообщении ВРК от 4 марта отмечалось, что арестованные коммунисты находятся в полной безопасности. См.: ЦА ФСБ России. Д 114728. Т 10. П. 4. Л. 5.

⁶¹ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 2. С. 379.

⁶² Там же. Кн. 1. С. 291.

⁶³ Там же. Кн. 1. М., 1999. С. 229, 255.

⁶⁴ Шпатель Ю.А. Указ. соч. С. 60.

⁶⁵ Плютто (Плюто) Сергей Григорьевич (1874–1955) – начальник оперативного управления штаба 7-й армии (сентябрь – декабрь 1920 г.) и штаба Петроградского военного округа (декабрь 1920 – июль 1921 г.). Член советской делегации по установлению границы с Финляндией (июль 1921 г. – май 1922 г).

⁶⁶ РГВА. Ф. 190. Оп. 3. Д. 531. Л. 1–2 об.

⁶⁷ Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 263–264.

⁶⁸ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 13. П. 2. Л. 17.

⁶⁹ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 3. Л. 30.

⁷⁰ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 3. Л. 29.

⁷¹ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 4. Л. 3.

⁷² Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 332, 369.

⁷³ Там же. Кн. 1. С. 349.

⁷⁴ По разным источникам, было направлено от 279 до 320 делегатов. Разница в цифрах объясняется тем, что среди лиц, отправленных в Кронштадт, были не только делегаты съезда, но и его гости.

⁷⁵ Бубнов Андрей Сергеевич (1884–1940) – делегат VII–X съездов партии, добровольно отправился на подавление Кронштадтского восстания. С 1921 г. член РВС Северо-Кавказского военного округа. Расстрелян, реабилитирован.

⁷⁶ Равикович Ефим Моисеевич (1895–1938) – военком 14-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии. Расстрелян, реабилитирован.

⁷⁷ Флерова (Сахновская, Гетц), Мария (Мирра) Филипповна (1897–1937) – делегат X съезда РКП(б); участник подавления Кронштадтского мятежа. Расстреляна, реабилитирована.

⁷⁸ Затонский Владимир Петрович (1888–1938) – в годы Гражданской войны член РВС 12-й, 13-й, 14-й, 6-й армий, делегат X съезда РКП(б), участник подавления восстания. Расстрелян, реабилитирован.

⁷⁹ Пятаков Георгий (Юрий) Леонидович (1890–1937) – в 1919–1920 гг. член РВС 13-й, 16-й и 6-й армий, делегат X съезда РКП(б), направлен на подавление Кронштадтского восстания. Расстрелян, реабилитирован.

⁸⁰ По состоянию на 11 марта в районе Кронштадта было сосредоточено 15 998 человек пехоты (штыков) и 354 конников (сабель), в том числе в Северной группе войск – 1826 штыков и 105 сабель, в Южной группе войск – 7321 штык и 103 сабли, резерв в рацоне Лигово – 3878 штыков, резерв в районе Петрограда – 2973 штыка и 146 сабель. См.: Кронштадтская трагедия 1921 года. В 2-х книгах. Кн. 1. С. 368, 422–423.

⁸¹ Там же. Кн. 1. С. 480.

⁸² Там же. Кн. 1. С. 500–501.

⁸³ Там же. Кн. 1. С. 502.

⁸⁴ Шпатель Ю.А. Указ. соч. С. 61.

⁸⁵ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 1а. Л. 14–15.

⁸⁶ Временное бюро Кронштадтской организации РКП(б) образовано 3 марта Я. Ильиным, Ф. Первушиным и А. Кабановым, подготовившими воззвание. 5 марта члены Бюро были арестованы Кронштадтским ВРК.

⁸⁷ ЦА ФСБ России. Д. 114728. Т. 1а. Л. 13–14; Т. 1. Ч. 1–2.

⁸⁸ См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 85, 317.