Читать книгу Образы добра: люди и животные - Группа авторов - Страница 15

Любимые животные стали для многих наших собеседников существенной частью жизни. По этому получились рассказы не только и не столько о питомцах, сколько об их хозяевах.

Николай Карнов, певчий и сторож храма:

– Я увидел тропического паука года три назад на Преображенке, в зоовернисаже, и он на меня произвел огромное впечатление. Оказалось, что он называется «белый волосковый птицеед». Когда я пришел купить себе такого же, то на прилавке их не увидел. У меня сердце упало. Спрашиваю у продавщицы: «Девушка, а вот у вас тут пауки были?..» Она говорит: «И сейчас есть». Они в коробочках сидели. Знали бы вы, как я радовался! Так год назад у меня появилась Звездочка.

Вообще-то я купил мальчика и девочку, устроил им паучатник, и они, как положено, ушли на месяц под землю. А вот вышла уже только паучиха. Я, помню, не ожидал ее выхода, открыл занавеску – а она сидит на стекле.

Когда они у меня только появились, я их немного опасался. Вроде паучатник закрыт, но все равно страшно – и приятно одновременно. Странное чувство. Я и сейчас иногда спохватываюсь: закрыл ли я крышку? То, что паучиха опасная (хотя не смертельно), мне тоже нравится. Наши пауки меня абсолютно не привлекают. А это – экзотика, житель другой страны. Благодаря ей у меня есть кусочек тропического леса. Ведь в тропиках я никогда не побываю. Можно, конечно, в кино увидеть, но то кино, а моя паучиха – рядом. Конечно, млекопитающие нам более известны, мы видим их характер, понимаем, что от них ждать. А здесь – тайна.

Звездочка быстрая и грациозная. Когда она идет на добычу, она поднимает передние лапы и молниеносно нападает. Она как-то предугадывает чужие движения. По большому счету это чудовище, монстр в миниатюре. Но она мне очень нравится. Если вблизи посмотреть, у нее покров глубокого черного цвета – как панбархат!

Не все эту красоту видят. Одна наша певчая, когда я ей Звездочку показал, сказала: «Какая она красивая!» А другая все спрашивает: «Ну как ваша, еще не сдохла?» Она рассказала про паучиху нашему настоятелю, и он ей ответил: «Ничего, пусть любуется». Правильно сказал. Я ею именно любуюсь. Скоро заведу себе еще одного тропического жителя – императорского скорпиона, 20 см длины. Представляете? Это что-то ужасное!

Татьяна Оболенская, хирург:

– Все животные, что жили и живут у меня, – подобранные, «отказники» и другие субъекты с несчастной судьбой. За последнее время у нас перебывало четыре собаки, девять кошек, ворона, морская свинка и еще много других. Сейчас живут две собаки, две кошки и кот. Конечно, их тяжело растить и обслуживать в московской квартире. Но ведь со своей душой нужно жить в согласии, нельзя ее убивать. А когда я вижу, как негодные люди мучают беспомощное существо, – я не могу пройти мимо. То, что мне Бог в душу вложил, восстает во мне.

Кошкой Цилей взрослые мужики играли в футбол. Когда она попала к нам домой, у нее был оторван хвост, выбита челюсть. Вообще, это был мешок с костями. Кота Толика я подобрала, когда возвращалась из гостей. Он чуть не попал под троллейбус. Он был абсолютно лысый – ни одного волоска. На следующее утро я отвезла это чудище в лечебницу, мне сказали, что он на грани смерти от дистрофии. Усы у него появились только через полгода, а задние ножки до сих пор кривые и короткие. Очень умный, очень ласковый котяра.

Вот наша гончая Дина. Ее, двухмесячную, мальчишки привязали и расстреливали камнями. Люди ее отбили и привезли к нам. В лечебнице мне сказали: «Дайте ей спокойно умереть». Я было так и сделала, потому что еще не успела привязаться, а проблем из-за ее болезни было очень много. Дыхание у нее остановилось, глаза закатились. Заходит Оля, моя дочка, совсем еще маленькая: «Мама, а что с Диной?» Я говорю: «Она умерла». – «Мама, этого не может быть! Или ты не врач – или Дина не может умереть!» Мне ничего не оставалось, как срочно класть Дину на обеденный стол и проводить реанимационные мероприятия в полном объеме, включая массаж сердца. И мы ее завели! В этом году Дине исполнится 16 лет.

Когда начинаешь с ними общаться, понимаешь, насколько велик внутренний мир каждого из них. Велик и абсолютно индивидуален. И это заставляет восторгаться ими, испытывать восхищение как перед творениями Бога – боюсь, что не уступающими во многих качествах нам.

Что лучше подобранных на улице животных научит моих детей жизни? Циля, с переломанными костями, боялась людей, кидалась и кусала нас полтора года. Получив такую кошку, дети вынуждены были убирать за ней, терпеть, они понимали: не животное виновато, а люди. Дети научились за долгие годы смиренно пытаться исправить последствия чужого греха. Их, конечно, это мобилизовало и воспитало. Они вынуждены были осознавать суровую истину: любое активное делание добра требует очень многим пожертвовать. Временем, силами, деньгами, собственными планами, здоровьем.

Hадежда Лепилкина, студентка:

– Лошадьми я больна с детства. Помню, как мама мне пела песню: «Ты конек вороной, передай, дорогой, что я честно погиб за рабочих…» – и я представляла себе, как конь побежит, расскажет…

Все детство я ездила отдыхать в деревню, где был колхозный табун. Маленьким кататься на лошадях не разрешали, но мы постоянно к ним приходили, приносили хлеб, заклеивали пластырем их совершенно безобидные ссадины…

В Москве можно было заниматься конным спортом только с 12 лет. Дождавшись дня рождения, я в шесть утра взяла за руку своего папу, и мы поехали на ипподром. С тех пор каждую субботу я ездила туда с первым поездом метро – чистила лошадь, каталась на ней. Однажды я решила покатать своего брата, села вместе с ним. Он стал падать, потянул меня за собой. Я упала и сломала руку. После этого мама сказала: «Все, чтоб больше к лошадям не подходила!» Для меня это была ужасная душевная травма. Некоторое время я ходила к лошадям тайком. Сейчас, конечно, близкие давно привыкли. И мой муж тоже лошадей любит и с удовольствием на них ездит.

Вот уже два с половиной года у меня своя лошадь. Зовут ее Проблема – с таким именем она ко мне попала. У прежнего хозяина ее били лопатой по голове, питалась она на помойке. Лошадь натерпелась, бедная, стала злая. Первое время боялась ездить куда-то отдельно от табуна. Но сейчас она мне доверяет, я спокойно езжу с ней в одиночку.

Когда к лошади относишься с большим терпением, она очень хорошо это понимает, ценит и делает все, что нужно[4]

Живет Проблема недалеко от меня, на частной конюшне – там условия как в деревне: поле, табун… Приходишь к ней – чувствуется, что она ждет тебя: гугыкает, ржет. А летом, когда она гуляет в табуне, идешь по полю и кричишь ей издалека: «Паша!» – так ее имя сокращается. И она сразу голову поднимает и бежит навстречу. Причем когда зовут другие – не подходит. Мы гуляем с ней в лесу – бегаем друг за другом, играем. Бывает, конечно, что Паша не слушается. Я человек эмоциональный, иногда хочется ее «настегать». Но сдерживаю себя – она же как маленький ребенок, в ответ не может ничего сказать. Когда к ней относишься с большим терпением, она очень хорошо это понимает, ценит и сделает все, что нужно.

Когда я работала в детском доме, то привела на конюшню детей – им ужасно понравилось. Одна девочка заболела лошадьми сильнее меня.

Учусь я в Тимирязевской академии – тоже, конечно, из-за лошадей. Сначала поступила в педагогический, но для меня это было ужасным мучением. А сейчас четвертый год хожу на учебу как на праздник. Моя будущая профессия – зооинженер, специальность – коневодство.

Я даже не знаю, почему я так люблю лошадей. Вот наместник Оптиной пустыни сказал однажды (у них там образцовая конюшня): «Я так люблю быть на конюшне с лошадьми! Потому что они молчат. И все понимают». Действительно, к ним можно прийти, все рассказать, они посмотрят на тебя добрыми глазами и вроде бы все поймут.

Мария Капустина, научный сотрудник реставрационного центра:

– Попугайчики создают в нашем доме атмосферу мира, покоя, гармонии. Я живу за городом, и посторонних звуков, как в городе, у меня нет. И вот только встает солнце, птички начинают радостно чирикать. Когда приезжают городские гости – они все говорят одно и то же: «Разорались тут! Как ты можешь тут спать?!» Это бывает очень смешно.

Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как моя дочка (ей было семь-восемь лет) срочно захотела – вынь да положи ей – волнистых попугайчиков. Но как это часто бывает, более 15 минут она ими не занималась. Зато они стали очень интересны мне. Когда попугайчик был один, он сидел такой грустный, что мы купили ему второго. Как мне объяснили, попугаи говорят, только если нет пары – оттого, что им скучно и плохо. Мне показалось, что это издевательство над птицами: что мне, поговорить не с кем? Да и ему интереснее говорить со своими! Я вообще против очеловечивания животных: когда им дают человеческие имена, едят с ними из одной миски, любят неумеренной любовью. У нас ничего такого нет. У нас птицы живут своей птичьей семьей, мы живем своей. А я просто за ними наблюдаю. Лежишь на кровати, отдыхаешь – и смотришь на них. Я называю свою комнату «райский сад»: у меня много герани неописуемой красоты, солнечная сторона, цветные – райские! – птицы, иконы: Господь со святыми.