Читать книгу Москва. Автобиография - Группа авторов - Страница 17

Пожар 1445 года в Москве привел к тому, что Кремль, построенный Дмитрием Донским, существенно пострадал; как записано в летописи, «стены градские каменные пали во многих местах». Когда татарская угроза миновала, горожане «совокупившеся» принялись заделывать проемы в стенах и укреплять каменную кладку деревом, и в 1451 году отряд ордынского царевича Мазовши «приступати ко всем вратам и где нет крепости каменной» – то есть к середине XV века Кремль из каменной крепости превратился в крепость каменно-деревянную.

Известный русский зодчий Василий Ермолин «поновил стену от Свибловой стрельницы до Боровицких ворот камнем» (1462), но это были лишь временные меры. Настоящую реконструкцию Кремля – скорее даже полную перестройку – предприняли после того, как великий князь Иван отказался платить дань Орде (1476) и после великого стояния на Угре (1480), когда стало понятно, что Орда еще достаточно сильна и может предпринять новый карательный поход на Русь. Для перестройки крепости пригласили итальянских мастеров – «фрязинов», то есть жителей Фрязии, как русские именовали Италию. Степенная книга сообщает о строительстве следующее:

Тогда же пришли к нему (Ивану. – Ред.) на Москву из Рима послы великого князя, Димитрий и Мануил Ивановы дети Раевы, и привели с собою к великому князю лекаря из Венеции и иных мастеров фряжских, каковые были премудры весьма в создании церквей и палат, и в литье пушек и иной златой всякой утвари, а такожде и серебряной, делать горазды, и град Москва каменный поставлен был новый округ деревянного града. Стареи?шина же мастеров был фрязянин Петр Архитектон. Также и двор великого князя весь прехитро каменный же поставлен был.

Хронограф за 1486–1488 годы прибавляет:

Того же лета повелением великого князя Ивана Васильевича всея Руси основал палату великую Марко Фрязин на великого князя дворе, где терем стоял. Того же лета свершил Марко Фрязин стрельницу на угле вниз по Москве, Беклемишевскую.

В лето 6996, месяца мая в 27 день, заложил Онтон Фрязин стрельницу вверх по Москве, где стояла Свибловская стрельница, а под нею вывел тайник. Того же лета, августа во 12 день, Павлин Фрязин Деббосит слил пушку великую. Того же месяца в 13 день, после обеда на 9-м часу дни, загорелась церковь на посаде Благовещение на Болоте, и от того погорело от града и до Кулишки, мало не дошло до Всех Святых, да Покров в Садах да по Неглинную, а церквей тогда сгорело 42... Того же лета повелением великого князя Ивана Васильевича Петр архитектон Фрязин поставил на Москве две стрельницы: едину у Боровских ворот, а другую над Костантинополенскими воротами, да и стену совершил от Свибловской стрельницы до Боровитских врат.

Вообще в Хронографе содержится немало известий, из которых можно составить своего рода хронику перестройки Кремля и сопровождавших ее событий – в частности, сообщается о страшном пожаре 1492 года.

(1490) Того же лета Петр Фрязин да Марко заложили две стрельницы: Никольскую да Фроловскую... Той же весны повелением великого князя арьхимандрит Спасский Афонасей заложил церковь камену на Новом Преображении Господа нашего Иисуса Христа. Того же лета совершили церковь и палату каменную на Симоновском дворе у Никольских ворот Введения Пресвятой Богородицы. Того ж лета Марко да Петр Антоний архитектон Фрязин свершили большую палату князя великого каменную на площади... Того же лета Петр Антоний Фрязин совершил стрельницу Фроловскую.

(1491) Того же лета поставили великому князю двор деревянный за Архангелом, на Ярославичском месте. Того же лета от Фроловской стрельницы и до Никольской заложили подошву и стрельницу новую над Неглинною с тайником заложили.

(1492) Той же весны, апреля в 16 день, на Радуницу, погорел град Москва изнутри весь, разве остался двор великого князя новый за Архангелом, а у Чудова монастыря казна выгорела... Того же лета повелением великого князя Ивана Васильевича церкви сносили и дворы за Неглинною, и поставили меру от стены до дворов 100 сажен да 10. Того же лета поставили стену деревянную от Никольской стрельницы до тайника до Неглинной. Того же лета повелением великого князя копали ров от Боровитской стрельницы и до Москвы до реки... Того же лета, июля в 16 день, во вторник, в 11 часу дня, зажгли гром с молнией верх маковицы большей, тес под железом у соборной церкви Успения Пречистой на Москве, а внутри церкви мало попалило на царских дверях, да половина опоны сгорела на амвоне, да два болванца деревянных разразило под амвоном, а верх вскоре угас, и Божиею милостью церкви не было пакости ничтоже... Того же лета, июля в 28 день, в неделю, в 7 часу дня, загорелась церковь, от небесного огня, на Песку святой Никола, и в том часу встала буря велия зело и кинула огнь на другую сторону Москвы реки и ко Всем Святым, оттоле за Неглинную к каменной церкви, к Егорию святому. И в том часу нечисленно начало гореть во многих местах, и выгорел посад за Неглинною, а от Духа святого по Черторыю и по Бориса и Глеба на Орбате (это одно из первых упоминаний о знаменитой московской улице. – Ред.) и до Петровской слободы, а за Москвою от Софии святой выгорело до Иакима и Анны, а из Заречья во граде загорелся великого князя двор и великой княгини, и оттоле на Подоле житницы загорелись и двор новый великого князя за Архангелом выгорел, и у Пречистой алтарь сгорел под немецким железом, и митрополичьий двор выгорел, и во граде все лачуги выгорели... и церковь Ивана Предтечи у Богородских ворот выгорела, а в церкви поп сгорел, а под церковью казна княгини великой Софьи выгорела, и Богородская стрельница выгорела, и градная кровля обгорела, и новая стена деревянная у Никольских ворот сгорела, и из города торг загорелся и оттоле посады возле Москвы по Зачатия на Востром конце и по Васильевский луг и по Все Святые на Кулишке и оттоле по Ивана Богослова и по Старую Троицу, и Сретенская улица вся выгорела и до Всполья и церковь каменная Сретения сгорела. И много тогда людям скорби было, больше двухсот человек сгорели, а животов бесчисленно выгорело у людей. А все то погорело единым полуднем до ночи, а в летописце старые люди сказывают, как Москва стала, таков пожар на Москве не бывал.

Кроме возведения крепостных стен великий князь затеял перестройку кремлевских церквей. К этому вынудили обстоятельства: в 1474 году рухнул почти достроенный новый Успенский собор. Поскольку отечественные мастера отказались вести строительство, было решено искать архитекторов за рубежом – и в 1475 году в Москву прибыл итальянец Рудольфо Фиораванти, за свои познания в «ремесле» получивший прозвище Аристотель. Софийская летопись сообщает: «В лето 6983 (1475) на Велик день пришел из Рима посол великого князя Семен Толбузин, а привел с собой мастера, кой ставит церкви и палаты, именем Аристотель». Архитектор воспользовался в качестве образца Успенским собором во Владимире, а работы по строительству начал с того, что разобрал стены упавшего собора, причем разбивал их «бараном» – своего рода деревянным тараном; по выражению летописи, «что три года делали, он в одну седмицу и даже менее развалил».

Московский летописный свод за 1479 год говорит:

Того же лета свершена была соборная и великая церковь Успения Богородицы на Москве... Была же та церковь чудна велми величеством и высотою, светлостью и звоностью и пространством, таковой даже прежде того не бывало на Руси, опричь Владимирской церкви... Мало уступит кому, яко един камень, понеже ибо князь великий, поскорбев от первой церкви падения, посылал посла своего в Итальянскую землю близ града Рима, и привел тот мастера от града Болонья, Аристотеля именем. Так глаголют о нем: «Яко в той всей земле нет иных таковых не только в каменном деле, но и в ином всяком, и колокола и пушки льет, и всякое устроение и города берет и бьет их». Сей Аристотель учинил основание крепко по своему, и заложил церковь, и начал делать по своей хитрости, а не яко московские мастера, а делали наши же мастера по его указу... Верхи же той церкви крыть привел князь великий из вотчины своей, из Новгорода Великого, мастеров, они же начали крыть прежде деревом хорошо велми, а по дереву железом немецким... Месяца августа... освящена была великая соборная апостольская церковь... И начали звонить во все колокола, и принесли в новую церковь и поставили раку с честными мощами среди церкви. <...>

Помимо Успенского собора, иконостас которого создавал мастер Дионисий, были перестроены Благовещенский (1484–1490, сюда перенесли из старой церкви иконы Феофана Грека и Андрея Рублева) и Архангельский (1505–1509) соборы. Также в Кремле возвели новый княжеский дворец (1487–1508), к числу палат которого принадлежала и Грановитая (1487–1491). Свое название эта палата получила по внешней «граненой» отделке; с левой стороны к ней примыкало Красное крыльцо – парадный вход в княжеский дворец.

О том, какое впечатление перестроенная Москва производила на современников, можно прочесть у немецкого путешественника Павла Иовия.

Город Москва по своему положению в самой средине страны, по удобству водяных сообщений, по своему многолюдству и, наконец, по крепости стен своих, есть лучший и знатнейший город в целом государстве. Он выстроен по берегу реки Москвы на протяжении пяти миль, и домы в нем вообще деревянные, не очень огромны, но и не слишком низки, и внутри довольно просторны; каждый из них обыкновенно длится на три комнаты: гостиную, спальную и кухню. Бревна привозятся из Герцинского леса; их отесывают по шнуру, кладут одно на другое, скрепляют на концах – и таким образом стены строятся чрезвычайно крепко, дешево и скоро. При каждом почти доме есть свой сад, служащий для удовольствия хозяев и вместе с тем доставляющей им нужное количество овощей; от сего город кажется необыкновенно обширным. В каждом почти квартале есть своя церковь; на самом же возвышенном месте стоит храм Богоматери, славный по своей архитектуре и величине; его построил шестьдесят лет тoму назад Аристотель Болонский, знаменитый художник и механик. В самом городе впадает в р. Москву речка Неглинная, приводящая в движение множество мельниц. При впадении своем она образует полуостров, на конце коего стоит весьма красивый замок с башнями и бойницами, построенный итальянскими архитекторами. В полях, принадлежащих городу, водится необычайное множество диких коз и зайцев, которых, однако, никто не имеет права ни ловить тенетами, ни травить собаками; только своим приближенным и послам иностранным Государь позволяет иногда иметь это удовольствие. Почти три части города омываются реками Москвою и Неглинною; остальная же часть окопана широким рвом, наполненным водою, проведенною из тех же самых рек. С другой стороны город защищен рекою Яузою, также впадающею в Москву несколько ниже города. Самая же Москва, протекая на юг, изливается под городом Коломною в большую реку Оку, которая, в пространном течении своем, приняв в себя еще нисколько других рек, широким устьем втекает в Волгу.

Три с половиной столетия спустя А. С. Пушкин напишет о белокаменной и златоглавой Москве: