Читать книгу Москва. Автобиография - Группа авторов - Страница 19

Князь и государь всея Руси Иван III Васильевич скончался в 1505 году. Последним его градостроительным предприятием в Москве стал снос древней церкви Иоанна Лествичника и закладка на ее месте нового храма с колокольней. Никоновская летопись говорит: «...Тогда же [7013–1505 г.] и другую церковь разобрали, Иоанна Святого Лествичника, иже под колоколы, созданную от великого же князя Ивана Даниловича в лето 6836 [1328]; заложили нову церковь Иоанна Святого на старом месте». В той же летописи под 1508 годом читаем: «...Того же лета совершили церкви святого Архангела Михаила на площади и Иоанна Святого, иже под колоколы... а мастер церквам Алевиз Новый, а колокольницы Бон Фрязин».

Путешественник XVII века Павел Алеппский оставил свидетельство об устройстве колокольни.

Число ступеней в Ивановской колокольне, в которой висит огромный колокол, 144. Внутри башни, по окружности ее, есть многочисленные кельи. Из этой башни можно проникнуть туда, где висят два колокола, назначенные для звона в будничные дни и в канун праздников. Башню эту выстроил и снабдил колоколами в Бозе почивший царь Иоанн, пожертвовав в свое время 120 домов с достаточным содержанием для приставленных к колокольням людей, которые приходят по очереди еженедельно и неотлучно пребывают в упомянутых кельях ночью и днем для звона в колокола. В большие праздники и в дни крестных ходов, когда звонят во все колокола, звонари являются все и производят звон. <...>

Более ранних описаний колокольни не сохранилось, если не считать краткого упоминания в сочинении опричника Г. Штадена (1574): «...Посреди Кремля стояла церковь с круглой красной башней, на этой башне висели все большие колокола, что великий князь привез из Лифляндии».

Летописи приводят имена главных московских колоколов – Лебедь, Новгородский, Медведь, Широкий, Слободской, Ростовский; еще один колокол в западной арке колокольни был утрачен. Для звона в первые три колокола, весьма тяжелые, требовалось минимум два звонаря на каждый, как, вероятно, и для Широкого и Слободского; в Ростовский же, уступавший прочим весом, мог звонить и один человек. Помимо главных колоколов, на колокольне висели еще средние и малые, так называемые зазвонные колокола. Русские поэты часто «откликались» на звон колоколов «Ивана Великого». Приведем несколько строк из стихотворения А. И. Полежаева:

После смерти Ивана III на престол взошел его сын Василий (от Софьи Палеолог), в наследство которому досталась страна, забывшая о былой раздробленности. Итог правлению Ивана III подвел в своем трактате «О нравах татар, литовцев и москвитян» литовский дипломат М. Литвин (настоящее имя, скорее всего, – Венцеслав Миколаевич).

И сегодня заволжские и происшедшие от них перекопские татары называют князя москвитян своим холопом, то есть мужиком. Но без основания. Ведь себя и своих людей избавил от этого господства Иван, дед того Ивана, сына Василия, который ныне держит в руках кормило власти, обратив народ к трезвости и повсюду запретив кабаки. Он расширил свои владения, подчинив себе Рязань, Тверь, Суздаль, Володов и другие соседние княжества. Он же, когда король Польши Казимир и князь Литвы сражался в Пруссии с крестоносцами за границы королевства, а народ наш погрязал в распущенности, отнял и присоединил к своей вотчине литовские земли, Новгород, Псков, Север и прочие; он, спаситель и творец государства, был причислен своими людьми к лику святых. – Ведь и стольный град свой он украсил кирпичной крепостью, а дворец – каменными фигурами по образцу Фидия, позолотив купола некоторых его часовен. Также и рожденный им Василий, поддерживая ту же трезвость и ту же умеренность нравов, в год 1514 в последний день июля отнятую у нас хитростью Михаила Глинского крепость и землю со Смоленском присоединил к своей вотчине. Вот почему он расширил стольный град свой Москву, включив в нее деревню Наливки, создание наших наемных воинов, дав ей название на позор нашего хмельного народа. Точно так же рожденный от него, правящий ныне... в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает свободу не мягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость – трезвости татарской. <...>